КУЗНЕЦОВ НИКОЛАЙ ГЕРАСИМОВИЧ
Нарком ВМФ

Как-то Николай Герасимович Кузнецов писал другу о результатах необычных подсчетов. Оказалось, моряк дважды был в звании контр-адмирала, трижды вице-адмиралом, дважды адмиралом и дважды Адмиралом Флота. Он тогда еще не предполагал, что через годы, уже после смерти, ему вторично присвоят звание Адмирала Флота Советского Союза. Этого звания его лишили, когда моряк завершал путь на флоте, пролегший от низшего до высшего морского звания.

Родился Николай Кузнецов 11 (24) июля 1904 года в селе Медведки ныне Котласского района Архангельской области. Деревня стояла на берегу реки Ухтомки, впадавшей в Северную Двину. Двенадцати лет мальчик остался без отца и отправился на заработки в Архангельск^[2]. Летом 1915 года мать отвезла младшего сына в Котлас, что был в 20 верстах от Медведки. Оттуда дядя Павел Федорович на речном пароходе перевез мальчика в Архангельск. Это было первое плавание в жизни будущего флагмана. Он жил у дяди, работал по дому, а летом возвращался в деревню помогать матери и брату в поле. Учебу в Архангельске вскоре пришлось бросить, однако юноша много читал, устроился рассыльным в Управление работ по улучшению Архангельского порта. Его взяли однажды в море рыбаки, и старшой артели, понаблюдав, напророчил: «Будешь добрым моряком»^[3].

В июне 1919 года Кузнецов уехал, как обычно, в деревню, а в июле интервенты заняли Архангельск и двинулись на Котлас. Для обороны на реке была организована Северо-Двинская военная флотилия. Пятнадцатилетнего юношу не могли призвать на военную службу, но приняли перепечатывать документы. В 1920 году он числился машинистом-переписчиком 2-го разряда Технического отдела Военного порта флотилии. Вскоре с изгнанием интервентов кончилась война, и флотилию расформировали. При помощи знакомого писаря Кузнецов получил «Перерегистрационную карту», в которой был указан возраст на два года больше и то, что он зачислен в центральный флотский экипаж. Это позволило ему получить военно-морское образование^[4].

Военмор Кузнецов полгода проходил строевую подготовку в Соломбальском полуэкипаже. Затем с эшелоном моряк прибыл служить и учиться на Балтику. В подавлении Кронштадтского мятежа ему участвовать не довелось. В 1921–1923 годах Кузнецов прошел подготовительную школу для моряков военного флота и подготовительные курсы при Военно-морском училище. Его зачислили на специальный курс училища. Моряк старательно учился, что отражают характеристики в личном деле. Одна из них гласит: «Очень способный. Общее развитие хорошее. Специальная подготовка отличная, политическая подготовка хорошая, отношение к службе отличное, будет хороший артиллерист»^[5]. В частности, как старшекурсника Кузнецова в 1925 году назначили командиром 1-го отделения 1-го взвода роты А первого курса нового набора.

Будущие командиры прошли хорошую морскую школу, четыре кампании плавали на различных кораблях, побывали в дальнем походе, прошли по Балтике, Северному и Норвежскому морям в Северный Ледовитый океан, получили значительный опыт в навигации и морской практике. В последнем году будущим командирам было доверено покомандовать стоявшим на якоре линкором^[6].

В 1924 году Кузнецов – член делегации от училища на похороны В.И. Ленина. После возвращения с похорон он выступал перед рабочими фабрик и заводов о виденном в Москве. Моряк подал заявление о вступлении в партию и в 1925 году стал членом ВКП(б)^[7].

После училища Кузнецову, как одному из пяти лучших выпускников, предложили самому избрать флот, на котором он хочет продолжить службу. Несмотря на то что была возможность служить на линкоре, самом крупном корабле Морских сил Балтийского моря, моряк избрал Черное море, где почти не оставалось кораблей, кроме крейсера «Коминтерн» и нескольких миноносцев. Однако в Николаеве достраивали крейсер, получивший название «Червона Украина». Именно на этот современный корабль и хотел попасть Кузнецов. После окончания Высшего военно-морского училища имени М.В. Фрунзе в октябре 1926 года молодого командира направили вахтенным начальником крейсера «Червона Украина» Морских сил Черного моря. В 1926–1929 годах он – вахтенный, затем старший вахтенный начальник крейсера «Червона Украина», командир батареи. За четыре кампании моряк хорошо себя зарекомендовал. В одной из ежегодных аттестаций было написано: «Приспособляемость к практической жизни удивительно высока. Инициативен, дисциплинирован, требователен к подчиненным, любит море. В походной обстановке исключительно вынослив»^[8].

