Света

Дождливым, холодным субботним вечером два холостяка – Борис Орлов и Валера Грач отправились в ресторан. В городе был один ресторан и три кафе. Проникнуть в любое из этих заведений было не просто, а в выходные дни даже нереально. Но Валера вёл контрразведывательную работу среди торговых работников города, поэтому его знали все официантки. Однако ни одного свободного столика в этот вечер не было. Контрразведчиков проводили к большому столу, где уже гуляла компания из пяти женщин.

Дамы были лет на пять старше Бориса и все как на подбор упитанные. Ему же нравились худенькие, стройные и юные. Поэтому он вначале твёрдо решил не тратить время на соседок по столу.

Между тем и женщины интереса к навязанным им соседям тоже не выказывали. Они держались высокомерно и как будто не замечали молодых мужчин.

– Наверное, не знают, кто мы, поэтому нос воротят! – предположил Борис.

– Не скажи. Это бомонд города, наши светские львицы. Мы для них мелкие сошки. Вот эта рыженькая – Катя, жена заместителя командира дивизии, ещё недавно солистка целиноградской филармонии. Там он её и нашёл. Теперь, по слухам, любовница Хозяина (Хозяином называли директора Центра научных исследований и реального главу города – академика РАН Твердохлебова Сергея Сергеевича). А слева от неё – Света, жена заместителя директора ремонтного завода, кандидата наук. Муж – шишка небольшая, зато она любовница первого секретаря горкома партии Уса Анатолия Николаевича. Справа – тайная подруга нашего начальника Вера.

– Какого начальника?

– Ну не Бычка же твоего! Пашки, конечно.

Иннокентий Ефимович Бычков был начальником отдела, в котором работал Борис. Он принадлежал к тому редкому типу мужчин, которые по-рабски любят своих жён, а жёны им изменяют нагло и бесстыдно. Никакие женщины не интересовали Иннокентия Ефимовича, кроме его собственной жены Жанны, которая, по слухам, не раз уходила от него к любовникам, а потом возвращалась, уступая его мольбам. Да и внешностью он не вышел – среднего роста, розовощёкий и полный во всех местах, с невыразительными чертами лица. Бычок всегда улыбался подчинённым, казался добрым и в доску своим. Однако о любой, даже незначительной ошибке сотрудника, сразу бежал докладывать Пашке. Пашкой за глаза называли Начальника местного Управления КГБ генерала Павла Петровича Набережного.

– Слушай, как интересно! Я само внимание. Рассказывай.

Валера ближе наклонился к Орлову и продолжал:

– Ну, особенно много я не знаю. Так, слухи, разговоры. Специально не интересовался. Опасно это. Ты этого чудака на букву «М» знаешь. Подставит – не отмоешься. Раздавит и забудет. Знаю только, что она замужем. Зовут Вера, на двадцать лет моложе мужа, а Паши и того больше. Муж – начальник лаборатории, доктор технических наук. Голова забита формулами, не до жены. А может быть, большую дозу радиации схватил. Вот Паша и пользуется. Молодец. Ты в прошлое воскресенье зря на базу отдыха со всеми не поехал. Зря! Он жену Юры Денисова взялся вождению учить. Уехал с ней на целый час. Все понимали, как это неприлично, избегали смотреть Юрке в глаза, а он делал вид, что ничего особенного не происходит. И знаешь, что мне показалось, – она приехала счастливая.

– Да ты что?! Действительно, молодец. Я бы и сам не отказался её чему-нибудь поучить. Аппетитная бабёнка. Но вернёмся к нашим соседкам. Если я правильно понимаю, наших толстушек объединяет не работа, не дружба семьями, а любовники. Я прав?

– Других вариантов нет. Я от Пашкиного водителя слышал, что они вместе иногда ездят к пасечнику в бане попариться, с ночёвкой. Мужья у них на полигонах неделями пропадают. И ещё у Катерины дома собираются. У неё детей нет. Вот бы послушать!

Валера имел в виду установку в квартире Катерины подслушивающих устройств.

– Давай организуем.

– Попробуй. Никогда из Сибири не выберешься, службу простым опером закончишь. Это в лучшем случае.

– Извини, но это твоя идея.

– Забудь.

Галина, официантка с пышными формами, лет двадцати пяти – двадцати семи, принесла заказ. Пили как обычно водку.

Теперь Борис стал с интересом рассматривать соседок.

При первой возможности установил визуальный контакт, сказал пару комплиментов. В ресторане заиграла живая музыка и женщин стали приглашать на танцы посетители. Все женщины отказывали кавалерам. Только Света иногда танцевала. Вставая из-за стола, она всякий раз бросала победный взгляд на Бориса. Двигалась в танце немного тяжеловато, но очень женственно. Упругий зад соблазнительно покачивался.

Когда мужчины допили первую бутылку водки, наступил момент переоценки ценностей. Света Борису уже нравилась.

Официантка Галя принесла ещё бутылку. И тут Валера предложил дамам выпить водки. Он обладал очень приятным тембром голоса, и предложение не прозвучало грубо. Женщины пили шампанское и, похоже, эти тренированные и крупные русские бабы никак не могли достичь желаемого эффекта. Переглянувшись, они согласились. Дальше всё было делом техники.

Через пятнадцать минут Света сама пригласила Бориса на медленный танец. От её тела исходил жар. Тесно прижавшись, она рассказала, что давно наблюдает за Борисом и знает, какой он страшный юбочник.

