Красная ягода, горькая,
морозцем ещё не примятая,
на ощупь нежнейшая, скользкая
от частых дождей, непочатая
скворцами и прочими птицами,
под жёлтыми листьями яркими,
рябина с глазами – зарницами
пылает кострищами жаркими…
Осеннее солнце хмурится, —
соперница дюже дерзкая!
Скрывается в тучах, дуется, —
погода стоит… мерзкая!!!
Рыжая осень,
серая грусть,
полосы сосен,
светлая Русь,
чёрные тени,
зелень травы,
дедушка Ленин,
даль синевы,
сёстры и братья,
Родина-мать,
старое платье…
Мне уезжать…
Ветер листья сметает в аллеях,
Ворошит, как граблями, траву.
Ёлки в длинных, зелёных шинелях
Подпирают собой синеву.
Осень ранняя девой-молодкой,
Улыбаясь, по парку кружит —
Полирует ограду бархоткой,
Ей сплетённой: с колосьями ржи.
Клён на цыпочках тянется к свету,
Перекрасившись в жёлтый (под луч),
Куст рябины цветёт красным цветом,
Воздух чист и немного тягуч…
–
Светлый день мой из «бабьего лета»,
Навсегда ты войдёшь в мою жизнь:
Сохранит тебя память поэта. —
Я прошу: «Ты на час задержись!»
Кружился ветер во дворе,
С сухими листьями играя,
Как кошка с мышкой… в конуре
Собака выла, не смолкая.
Метлою тыкал по углам
Таджик[3] в оранжевом прикиде,
Сметая в кучи прочий хлам,
Как танцевал: «Смотри, мол, лидер!»
Кривлялись клоуном дома,
В игре участье принимая,
Смеялись весело: «Зима,
Куда ты смотришь, дорогая?
Проснись, красавица, проснись!
Пора кружиться в вальсе снегу, —
Декабрь месяц… проявись,
Подобно первому побегу.
Земля тебя уж заждалась —
Невеста шлёт тебе проклятья,
Ведь к ней посватался Марс-князь,
А снега нет, чтоб сшить ей платье».
Лист, вверх подброшенной монеткой,
Летел по ветру, кувыркаясь, —
Берёза, девой малолеткой,
За ним следила, не стесняясь
Того, что попросту гадала
Она под зиму на судьбу
И, прямо скажем, ожидала,
Что слышит Бог её мольбу…
Но лист летел… орёл – орешка,
Не падал даже на ребро,
Не помогла берёзе слежка:
Его несло, несло, несло…
Двоится мир, мешая осень с летом:
Одна вдовою плачет у креста,
Другое, переполненное светом,
Целует неожиданно в уста.
Одна морозит так, что зябнут тени,
Другое, одаряя мир теплом,
Сажает день, лаская, на колени,
Всех возвращая в детство, в отчий дом.
Идя спиной вперёд, как ограждает
Нас лето от печали и тоски,
А осень… та дождями дожимает…
И вяжет нам из листьев всем носки.
Двоится мир…
Душа расползается, словно бумага,
От этих дождей… этих нудных дождей.
Повсюду она – эта сырость и влага:
До самых печёнок… до самых костей.
В окно упирается, тычется серость.
Как много её… ох, как много её.
И холодно там, не погода, а – мерзость:
Почти, вторсырьё… ну, почти, вторсырьё.
И что она льёт эти слёзы – артистка?
Ну, осень и осень… видали таких.
Как будто на пляже разделась – нудистка,
А я не жених… далеко не жених.
Расклеился я… словно мыльная пена,
Плыву по теченью: несёт и несёт.
Меня чтоб завлечь, эта осень-сирена
Пусть песни поёт, а не слёзы здесь льёт.
Закину удочку с крыльца
Во двор, где листья нерестятся,
Друг с другом трутся и кружатся
В волшебном танце без конца.
Ах, осень-осень… лепота!
Какое время для рыбалки:
Грачи червей копают… галки
Их мне приносят, – красота!
Жаль, листья-рыбы не клюют
И всё кружатся в брачном танце,
Взлетая, как протуберанцы,
День заворачивая в жгут.
Чу, слышу – лифт! Открылась дверь, —
Народ проснулся (восемь тридцать).
Вот-вот пойдёт люд вереницей…
Не до рыбалки мне теперь.
Рогатый месяц упирается, как бык,
Уже хрипит, за млечный путь цепляясь.
Покрылся пеною прикушенный язык,
Глаза краснеют, кровью наливаясь…
Не хочет месяц желторотый быть как все:
Вокруг земли не хочет он вращаться,
Как до него вращались братья в колесе
Орбиты, не посмев с неё сорваться.
В свободный хочет он отправиться полёт,
Летать средь звёзд мечтает звездолётом.
Вселенная его, он верит в это, ждёт
За тем углом иль этим поворотом.
И тормозит строптивый месяц, тормозит,
И жилы рвёт, стремясь сойти с орбиты,
Вот так и я… кабальный взял кредит…
Предприниматель… властью недобитый.
Бездумно ветер-гитарист
Перебирал дождинки – струны…
Кружился в танце жёлтый лист
С тремя подругами, – безумный.
«Спой, друг мой, песню о любви, —
Несмело осень попросила, —
Ушёл сентябрь, се ля ви…
Его под сердцем я носила.
Сынок ушёл – любимый мой,
Оставил мать с братишкой малым…[4]
Спой о любви, дружище, спой —
Год високосный, год с оскалом».
