– Правильно, – одобряюще кивнул Николай, а потом, погрустнев, сказал мне, – ты это уж сам.

– Хорошо, – кивнул я.

– Ладно, – хлопнул по коленям Николай и натянул «сферу», – поедем мы… А вам не стоит тут сидеть, либо уезжайте куда, не знаю, «на деревню к дедушке» там, или к нам за периметр, у нас гражданские есть, а вы вроде еще и пострелять горазды, ё…. Так что дело вам найдется. Если решитесь, приезжайте… Там только еще все организуется, но безопасно и пожрать есть.

– А на выезде из города, на КПП ГАИ кто?

– Наши там… Если остановят, не дергайтесь, ё…, не бузите, просто досмотрят на предмет укушенных, и все.

– Понятно.

Николай скомандовал всем грузиться, и, пожав нам с Мишой руки, пошел к машине. Я дождался, когда тяжелая машина вырулит задним ходом со двора и закрыл ворота. По дороге к беседке посмотрел в окно гостиной, где Иваныч работал жилеткой – дочь покойного Ильи, сидя на диване с кружкой в руках, что-то ему рассказывала, а он участливо кивал и что-то отвечал.

– На, патрон в стволе, – Миша достал из кобуры ПМ и протянул мне, – а есть водка?

– Сейчас принесу, – ответил я, взял пистолет и сунул его в карман.

Сходил в дом, и, вернувшись с бутылкой недопитой перцовки, сел с другой стороны мангала, напротив уже тяжело дышащего Михаила.

– Ты, главное, вали меня сразу, как очнусь мертвяком, – сказал Миша, после того, как в несколько больших глотков допил бутылку и занюхал рукавом.

– Хорошо, – ответил я, а у самого просто сердце разрывалось, глядя на него, – Ничего не хо…

– Нет, – резко ответил он, – просто посиди тут, чувствую, скоро… Голова кружится, и ног не чувствую…

Я кивнул… Текли минуты, открылась дверь дома, Иваныч с «вепрем» в руках подошел и сел рядом.

– Уснула, – скала он, – залил в неё грамм сто коньяка.

– Вы это, – Миша чуть пододвинулся к мангалу и опустил на руки голову, бубня в землю, но расслышать было можно, – по хозяйскому дому пройдитесь, там и стволы, и запасы кое какие… Ребята из ОМОНа ничего не брали вроде… И «форд» наш опять же, он легкобронированный, вместительный, ключи у меня… Сваливайте отсюда…

Ещё несколько коротких вдохов, и Миша замер. Его тело чуть наклонилось в сторону, но прикованная рука удержала его от падения. Мы с Иванычем непроизвольно встали с лавки.

– Мля… – Иваныч практически выпрыгнул из беседки, когда, спустя пару минут, на нас уставились глаза народившейся нежити, и опустил предохранитель на «вепре».

– Подожди, – я тоже поторопился выйти из беседки и достал пистолет.

То, что было еще несколько минут назад Михаилом, попыталось встать, медленно, неуклюже и издавая невнятное мычание… Страшно, страшно вот так смотреть, даже когда совместил мушку и целик у него на лбу…

Пах! И тяжелое тело, дернув головой, рухнуло вниз.

– Прости, – сказал я и подошел ближе, чтобы убедиться, что все закончено.

– Надо уезжать, – сказал Григорий, повесив оружие на плечо.

– Согласен. Пойдем, подумаем, в дом к Илье сходим, когда рассветет.

Когда, стараясь не шуметь, вошли в гостиную, обнаружили следующую картину: Никита сидел в кресле напротив дивана со спящей «снегурочкой» и внимательно ее рассматривал.

– Завтракать будешь? – тихо наклонился я к нему.

Он в ответ кивнул.

– Тогда в ванную, одеваться и за стол.

Никита послушно встал и пошлепал босыми ногами наверх, еще пару раз обернувшись на диван, а я поставил на плиту чайник и принялся нарезать остатки сыра и колбасы на бутерброды.

– Иваныч, как думаешь, в город сможем прорваться?

– Не знаю теперь уже… Если они тут в поселке такими табунами шатаются, то что в городе твориться? А что там тебе?

– В охотничий же…

– А, так у этого Ильи, – Иваныч покосился на диван и чуть понизил голос, – в коттедже пошукаем… Сколько охраны было, человек восемь?

– Да, около десятка.

– Ну вот, думаю, разживемся стволами, а в город нет… Если только на танке, – хмыкнул Иваныч, – у тебя есть танк?

– Нет.

– Вот и забудь.

– А что думаешь про вояк на КП армии?

– Нет, – помотал головой Иваныч, – слишком близко от города, не жизнь, а сплошная полундра будет… Деревнями уходить будем, может, и найдем место, где пристроиться.

– А куда?

– В смысле?

– Ну, направление? Запад, восток?

– Это я тебя послать могу, по направлению, а тут думать надо…

– Тогда предлагаю найти ПВД^[1], переждать, а там уже ясно будет, куда двигаться.

– Не возражаю, надо только связь нормальную найти… У водителей фур обычно неплохие станции стоят в машинах.