В аттестации 1927 года было записано: «Заслуживает продвижения во внеочередном порядке». Эту аттестацию моряк подтвердил в походе 1928 года, когда в Стамбуле пришлось ликвидировать пожар на борту^[9].

Через три года, в 1929-м, перспективного командира направили в Морскую академию на факультет оперативного искусства, который он окончил в 1932 году. Вместе с В.А. Алафузовым Кузнецов самостоятельно занимался сверх программы французским и немецким языками. За блестящее окончание оперативного факультета в мае 1932 года Кузнецов получил первую награду – именной пистолет с надписью «Командиру-ударнику Н.Г. Кузнецову за успешное окончание В. М. Академии от Наморси РККА. 4.5.1932»^[10].

Сам он об этом времени писал: «В Военно-морской академии мы получили солидное оперативно-тактическое образование, основательно изучили многие проблемы будущей войны на море. Именно в стенах академии нам привили правильные взгляды на роль флота в обороне нашей Родины. Исходя из единой для всех Вооруженных Сил стратегии, мы ясно стали видеть место флота как одного из видов вооруженных сил»^[11].

Кузнецов считал, что у офицеров должен быть либо командный, либо штабной склад ума. Сам он относил себя к первой категории, избегая работы в штабе. Когда Кузнецову предложили после академии службу в штабе с повышением (моряка знали по стажировке в штабе Морских сил Балтийского моря), он попросился на корабль. Отказался Кузнецов и от должности командира. Как добросовестный человек, он посчитал, что следует пройти необходимую ступень – должность старшего помощника командира корабля^[12].

В мае 1932 года Кузнецов и В.А. Алафузов прибыли в Севастополь. Алафузова определили в штаб флота, а Кузнецова – старпомом на крейсер «Красный Кавказ», на котором после столкновения с другим кораблем сменили командование. В 1932–1934 годах Кузнецов – старший помощник командира крейсера «Красный Кавказ», который в 1933 году стал одним из лучших кораблей Морских сил Черного моря. Моряк учился искусству управления кораблем и сам совершенствовал систему подготовки экипажа. За время деятельности Кузнецова на корабле появился четкий уставной порядок, твердо соблюдали корабельное расписание, экипаж получал все положенное. Флаг-штурман бригады крейсеров А.Н. Петров вспоминал, что старпом был близок к команде, как бывший матрос, однако сохранял высокую требовательность к боевой подготовке: «Впервые я увидел, как старпом заставил всех командиров боевых частей, да и нас, флагманских специалистов, разработать методику боевой подготовки. Раньше никакой методики не было. Старослужащие обучали молодых, как и что надо делать. Но это пригодно для одиночек. А действия подразделения? А взаимодействие? А учения по боевым частям, по кораблю в целом? Все, по сути, началось с «Красного Кавказа». В полной мере эту работу развернул, когда стал командиром «Червоной Украины». Все потом вылилось в «Курс боевой подготовки корабля» в масштабе флота. Мы тогда только рожали БУМС – временный Боевой устав Морских Сил. Это академия работала. А «Курс» на корабле – его инициатива и заслуга. Он, помнится, вроде бы и не работал. Стоим на рейде, выглянешь – старпом на юте, а всюду все вертится. Это было чудом!»^[13]

Кузнецов поддержал предложение командира БЧ-V И. Прохватилова организовать обучение команды борьбе за живучесть в масштабах всего корабля. Сначала общекорабельные учения проводили на якоре, затем отрабатывали на ходу. Подготовку экипажа крейсер продемонстрировал в плавании по иностранным портам: Турция, Италия, Греция. Через год, в сентябре, командующий флотом приказал Кузнецову принять крейсер «Червона Украина», отправлявшийся в Батум. По возвращении моряк вступил в командование.

Крейсер являлся флагманским кораблем командующего И.К. Кожанова. Кузнецов добился выхода корабля из ремонта в марте. К осени 1934 года крейсер претендовал на звание лучшего корабля Морских сил. К стрельбам была подготовлена новинка, предложенная главным артиллеристом A.B. Свердловым, – стрельба на больших скоростях и дистанциях с упреждением неприятеля для поражения его с первых залпов. Со второго залпа шит был изрешечен. Однако при выходе в ночной поход крейсер намотал на винт сеть, и первое место досталось «Красному Кавказу». Винил в неудаче Кузнецов только себя, как командира^[14]. Тем не менее крейсер «Червона Украина» под командованием моряка достиг высоких показателей в боевой и политической подготовке, а командира наградили орденом Красной Звезды. Командующий флотом И.К. Кожанов в 1935 году писал о самом молодом капитане как о растущей личности^[15].

