XVI

Возвращаясь с разведки, Оборотень тихонько улыбался. Хоть что-то в поселенной неизменно! Встреча со здоровым, живым лесом подарила ему редкую радость и наполнила силами. Он вдыхал запах деревьев и аромат цветов, касался тянущихся ввысь сосен, и вспоминал детство, так рано прерванное войной и бедой. Вот из-за деревьев показался хрустально звучащий ручей. Оборотень увидел сидящих невдалеке товарищей и идущую к ним Велену. А она, обернувшись и заметив бродягу, развернулась и бросилась к нему:

– Оборотень! Мы прошли! Мы живы! А вокруг столько цветов, посмотри какие они красивые! Как здорово! И мы все живы! – Велена остановилась в шаге от Оборотня и протянула ему цветы.

Он взглянул на неё, всю светящуюся и прекрасную в своём счастье, в её сверкающие радостью глаза и ему стало так гадко, как никогда в жизни. Едва сдержавшись, чтобы не закричать от душевной боли, он резко развернулся и, как мог быстро зашагал обратно, подальше от неё, от венедов. Ссутулившись, Оборотень шёл, скрипя зубами и до хруста сжимая кулаки.

Он чувствовал, как растерянно смотрит ему в спину Велена, как замерли остальные. Ничего, пусть терпят. Они всё ещё в Корбовом лесу и смерть по-прежнему следит за каждым их шагом.

XVII

Тронулись в путь они только на следующий день, когда солнце уже перевалило за полдень, когда Оборотень вернулся из леса. Он был мрачнее тучи. И всё равно Золотинка вздохнула с облегчением. В его присутствии было тяжело, но когда он неожиданно ушёл, после встречи с Веленой, всем стало ещё хуже. Золотинка почти совсем не спала, и могла поклясться, что и Велена и Святомор тоже сильно беспокоились по поводу происшедшего. Даже Карислав храпел не так громко, как обычно, и несколько раз просыпался с невнятными ругательствами.

Сегодня они шли по тропе. Было непонятно, кто её здесь проложил, сама Золотинка следов читать не умела, спрашивать же у Оборотня не хотела. Птицы пели вокруг, мало обращая на них внимания, в ветвях мелькали белки. Дорога была светлой и спокойной, но чем дальше к вечеру, тем чаще Оборотень оглядывался, словно высматривал кого-то или сомневался в том, что идёт в верном направлении. Время от времени он сходил с тропы и искал что-то в траве.

Венеды как раз вышли на небольшую поляну, когда Волк замер вдруг, уставившись в чащу. И в ответ лес словно ожил. Отовсюду стали появляться низкорослые вооружённые люди. Золотинка не успела даже удивиться, а острия копий уже уставились в их сторону, лучники взяли их на прицел. Взвизгнули мечи Карислава и Святомора, вытаскиваемые из ножен, венеды встали спина к спине и все замерли.

Лица появившихся из засады людей не предвещали ничего хорошего, как и их копья. Скуластые лица со злыми карими глазами, показались Золотинке похожими на маски духов войны. И хотя доспехов они не имели, луки, копья, и широкие ножи на поясах крепко сбитых лесовиков выглядели весьма грозно. Вилла испуганно оглянулась на мужчин. Когда начнётся бой, воинов убьют первыми, а их с Веленой судьба может оказаться ещё более незавидной. Погребальная крада уже не казалась ей такой уж кошмарной.

– Лесомир! – вдруг раздалось из-за спин чужих воинов, и оттуда выскочила низенькая девчушка с приятным лицом и очаровательной улыбкой. Она кинулась к Оборотню, а он отбросил меч и, приняв её в объятья, закружил, засмеялся. Лица чужаков потеплели, многие опустили оружие.

Золотинка увидела застывшего с открытым ртом Карислава и поняла, что и сама поражена не меньше. И неизвестно чем, смехом Оборотня или неожиданным избавлением. События же и дальше разворачивались не менее удивительно.

– Лесомир! Почему ты так долго не появлялся? – тараторила девчушка, – А я всё жду, жду тебя, кто обещал мне поймать синенькую птичку?!

– Чижик, я не обещал, я говорил, что попробую.

– Вот видишь, обещал!

Из рядов воинов вышел вождь. В отличии от остальных, вооружённых только копьями, у него на бедре висел меч, на груди красовалась золотая бляха, похожая на ту, что потерял сын Велемира. Скуластое лицо вождя было гладко выбрито, чёрные волосы перехвачены золотой лентой, хорошо выделанные кожаные одежды цвета сосновой коры ладно сидели на коренастой фигуре.

