– Отпирали ключом, Лев Иванович, – уверенно сообщил тот. – Вот только, скорее всего, новым. Об этом говорят едва заметные свежие царапинки на замочной скважине. То есть явно не чуждым инструментом вскрывали, но, в то же время, и не постоянным ключом.

– Вот как? То есть кто-то сделал дубликат… – задумчиво проговорил Гуров.

– Это уже не мне выводы делать, – пожал плечами Заварзин. – Все отпечатки я зафиксировал, хотя они очень похожи – думаю, что принадлежат одному хозяину-директору. Но, на всякий случай, нужно дактилоскопировать всех сотрудников.

– Обязательно, – кивнул Гуров и направился обратно к Конышеву.

Звонок сотового телефона застиг его на полпути.

– Лев Иванович, нашли. – Гуров узнал голос майора Речкина из ДПС.

– Так быстро? Молодцы! И где он?

– Да здесь неподалеку. Только… – замялся майор.

– Что такое?

– Лучше бы вам самому подъехать. Записывайте координаты.

– Я, вообще-то, на деле, – ответил полковник.

– Да тут, боюсь, дело поважнее, – вздохнул Речкин. – Я сам лично выехал после того, как мне ребята по рации сообщили. Вас дожидаюсь.

Лев подумал пару секунд, потом заглянул в кабинет, где его ждал, сидя как на иголках, обокраденный директор, и бросил на ходу:

– Я отлучусь ненадолго.

Он свернул свой автомобиль в один из дворов, образованный двумя десятиэтажными домами. Там собрались несколько дэпээсников, среди которых Гуров заметил и майора Речкина. Они обступили черный джип «Тойота», передняя дверца которого была приоткрыта.

Подходя, Лев услышал, как собравшиеся переговариваются вполголоса, и увидел, что за рулем «Тойоты» никого нет. При этом открытая передняя дверца еще больше настораживала.

Дэпээсники при его появлении молча расступились. Подойдя вплотную к машине, Гуров все понял. На водительском сиденье, уткнувшись головой в панель, полулежало тело мужчины. Судя по всему, это был владелец автомобиля Алексей Владимирович Красницкий…

– Группу вызвали? – спросил он, автоматически берясь за руку Красницкого и пытаясь прощупать пульс.

Он знал, что дэпээсники наверняка уже сделали это, но поступал так всегда, взяв за правило самому удостоверяться, труп перед ним или человеку еще можно оказать помощь. Эта привычка возникла у него после одного случая, произошедшего не один десяток лет назад, когда он был совсем юным старлеем. Тогда Гуров выехал на вызов, поступивший от участкового, который сообщил, что в одной из квартир на его участке убита женщина. Приехав, он обнаружил тело женщины с размозженной головой. Рядом валялось и орудие преступления – молоток для отбивания мяса. Типичная бытовуха, и преступник, казалось, на месте – дражайший супруг, который в это время валялся на диване в полной отключке.

Гуров в ожидании приезда судмедэксперта уже сел и начал составлять протокол, когда прибывший врач вдруг побледнел и резко выкрикнул:

– В машину ее, быстро! Она же жива!

У Гурова и участкового – такого же зеленого пацана – вытянулись лица. А врач, матеря их обоих на чем свет стоит, пытался сам погрузить пострадавшую на носилки.

Женщина та, слава богу, выжила. Гуров тогда получил выговор за халатность. Участковый отделался замечанием, но потом все-таки сменил профессию. А Лев усвоил урок навечно: когда речь идет о человеческой жизни, нельзя полагаться на чьи-то слова, всегда нужно все проверять досконально и самому. Тот участковый, мальчишка, увидев тело, мало похожее на живого человека, автоматически записал женщину в покойницы, а Гуров поверил ему на слово. Сейчас, разумеется, он никогда бы так не поступил, но был благодарен судьбе за тот урок.

С Красницким все обстояло куда печальнее: Алексей Владимирович был мертв, и помочь ему уже не мог никакой врач. Так что до приезда опергруппы оставалось время спокойно осмотреть и место преступления, и труп.

Уже по первому взгляду было ясно, что имеет место явный криминал – то есть Красницкий был убит, о чем свидетельствовали следы на его шее – неровные полосы багрового цвета, оставленные удавкой. Само орудие преступления находилось здесь же.

Гуров осторожно ногтем подцепил его и едва сдержался, чтобы не выказать своего удивления: это был женский шарф – длинный, дымчато-серый, с каким-то перламутровым переливом. Особенно нелепо на орудии преступления выглядели кокетливые висюльки-помпончики, тянущиеся по краям шарфа…

Гуров не был экспертом и не имел медицинского образования, однако у него имелось кое-что не менее ценное – жизненный опыт. И он свидетельствовал о том, что с момента смерти Красницкого прошло около двух-трех часов.

