– А то! Всю плешь проели этим рассказом. Тыщу миллионов раз слышал, как вы ввалились в Забайкалье под видом «демона», разгромили заимку хорошего человека по прозвищу Бардадым и конфисковали у него в пользу казны рыжья на большую сумму. Чуть ли не сто тысяч выдали вам премии за такие безобразия. И вы с набитыми карманами поехали к богачке Варваре Нефедьевой свататься. Ничего не пропустил?^[30]

– В целом верно, в деталях еще плаваешь, – благосклонно кивнул статский советник. – Придется рассказать еще раз.

– Боже, только не это!! – возопил коллежский асессор, драматично воздевая руки.

– Ну тогда слушай другую историю, поновее.

И Лыков рассказал помощнику то, что узнал от Рудайтиса. Тот был поражен и сразу взялся фантазировать:

– Чем нас меньше, тем лучше! А то начнем делить на всех, и выйдет по рублю на рыло. Да я эту банду одной левой! На македонки Кожухаря есть другие разрывные снаряды. Например, можно взять в Сибирь динамитные патроны.

– С патронами мысль правильная, – одобрил Алексей Николаевич. – Ты же Серега Сапер, с взрывчаткой обращаться умеешь. Надо запасти полдюжины, с капсюлями и огнепроводным шнуром. Вот только где их взять?

– На чердаке Окружного суда, – тут же предложил Азвестопуло.

Действительно, на верхнем этаже дома номер два по Литейному проспекту находился склад вещественных доказательств, куда сваливали улики по вынесению приговора. Улики накапливались там годами и десятилетиями. Чтобы вернуть вещи, потерпевшим приходилось писать кучу прошений. А оторванные головы убитых или их внутренности после экспертизы хранились в банках с формалином без срока давности.

В числе прочих предметов на складе Окружного суда лежало много отобранного у преступников оружия, а после 1905 года появилась и взрывчатка. О ней и вспомнил Сергей.

– Там точно есть динамит? – усомнился Алексей Николаевич.

– Точно. И динамит, и капсюли, и шнур Бикфорда.

– Но нам его никто не даст.

– Мы и спрашивать не будем, сопрем.

Лыков уставился на помощника:

– Как сопрем? Это же подсудное дело.

– А кто узнает? Ревизию там проводят раз в десять лет. Год назад была последняя, теперь долго не придут. А статских советников у нас еще не обыскивают.

– Ты предлагаешь мне этим заняться? Ну нахал. Сам иди и стибри. Коллежских асессоров тоже не обыскивают.

Сергей нашелся:

– Вместе пойдем. Один отвлекает, второй рассовывает по карманам.

– А может, где в другом месте раздобудем, без воровства? – сдрейфил чиновник для поручений в пятом классе. – Неловко как-то. Вдруг поймают? Я могу попросить у барона Таубе. Он генерал, генералам динамит выдают по первому требованию.

– Времени нет, – отрезал помощник. – Военные затянут вопрос до зимы! Завтра же пойдем на Литейный и слямзим сколько надо. Наденьте сюртук помешковатей и с большими внутренними карманами. А я их отвлеку.

– То есть на дело пойду я? А ты будешь стоять на стреме? Кхм… Оскоромился на старости.

– Вы хотите сделать из меня обеспеченного человека или нет? – поставил вопрос ребром Азвестопуло.

– Хочу.

– Тогда не робейте. Смелость города берет.

– Ладно, – сдался статский советник. – Скоро явится Петр Рыбушкин, он же налетчик Кудрявый. Ты слышал о нем?

– Узнал сейчас от вас, что есть такой. Если он настолько хорош, как расписывал Ларька Шишок, тогда сгодится.

– А если он нас потом самих сложит? – рассердился Лыков. – Коль так хорош… Подловить можно кого угодно. Даже тебя!

– А мы у него шпалер отберем, когда все кончится.

– Такой голыми руками удавит. С ним еще будет брательник Ларьки. Двое на двое, и вокруг только тунгусы.

– Лыков этим тунгусам покажет кузькину мать, – беззаботно гоготнул помощник. – А заодно всем бандитам в округе. Как будто я вас в деле не видел.

Но Алексей Николаевич продолжал хмуриться:

– Двадцать головорезов с пулеметом и македонками, а еще эти двое, готовые ударить в спину. Нет, слишком много. Надо что-то придумать.