В 1935 году «Червоной Украине» не раз приходилось, кроме плановых учений, выходить в море с К.Е. Ворошиловым, Т.К. Орджоникидзе, Г. Димитровым. Продолжалась борьба за первый залп при активной деятельности всего экипажа. На сентябрьских учениях Морских сил с авиацией экипаж крейсера продемонстрировал отличную подготовку. Наблюдавший за учениями представитель Морских сил страны Э.С. Панцержанский после блестящей ночной швартовки крейсера сказал Кузнецову: «Браво, кэптен!»

В один из последних походов за границу турецкая пресса отметила: «Русские, очевидно, хорошо знают наши проливы, если сумели ночью самостоятельно пройти через Босфор». Речь шла о «Червоной Украине», которую Кузнецов, выполняя приказ командования, ночью провел через пролив и доставил в Севастополь^[16].

За время командования кораблями моряк ни разу не был в отпуске, а когда представилась возможность отдохнуть в академии, он выпросился в плавание на торгово-пассажирском судне в Кильскую бухту, Гамбург, Гулль и Лондон. Навсегда командование крейсером осталось первой его любовью.

В августе 1936 года Кузнецова срочно вызвали в Москву. Предстояла поездка в Испанию. Моряка назначили на незнакомую ему должность военно-морского атташе. До Испании он добирался через Германию и Францию, увидел разгул германского фашизма.

О деятельности Николая Герасимовича в Испании можно судить по его книге «На далеком меридиане», в которой он рассказывал о работе своей и своих помощников по повышению боеспособности республиканского флота^[17].

Первоначально Кузнецов – военно-морской атташе. Не имея возможности вмешиваться, он только наблюдал за состоянием испанского флота, поражался своеобразному подходу моряков к дисциплине, отмечал слабую подготовку команд. Испанский язык не входил в число известных ему. Пришлось осваивать язык и добиваться доверия. После того как атташе участвовал с испанским флотом в опасном боевом походе к Бискайе и флот вернулся в Средиземное море, его назначили главным военно-морским советником.

Приходилось делать немало. Основной задачей стало охранение грузовых судов, которые из СССР доставляли грузы для Испанской республики. Так как Франко располагал эскадрой и в любой момент мог получить поддержку германского и итальянского флотов, следовало приводить в боеспособное состояние республиканский флот. Необходимо было учить морскому делу и порядку корабельной службы командиров, выдвинутых из матросов, отучать от расхлябанности и недисциплинированности массу моряков, приводить в порядок техническую часть флота. В частности, пришлось восстанавливать формуляры на торпеды, уничтоженные вражьей рукой. При этом Кузнецов и прибывавшие в его распоряжение опытные советские моряки должны были действовать не приказами, а советами и личным примером. Дон Николас, как называли главного советника в Испании, добился уважения умением, тактом и мужеством, что испанцы особенно ценили.

Уже в 1937 году республиканский флот при помощи советских советников добился первых успехов. В бою с крейсером «Либертад» получил повреждения новейший крейсер мятежников «Балеарес»; через полгода его потопили торпеды с республиканского миноносца.

Кузнецову приходилось много ездить по портам, налаживая боевую службу, организовывая прием «игреков» (судов с военными грузами). Его называли «альмиранте», хотя адмиральского чина моряк еще не имел. Один из советников позднее вспоминал, что авторитет главного советника был так велик, что при упоминании его имени самые несговорчивые заявляли: «Не надо говорить с альмиранте, я подумаю, все будет сделано»^[18].

Имел авторитет Кузнецов и у противника. Испанский генерал Кейпо де Льяно грозил смести с лица земли Картахену, через которую шли танки и самолеты, действовавшие против франкистов. Когда испанские самолеты в ходе ночной атаки добились попадания в немецкий линкор «Дойчланд», генерал по радио обвинял «альмиранте Кузнецова» в том, что тот явился главным виновником провала блокады республики.

Отозвали Кузнецова осенью 1937 года, за заслуги наградили орденами Ленина и Красного Знамени. На должности, требовавшей не только знаний, но и дипломатического искусства, моряк пользовался уважением и своих товарищей, и испанцев. Он получил опыт организации операций против германских фашистов и представление о значении флота, авиации и подводных лодок в современной войне. Значительно позднее флотоводец оценивал значение командировки: «Во время этой войны мы, советские моряки, приобрели немалый опыт, ясно представили себе роль авиации в любых операциях флота, необходимость воздушного прикрытия его сил в базах, убедились, как важно, чтобы авиация, призванная действовать с флотом, организационно входила в его состав, была с ним под единым командованием и повседневно обучалась действовать на море. Наконец мы воочию увидели, насколько быстротечны события в современной войне, особенно в ее начале, как внезапным ударом можно повлиять на весь ход войны. Это заставило серьезно думать о постоянной боевой готовности нашего советского флота»^[19].

