К 2018 г., очевидно, сошли на нет. В предыдущей книге я цитировал производственников: отсутствие металла – вот что сдерживает производство. Цены, по которым металлургическая промышленность предлагает металл отечественному машиностроению, делает производство нерентабельным. Металлурги рекомендуют машиностроителям обращаться в Правительство за субсидиями. Вот такая предлагается хитрая схема через выкручивание рук производственникам по возвращению налоговых платежей в металлургическую отрасль. И ещё что удивительно: производственные цеха всё меньше работают и, соответственно, потребляют электроэнергии, а её производство в рублях растёт, и растут прибыли в этой отрасли:

Когда нам говорят о росте в процентах, миллионах и миллиардах рублей, это вызывает только скепсис. Это значит, что в дополнение к высокой стоимости металла для машиностроителей прибавляется и электроэнергия. Здесь, как видим, сократилась только численность занятых, всё остальное растёт. Очевидно, оставшимся работникам за счёт уволенных подросла зарплата, а премии с прибыли, как водится, тем, кто обеспечил рост показателей.

В строительной отрасли всё как везде в связи с отсутствием отечественного производства – обеспечение за счёт импорта:

Где-то работает старая техника, где-то импортная. При строительстве домов и дорог для бизнеса – очевидный сигнал наращивать производство современных строительных машин. А их производство сокращают. Где логика? Очевидно, здесь та же проблема – дорогой отечественный металл, цветные металлы – по цене лондонской биржи, дорогое топливо, дорогая электроэнергия, налоговая политика, не стимулирующая инвестиции, – всё это составляющие неконкурентоспособного производства. Нам говорят, что внедряются новые технологии, показывают новые цеха с робототехникой. Во-первых, сколько бы ни говорили о новых производственных мощностях, о новых технологиях, пока это не отразится на росте чего-нибудь материального – это всё пустые слова. Во-вторых, если где-то внедряются новации, к сожалению, они вытесняют человеческий фактор, плюс при этом, исследуя статистику, мы не видим ни роста объёмов производства, ни снижения себестоимости от роста производительности. Если мы наблюдаем обратную картину и прямую зависимость цен на рынке от курса рубля к доллару, то следует вывод: все эти новации не играют ровно никакой роли для подъёма экономики страны, увеличивая социальную напряженность. Пока это означает, что «распилили» бюджетные деньги, заменив одно производство другим, отечественное – импортным.

И так во всём. У нас непрерывно говорят о снижении числа рабочих рук (это при ненормативной безработице, если оценивать объективно). Это неприкрытая агитация за то, чтобы привлекать иностранную рабочую силу. Потом оказывается, что и своих рабочих хватало, и вносятся поправки (задним числом) в официальные статистические справочники:

Если в 2016 г. насчитали одно число занятых, то как это число могло возрасти задним числом спустя 3 года? За счёт кого неожиданно выросла цифра – за счёт резидентов или нерезидентов? Или, например, если в 2015 г. вопрос о наличии автомашин в домашних хозяйствах не ставился, то откуда взялась цифра спустя 3 года?

Наконец, нельзя не коснуться сельского хозяйства: ведь Россия снова стала экспортёром зерна. Посмотрим на статистику по справочнику 2019 г. на стр. 311:

Можно констатировать: по всем позициям спад за исключение 2–3-х. Можно с уверенностью утверждать, что это – результат борьбы с колхозами и совхозами. Я об этом уже писал в предыдущей книге, повторяться не буду. Официальная статистика без каких-либо комментариев сама опровергает единственно возможный упрёк Советской власти – пустые полки магазинов. Не говоря уже о том, что 1989–1992 гг. – это закат того уклада, который был в 70-х годах. Пользуясь тем, что молодое поколение не смотрит документальные фильмы 60–70х годов, когда показывали полки, заваленные продуктами, и были они несравненно лучше сегодняшних по качеству, им внушают, что пустые полки – это характерный признак социализма. Опять ложь. А, как известно, «лживое дело хило». Ещё говорили в старину: «Кто лжёт, тот и крадёт». Сокращение показателей производства продукции не могло не отразиться и на парке основных видов техники, используемой в сельском хозяйстве:

Это – фрагмент со страницы 313 Справочника за 2019 г.