– А мы тоже пулемет возьмем, – предложил грек. – Пусть Таубе распорядится. Явимся под утро на цыпочках. Накроем их лагерь огнем, закидаем динамитом.

– В расчете пулемета «максим» шесть человек. К ним еще придадут унтер-офицера или даже подпоручика. Их тоже надо брать в долю.

– Отказать! – вспыхнул коллежский асессор. – Справимся сами. Если со всеми делиться, считай, зря ехали в тмутаракань.

– Думай, Сергей. Думай, как совладать. Сроку даю сутки, завтра военный совет.

– И поход за динамитом.

– И поход за динамитом. А сейчас я слышу звонок в дверь, это Рыбушкин. Нам с ним в горы идти, придется договариваться.

Хозяин впустил гостя сам, отослав Ольгу Дмитриевну в комнаты. Уселись все трое в гостиной. На столе уже было расставлено угощение. Телохранитель «иван иваныча» держался естественно и сразу понравился Лыкову. Ростом с сыщика, такой же широкоплечий, загорелый, с острым лицом, серыми проницательными глазами. Каштановые волосы действительно завивались в густые кудри, а мефистофелевская бородка делали бандита даже симпатичным. Он позволил себя рассмотреть, не смущаясь.

Сергей заговорил первым:

– Интересная картина. Беглый в розыске, по которому скучает каталажка. Вся полиция империи тебя разыскивает. А ты сидишь в центре столицы, в квартире лучшего сыщика Департамента полиции, и сейчас мы раздробим с тобой бутылку. Хотя по закону должны арестовать.

– Да, забавно, – не стал спорить гость. – Про тебя, Сергей Манолович, я слышал в той самой каталажке… покуда не сбежал из нее… что ты парень бойкий и ловкий. И с взрывчаткой в ладах.

– А про Алексея Николаевича что слышал?

– Да побольше, чем про тебя. Популярная личность твой начальник. В тюрьме делать нечего, скука, вот шпанка и трындит с утра до вечера. Нет-нет да вспомнят Лыкова.

– Добрым словом или как? – усмехнулся статский советник, разливая горькую английскую по рюмкам. – Закуски берите сами, кухарку я отослал. Ну, по первой за знакомство?

Рыбушкин выпил с достоинством, закусил крохотным каперсом и ответил:

– Да по-разному, Алексей Николаевич. Вы же ребятишкам жизнь поломали, в романов городок^[31] упекли. Многие хотели бы отомстить. Но общий тон разговоров такой, что фараон Лыков из полицейской массы наиболее порядочный. Не мстит. Даже если ему, к примеру, при сопротивлении дали хорошей сдачи. Не бьет. Может, конечно, отвесить леща, но чтобы пытать в застенках, как тот же Грегус в Риге, – не замечен. Правда, шлейф за вами тянется, говорят, что смолоду. Убиваете вы иногда фартовых. По своей воле.

Бандит говорил спокойно острые вещи прямо с первых же минут знакомства. Будто хотел поссориться или встать в позу равного. Но Алексей Николаевич разглядел за этим другое: независимый характер. И ответил как равному:

– Петр Автономович, нам с тобой идти на край света. Там пулемет и ручные бомбы, два десятка отчаянных людей, а вожак их черту племянник. Вот его я бы до суда не довез, отвечая на твой вопрос. Но, конечно, я тебе этого не говорил.

– Понятно. А меня довезли бы? Я ведь тоже измазан в юшке по самую маковку.

Лыков налил по второй, все выпили. Молодежь смотрела на него вопросительно, ждала ответа.

– Не знаю пока, – честно сказал статский советник. – Будет за что – не спущу. Уж извини. Но только если ты окажешься при ближайшем знакомстве зверь. Таким не место среди людей. Давай сходим в горы и посмотрим друг на друга в деле. Тогда и решим.

Кудрявый выдохнул – чуть ли не облегченно. И продолжил:

– Я понимаю: мы боимся друг друга…

– Не боимся, а опасаемся, – вскинулся Азвестопуло.

– Ну, пусть опасаемся. Вы – того, что я суну вам нож в спину, когда все кончится. Я – того, что вы сдадите меня в кутузку, как сделаюсь не нужен. Но так вышло, что мы идем в одной команде. Команда странная, такой, я думаю, никогда прежде не было: два сыщика и бандит в розыске. Если получится – хоть в книжку вставляй!