Кузнецов считал, что не следует слишком быстро отзывать советников, которым требовалось немало времени на освоение. Однако новые энергичные люди требовались и в СССР. После многочисленных арестов среди высшего командования в 1937 году освободились должности разных уровней. Одну из них предстояло занять Кузнецову. Он не пробыл в санатории положенного месяца: уже через неделю моряка вызвали в Москву и сообщили о назначении на Тихоокеанский флот (ТОФ).

С августа 1937 года Кузнецов – первый заместитель командующего Тихоокеанским флотом в звании капитана 1-го ранга. Затем его произвели в флагманы 2-го ранга и назначили вскоре командующим^[20]. Командовал он ТОФ с 10 января 1938 по 28 апреля 1939 года^[21].

К тому времени флот еще создавали. По Северному морскому пути в 1936 году перевели два нефтяных эсминца. Торпедные катера и малые подводные лодки перевозили по железной дороге, минные заградители и тральщики переоборудовали из мирных судов. Кораблестроение на Дальнем Востоке только начиналось. Требовались огромные средства и усилия, чтобы построить базы, гарнизоны, освоить и изучить Тихоокеанский театр.

Кузнецов не имел опыта командования соединением. Тем не менее он учился на ходу. Не засиживаясь в кабинете, молодой флагман бывал в частях и на кораблях, объехал огромное пространство Дальнего Востока, вникал в суть службы, добивался от командиров досконального знания театра военных действий и противника.

В отличие от других флотов на Тихом океане учились плавать круглогодично, несмотря на тяжелые климатические условия. Именно здесь ставили рекорды автономности для подводных лодок и пересматривали нормы мореходности малых судов. В условиях, когда могла неожиданно вспыхнуть война, моряки не прекращали службу никогда. Учитывая недостаток надводных кораблей, которым часто приходилось выступать в роли вспомогательных судов, основную силу составляли береговая оборона, авиация и подводные лодки. Последние нередко выводили в море за ледоколами.

Особое значение на Дальнем Востоке имело взаимодействие с сухопутными войсками. Маршал В.К. Блюхер, командовавший Отдельной краснознаменной Дальневосточной армией (ОКДВА), был главнокомандующим на Дальнем Востоке, которому оперативно подчинялся флот. Видимо, присматривавшийся к молодому флагману маршал и рекомендовал его на пост командующего. В беседах с Кузнецовым он высказывал свои мысли о совместной деятельности сухопутных и морских сил. Зная соотношение сил ТОФ и Японии, Блюхер ставил морякам выполнимую задачу – охранять фланги, оборонять побережье и готовиться к защите Владивостока. Одновременно он рекомендовал активнее использовать подводные лодки и авиацию для действий против противника в море. Значительно позднее адмирал писал: «Опыт Великой Отечественной войны показал, насколько был прав талантливый полководец. В войне нет ничего более необходимого и более сложного, чем взаимодействие всех родов оружия и видов Вооруженных Сил. Чтобы правильно распределять между ними задачи, согласовывать планы совместных действий, надо еще в мирную пору много поработать. Во время учений некоторые оперативные ошибки еще можно исправить. Иное дело в боевых условиях; здесь каждый промах в организации взаимодействия грозит тяжелыми последствиями»^[22].

В период двухнедельного конфликта на озере Хасан, когда возникла опасность для Владивостока, Кузнецов изыскивал способы действия сил флота во взаимодействии с наземными войсками. На позициях были развернуты подводные лодки; на север, где баз не было, отправили подводные минные заградители серии «Л» с плавбазой «Саратов». Малые суда перевозили войска, грузы для армии, участвовали в боевых действиях.

В ходе боевых действий, ожидая воздушный налет на Владивосток, командующий организовал полномасштабные учения по затемнению, которые выявили недостатки готовности базы и флота. Вопрос готовности к нападению надолго стал важнейшим для Кузнецова. Так как флот – это не только корабли, но и многочисленные береговые организации, верфи и т. п., потребовалось обеспечить всеобщую их готовность на случай войны. Уже с начала 1938 года Кузнецов организовал тренировки «Тыловое обеспечение боевых операций». В штабе флота начальник штаба Б.Л. Богденко и начальник оперативного отдела М.С. Клевенский разрабатывали систему ступенчатой готовности флота, которая со временем приобрела общефлотский характер^[23].

На Тихом океане отрабатывали первые подледные плавания, подводники осваивали прием погружения лодок от налета авиации на стоянке.

Как командующий, Кузнецов стал членом Главного военного совета ВМФ, но редко ездил в Москву, чтобы не терять месяц на дорогу. Контр-адмирал привык к Тихоокеанскому флоту, привез жену во Владивосток. Однако весной 1939 года он получил новое назначение.