– Лесомир, – обратился он к Оборотню. – Лесное племя приветствует тебя. Кто эти люди, идущие с тобой?

– Здравствуй, Коготь, здравствуйте все лесные люди, – Оборотень поклонился им. – Это мои друзья, сегодня мы вместе идём через Корбовый лес к Итарграду, и просим принять нас по законам гостеприимства.

Вождь некоторое время смотрел в глаза Оборотню, а потом, неохотно, как показалось Золотинке, кивнул.

– Вам будет оказано гостеприимство.

Люди вокруг окончательно опустили копья, сбросили тетивы с луков и двинулись в глубь леса. Вождь дал знак венедам двигаться за ним и тоже пошёл туда. Девушка, которую Оборотень назвал Чижиком, успела оббежать их пару раз, принести бродяге брошенный им меч и теперь шагала с ним рядом, отгоняя соплеменников, многие из которых желали подойти поздороваться с Оборотнем, так чудесно для венедов сбросившим образ нелюдимости.

XVIII

Поселение лесовиков представляло собой ряд полуземлянок, отстроенных по берегу маленькой лесной речушки, с берегами, поросшими черёмухой и тальником. Двускатные крыши, доходящие до самой земли, покрывались дёрном и сейчас красиво зеленели, цвели различными цветами. Низкорослые коровенки бродили между землянок, норовя сжевать с крыш всё, что можно. Мальчишки отгоняли их прутами, а лохматые собачонки радостно гавкали, включаясь в эту игру. Лесовики готовили на улице, и дым десятка костров медленно полз среди сосен и поднимался в небо. Кроме женщин и детей в селище почти никого не было – мужчины ушли на охоту, и Велена осмелела, ходила и рассматривала, как живут чужие люди. Тем более что и делать было особо нечего. Святомор увёл Золотинку собирать целебные травы, Карислав увязался за ними, бродяга и вовсе исчез, и она осталась одна. Женщины мало обращали на нё внимания, дети же боялись, не смотря на её приветливую улыбку.

Побродив, она вернулась к очагу, возле которого лежали их немногочисленные вещи, и присела, помешивая бурлящую в котле ржаную похлёбку.

Оборотень появился как всегда, неожиданно. Молча поел предложенное венедкой, поднял короб, начал укладывать туда свежий, вкусно пахнущий хлеб. Велена поколебалась, потом решилась всё же заговорить с ним снова.

– Тебя здесь все называют Лесомиром, это твоё настоящее имя, да?

– Да.

– А мне можно называть тебя так?

– Нет.

Некоторое время Велена молчала, раздумывая над ответом. Вообще, у венедов было принято заменять свои настоящие, данные при рождении имена, прозвищами, или именами известных счастливой судьбой людей и героев. Так легче обмануть горе-злосчастье, да и колдунам труднее насылать порчу. Но многие и настоящими именами назывались, ведь от имени, как от судьбы – не уйдёшь, поменяв на другое. А уж если настоящее имя прозвучало, смысла нет называться другим. Почему же Оборотень не желает, чтоб его называли нормальным, человеческим именем, вместо вызывающего дрожь прозвища? Не запугать же он их хочет. А она причин для вражды к себе не давала, наоборот…

– Скажи, я тебя чем-то обидела тогда, да?

– Нет. – Оборотень отвернулся.

– Но если так, то почему мы не можем быть друзьями?

– Потому, что я не хочу иметь друзей. Я всего лишь ваш проводник.

– Но ведь у тебя есть друзья среди лесных людей.

– Это не твоё дело, – резко ответил Оборотень. – Для вас я всего лишь проводник.

Велена закусила губу от обиды, ещё раз пристально посмотрела на бродягу и, встав, пошла прочь. Прав, наверное, Карислав. Оборотень злой человек, и им не стоит ему доверять. А значит нельзя верить и лесным людям, плохое тянется к плохому также сильно, как доброе к доброму.

XIX

Бродя по лесу, Велена неожиданно встретила девчушку, которая узнала Оборотня на тропе. Говорить не хотелось, но девчушка так заинтересовано глазела на неё, что просто пройти мимо показалось ей неправильным.

– Здравствуй. Тебя зовут Чижик, правда?

– Да, а тебя Велена? Лесомир мне рассказывал про тебя.

– И что же он рассказывал? – Велена почувствовала, как похолодел её голос, но Чижик ничего не заметила.

– Он рассказывал, что ты знатная женщина из западных родов, что очень умная и смелая, а ещё добрая и умеешь сражаться.