В справочнике за 2016 г. на конец 2015г. в стране числилось 5043,6 тысяч предприятий и организаций, а в 2018 г. – 4214,7 тысяч. Из них 2538,4 тысячи – это индивидуальные предприниматели в розничной торговле и организации, занятые в оптовой и розничной торговле только автотранспортом, а также его ремонтом (таблица 19.1 на стр.350 справочника). Это факт, который отражает заведомую ложь о создании энного количества новых рабочих мест за последние годы. Если предполагать, что есть факты создания новых современных производств, то можно быть уверенным, что роботизированные производства, заменившие советские производственные цеха, – это не новые рабочие места. Официальная статистика скрыть не может то, что записано в реестрах. Статистика натурального производства меньше поддаётся манипуляциям, чем, например, информация по занятой рабочей силе и по безработным. Очевидно, что ситуация в стране ухудшается по всем параметрам, экономика держится за счёт импорта, госсектора и различных льгот и пособий. Это не может не беспокоить общество. Вот, например, любопытная информация по торговле технологиями:

Обращаем внимание, что в 2015 г. число соглашений по импорту больше, чем по экспорту, а суммарной стоимостью меньше. При этом выплаты в год за импорт ровно наоборот, больше.

В 2018 г. та же картина:

И первое (и единственное), что приходит в голову (об этом в статистическом ежегоднике нет информации) – это то, что вся импортная технология покупается, очевидно, за кредитные деньги, в результате чего их стоимость вырастает не на 3–5%, а значительно больше при условии, что сроки выплаты по импорту и по экспорту совпадают. Если срок по импорту больше, то реальная стоимость импортной технологии должна соразмерно возрасти. Это соответственно удорожает любую продукцию, включая затраты по добыче сырья, вследствие чего растут долги у предприятий, а акции расти не могут, потому что такая технология торговли делает предприятия как минимум не очень прибыльными. Это в свою очередь сокращает налоговые поступления в казну. Впрочем, когда я писал в предыдущей книге более подробно, разбирая отчётные документы, о «Роснефти» и «Газпроме», я эти версии тоже высказывал. Экспорт нефти и газа – основная статья нашего экспорта, что бы нам ни рассказывали о росте несырьевого сегмента:

Как видим, минеральное сырьё остаётся основной статьёй нашего экспорта и, соответственно, бюджета:

Нет роста производства, нет роста занятости, нет развития. Страна топталась на монетаризме 30 лет. Замечу, это срок, за который большевики успели восстановить экономику после гражданской войны, провести индустриализацию, коллективизацию, победить в Великой Отечественной войне и частично восстановиться после войны. Что этому может противопоставить «рыночная» экономика? Самым либеральным реформаторам не хватает свобод, подобно тому, что происходило в 90-е годы, но большинству не хватает порядка и организующей роли лидеров преобразователей общества, учитывающих и гражданские свободы, которых возможно кому-то не хватало при советской власти и необходимость реального экономического развития. Только чем дальше в дебри реформ, тем больше сомнений в компетентности тех, кто занимается реформами. Они не в состоянии посчитать экономический эффект от нововведений. Всех сомневающихся современное общество отторгает, ограничивая гражданские и социальные свободы ещё больше, чем было до начала реформ, утаивая от общественности протестное настроение. Даже несмотря на то, что эти протестные настроения пока носят чисто экономический характер.

Вот, например, мы видим в справочнике за 2019 г., как приблизилось к нулю число забастовок:

