X

Отодвигая пустую чашку, Святомор подумал, правильно ли он поступил, что не оставил на дне ничего для тутошней нежити? Впрочем, судя по тому, кто здесь заправляет, впроголодь, пожалуй, не сидят. А им с Кариславом и Веленой не стоит здесь засиживаться. Поэтому Святомор решил не затягивать важный разговор.

– Надо бы решить, как дальше поступать. Я так мыслю, что «Последнее пристанище» на то и последнее, что до опушки Корбового леса рукой подать. Через лес до Итарграда путь не близкий, а мы ни троп, ни дорог не знаем, да и вообще о лесе ничего кроме слухов нехороших не слышали.

– Скорее не слухов, а страхов, – возразила Велена.

– Верны они, или нет, а напролом не полезешь.

– Ага – лучше здесь с нечистью посидеть да ножа в бок подождать, – проворчал Карислав.

– Мы не можем ждать, – заёрзала Велена на своём чурбачке. – Нам нужно поговорить с людьми, узнать побольше о Корбовом лесе. Может, мы сумеем найти проводника.

– Проводника до первой ночевки, чтоб без головы и без денег проснуться?

Святомор улыбнулся. Карислав явно не подумал о том, что нельзя проснуться без головы.

– Много ты тут видишь людей, которым можно доверять? – продолжал воин, не заметив улыбки.

– Мало, – согласилась девушка. – Но мы же сами пути не найдем…

– Да-а… – погладив свою гладкую щеку, задумался Святомор. – Есть один способ. Правда не хотелось бы его здесь применять…

– Обавать?! – загорелись глаза у Велены.

– Позвать, – мягко поправил Святомор. Если есть кто рядом, способный внутреннюю речь услышать – отзовется.

– И вон тот тать – первым! – с неприязнью покосился на Волка дружинник. Заметив его жест, тот оскалился в полумраке, и Карислав замахал руками: – Ну ее, эту ворожбу! Обойдемся!

– А я думаю, надо попробовать, – Велена тряхнула головой. – Ведь в этом ничего такого страшного нет, правда, Карислав?

– Да… ну… в общем, надо бы конечно попробовать…

Святомор пожал плечами, сел поудобнее и закрыл глаза. Представил себе яркий, солнечный день, себя, стоявшего посреди цветущего луга. И стал мысленно звать всё, что любит свет, всех, кто слышит радость в песне жаворонка…

Но уши вдруг заложило противное карканье воронья.

– Кыш, проклятые твари! Кыш вам говорю, заорал рядом Карислав. Святомор, ты чего творишь, чего они к тебе лезут?!

Святомор лишь сильнее зажмурился, сосредоточился, попытался представить светлый лес, солнце, играющее на листве, плещущихся в озере рыб. И снова позвал…

И почувствовал, как кто-то вцепился в его голень. Жутко больно вцепился! Он распахнул глаза и увидел как Велена, с нежным возгласом «Киса!» пытается оторвать от его ног здоровенного, угольно-чёрного кота. Кот только сильнее выпустил когти, недовольно заорав. Святомор тоже чуть не заорал от боли, стукнул кулаком по кошачьей башке, и паршивец, мявкнув, отпустил, вырвался из рук Велены и стремглав взобрался на крышу корчмы.

– Фу ты! – шумно перевёл дух Карислав. – Я уж думал всё – это тебя шиши или злыдни под землю тянут. Кота в темноте не видно было. Да и кот ли это?

– Кот, – подтвердила Велена. – Святомор, зачем ты его так сильно… по голове?

Святомор промолчал. Хотелось под землю провалиться от стыда за неудачное обавание. Хотя он вроде всё сделал правильно.

– Чего звали, чего надоть? – домовой неожиданно прервал повисшее молчание.

– Мы не звали! – удивился Карислав.

– Как же, как же, я слышал. И ворон зачем-то подозвали и кота моего рыбкой соблазнили. А вместо рыбки – одни побои. А хотели-то чегошеньки?

– Да, я звал, – растерялся Святомор. – Только…

– Не меня и не котишку? – захихикал домовой. – Так поосторожней надо. А то кого похуже призовёте. Да неужто надеялись берегинь увидать? «я призваю добрые силы…» – нараспев передразнил он Святомора. – Да откедова им тута взяться! Окромя меня тут из говорящих тварей только дубина дворовой внутреннюю речь слышит. Да он поди уже пьяный валяется, – домовой вытер руки о штаны и залез на стол, усевшись среди не убранной посуды. – Откедова здесь, возле самого Корбового леса, в самое, что ни на есть глухоночье, «добрые силы»? Тут только мы – страшные и ужасные! Но шутки ради я вас даже не съем. – Он подмигнул притихшему Кариславу. – Так есть у вас ко мне дело, али нет?