– Если получится, до конца жизни никто из нас не скажет об этом ни слова, – погрозил гостю пальцем хозяин. – Иначе тебя зарежут свои же, а нас с Сергеем выкинут со службы. В лучшем случае.

– Так вот, – продолжил Кудрявый, – вы меня опасаетесь напрасно. Шеф поручил не просто вернуть брата и разорить Македонский прииск. Это только первая половина дела. Вы уедете с наградными обратно в Петербург, а я останусь. И буду налаживать легальную золотодобычу в возможно больших объемах, пересылая все Сергею Родионовичу. Так что, сами должны понять, – убийство двух сыщиков мне совершенно не выгодно. Тогда ваши не дадут мне работать, а будут искать по всей державе, чтобы прикончить. Не бойтесь с моей стороны подлянки. Я желаю, чтобы вы побыстрее сделали свое дело и катились на все четыре стороны. Живые, здоровые и без охоты мне вредить. А на Колыме перестанут каждую осень убивать горбачей десятками. Уф… Убедил?

Сыщики переглянулись, и их обоих одновременно осенила одна и та же догадка. Сергей отреагировал первым. Он фамильярно хлопнул бандита по колену и сказал:

– Когда мы уедем и ты, Петр, оккупируешь прииск, то займешь место Сашки Македонского. И зачем тебе отсылать золото шефу? Торгуй с теми же китайцами, а деньги бери себе. Хрена с два Шишок до тебя дотянется через десять тысяч верст.

– Это преждевременный разговор, – в тон ему ответил гость. – Давайте перейдем к делу.

Полицейские повеселели. Сообщенная новость многое меняла в раскладе. Она делала опытного головореза надежным союзником.

– В каком виде ты хочешь показаться в горах? – спросил статский советник.

– В личине купца, торгующего ходовые товары и между ними кости мамонта. Там много этого добра, подобные покупатели не редкость.

– Постараешься проникнуть на прииск?

– Вряд ли это разумно, – ответил уголовный. – Кто туда со стороны пришел, обратно может уже не выйти. Никогда.

– Нам тоже туда соваться не след, – согласился Азвестопуло. – Придется обнюхивать местечко снаружи. Только купцы, снабжающие Сашкиных людей, вхожи в притон. Нужно начать с них. Пусть нарисуют план, где караулы, где бомбы, где пулемет.

Он откинулся на спинку стула, вперил в собеседника взгляд и неожиданно спросил:

– Сорокоум может достать для нас взрывчатку?

– Какую? – смешался Петр.

– Лучше динамитные патроны, их безопасно перевозить. Ну и капсюли с бикфордовым шнуром. Нас трое против двадцати – иначе не победить.

– То есть армию вы звать не будете? – поразился бандит.

– Сами справимся.

– Как? Вы с ума съехали!

Рыбушкин наконец сообразил:

– А-а-а… Не хотите делиться наградными? Ну даете… А если из-за вашей жадности нас всех перебьют? Да так и будет!

– Не хорони себя раньше времени, – пытался успокоить его грек. – Мы все обстрелянные, каждый стоит троих.

Но Петр не успокаивался:

– Безграмотная твоя башка! Не учился в начальной школе? Умножь три на три и получишь девять. А кто будет громить оставшихся архаровцев? Там тоже обстрелянные. Алексей Николаевич, вы-то чего молчите? Неужели рассчитываете справиться втроем?

Лыков поднял руку:

– Давай обсудим спокойно. Понимаю, что страшно идти на всю орду. Но с нами окажется четвертый – Михаил. Так?

– Если он еще живой… – пробормотал фартовый.

– Будем надеяться, что живой. И поможет изнутри. В случае чего ударит в спину. Ларион говорит, братишка у него обтесанный, шпалер в руках держать умеет.

– Ну пусть четверо – все равно мало.

– Далее, – продолжил убеждать сыщик, – можно завербовать нескольких старателей. Они ведь уходят с утра на ручей, а к вечеру возвращаются. Пусть Михаил через купца Сарэла Тихонова подскажет, кто из них поумнее и хочет освободиться в октябре с прииска живым. Оружие мы им дадим и присоединим к команде в самый последний момент.