Прибыла опергруппа, сразу сориентировалась, и каждый приступил к своей работе, методично и последовательно выполняя то, что требовалось: оперативник с собакой пытался направить своего питомца взять след, врач принялся осматривать тело и фиксировать данные, дактилоскопист занялся исследованием салона автомобиля на предмет взятия отпечатков пальцев – словом, каждый был на своем месте. Один из экспертов упаковал в полиэтиленовый пакет шарф.

Гуров, следя за работой группы, подумал о том, что ему больше нечего тут делать. Все, что хотел, он уже увидел, а профессионалы разберутся и без него. Вот потом, когда будут получены данные от экспертов и их работа закончится, наступит черед сыщика.

Он вернулся к своему автомобилю и отправился обратно в контору Конышева. Там ничего не изменилось, только эксперт Миша Заварзин, закончив свою работу, стоял наготове с чемоданчиком у дверей. Конышев с унылым видом сидел в кресле, Гольдман читал какой-то документ – видимо, он даже в форс-мажорных обстоятельствах старался не тратить время попусту, дабы потом не наверстывать упущенное.

Секретарша Люда, видимо, приняла слишком большое количество успокоительного, потому что сидела, уставившись куда-то в пустоту стеклянным взглядом.

– Лев Иванович. – При виде полковника Заварзин шагнул ему навстречу. – В чашке секретарши с остатками чая обнаружены следы мощного мочегонного средства…

– Что-о? – неожиданно встрепенулась Люда, выходя из ступора. – Какого еще мочегонного? Это дорогой чай!

– Нужно определить – входит оно в состав самого чая или попало туда отдельно от него, – сказал Гуров.

– Уже определил, – ответил Миша, и покосившись в сторону секретарши, усмехнулся: – Ну, чаек сам по себе паршивенький, но безобидный. Травки там всякие, ароматизаторы, красители… Так что мочегонное просто подсыпали, точнее, подлили, потому что обычно оно производится в жидком виде.

– Так, а где его можно достать? – нахмурил брови Гуров.

– В любой аптеке в свободном доступе, – сообщил Миша. – Стоит копейки, действует несколько часов. Неудивительно, что она несколько раз бегала в туалет.

– Вы хотите сказать, меня хотели отравить? – с выражением ужаса на лице спросила Люда.

– Ну что вы! – усмехнулся эксперт. – Этим не отравишься. Просто, видимо, хотели, чтобы вы почаще отлучались со своего места. Но это уже пускай Лев Иванович расследует. А то я, пожалуй, настрою тут ложных версий! Ну что, Лев Иванович, я закончил.

– Спасибо, Миша, можешь ехать, – кивнул ему Гуров, и эксперт, подхватив свой чемоданчик, скрылся за дверью.

– Виктор Станиславович, а ваша сотрудница не отыскалась? – спросил Лев у Конышева.

– Что? А, Надя… нет. Ума не приложу, куда они все запропастились! Ни ее, ни Красницкого! Я только что звонил ему…

– Не нужно! Не звоните ему. Красницкий нашелся.

– Где? – воскликнул Виктор Станиславович.

– В собственном автомобиле. Но не в том смысле, в каком вы думаете, – добавил Гуров, увидев вспыхнувшую в глазах Конышева радость. – Красницкий убит.

Конышев зачем-то потянулся к очкам и снял их, заморгав ресницами, словно ему что-то мешало. Гольдман оторвался от своего чтива и смотрел на Гурова, низко опустив длинную челюсть. Секретарша Люда вдруг стала оседать на пол и при этом тихо смеялась. Конышев бросил на нее ошарашенный взгляд, а Лев, поняв, что это истерика, шагнул вперед, рывком приподнял ее с пола и резко встряхнул. Люда издала захлебывающийся звук и умолкла, растерянно глядя на полковника.

– Не время для истерик, – мягко, но уверенным тоном произнес Гуров. – Да, события неприятные, но их следует принять как данность. Итак, подводя итог, скажу, что картина вырисовывается следующая: в вашей конторе похищены деньги из сейфа, после чего сразу исчезают двое сотрудников. Один из них найден задушенным в собственной машине, второй – точнее, вторая – до сих пор не обнаружена. Вот так обстоит дело на первый взгляд… Виктор Станиславович, мне нужен домашний адрес и все остальные данные на вашу Надю.

