Читать книгу «Нежнее неба. Собрание стихотворений» онлайн полностью📖 — Николая Минаева — MyBook.
image

«Ты так нежно прильнула ко мне…»

 
Ты так нежно прильнула ко мне…
И земная ты вся и небесная…
Я дрожу, я горю как в огне,
Ах, сейчас к новой жизни воскресну я!
 
 
Я в твои погружаюсь глаза,
Они тайной любви затуманены;
Нас одна всколыхнула гроза
И одною стрелою мы ранены.
 
 
Тело жаждет и просит тебя,
Сердце бьется с мучительной силою,
Я томлюсь, я сгораю, любя…
Дорогая!.. Желанная!.. Милая!..
 
1915 г. 9 февраля. Понедельник.
Москва

России («Многострадальная страна…»)

 
Многострадальная страна,
Любвеобильная Россия,
Твоя могучая стихия
До глубины возмущена.
 
 
Сгустились тучи над тобой
И гром войны нежданно грянул,
Но дружно твой народ воспрянул
Врагами вызванный на бой.
 
 
И помня битву под Полтавой
И Куликовскую страду,
Он сокрушит в борьбе кровавой
Культурных варваров орду.
 
 
И будет время – в диком страхе,
В столице вражеской страны,
К твоим ногам падет во прахе
Безумец, жаждавший войны.
 
1915 г. 13 февраля. Пятница.
Москва

«Помню миг расставанья с тобою, мой друг!..»

 
Помню миг расставанья с тобою, мой друг!..
Ты пришла проводить в путь далекий меня,
И в глазах твоих ясных светился испуг,
Словно темная туча в сиянии дня.
 
 
Ах, еще никогда мне твоя красота
Не казалась милей, чем в тот памятный миг…
Ты глубоко дышала, дрожали уста
И слегка побледнел от волненья твой лик.
 
 
И прощаясь, быть может навек, нежный взор
Мне мгновенною лаской без слов рассказал
То, что было несбыточным сном до сих пор,
То, о чем я так долго, так страстно мечтал.
 
 
И в разгаре сраженья под жарким огнем,
И больным в тишине лазаретных палат,
Я не раз вспоминал и средь ночи и днем
Этот милый, так много сказавший мне взгляд…
 
1915 г. 17 февраля. Вторник.
Москва

«Сраженный пулей роковой…»

 
Сраженный пулей роковой,
Я умирал на поле битвы,
И надо мною ангел мой
Творил последние молитвы.
 
 
Чуть жизнь во мне еще цвела…
Сквозь полусомкнутые вежды
Я видел белых два крыла
И серебристые одежды.
 
 
Но я не сожалел себя,
Я пал за праведное дело,
И лишь, родная, за тебя
Душа томилась и болела.
 
 
Я знал, что ты должна страдать,
Что будет жизнь тебе лишь мукой,
И мне хотелось увидать
Тебя пред долгою разлукой.
 
 
И осенил архистратиг
Меня крылом и, умирая,
Я увидал в последний миг
Твои черты в посланце рая.
 
1915 г. 24 февраля. Вторник.
Москва

Христос воскрес!.. («Над лесом птичьи голоса…»)

 
Над лесом птичьи голоса
Апрельским утром прозвучали:
«Христос Воскрес!.. Прошли печали!..»
И просветлели небеса.
 
 
И звонкий птичий возглас лес
С весенней искренностью встретил,
И с шумом радостным ответил:
«Христос Воистину Воскрес!..»
 
 
Услышал ветер молодой,
Поверил благостному чуду
И эту весть разнес повсюду
И над землей и над водой.
 
 
И от сияющих небес
До недр земли многострадальной
Раздался дружно гимн пасхальный:
«Христос Воскрес!.. Христос Воскрес!..»
 
1915 г. 25 февраля. Среда.
Москва

Мухоморы в рассоле («Мухоморы в рассоле!.. Мухоморы в рассоле!..»)

 
Мухоморы в рассоле!.. Мухоморы в рассоле!..
Пять копеек десяток, три копейки пяток!..
Это едко без перца, это вкусно без соли,
Это кровь будоражит как горячий шесток!..
 
 
Покупайте и ешьте их без нытья и укора,
И девица, и женщина, и юнец, и старик;
В вашем сердце потемчатом поразительно-скоро
Запоет баритоном ослепительный миг.
 
 
И смакуя изысканно, вы как рюмкой портвейна
Их запейте немедленно кубком наших поэз,
И вам будет восторженно, солнцно и легковейно
Точно в душу вам полночью кто-то лапчатый влез.
 
 
Ваша кровь заплескается как мечта в ореоле,
Ваше сердце распарится как в котле кипяток!
Мухоморы в рассоле!.. Мухоморы в рассоле!..
Пять копеек десяток, три копейки пяток!..
 
1915 г. 2 марта. Понедельник.
Москва

«Вдали от неба голубого…»

 
Вдали от неба голубого,
Где блещут вечные огни,
Влачу в бездействии я снова
Свои безрадостные дни.
          Томлюсь нездешнею тоскою
          И в лихорадочном бреду
          Изнемогающей душою
          От жизни милостей не жду.
Ах, если б можно было птицей
В далекий край умчаться мне,
Иль ослепительной зарницей
Блеснуть в лазурной вышине.
 
1915 г. 5 марта. Четверг.
Москва

На взятие Перемышля («Ликуйте русские сердца…»)

 
Ликуйте русские сердца:
Твердыни Перемышля пали,
И лавры нового венца
Героев наших увенчали.
 
 
Не устоял бескрылый враг
Перед орлиным русским взлетом,
И бело-сине-красный флаг
Взвился над вражеским оплотом.
 
