2

Помню как я был рад в тот день, когда мне предстояло выйти в Игровую комнату. Я сгорал от предвкушения, ведь я ждал этого события так долго. Подумать только – я смогу увидеть других детей, смогу найти себе друзей, у нас будут весёлые приключения как в тех мультиках, что я смотрел несколько раз в день.

Нянька помогла мне разобраться со сложными пуговицами на новенькой рубашке, которую она мне принесла. Ловкими манипуляторами она застегнула их как полагается, свернула носовой платочек уголком и вставила его в нагрудный карман.

– Настоящий джен-тель-мен, – произнесла она непонятное слово. – Будь умницей, касатик, играй аккуратно.

Я помнил слова ментора Лили о том, что надо быть вежливым, здороваться, когда видишь других людей, говорить как тебя зовут и прочие непонятные, но нужные слова. Я был так воодушевлён, что тренировался и на няньке, говоря ей “здравствуйте” и “спасибо”, когда она приходила с едой или для уборки. Её это радовало, судя по её ласковым словам и по нечленораздельным звукам, очевидно, изображающими пение.

Я решил взять с собой своего игрушечного друга Пэрри – человечка с большой резиновой головой в смешной шапочке и рубашечке, которую я помогал ему снять каждый раз, когда укладывал его спать рядом с собой. Мне казалось, что Пэрри – очень интересный и забавный, наверняка он понравится другим детям и они захотят со мной дружить. Я думал взять ещё и грузовик, но няня сказала, что игрушек в Игровой комнате хватает – уж на то она и Игровая.

До сих пор вспоминаются те ощущения неизвестности – смесь страха, нетерпения и радости, когда я стоял перед дверью, которая впервые развернулась передо мной, отворяя проход в неизвестность. Няньке пришлось легонько подтолкнуть меня, чтобы я сделал первый шаг в коридор. Дверь в мою комнату свернулась, когда нянька покинула её и покатила по коридору, приглашая следовать за ней. Я посмотрел по сторонам, увидев, что в коридоре немало таких же дверей, правда, не задумывался тогда, что за ними скрывается. Думал лишь о том, что найти свою комнату я без помощи няньки не смогу. От этого стало ещё страшнее, так что я прижал Пэрри к себе и догнал уезжавшую от меня няньку.

Идти пришлось недолго, возле одной из дверей в конце коридора нянька остановилась, поправила манипулятором мне вихор на макушке и сказала:

– Ну, касатик, большой ты стал, пора и в Игровую. Не бойся, я буду рядом, позови меня, если захочешь обратно.

Дверь свернулась, и я увидел чудо. Яркий свет падал на деревья, траву, цветы и кусты. Мне хотелось рассмотреть их поближе, так что я шагнул вперёд, и мои ноги ступили на дорожку из мелких камешков – тоже новое ощущение. Я увидел, что комната очень большая, возможно, это ощущение возникло из-за ярко светящегося потолка. Помимо деревьев, в центре комнаты имелась игровая площадка с горками, лестницами, трубами и прочими интересными и яркими вещами. Шагая к игровой площадке, я услышал как дверь, через которую я вошёл, закрылась, но я не придал этому значения. Меня поражало то, что я увидел, мне так хотелось прикоснуться ко всему. Может быть, поэтому я не сразу подумал о том, что в Игровой комнате я совершенно один. А ведь должны быть другие дети, мне ведь обещали это!

Я стал озираться по сторонам и вдруг увидел её – девочку с чёрными волосами и в синем платьице. Она смотрела на меня, смущаясь, наверное, так же, как и я. А у меня из головы вылетело какие слова нужно говорить при встрече, и я стоял, разинув рот.

– Кто это, гном? – спросила она, показав пальчиком на мою руку, в которой болталась позабытая игрушка.

– Нет, это Пэрри. Он просто человечек, только маленький. Вот, смотри, – я пошёл к ней, чтобы показать его поближе, но понял, что она смотрит на меня с экрана, висящего на стене.

– А у меня есть Дэйзи, – в руках у неё появилась кукла в розовом платье. – Она принцесса и моя дочка.

Мы помолчали, пока она приглаживала Дэйзи волосы и поправляла платье.

– Скоро придут остальные, – сказала она. Меня зовут Ирис, а тебя?

– Сэм.