Рыбушкин слушал молча, сомнения по-прежнему читались на его лице.

– А если явиться, как ты говоришь, с войском, продажный пятидесятник Трифонов тут же предупредит Кожухаря. Тогда внезапности конец. Михаила зарежут, и придется идти открытым штурмом против пулемета и двадцати двух магазинных винтовок. Тут и роты не хватит. А где ее взять на Колыме?

Сергей дал шефу закончить и заговорил:

– Петр, повторяю вопрос. Как насчет динамита?

– Не знаю, спрошу у Сергея Родионовича, или, по-вашему, у Шишка. Если вспомнить, что ты Серега Сапер, тогда смысл есть. Пусть «иван иваныч» пошарит в закромах ради такого дела.

– Тебе там понадобится винтовка, а еще револьвер для себя и три-четыре для возможных союзников среди горбачей.

– Это оговорено, мне выдадут сколько нужно, – ответил Кудрявый. – А вас, надеюсь, вооружат за казенный счет? Тоже понадобятся винтовки, с наганами в Сибири долго не проживешь.

– Разберемся, – успокоил партнера-фартового Лыков.

– А как будем добираться? По отдельности?

– Конечно. Ты выезжай заранее, пооботрись в Якутске, попробуй увидеться с Тихоновым. Мы без помпы явимся следом за тобой. Я пойду к губернатору, скажу, что прислан фактически для разведки, активных действий по ликвидации банды предпринимать не буду. Это на всякий случай – вдруг у Сашки Македонца там завербован доносчик. Маловероятно, но осторожность не помешает.

Молодые сидели, слушали, а старый сыщик продолжил доклад:

– Двух приезжих из Петербурга, конечно, в маленьком Якутске быстро заметят. Наши с тобой встречи придется обставлять в большом секрете. Поможет полиция, пусть предоставит свою явочную квартиру. Всем остальным о нашем плане знать не полагается…

– О каком плане? – перебил налетчик.

– Плане уничтожить Македонский прииск внезапным налетом малыми силами.

– Хорошо бы заранее обговорить с губернатором и мои дела. Чтобы не трогали первое время, дали укрепиться. Потом-то я встану на ноги, заведу добычу официально: подам заявку, застолблю участки, внесу подесятинную плату…

– Я поговорю с Нарышкиным, чтобы пошел навстречу, учитывая твое содействие разгрому банды. Пятьдесят человек убивать каждый октябрь! Уму непостижимо…

Лыков запнулся, потом продолжил:

– Александр Петрович человек разумный, мы с ним немного знакомы по его прежней службе в Тобольской губернии. Тем более ты собираешься перевести приисковые работы на легальную основу. Договоримся. Если живые останемся…

– Куда мы денемся? – бодро влез в разговор Азвестопуло. – Я приеду с наградными – задам шороху в столице. Рублей сто, конечно, пропью, а остальные тыщи вложу в дело. Ресторан открою, греческий. Будешь ко мне ходить, Петр Автономович?

– В редкие случаи приезда – почему бы и нет, Сергей Манолович? Только, боюсь, прикачу я сюда, а мне Сорокоум голову-то и отвернет за измену согласно твоему совету.

Молодежь посмеялась – было видно, что отношения межу ними налаживаются. Бандит и сыщик стоили друг друга. В Рыбушкине, Лыков видел это все отчетливей, проступало что-то серьезное, твердое, вызывающее уважение. Он был не рядовой дергач^[32] и, возможно, не по доброй воле сделался преступником. Но расспрашивать человека в первую же встречу о таких потаенных вещах нельзя… Алексей Николаевич чувствовал и исходящую от парня опасность. Очень опасный, дальше некуда! Хорошо бы эта его сила оказалась нацелена в нужную сторону.

Уже за полночь гости ушли, а хозяин лег спать. Ему приснилось, что они с Сергеем тащат раненого сообщника по сопкам, а спины им оттягивают мешки с самородками. Петр просит:

– Бросьте меня, спасайтесь сами, ведь догонят и убьют!

Сыщики изнемогали, но перли и фартовика, и золото, как вдруг сзади послышались топот копыт и крики:

– Вот они! Прижимай их к реке!

Лыков похолодел от страха – и проснулся.