 
И ослепленная страна,
Что целый мир зажгла пожаром,
Теперь до недр потрясена
Всесокрушающим ударом.
 
 
Огни победного конца
Сильней и ближе замерцали…
Ликуйте русские сердца:
Твердыни Перемышля пали!
 
1915 г. 10 марта. Вторник.
Москва

Под осень («Как грустен старый парк под осень…»)

 
Как грустен старый парк под осень
На склоне августовских дней:
Безжизненная неба просинь
Как будто стала зеленей.
 
 
Спокойный пруд затянут тиной,
В беседке – тишь, скамьи пусты,
И шелковистой паутиной
Кой-где опутаны кусты.
 
 
Но в тишине природы сонной,
Под сенью блекнущих аллей,
С душой любовью окрыленной
В уединении милей,
 
 
Когда закат зажжется алый,
Себя в былое заманить,
И размотать мечтой усталой
Воспоминаний сладких нить.
 
<12 марта 1915 г. Четверг.
Москва>

«И даль в опаловом тумане…»

 
И даль в опаловом тумане,
И звон протяжный колокольный,
И облаков сквозные ткани,
И рыхлый снег, и ветер вольный,
 
 
И пробужденные березы,
И встрепенувшиеся воды,
И бриллиантовые слезы,
От счастья плачущей природы, —
 
 
Все сердце радует и нежит
И согревает мыслью сладкой,
Что для него опять забрезжит
Неугасимою лампадкой
 
 
Навстречу первым вешним грезам
И зеленеющим побегам,
Все, что в нем сковано морозом
И обесчувствовано снегом.
 
1915 г. 25 марта. Среда.
Москва

Междупланетная трагедия («Это было в пучинах пространства…»)
Поэза об ананасе

 
Это было в пучинах пространства,
Где нет грязных шоссейных дорог,
Где луна побледнела от пьянства
Как прокисший в июле творог.
 
 
На порхающем автомобиле,
Распростившись с землей навсегда,
Мы с тобой комфортабельно плыли
Неизвестно зачем и куда.
 
 
Я одет был изысканно-модно
В голубой элегантный сюртук,
И мне было нездешне-свободно
Без земных наутюженных брюк.
 
 
Ты была в ожасминенном платье
В сорок раз импозантней себя,
И от страсти не мог не стонать я,
То и дело сюртук теребя.
 
 
Рядом с нами кружились кометы
И хвостами царапали нас;
Ты жевала свиные котлеты,
Я же с жадностью ел ананас.
 
 
Вдруг мое гениальное сердце
Задрожало как по-ветру лист,
Я заметил, что ешь ты без перца
И от этого стал серебрист.
 
 
И мне сделалось мокро как-будто
На меня опрокинули Нил,
И ногой, что была необута,
Я – увы! – ананас уронил.
 
 
И теперь ничему я не внемлю,
Потому что в бездарный тот час
Нам пришлось возвратиться на землю,
Чтобы здесь отыскать ананас.
 
1915 г. 4 апреля. Суббота.
Москва

«Я шел среди полей безбрежных…»

 
Я шел среди полей безбрежных
И утомленный в рожь прилег,
И надо мной на крыльях нежных
Кружился резвый мотылек.
 
 
Жара спадала… Было тихо…
И за проселком вдоль межи
Еще незрелая гречиха
Почти касалась спелой ржи.
 
 
Алела даль где солнце скрылось,
Метнув лучами в облака,
И сердце ровно-ровно билось,
И мысль была легка-легка.
 
 
Хотелось все сомненья бросив,
В прозрачном воздухе тайком,
Порхать над золотом колосьев
За легкокрылым мотыльком.
 
<16 апреля 1915 г. Четверг.
Москва>

«Я люблю в тихий полдень под осень…»

Я люблю замирание эхо…

И. Анненский

 
Я люблю в тихий полдень под осень
Облетающих листьев игру,
Я люблю гул нахмуренных сосен
Перед бурей в столетнем бору.
 
 
Бирюзовою полночью мая —
В бледном небе алмазную дрожь,
И люблю, когда ветер, играя,
Всколыхнет задремавшую рожь.
 
 
Я люблю розоватые зори, —
Сад из яблонь в весеннем цвету,
Я люблю томность в девичьем взоре
И везде и во всем – красоту.
 
<9 мая 1915 г. Суббота.
Москва>

Это было на даче… («Это было на даче, где густая рябина…»)

Это было у моря, где ажурная пена…

Игорь Северянин

 
Это было на даче, где густая рябина,
Где сквозь щели стенные продувает сквозняк,
На террасе играли в карты два господина,
Из которых один шулер был наверняк.
 
 
Было все очень тихо, было все очень мило,
Но один передернул, а другой увидал,
И ладонь его метко в самый раз угодила
По ланите партнера и поднялся скандал.
 
 
А потом подралися, подралися свирепо,
До прихода полиции дрались они…
Это было на даче, где оранжева репа,
Где густая рябина и торчащие пни.
 
1915 г. 27 мая. Среда.
Москва

Поэза о самом себе («Я вездесущ… Весь век свой странствуя…»)

 
Я вездесущ… Весь век свой странствуя,
То по земле блуждаю, то
Лечу в небесное пространство я
На монопланенном авто.
 
 
Там у меня свиданье с Маней в шесть
От Марса с правой стороны,
Где кокаином одурманившись
Юпитер дрыхнет у Луны.
 
 
Пойду куплю конфет для Мани я,
Чтобы ее напичкать всласть,
Но впрочем вряд ли на свидание
Удастся нынче мне попасть.
 
 
Моя душа смертельно ранена:
Ее лягнул клешнею рак,
А вы читайте Северянина,
Кто не читает, тот – дурак!
 
1915 г. 28 мая. Четверг.
Москва
1
...
...
11