Я заметил, что другие экраны, висящие на стенах, осветились и на них появились остальные ребята. Мы познакомились с мальчиками Аланом, Лесли, Бернаром, Сильвестром, с девочками Жасмин и Виолеттой, а также с близнецами Брюсом и Вуди. Конечно же, я не сразу запомнил их имена, но мы стали общаться, они стали показывать мне свои игрушки, а я знакомил их с Пэрри. Помимо игровой площадки, в комнате оказалась большая коробка с игрушками. На её разбор и обсуждение игрушек с другими детьми у меня ушло так много времени, что ребята один за одним стали прощаться и уходить. Последней уходила Ирис. Она сказала мне:

– Надеюсь, что время пролетит быстро и мы скоро снова увидимся, Сэм.

Экран погас. Я стоял в нерешительности, думая, не осмотреть ли мне игрушки ещё раз, хотя было как-то странно, что я снова здесь один. Мне захотелось вернуться в мою комнату, где всё было так близко и знакомо, и я зашагал по дорожке из мелких камешков к выходу.

Когда я дошёл до двери, она свернулась, и я увидел няньку, которая ждала меня. Мне показалось, что она была тут всё время. Я уже было шагнул к ней навстречу, как вдруг понял, что мне чего-то не хватает. Я забыл Пэрри! Развернувшись, я побежал обратно, и, подбегая, заметил его, сидящего на горке, где я его и оставил.

Схватив Пэрри в охапку, я побежал к выходу. А оказавшись в своей комнате, дождавшись, когда нянька уйдёт, сказал ему:

– Прости, Пэрри, я чуть не забыл тебя там. Как бы ты там спал, ведь там нет кровати?

И когда свет погас, а я уже засыпал в обнимку со своей любимой игрушкой, мне показалось, что Пэрри ответил мне тихим-тихим шёпотом:

– Я твой друг, Сэм. Не верь этим деревьям и цветам. Они ненастоящие. А я всегда буду рядом. Только не говори никому. Никому…

3

Шли годы, я становился старше. Мне уже исполнилось двенадцать лет, в честь чего в Игровой комнате горки и трубы были заменены на спортивный городок, а игрушки – на тренажёры и гантели. Сначала мне было интересно их опробовать, потом мои друзья обзавелись такими же тренажёрами, показывали мне как правильно их использовать и подзадоривали меня, выясняя смогу ли я сделать больше упражнений, чем они. И чаще всего я их обходил, чем вызывал восторг у наблюдавших девчёнок.

В какой-то момент я заметил, что девочки как-то похорошели. Раньше я не делал различий в общении между ними и мальчишками, у нас была тёплая компания, полная юмора и веселья, но потом я понял, что девочки совсем не похожи на мальчиков, и дело тут не в половых признаках, о которых мне рассказывала ментор Лили во время учёбы. Мы все немного выросли и изменились, но девочки даже реагировали немного не так на шутки или рассказы, могли обидеться без видимой причины или смеяться непонятно над чем. В общем, мне бывало неловко оставаться один-на-один с кем-нибудь из девочек, если одна из них подключалась раньше остальных или отключалась позже. Но было одно исключение. Это Ирис.

Каждый раз, направляясь в Игровую, я мечтал, чтобы первой подключилась Ирис, и чаще всего так и происходило. С ней было приятно общаться, кроме того, мне казалось, что она симпатичнее остальных и лучше других меня понимает. Во время наших соревнований с мальчишками она неизменно кричала моё имя, тогда как остальные девочки поддерживали то одного, то другого, хотя они всё равно радовались и поздравляли победителя, кем бы он ни оказался.

Ирис была не такая, как остальные. Было непохоже, что она очень много общается с другими ребятами, она реже всего принимала участие в шумных обсуждениях и, когда все вокруг покатывались со смеху от очередных выдумок близнецов Брюса и Вуди, она лишь мило улыбалась. Её скромность казалась мне большим преимуществом, мне нравилось, что она не перекрикивает других ребят, стараясь что-то сказать, а говорит только когда её спросят. Наверное, я и сам отчасти вёл себя так же.

Однажды я решил, что было бы неплохо пригласить Ирис ко мне в гости, чтобы пообщаться с ней наедине подольше, чем те несколько секунд, пока не появятся остальные. Я вынашивал эту идею несколько дней и был полон решимости её реализовать в следующий же раз, когда пойду в Игровую. Я даже спросил у куратора Джозефа, который навещал меня время от времени, возможно ли это, на что он с отеческой улыбкой ответил:

– Конечно, Сэм. Если ты её попросишь прийти и она согласится.