Заплачу я опять дождём,
Но будут светлыми те слёзы, —
Они всё смоют… и в мой дом
Любовь вернётся, как и грёзы.
Ветры косматые листья лопатами
По тротуарам гребут.
Дворники, дяденьки сплошь бородатые,
Их громогласно клянут.
Солнце бесстыжее пялится, рыжее,
Словно ребёнок в кино.
Озеро-зеркало – чудо застывшее,
В трещинах-волнах давно.
Как представление, лип облысение
Кажется многим из нас.
Плачут деревья от страха (осенние) —
Нам не понять их подчас[5].
В этой жуткой своей наготе
Друг на друга деревья похожи, —
И живые, и мёртвые… Боже,
Ты сравнял их в своей простоте.
Все равны: «генералов тут нет» —
Без одежды (без листьев), как в бане,
Только кто здесь, в лесу, на них глянет?
Кто посмотрит восторженно вслед?
Цвета чёрного эти и те, —
Невозможно понять, где какие?
В этой серости пни, как живые,
Распустились в своей красоте.
Привязались тучи к тёмной мгле
Дождевыми струями тугими,
Прикрываясь целями благими,
Поливают землю… в ноябре…
В эти дни на улице – зима!
И снега местами мне по пояс,
Отчего я так и беспокоюсь, —
Ну зачем мне эта кутерьма?
Где-то по-над тучами луна,
Как и я, покоя не находит,
Звёзды вместе с нею колобродят,
Потому так ночь внизу темна.
Чернота такая… глаз коли:
На три метра, дальше я не вижу, —
Зимний дождь за то и ненавижу,
Что снега сжирает до земли.
Дождь льёт и льёт… Он что – «того»?
Как будто небо прохудилось…
Воспринимаются как милость
Часы, минуты без него.
Дождь льёт и льёт… три дня подряд
На город мой без всякой меры,
В цвет перекрашивая серый
Цветастой осени наряд.
Дождь льёт и льёт… как чумовой,
Увы, так осенью бывает…
Но он семью нам разбивает, —
Мы вновь ругаемся с тобой.
Дождь – осенний, холодный,
Крася мир в серый цвет,
Рыщет волком голодным
И иной ищет след.
Под сырым, грязным небом
Всё цветное убрал…
(Страх ему был неведом, —
Дождь иной мир слагал).
К счастью ход заколочен:
Люди все – по домам!
Но дождь-зверь, между прочим,
Праздник дарит всем нам:
Он в душе, как ребёнок,
Не винит никого…
(На одну хромосому
Больше лишь у него…)
Пузырится дождик в лужах.
Ветер треплет платье хищно.
Заполняет ниши в душах
Грусть осенняя неслышно.
Солнце прячется за тучи.
Тучи рядом: между сосен.
Тихо в городе колючем…
Межсезонье – скоро осень.
Дожди. Замучили дожди…
И холода – до дрожи, утром ранним,
Тягучая тоска, засевшая в груди,
И серость, не имеющая граней…
Начало сентября. В душе погасшей осень…
К тому же поздняя: без песен и надежд.
И, кажется, не будет больше вёсен
В моей судьбе и вот он, мой рубеж…
А мне бы солнца! Маленький осколок…
И неба голубого, хоть глоток,
Сорвал бы тотчас я, и серости той полог,
И грусть свою забросив в уголок…
Дождь в окно стучит, как в бубен,
Серый дождь средь серых буден, —
Серость липкая в душе …
Серость – это, как клише:
Скоро мир цветной забудем…
Может, «зомби» мы? Не люди?
Снова дожди серой дымкой осенней
(Как надоели они в эти дни!)
Город накрыли, создав настроенье —
Детскому плачу, пожалуй, сродни…
Не объяснить, не понять, не отбросить
Плач этот горький, – какая беда!
Только поэты, как прежде, гундосят:
«Ах, эта осень – «живая» вода!»
Задождило осеннее небо,
Растекается грусть по полям.
Дождь идёт вперемежку со снегом,
С сильным ветром, в угоду чертям.
Непогода. Опять непогода…
Межсезонье – в окно погляди!
Кто там топчется долго у входа?
Ты, Зима? Заждались… проходи!
Каша снежная
под ногами,
недоваренная —
на лице,
изрыгаемая
облаками,
на Садовом кипит
кольце.
Как стога в снегу,
все стоят авто…
чертыхаются,
светят фарами, —
никуда уже
не спешит никто:
люд и тот «ползёт»
тротуарами.
В каше снежной вся
повариха-ночь:
тоже мечется, —
не справляется…
Ветром снять спешит
пену с каши прочь:
от неё Москва
задыхается.
В каше вязкой той
тебя жду давно —
час во взвешенном
состоянии…
Испугалась ты,
не пришла в кино,
а могла прийти,
при желании.
Небритые тучи щетиной колючей
Сдирают мне кожу с лица,
Дождём ледяным, обжигающе-жгучим,
Терзая его без конца.
Зима – баба-сводня, решила сегодня
Меня познакомить с Весной.
А месяц – январь! Первый день новогодний…
Что делает баба со мной?
«Не может быть речи, – кричу ей, – о встрече:
Куда теперь с рожей такой?»
Смеётся в ответ: «Ещё рано… не вечер…
Терпи, женишок дорогой!»
О проекте
О подписке