– Это сильное преувеличение. Вы лучше расскажите, как же муж вас, такую красивую, отпустил одну в ресторан?

И тут же мысль: «Как пошло и банально. Но ведь сработает».

Ответ Борис знал заранее: муж на полигоне, они друг другу полностью доверяют и так далее. В переводе на человеческий язык это значило, что у Бориса есть все шансы.

Во время следующего танца он договорился со Светой встретиться в сквере через полчаса и, попрощавшись с компанией, ушёл.

Света прибежала раньше назначенного времени. А через десять минут она, ещё в верхней одежде, уже обхватывала руками стол на кухне у Бориса и стонала от наслаждения.

– Тебе хорошо со мной?

– Очень хорошо, – искренне ответил он.

Но подумал другое: «Со всеми в первый раз хорошо».

На следующий день Валера зашёл к Борису домой.

– Ну что, Света изменила мужу?

– У меня осечек не бывает, – смеясь, ответил Борис. – А ты как?

– Как настоящий мужчина я оставался с дамами до конца вечера, и они меня даже пригласили к себе в гости.

– Здорово, и как ты их поимел? Всех сразу? Или по очереди?

– В отличие от некоторых я, как истинный джентльмен, с замужними дамами не сплю. А если серьёзно, то я не самоубийца, чтобы с любовницами наших хозяев связываться. Да и было бы ради чего – шлюхи они все.

– Это ты зря. Света говорит, что мужа любит, – рассмеялся весело Борис.

– Пишет, что ждёт, а сама с лейтенантом живёт, – грустно пропел Валера.

Бывшая жена изменяла Валере, а потом уехала от него навсегда в Питер с каким-то армейским офицером.

– Обижаешь. Я старший лейтенант.

– Надеюсь, ты предупредил Свету, чтобы она подругам не рассказывала, – перешёл на серьёзный тон Грач.

– А что, расскажет?

– Не сомневаюсь. Влипли мы с тобой. Скоро поймём по реакции Паши Набережного. Если узнает, последствия будут самые мерзкие. Запомни – в любом случае не признавайся.

Вечером Света позвонила. Они стали тайно встречаться. Борис, помня предостережение более опытного друга, профессионально подошёл к организации встреч. Применял те же приёмы, что и в работе с агентурой. Убедил Свету соблюдать полную конспирацию. На людях – никаких контактов. По телефону имя и место не называть. Обусловленное по телефону время означало на час позже.

Физически она его уже не интересовала. Борису с трудом удавалось изображать страсть. Зато общаться с ней было одно удовольствие. Света была полностью лишена чувства ложного стыда. Она могла говорить о любви к Борису и тут же, нисколько не смущаясь, рассказывала подробности интимных отношений с Усом, с другими мужчинами. Подробности шокировали и смешили одновременно. Но не это заставляло Бориса вновь и вновь назначать очередное свидание.

Борисом двигало профессиональное любопытство. Света была незаменимым источником информации. Она обожала сплетничать и, найдя в Борисе внимательного слушателя, порой не могла остановиться. Она знала почти всё, что происходило в городе. Перед Борисом открывалась истинная картина распределения квартир, дефицитных товаров, назначений на должности, заведения и прекращения уголовных дел, распределения бюджета, семейных тайн первых лиц и многое другое, что смело можно было назвать преступной вседозволенностью. Уголовные и морально-нравственные законы в городе действовали только с разрешения его хозяев. Они получали огромные суммы денег с помощью различных преступных схем и отправляли их в виде взяток в Москву. Часть денег тратили сами, ни в чём себе не отказывая. Возглавляли преступную группу первые люди города: Твердохлебов, Ус и генерал Набережный.

Едва ли Света понимала, что, откровенничая с любовником, она предаёт своих друзей. Она просто была настоящей женщиной, влюблённой женщиной. Для неё главным было доставить удовольствие своему мужчине любым способом и любыми средствами. Она даже не просила хранить всё в тайне. Света считала его единомышленником, верным слугой своих господ, призванным защищать их интересы во всём.

Она не понимала, что Борис совсем не походил на своих хозяев. Он был романтиком и идеалистом.

Орлов был воспитан в семье, где самыми важными человеческими качествами считались честность и порядочность. Этому же учили книги, которые Борис начал читать запоем в одиннадцать лет. Государственным институтом, который, по мнению молодого человека, наиболее ярко олицетворял эти качества, был Комитет государственной безопасности. А иначе и быть не могло. Ведь туда отбирали лучших советских людей, готовых пожертвовать жизнью ради самого справедливого на свете общества. Именно поэтому он и решил посвятить себя службе в КГБ. И теперь не собирался покрывать преступления, о которых узнал от Светы. Нужно было только собрать доказательства, а затем передать их в Москву. Масштабы задачи и открывавшиеся перспективы кружили голову.

Бориса не особенно заботило то, что на преступный путь стали партийный и государственный руководители города. Но активное участие в грязных делишках генерала КГБ Набережного смущало и огорчало, лишало безусловной веры в честность и неподкупность коллег. Борис не догадывался, что это лишь первое событие в его жизни, бросившее тень на элиту общества – Комитет государственной безопасности. Жизнь быстро начнёт превращать его в циника и разрушать слепую веру в святость тех, кому он ещё недавно верил как себе самому.