– Мы вообще-то хотели узнать кое-что про лес. – Святомор постепенно приходил в себя. – Но…

– Мы через лес хотим к Итарграду пройти, – перебила его Велена. – Ты можешь сказать нам, как это лучше сделать?

– Через Корбовый лес?! – домовой даже приподнял закрывающие глаза космы, чтобы лучше видеть. – Бр-р-р! Бросьте-ка лучше эту затею! Для людёв путь через Корбовый лес напрочь закрыт. Откедова вы только такие умники берётесь, через лес собирающиеся? Люди даже жить-то рядом опасаются, все тропки-дорожки давно быльём поросли.

– А старая дорога на Итарград?

– Над Лесным трактом уже сто лет даже птицы не летают, такая там мразь и темень поселилась. И если вы нас нечистью называете, то я не знаю, как вы это назовёте. А хозяина всей этой мерзости в Прилесье Ужасом зовут.

– И что, неужто за все эти годы никто через лес не проходил? – не поверила Велена.

– Проходили. Колдуны, да ведуны. Да ведь вы не из таких, верно? – он подмигнул теперь уже Святомору.

– Верно, не колдуны, но нам нужно пройти! – ударил кулаком по столу Карислав.

– Мало ли кому нужненько что! Раньше было несколько человек, которые брались через лес переводить, да все они, в конце концов, там и сгинули. Доводились человечешки! А ужо без проводника вам нипочём не пройти.

– А вон тот человек? – Велена указала рукой туда, где сидел их давешний мрачный знакомый. – Он говорил, что может провести через Корбовый лес.

Хозяин даже не оглянулся, видать знал о ком речь. «А может, уже ждал вопроса» – подумал Святомор.

– Этот? Возможно, – домовой оглядел венедов. – Этот, могёт быть, и вправду может.

XI

Горимир с малой дружиной выезжал из Червеня, будто бы на охоту. Но цель его была далеко в стороне от заповедных княжеских лесов, где в изобилии водились сохатые, туры, вепри и прочая славная дичь. Три дня дружина скакала на север, вдоль реки Дивы, за далёко объезжая селища и веси. К капищу же пятиликого Поревита, надёжно скрытому дремучим лесом, он ездил один. Потом снова дальний путь в сторону Овруча. А теперь он спешил обратно в стольный град. Не то чтобы в его отсутствие что-то могло случиться, его старший сын Яромир был вполне способен удержать братьев от безрассудств и охранить город. Просто князь нуждался в совете.

Горимир оглянулся на дружинников. Все угрюмые и широкоплечие, как он сам, с лицами, задубевшими от ветра и солнца, испещренными шрамами. Все опытные, хваткие, проверенные в множестве схваток с летборгцами и в своих усобицах.

«Что за упрямая дочь осталась у Буривоя, – вновь подумал он, наливаясь яростью, – предлагал ей лучших воев в провожатые, всех отринула. Впрочем, в уме ей не занимать, – быстро успокоился князь, – много мудрых слов привела в своё оправдание. Что дескать каждого его воя за версту видно, а вражеских послухов и лазутчиков привлекать никак нельзя. Да, конечно, дело серьёзное, разыскать человека за Шлемом идущего, когда неизвестно ещё кто это – мужчина ли, баба или вовсе ребёнок. Даже то, что он будет из венедов, не обещают вещуны. Разыскать такого – как иголку в стогу сена найти. Ну а как убьют её, случаем? Девка умна и сметлива, умеет и слушать и действовать, но против опытных мечей не устоит. И приметился же ей под Овручем этот олух Карислав! – князь в досаде махнул рукой. – Конечно, он не из последних, всё же сын Велемира, силой боги не обидели, но молод, глуп ещё, тщеславен. Впрочем, Велена говорила, что ей именно такой и нужен, про какие-то его достоинства ещё говорила. Но потребовала, чтоб о цели он ничего не знал. И даже о том, что ей в помощь послан, до того как в Итарград прибудут.

Как же интересно она его так обернёт, чтоб по дороге ей помогал, в пьянство не ударился, да за какой-нибудь юбкой не сбёг? Правда, волхвы его на путь в Итарград быстро наставили, опоили мухоморами, окурили дурман-травами, так заморочили, что едва на ноги потом подняли. Но уж как встал, так и пошёл в сторону Корбового леса, на Итарград. Правда волхвы говорят, что если влюбится вдруг, то может и сбиться с дороги. Да в кого ему ещё влюбляться, кроме Велены? Ох уж эти добры молодцы, тупые головищи, всё о бабах!