– На «форде» С.В.А.Т.-овском антенна внушительная стоит.

– А, ну вот, обязательно его сюда перегнать надо, – сказал Иваныч, выключив плиту и поставив чайник на керамическую подставку на столе, и добавил, – Миша сказал, что ключи у него вроде.

– Да…

– Я схожу.

Иваныч вышел, прихватив моего «моссберга», и вернулся спустя несколько минут, когда мы с Никитой уже жевали бутерброды и пили чай. Он сложил на тумбочке в коридоре черный разгрузочный жилет Михаила, разулся и прошел наверх, в ванную.

– Глова болит… – уселась на диване «снегурочка» в своей нелепой пижаме.

– Иваныч! – крикнул я наверх, подойдя к лестнице.

– А?

– Там в ванной комнате аптечка, принеси.

– Хорошо.

– Я там цитрамон вроде видел, – сказал я, и, кивнув на бутерброды на столе, сказал, – садись, ешь.

– Не хочу.

– Ешь! Через не хочу, садись и не выделывайся.

– Ты! Ты… – у «снегурочки» намокли глаза, – я же всех! Всех потеряла!

– Он тоже всех потерял, – кивнул я на Никиту, – возьми себя в руки уже.

Никита перестал жевать, отложил бутерброд, подошел к «снегурочке» и, взяв ее за руку, потянул к столу. Она подчинилась, но остановилась и, шмыгнув носом, сказала:

– Мне в ванную надо сначала.

– Никит, проводишь?

– Он важно кивнул, и, не отпуская руки девушки, повел ее вверх по лестнице.

Завтракали молча, Никита не сводил глаз от хоть и зареванной, но чего уж там, красивой блондинки, к слову, крашеной. Иваныч что-то себе думал, изучая восточный рисунок на заварном чайнике, а я смотрел на всех по очереди и думал, как и куда нам теперь такой компанией срываться.

– Спасибо, – допив чай, сказала «снегурочка», – мне надо в дом попасть… И у меня самолет через час.

– Самолет был у твоего отца, а там, куда он хотел лететь, поверь, ты не нужна… Ну разве что… – продолжая рассматривать чайник, сказал Иваныч, – Да и как ты поедешь через забитый мертвяками город?

– Вы меня не сопроводите? – искренне удивилась она, пропустив мимо ушей первую фразу Иваныча.

– С чего это? – ответил я.

– Эм… Ну, там же самолет…

– А куда он полетит?

– Я не знаю.

– А откуда он и чей?

– Я не знаю.

– И ты думаешь, что тебе надо на этот рейс?

– Я не знаю, – ответила она, как-то сникла, опустила голову и тихо начала плакать, подвывая и собираясь закатить истерику.

Я молча встал, набрал воды в две кружки, одну с размаху выплеснул ей в лицо, а вторую подставил ей.

– Выпей и успокойся.

Ошарашенная таким беспардонным обращением, она сразу перестала ныть и, вытирая лицо, сначала что-то попыталась сказать, а потом взяла кружку и плеснула из нее на меня… Обстановку разрядил Никита: он, тыкая пальцем то в меня, то в «снегурочку», начал хохотать, впервые я услышал его смех, забавный такой, мультяшный.

– Ну что за детский сад – штаны на лямке? – покачал головой Иваныч, – Зовут-то тебя как?

– Лера, – слабо улыбнулась она, и, надергав из коробки на столе бумажных салфеток, часть из них протянула мне.

– Я Григорий Иваныч, можно просто Иваныч, это Никитка, а это… – вздохнул и пригладил усы Григорий, – Это Влад.

– И что же мне теперь делать? – спросила Лера, скомкав использованные салфетки.

– Для начала одеться… Мы собираемся посетить твой дом, можешь пойти с нами.

– Нет! – замотала она головой, – я не пойду туда! А! Там же в холле сумки и чемоданы. Мои два чемодана небольших там, белые такие, на колесиках… Там еще рисунок волной.

– Ясно, – ответил я, – только ты уверена, что все, что в чемоданах, тебе будет нужно? Там есть какая-нибудь спортивная или туристическая одежда, обувь?

– Зачем?

– Затем, что убегать от мертвяков проще в кедах, кроссовках или вон, в берцах, чем в туфлях на шпильке.

– А, в этом плане… Ну, в гардеробной в моей комнате осталась кое-какая спортивная одежда, на втором этаже рядом с амурами комната.

– Рядом с кем?

– Барельефы. Амуры на стенах с двух сторон от двери.

– А… понял.

– Рассвело, – кивнул Иваныч на окно.

– Ну что, сидите тут, за дверь ни шагу. Ясно?

Лера кивнула, а Никита схватил свой игрушечный автомат и уселся снова за стол. Иваныч одел Мишину разгрузку поверх толстовки, постучал по подсумкам и достал ПМ-овский магазин.

– На, на место приткни, – протянул я ему пистолет.

Иваныч взял пистолет, извлёк магазин, в котором оставалось два патрона, и вставил полный. Затем взял ИЖа, преломив стволы, проверил заряд и, удовлетворенно кивнув, сказал:

– Идем.