Я был в предвкушении. Я представлял как Ирис войдёт в мою комнату, как мы будем общаться, думал о том, что я буду говорить, где я сяду, где предложу сесть ей. Перед походом в Игровую, я вычистил все тёмные углы моей комнаты, до которых не всегда добиралась нянька, я заправлял кровать добрых полчаса, разглаживая рукой каждую морщинку и ровняя подушку. Книжки и тетрадки я сложил аккуратной стопочкой, а Пэрри – единственную из игрушек, оставшуюся со мной с раннего детства, я спрятал под кровать. Я не очень-то хотел, чтобы Ирис сочла меня малышом, и ни в коем случае она не должна была узнать, что я всё ещё сплю со смешным человечком в обнимку.

В Игровой комнате я то и дело пытался заговорить с Ирис, но у меня не хватало смелости при всех пригласить её в гости, ведь тогда другие могли бы решить, что я влюбился, а этого, как мне казалось, нельзя было допустить ни в коем случае. Мои мысли были заняты решением этой проблемы, так что я проиграл соревнование по количеству подтягиваний Алану, хотя расстроило это, судя по всему, одну лишь Ирис. И вот, когда пришла пора прощаться, я подошёл к экрану, на котором была Ирис, и сказал:

– Ирис, сможешь остаться на пару минут? Мне нужно кое-что тебе сказать.

Девчёнки так и прыснули, явно раздувая из мухи слона, заявив, что они тут, похоже, лишние, удалились, а парни, одобрительно хмыкая, сделали тоже самое, нарочито громко попрощавшись со мной.

– Да, Сэм, что ты хотел мне сказать? – Ирис смотрела в пол, теребя руками пуговицу на платье.

– Эээ… Ирис, не обращай внимание на этих дураков… Я не то, что они подумали, просто… – собраться с мыслями для меня было целой проблемой, я умолк, не закончив фразы.

– Нам пора идти, Сэм, – она посмотрела на меня взглядом, в котором читался вопрос и надежда.

– Подожди, Ирис! Я хотел пригласить тебя в гости. Придёшь? – я выпалил это на одном дыхании и уставился на свою обувь, ожидая приговора.

– Конечно приду, Сэм, – с облегчением сказала она, – Давно хотела пообщаться без посторонних ушей.

Меня обуял восторг, я едва сдержался, чтобы не подпрыгнуть, но внезапно я вспомнил, что продумывая все мелочи, я не подумал о том, как проводить Ирис в свою комнату, ведь раньше мне было сложно найти нужную дверь среди десятков похожих. Да и где сама Ирис я тоже не знал.

– А как ты найдёшь меня? Я живу справа по коридору от Игровой, через… – я лихорадочно пытался прикинуть сколько дверей отделяют мою комнату от Игровой. Десять? А может, двадцать? Я никогда их не считал.

– Меня проводят, жди меня у себя, я скоро приду.

Когда я возвращался в комнату, мне казалось, что коридор бесконечный и двери слева и справа никогда не кончатся. Я даже ненадолго перешёл на бег, обуреваемый нетерпением. Добежав до открытой двери, которая вела в мою комнату, я обнаружил её пустой, но когда я зашёл, и дверь за мной развернулась, я не отчаялся, а стал ждать, ведь Ирис пообещала мне, что придёт.

Минуты тянулись бесконечно долго, я бросался то ровнять несуществующие складки на покрывале кровати, то прислушиваться к двери, то к раковине – прилизывать непослушный вихор. В итоге, голова стала совсем мокрой, а затем и высохла, но ничего не происходило.

Когда я уже взялся за книжку, чувствуя себя подавленным и обманутым, на стене вдруг вспыхнул экран, и на нём появилась Ирис.

Сперва я опешил, так как ожидал немного другого, но это быстро сменилось радостью от того, что я вижу её, от того, что она всё-таки появилась здесь.

– Привет, Сэм! Вот и я!

– Привет, Ирис. Ты не нашла мою комнату? Поэтому ты на экране?