Велена вскоре выехала вослед. Хотела ехать одна, но он уж был бы совсем дурак как силькикринг, если бы не дал сопровождающих, через земли, захваченные отщепенцем Моймиром, пробраться. Хоть до леса безопасно доберётся».

Дальше мысль князя потекла в сторону борьбы с Летборгом. Вспоминал поражения в Лукоморье, под Бреженем, где погиб славный воевода Буривой и под Овручем, где из-за измены Моймира полегла большая часть червенского ополчения. И вот теперь не поднимаются больше по Диве суда, торговля с лабир-аниранами пресеклась. Летборгцы набирают силу день ото дня, а князья сивера и востока не помогут – своих бед хватает, да и свежи многие обиды от усобиц друг с другом. Ещё немного и сгинут венеды поодиночке. Нет единого князя и народа единого – нет.

По преданию единым князем станет тот, кто наденет в трудную годину Шлем Итар, шлем самого Поревита. «Вот если бы Шлем достался ему! – Горимир даже зажмурился, представляя столь великий миг. Как бы разметал он единым махом летборгцев, с землёй сравнял их каменный город, рассеял их по свету! Потом пришёл бы на помощь аталам и уничтожил гнездо зла в горах Изверы. А там, глядишь, и скаредных лабир-аниран под свою руку прибрал! И венеды враз простили бы ему усобицы, как узрели бы Шлем Поревита на его голове.

Впрочем, не до жиру. Сейчас вопрос как выжить стоит. А тут и человек нужный появился, как сказывают волхвы. Тот, кто Шлем имать может, и должен передать тому, кто наиболее достоин, как знак княжеской власти над всеми венедскими родами. А вот кому, кто достойней? В том вся и загвоздка. Несомненно, что самый достойный, это тот, кто приложил больше всех сил, чтоб добыть Шлем. Поэтому он, Горимир, не допустит, чтобы тот Шлем Белояру достался, или, ещё хуже, Мечиславу.

Ещё не хватало, чтобы сиверские скоты или восточные сыроядцы власть над родами в свои руки брали! Поди только и мечтают дружину его распустить, города срыть, и им как рабом помыкать! Лучше уж он ими помыкать станет. Жесток не будет, хотя Белояру и Мечиславу глаза выколоть надо, чтоб помнили руку Горимирову! А коли сила за ним будет, то и Правда – его! А правда слабых, есть ли она? И где ту правду сыскать, чтоб кривды не было?»

XII

– Расскажи, что ты знаешь об Оборотне? – попросил Велена.

– Кто он и откедова – не известно. А кличут верно, то Оборотнем то Волком, имён здесь не спрашивают, – домовой захихикал. – А его ещё и побаиваются, хотя здешний народец не такой уж и трусоватый. Живёт-то Волк почитай всё время в лесах, да на Ведьмином гребне, людёв чурается, к жилью выходит редко. А исчезает и появляется всегда внезапно.

– Он что, действительно оборотень? – поинтересовался Святомор.

– А это вам, людям, виднее, – усмехнулся хозяин. – По мне так вы все оборотники, каждый на свой лад.

– Скажи, – Велена пыталась заглянуть в глаза домовому. – Вы же должны знать, добрый он или злой? Что он людям несёт?

Карислав, не сдержавшись, фыркнул возмущённо, но промолчал.

– Добрый? Злой? – удивился домовой. – По какому такому покону этакое звание одиночке может быть дадено? Что вы, люди, сказать можете о человеке без рода, племени, без отца, матери?

– Изгой! – презрительно процедил Карислав.

– Сирота. – Вздохнула Велена.

– Вот вы и ответили на свой вопрос. А что есть добро, что зло, то каждый понимает по-своему.

– Но ведь говорит он по-венедски, значит венедские законы должен чтить. – Возразил Святомор. Если чтит, значит добрый.

– Да что ты говоришь! – вспылил Карислав. – Ты посмотри на эту рожу! Какие законы? Какие венеды? У таких один закон – на чужое добро посягнуть!

– И верно, воин, – неожиданно поддержал его домовой. – Говорить можно и по-венедски и по-кимврски и по-лабирски. А коли рода нет, так ты сам себе род и хозяин, до других тебе дела мало, режь, убивай, кого захочешь, жги и насилуй, лишь бы не поймали. Да только у вас и в родах таких – сколько захочешь.

– Почему ты считаешь, что он через лес может провести? – Велена не отставала, чувствуя, что загадка Оборотня начинает её весьма занимать.