– Не может быть! – Велена не поверила своим ушам.

– Может, может, – затараторила Чижик. – Ты знаешь, он поймал таки мне синенькую птичку зимородка! Мы с ним поставили силки, долго сидели в засаде. Я, правда, пару раз зимородка спугнула, когда что-то сказать хотела, но потом он всё равно попался, и знаешь какой красивый! Пёрышки так и переливаются, но мы его, конечно, отпустили потом, Лесомир говорит, что он в неволе жить не хочет. А уж он-то знает!

– А ты его хорошо знаешь? Он у вас часто бывает?

– Лесомир то? Не-ет, редко, вот три лета назад был, и ещё раньше, говорят, приходил, но я этого не помню. Да и как он может чаще бывать, если дорога через лес так опасна? Это мы здесь, на большом околке, как бы острове сосновом живём, здесь почти безопасно, а чуть дальше, и всё – пропал. Наши никто через лес не ходят давным-давно, боятся. И гостей не бывает, а тут три лета назад Лесомир пришёл, так все даже испугались, да только всё равно приняли, как родичу в гостеприимстве отказать?

– А он ваш родич? – Удивилась Велена.

– Конечно! Мой многоюродный брат. Его прадед в жёны сестру моей прабабушки взял, на восток леса увёз. Там тогда много наших родственников жило, пока через полосу отчуждения ещё ходили и по тракту обозы шли. А потом шилмасов всё больше стало, да призрачные дайды всё чаще нападали, вот всех наших родственников на востоке леса и перебили. Гранитный острог дольше всех продержался, там и Лесомир жил, да только помощи им не было, а ещё и прилесный разбойник Моймир напал. Мы до сих пор не знаем, спасся ли ещё кто-то кроме Лесомира, которому удалось через подземный ход выскользнуть. Вот что творится в лесу. Это только у нас здесь всё спокойно, все твари Ужаса боятся, к нашему околку близко даже не подходят. Кроме дайд, конечно, эти призраки вездесущи, когда на охоту выходят.

– А вы что, Ужаса не боитесь?

– Как же его можно не бояться? Боимся, конечно. – Чижик сразу посерьёзнела. – Ты наверное думаешь, как это получилось, что посреди этих гиблых пустошей у нас нетронутый сосновый бор? Понимаешь, Ужасу ведь тоже питаться надо. А если вокруг живности не будет, чем ему закусывать? Вот он возле самого логова и оставил нетронутый кусок леса. И нас не трогает – мы ему время от времени животных ловим, пригоняем. Бывает, что он и тех мужчин, что жертву приносят, схватит, но редко. Чаще дайды облавы устраивают для себя, а получается, что и для него тоже, поскольку дайды гонят прямо на его логово, чтоб труднее от них спастись было. Так и живём, то охотимся, то сами – дичь. Мы, конечно, могли бы уйти попытаться, но ведь тут могилы предков. Так что жить и помирать здесь будем.

– Послушай, а вот дальше через лес, к Итарграду, легче идти?

– Дальше? Не знаю. – Чижик беззаботно пожала плечами. Наши никто не ходил уже почитай два десятка лет.

– А Об…. Лесомир?

– Ходил как-то и обратно вернулся, но как ходил – не рассказывает, говорит, что страшно. Ой, ты знаешь, у нашей коровки – Дочки, ведь телёнок родился, такой хорошенький! Пошли, посмотрим! – Чижик повлекла Велену к видневшимся сквозь деревья постройкам. Та пошла, всё ещё под впечатлением от услышанного. Значит «добрая и умная»?

XX

К вечеру селение наполнилось народом. Святомор с воодушевлением рассказывал нескольким охотникам про свои лесные похождения, а так как уже изрядно накачался местной ягодной брагой, то всё время так получалось, что это он вёл через лес венедов. Золотинка с Веленой только удивлённо переглядывались и улыбались, но молчали, и врать не мешали.

Карислав пил мало, хотя хотелось. Долг княжьего дружинника превыше всего! Он был уверен, что Оборотень затевает что-то недоброе, и боялся упустить его из виду. Бродяга беседовал с хмурого вида мужчиной, сущим татем на лицо, как показалось Кариславу. Иногда до него долетали обрывки их разговора:

– К северу на околке опять беспокойно… примут, конечно,… день пути и будем там… никакой возможности обойти….

– Будьте наготове… придержишь людей… Ужас… не стоит рисковать…

– Думаю, что пропустит… забирайте вправо…