Во-первых, с трудом верится, что число конфликтов с почти 2600 за 10 лет упало до 5. Такое возможно только при условии, что все участники забастовок стали безработными. И это соответствует тенденциям в промышленном секторе. Нет предприятия – нет никаких конфликтов. После 2005 г. их явно стали меньше отражать в статистике – «по закону процедура объявления забастовки крайне сложна», – объясняет председатель Конфедерации труда России Борис Кравченко. А между тем газета «Ведомости» 06 февраля 2019 г. сообщала, что в России в 2018 г. произошло 166 трудовых конфликтов по данным Научно-мониторингового центра «Трудовые конфликты». В 2017 г. было 172 конфликта. Они стали длительнее, противостояние между работниками и работодателями усилилось. Вовлечённость в конфликты в 2018 г. составила 42% (в 2016 г. – 24%), а средняя продолжительность каждого конфликта увеличилась с 16 дней в 2016 г. до 28 дней в 2018 г. В 2018 г. авторы доклада насчитали 59 забастовок. За год было получено 50 отказов в проведении митингов от властей в крупных городах России. Основная причина конфликта – полная невыплата заработной платы (62,7%), сокращение или увольнение работников (22,3%). Отмечается рост неорганизованных, т.е. без участия профсоюзов, забастовок с 60% в 2016 г. до 77% в 2018 г. Растёт число голодовок: по данным НМЦ «Трудовые конфликты» в 2018 г. произошло 9 голодовок. Из-за повышения пенсионного возраста в 2018 г. прошло 680 акций протеста, главным образом митингов. В сентябре 2018 г. Южно-Уральский машиностроительный завод, на котором трудилось 3000 человек, прекратил выплачивать зарплату и объявил о сокращении 2000 человек. После вмешательства губернатора города (редкий случай) руководство отказалось от планов сокращения. Но ввиду простоя часть людей стала увольняться, не дожидаясь принудительного увольнения.

Можно перечислять сферы деятельности, слои населения и меры поддержки малоимущих, однако надо признать, что реальных сдвигов в стране в сторону улучшения жизни в последние 15–20 лет почти не наблюдается, и это показывают статистические отчёты. Расчёт делается не на рост экономики, а на рост вспомоществований тем, кто оказывается на обочине этого магистрального пути к «недоразвитому» капитализму.

Мои выводы могут показаться необъективными. Тогда обратимся к сведениям, которые публикуют рейтинговые агентства Всемирного банка на сайте https://gtmarket.ru/countries/russia

Как видим, Россия на «почётном» 49 месте. А в советские времена входила в десятку.

По продолжительности жизни – на 109 месте. Очевидно, пенсионная реформа проводилась, чтобы не отстать в реформах от лидеров – Японии, Швейцарии, Австралии… Только забыли учесть разницу в уровне продолжительности жизни и то, что из 19 лет дожития, на которые рассчитаны пенсионные отчисления, реформами оставили у людей только на 6,5 лет. Остальных отнятых у людей денег, очевидно, не хватало для повышения выплат успевшим выйти на пенсию и гонораров тем, кто занимается реформами.

По уровню социального развития Россия откатилась на 62 место. Разве это место нам обещали, когда агитировали за реформы?

По показателям качества государственного управления Россия, если бы не по алфавиту, была бы в хвосте списка: чем меньше баллов, тем ближе к хвосту. При этом колонки:

№1-Учёт мнения населения и подотчётность государственных органов;

№2 – Политическая стабильность и отсутствие насилия;

№3 – Эффективность работы правительства;

№4 – Качество законодательства;

№5 – Верховенство закона;

№6 – Сдерживание коррупции.

Самая высокая оценка – эффективности работы правительства. Оценка явно завышена, если судить по тому, какое место в прочих рейтингах занимает Россия, куда откатилась страна, начиная с 1985 года, и по обобщающему глобальному рейтингу конкурентоспособности:

Конечно, это лучше, чем в 90-е и нулевые годы, но хуже, чем в 70-е прошлого века. Можно отметить, что ситуация лучше смотрится только в относительных показателях – в процентах (понятно, что чем меньше базовые показатели, тем выше «успехи», например, если производили 1000 тракторов, то рост в 1% – это 10 тракторов, а если после реформы стали производить 100 тракторов, то производство 10 тракторов даёт рост уже в 10%) и в денежном выражении. Например, ВВП растёт обязательно на процент инфляции, при этом физический объём произведённой продукции, может даже сократиться, что мы и наблюдали на страницах справочника. Можно назвать такой рост действительно ростом? Когда из года в год показатель прирастает на процент инфляции, а физический объём сокращается (как мы видели выше), то такой рост свидетельствует только о росте стоимости жизни. Особенно, если соразмерно не растут доходы всех слоёв населения.