Конышев, у которого в голове словно переваривалась какая-то вязкая каша, действовал на автопилоте. Он отдал распоряжение Люде найти данные на их сотрудницу, и та вскоре подала Гурову отпечатанный листок. В нем было написано: «Круглова Надежда Павловна, восемьдесят седьмого года рождения, агент по недвижимости», далее следовал адрес девушки, которая была зарегистрирована по адресу на улице академика Янгеля.

Положив листок в карман, Гуров попрощался со всеми, сообщив, что будет заведено два дела – по факту убийства и по факту кражи, которыми ему и предстоит заниматься.

Позвонив по дороге в управление, он распорядился отправить на адрес Надежды Кругловой парочку сотрудников с приказанием доставить ее в главк, если она дома, а если нет – дожидаться появления девушки.

Прибыв в управление, Лев прямиком направился в кабинет генерал-лейтенанта Орлова. Петр Николаевич слушал четкий, последовательный доклад Гурова, и брови его хмурились все сильнее и сильнее.

– То есть ему действительно пытались навредить, – резюмировал он, когда Гуров умолк. – Причем навредили гораздо сильнее, чем предполагалось вначале. Кража и убийство – это уже не просто сорванные сделки, а?

– Вот только непонятно, как это увязывается с сорванными сделками, – задумчиво заметил Лев. – Если его изначально планировали ограбить, то к чему было устраивать эти спектакли? Ведь на этих сделках Конышев потерял деньги!

– А что, если собственные сотрудники – а получается, что, кроме них, ограбить его никто не мог, – сами и перехватили этих клиентов? – высказал предположение Орлов.

– Такое вполне допустимо, – кивнул Гуров. – Первая версия, которая у меня возникла – это кто-то из своих. И когда исчез Красницкий, я подумал, что это его рук дело. Но Красницкий убит. Остальные на месте, за исключением Нади Кругловой. И если она виновница кражи, я очень сильно сомневаюсь, что она обнаружится дома.

Однако оказалось, что тут Гуров ошибся. Не прошло и часа, как в кабинет Орлова постучал один из оперативников, посланных по адресу Кругловой, и сообщил, что девушка доставлена в управление. Правда, она постоянно твердит, что не понимает, в чем дело.

– Ведите ее сюда! – распорядился Орлов, а Гуров достал сотовый телефон, набрал номер Конышева и сказал:

– Виктор Станиславович, приезжайте в главк сейчас же. Тут ваша Надя обнаружилась, требуется ваша помощь…

Девушка, вошедшая в кабинет, была растеряна, но не выглядела слишком напуганной. Она стояла посреди кабинета генерал-лейтенанта и переводила взгляд с него на Гурова. В руках она держала мягкую замшевую шляпку с короткими полями.

– Вы – Круглова Надежда Павловна? – спросил Гуров.

Девушка кивнула.

– Присаживайтесь. – Он показал на свободный стул, и девушка осторожно присела на краешек. – Куда вы направились сегодня из конторы и во сколько?

– Простите, я не понимаю, о чем речь, – произнесла она высоким сопрано. – Из какой конторы?

– Вы работаете в риелторской конторе «Зодчество», возглавляемой Виктором Станиславовичем Конышевым? – уточнил Гуров.

– Вы что-то путаете, – покачала головой Надя. – Я никогда не работала в риелторской конторе. Я скрипачка. – Она машинально повела рукой, как бы имитируя движение смычка по струнам.

Гуров и Орлов переглянулись, и генерал попросил:

– Покажите ваш паспорт, пожалуйста.

Девушка достала из сумочки документ в красной обложке и протянула его. Орлов раскрыл паспорт и всмотрелся в фотографию, переводя взгляд на девушку и сравнивая изображение с оригиналом, потом протянул его Гурову.

Открылась дверь, и дежурный сообщил, что прибыл Конышев. Орлов кивнул, разрешая впустить, и Виктор Станиславович чуть ли не бегом вбежал в кабинет. На сидевшую на стуле девушку он не обратил никакого внимания, а сразу же обратился к генералу:

– Ну что, нашли? Что она говорит?

– Можете спросить сами, – усмехнувшись, кивнул Гуров в сторону скрипачки.

Конышев поправил очки и с недоумением уставился на девушку.

– Но это… Это не Надя! – воскликнул он. – Я никогда раньше не видел эту девушку.

– Скажите, Виктор Станиславович, – вздохнул Гуров, – а как вы вообще принимали Надежду Круглову на работу?

– Ну, она пришла по объявлению – я в нескольких газетах и в Интернете разместил вакансию. У нас как раз уволился предыдущий агент. Сказала, что с опытом работы, и вообще… произвела благоприятное впечатление.

– Вы лично с ней беседовали? – уточнил Лев.

