Цитаты из книги «Тупейный художник»

мовна. Она была из прежних актрис бывшего орловского театра графа Каменского, и все, что я далее расскажу, происходило тоже в Орле, во дни моего отрочества. Брат моложе меня на семь лет; следовательно, когда ему было два года и он находился на руках у Любови Онисимовны, мне минуло уже лет девять, и я свободно мог понимать рассказываемые мне истории.

Моего младшего брата нянчила высокая, сухая, но очень стройная старушка, которую звали Любовь Ониси

Был в таком же необычайном художественном роде мастер и у нас на Руси.

Осчастливленные наследники плута таким заказом хотели выразить свою признательность усопшему родственнику, а художественному исполнителю это стоило жизни…

Любовь Онисимовна тогда была еще не очень стара, но бела как лунь; черты лица ее были тонки и нежны, а высокий стан совершенно прям и удивительно строен, как у молодой девушки. Матушка и тетка, глядя на нее, не раз говорили, что она, несомненно, была в свое время красавица. Она была безгранично честна, кротка и сентиментальна; любила в жизни трагическое и… иногда запивала

Граф же, по словам Любови Онисимовны, был так страшно нехорош, через свое всегдашнее зленье, что на всех зверей сразу походил

все сосала, все сосала и заснула.

И вынимает из-за шейного платка беленький стеклянный пузырек и показывает.Я спрашиваю:«Что это?»А она отвечает:«Это и есть ужасный плакон, а в нем яд для забвения».Я говорю:«Дай мне забвенного яду: я все забыть хочу».Она говорит:«Не пей – это водка.

А то ты думал, отчего же я все сюда гулять-то с вами хожу… Мне не туда глядеть хочется, – указала она на мрачные и седые развалины, – а вот здесь возле него посидеть и… и капельку за его душу помяну…

Смотрю, входит женщина, пожилая, высокая, вся в синей пестряди и пестрядинным чистым платком повязана, а лицо ласковое.