Вышли во двор, огляделись… Скачущих по крышам тварей вроде не видно, я взобрался на стройматериалы и посмотрел на улицу.

– Один, в стороне поворота на выезде из поселка.

– Пошли, – ответил Иваныч, – пока он добредет.

– Идем.

Вышли через калитку, и быстрым шагом направились к дому Ильи. На востоке всходило солнце, его свет уже заполнил все небо, и день обещал быть по-весеннему теплым. Озираясь и держа оружие наготове, дошли до ворот дома, миновав не менее чем четыре десятка уже успокоенных мертвяков.

– Слушай, на половине из них спецовка какая-то… Таджики или узбеки, со стройки, что ли?

– Да, похоже, или жили тут у кого-то нелегально, – ответил я и толкнул дверь.

Слева, у гранитных вазонов с какими-то декоративными елочками лежала тварь, что придавила Михаила, и видно, успела куснуть или поцарапать.

– Идем, посмотрим, – сказал Иваныч, – интересно, что это за хрень такая, да и, как говориться, врага нужно знать в м-м… В морду.

Морда, конечно… Увидеть и обделаться. Перед нами лежало тело внешне вроде человека, но туловище непропорционально удлиненное, остатки одежды – в виде лохмотьев, развороченный выстрелом в упор череп, по форме напоминающий мяч для регби, с сохранившейся целой только верхней челюстью с изрядно измененными зубами. Больше всего меня потрясли клыки – сантиметров по пять.

– Насмотрелся? – спросил я Иваныча.

– Угу…

На участке обнаружили четырех охранников, сняли с них все, что не было повреждено после зачистки омоновцами, и покидали в салон Форда. Прошли в дом, где в нос ударило запахом смерти и гнилья.

– Фу… как тогда у моей соседки, – сказал Иваныч, поморщившись.

– Пошли наверх, назад посматривай, вдруг кто притаился…

Поднялись на третий этаж, точнее, в большую и просторную мансарду, выполненную в виде студии – зона кабинета с библиотекой, небольшой бар, бильярд и, я бы сказал, зал для заседаний, то есть, овальный стол с десятком стульев. Богатая и полная безвкусица, присущая нашим нуворишам. Илья лежал у окна, был укушен за лицо и шею, а потом застрелен. Одет он был в какой-то камуфляж и даже с оперативной кобурой, которая была пуста, но пистолет нашелся недалеко – Иваныч подобрал у бильярдного стола ПМ.

– Теперь и тебе есть, – отдал он мне пистолет, держа его за ствол, так как корпус был весь в запекшейся крови, – отмыть только.

– Отмоем, на стол пока положи, – ответил я и подошел к покусанному охраннику, присел и начал расстегивать его разгрузочный жилет с магазинами от «вепря», а также снимать сам дробовик с его плеча.

Стащив небольшую велюровую накидку с маленького диванчика у бара, мы покидали все найденное в неё и спустились на второй этаж. Бросили тюк у лестницы и пошли по коридору, на середине которого лежала какая-то женщина, прислуга, похоже… Глаза открыты и смотрят в потолок с мозаикой – зачищена, причем, судя по всему, тут, в коридоре, она и умерла от не менее чем пяти укусов за руки и лицо, а подняться не успела, ОМОН не дал.

– Похоже, это комната Валерии, – остановился я у барельефа античного бога любви и нажал кнопку выключателя.

Вошли… Я не знаю, какая обычно обстановка в комнатах у единственных и любимых дочерей олигархов, но тут все в каком-то офисном стиле.

– Гардеробная, наверное, – сказал Иваныч и потянулся к дверной ручке… – Ох ты ж, мля!

Иваныч отскочил от двери, в которую несильно толкнулись, и мы услышали уже знакомый и щекочущий нервы то ли писк, то ли шипение.

– Видно, укусили кого-то, а он тут спрятался, умер и обратился, – сказал я.

– И что? Доделаем то, что ОМОН не доделал или ну его, пусть там и сидит?

– Надо как-то в гардеробную попасть, – сказал я, отошел на пару метров от двери и вскинул «моссберг», – открывай.

Дверь открывалась вовнутрь, Иваныч, шибанув по ней тяжелым ботинком, отскочил назад. Ударенный дверью мертвяк упал рядом с полкой с обувью, но шустро поднялся и пошел на меня, вытянув перевязанную и окровавленную руку. Я чуть попятился назад и вправо и выстрелил… Ударило по ушам и мертвяк – один из бывших охранников – рухнул на пол.

– Бляха, что ж так громко-то, – потер ухо Иваныч.

– Угу, – ответил я, тоже не хило так оглушенный и, сняв с пояса мертвяка длинный фонарь, который, похоже, являлся еще и электрошокером, включил его и посветил внутрь. Нашел выключатель и зажег свет.

Больше живых мертвяков в доме не обнаружили, лишь из окон заметили троих шатающихся у ворот, которые, вероятно, идут на шум. Покидали в достаточно вместительный Форд все собранное имущество ЧОПовцев, также прихватили кое-что с кухни.