– Нет, Сэм, – она вздохнула, – Мне разрешили общаться с тобой только так. Прости, но я не смогу прийти сама. Но я очень рада взглянуть на твою комнату, она такая аккуратная! Ты молодец, Сэм!

Румянец разлился по моим щекам, я начал показывать ей книжки и некоторые рисунки из тетрадок. Было не очень удобно подносить рисунки к экрану так, чтобы она увидела, но это было лучше, чем ничего, и я был рад гостье.

Однако, спустя совсем короткое, как мне показалось, время, она сказала, что нам уже пора прощаться. Я не слышал, чтобы кто-то говорил ей что-то, но она, как и всегда в Игровой, сказала о том, что время вышло и ей нужно идти.

– До встречи в Игровой, Сэм! – сказала она, и экран погас.

Я сел на кровать, сдвинув груду книжек и тетрадок, которые успел или не успел показать ей. Обдумывая все впечатления прошедшего дня, я ощутил потребность обнять Пэрри и рассказать ему на ухо мои впечатления от визита Ирис. Я полез под кровать, но не нащупал ни резиновой головы, ни пластмассовых ботиночек Пэрри. Я стал шарить активнее, думая, куда же это я его забросил, но Пэрри нигде не было. Под кроватью было темно, я не мог ничего разглядеть, тогда я, поднапрягшись, отодвинул кровать от стены. Всё что я увидел – это маленькая синяя шапочка, которую Пэрри носил на голове. Я обшарил всё пространство под кроватью, но самого Пэрри там не было.

“Наверное, нянька убиралась в моей комнате и положила Пэрри куда-то”, – подумал я и стал обшаривать комнату вдоль и поперёк. Но Пэрри по прежнему не находился. Дошло до того, что я вывернул одежду из шкафов, все игрушки и конструкторы, обшарил все места, где Пэрри только мог поместиться, но он исчез.

Я заплакал, не зная что и думать – то ли нянька прихватила его и выбросила, как те игрушки, что я сломал, то ли он сам ушёл через открытую дверь. Я не исключал такого варианта, несмотря на полную уверенность в том, что Пэрри – это кукла, а куклы не могут сами ходить. Но штука в том, что говорить куклы тоже не могут, однако, Пэрри говорил. Часто, когда мы с ним засыпали или я просыпался среди ночи, я слышал как он шепчет мне что-нибудь. Иногда это было так тихо, что я не мог разобрать ни слова, а иногда я вполне мог слышать, что он говорит. Обычно он уверял меня в том, что мы друзья, что он один настоящий человек и друг, что однажды он поможет мне. Он рассказывал мне странные истории про каких-то людей, которые были учёными, но сошли с ума, закрывшись от всего мира, однако, я не всегда мог отличить рассказы от снов, так как часто засыпал посреди его истории.

Я часто рассказывал ему новости, делился мыслями и затеями, но он очень редко слышал меня, даже если я пытался громко позвать его. Видимо, какая-то магия, или, как говорил он, тех-но-ло-гия позволяла ему лишь на время становиться живым и говорить со мной. При этом каждый раз он напоминал мне, что я должен говорить с ним очень тихо и никому-никому не рассказывать про то, что он умеет говорить, ведь тогда он утратит возможность общаться со мной, и будет просто куклой с резиновой головой в тряпичной шапочке.

– Ах, касатик, что ты натворил? – раздался механический голос няньки, которая привезла мне ужин и увидела бардак, который я устроил.

Шмыгая носом, я спросил:

– Няня, это ты унесла Пэрри? Мне он нужен, верни мне его назад!

– Пэ-р-ри? Ту куклу в шапочке? Нет, до-ро-гой, я не брала его. К тому же, уборка будет только завтра, тогда я и выброшу то, что ты положишь в мусорную корзину. Всё как всегда, касатик.

Я поверил няньке. Из ужина осилил только компот, как она меня ни уговаривала, ей пришлось увезти всё обратно.

Лёжа в темноте, я не мог уснуть без привычного присутствия Пэрри. Я вспомнил про визит Ирис, но опять пожалел, что не с кем поделиться впечатлениями, и снова заплакал.

– Что же ты плачешь, Сэм? Что случилось?

Это был Пэрри! Его тихий вкрадчивый голос было сложно не узнать.

Я вскочил с кровати и включил свет, но комната была пустой. На кровати Пэрри тоже не было. Я заглянул под кровать, взывая:

– Пэрри, где ты?