По размеру ВВП Россия оказалась на 11 месте – казалось бы неплохо. Но это – показатель в денежном выражении, где роль играет при отрицательном росте физического объема производства гарантированный рост на процент инфляции, как того требует монетаристская теория.

Бросается в глаза, что Россия на 2 позиции выше Китая. Но и это «греет» слабо: где Китай по ВВП и где Россия? Китай оказался на 75 месте только потому, что населения около 1,404 млрд. человек, а Россия на 73 – потому что экономика слабая. Ещё «секрет» этого не очень почётного места Китая – пока не очень успешная борьба с теневой экономикой и выводом из страны денежных средств. Банковская статистика за 2015 г. показала, что китайские импортёры заплатили за товары 2,2 трлн. $, а таможенная служба зафиксировала, что границу пересекли товары на сумму 1,7 млрд. $. Если бы не такая огромная составляющая нелегальной торговли или оттока капитала (500 млрд. $ – сумма сравнимая со всем внешнеторговым оборотом России), национальный доход на душу населения Китая был бы значительно выше. Вполне возможно, что это те иностранные инвестиции, которые приходят в страну, чтобы быстро удвоиться и исчезнуть. Они – как Троянский конь: приходят, чтобы спекулировать на территории одной страны, а рост национального дохода обеспечивают другой стране. В 90-е годы в России были как раз эти, спекулятивные иностранные инвестиции. Если посмотреть структуру экономики – Китай производит всё, только промышленная добавленная стоимость за 70 лет выросла в 970 раз, Китай производит стали 900 млн. т. против 158 тысяч тонн в 1949 г. Под вопросом оставим качество. Это – дело времени. Всё это благодаря иностранным инвестициям? Разумеется, но инвестиции направляют не в сырьё, а в промышленный сектор. В России всё наоборот: преимущественно в нефть и газ. И лишь немного по линии Министерства обороны, космоса и атомной промышленности.

Возглавляет рейтинг, как видно из таблицы, карликовое государство – Лихтенштейн. Для такого государства и промышленность могла бы быть карликовой. В 20-х годах прошлого века «беднейшая страна в мире» в последние 2–3 десятилетия очень активно развивается и в результате промышленного бума ей вдруг стало не хватать рабочей силы. А в России всё ровно наоборот: именно промышленной продукции производится всё меньше, именно в промышленности сокращаются рабочие места и экономическое положение, что закономерно, становится всё менее стабильным. Как превратилась маленькая отсталая страна в промышленного (по своим меркам) гиганта? Очевидно, благодаря тому что заводы развиваются. Например, «Хильти АГ», построенный в 1941 г. разросся в транснациональный концерн. А что в России, почему она превратилась по числу установленного промышленного оборудования из промышленного гиганта в карлика? У нас всё объявлено устаревшим и неконкурентоспособным, и всё продолжает банкротиться. Недавно объявлено, что сворачивает производство холодильного оборудования Саратовский завод. Не нужны холодильники? Нет, просто управленческий аппарат не хочет тратиться на НИОКР, вкладываться в модернизацию… Надеется на перепрофилирование. Но ведь в производстве холодильников, точно так же как в производстве смартфонов или другой современной техники, надо всё время развиваться, поддерживать свою конкурентоспособность, сокращать затраты, бороться за выживаемость. Однако наши нарождающиеся бизнесмены в большинстве своём часто умеют лишь считать деньги на банковском счёте и совсем не умеют их зарабатывать. Им проще, повторюсь, сдать в аренду помещения, заводские корпуса, уволив всех рабочих. Судя по всему, у них не получается эффективно вкладывать инвестиции (а государство не хочет стимулировать) и зарабатывать много больше, чем на депозитах в офшорах. Предпринимательские деньги на депозитах и в офшорах – прямое свидетельство и доказательство того, что промышленный сектор в России находится не в надёжных и в неумелых руках. Чем скорее государство это осознает, чем скорее поймёт, что приватизация действующих предприятий ведёт к деиндустриализации и начнёт сначала готовить предпринимателей через смешанные формы управления, через запреты перепрофилирования и доведения до искусственного банкротства действующие производства, тем скорее начнётся возрождение экономики страны. Иностранные «партнёры» в нас и нашей земле видят только потребителей их продукции и кладовые дешёвых природных ресурсов.