– Нет… Помнится, я тогда был занят и поручил ее Красницкому, – ответил Конышев, и лицо его начало покрываться пятнами.

Повисла пауза. Сидевшая на стуле Надя Круглова кашлянула.

– Простите, просто уже много времени, а у меня вечером концерт. Может быть, я могу быть свободна, раз все разъяснилось?

– Ну, пока еще не разъяснилось! – ворчливо сказал Орлов. – Почему некая девушка устраивается в фирму под вашим именем?

Скрипачка развела руками, давая понять, что не знает ответа на этот вопрос.

– Виктор Станиславович, у вас есть фото вашей сотрудницы? – обратился генерал к Конышеву.

– Нет, – виновато ответил он и торопливо добавил: – То есть фото постоянных сотрудников, разумеется, имеются в деле. Но агенты… Они постоянно меняются. Я даже не всегда успеваю оформить их по ТК. Да они и не всегда настаивают, многие воспринимают работу в конторе как временную. Согласен, что они, как нижнее звено, зарабатывают не так уж много. Может быть, у кого-то остались любительские снимки? У нас недавно корпоратив был, Люда фотографировала, я могу спросить.

– Спросите, – отрезал Гуров и обратился к скрипачке: – А вы не теряли паспорт?

– Ой, полтора года назад то ли потеряла, то ли украли в поезде… Я потом его восстанавливала.

– А как же вы, Виктор Станиславович, не заметили, что на фото в паспорте изображена другая девушка? – укоризненно посмотрел на спонсора Орлов.

– Да я, собственно… – Конышев весь покрывался пунцовыми пятнами. – Я его даже не смотрел. Я думал, что все проверит Красницкий… Но он, видимо, как только увидел симпатичную девушку, забыл обо всем остальном. Знаете, о покойниках, конечно, не говорят плохо, но Алексей Владимирович страдал… Словом, он был очень большим охотником до женских юбок! И хотя Надя носила брюки, он… словом, вы понимаете, что я хочу сказать.

– Понимаю, – невесело усмехнулся Орлов. – А понимаете ли вы, что найти эту вашу Надю, которая на самом деле никакая не Надя, в Москве просто нереально?

– Я все понял, – заморгал глазами Конышев. – Я попался на удочку мошенницы! Она похитила мои деньги и скрылась. А Красницкий узнал об этом, и… И был убит ее сообщником!

– Каким еще сообщником! – раздраженно махнул рукой Гуров. – Виктор Станиславович, вы уж, пожалуйста, хотя бы не мешайте вести расследование и предоставьте нам выдвигать версии.

– Так я могу идти? – робко подала голос Надя.

– Да, идите, – ответил Гуров, подписывая пропуск. – Только будьте готовы к тому, что вас могут вызвать в ближайшее время – нужно просто записать ваши показания. Извините за беспокойство.

Девушка кивнула и поспешно вышла из кабинета. Разговоры о кражах и убийствах ей были явно неприятны. Мужчины остались втроем. Конышев ерзал на стуле и вздыхал, на лбу у него выступили капельки пота.

– Скажите, деньги реально найти? – с надеждой обратился он к Орлову.

Тот промолчал.

– Красницкий мог воспользоваться вашими ключами? Хотя бы ненадолго? – спросил Гуров.

– Вряд ли, – покачал головой Конышев. – Ведь они постоянно при мне!

– Что, никогда не оставляете свою огромную связку на столе? Даже в туалет с ней ходите? – с иронией проговорил Лев.

– Но это считаные минуты! А что вы хотите сказать?

– А то, что, скорее всего, вас ограбили Красницкий в сговоре с Надей Кругловой, то есть с мнимой Надей. Он сделал слепок с ваших ключей, а она проникла в кабинет в ваше отсутствие. Потом, по всей видимости, они встретились, деньги были у Надежды. Что между ними возникло, теперь неизвестно – скорее всего, спор по поводу того, как делить деньги. И Надежда убила Красницкого.

– Женщина? – недоверчиво спросил Конышев.

– Женщины порой бывают такие! – заметил Орлов. – Если она профессиональная мошенница, то могла и раньше совершать убийства. Мы же ничего о ней не знаем! Кто она, откуда… Может быть, это вообще работа банды, а Надя – член банды, под видом агента устроившаяся в вашу контору. Красницкий – всего лишь козел отпущения. Ему могли просто запудрить мозги, пообещав хороший процент. То есть он был нужен только для того, чтобы сделать ключ. Он думал, что Надя исчезнет, все подумают на нее, и никто не свяжет это преступление с ним. А сам вон как попал в оборот!

Конышев сидел молча, переваривая все услышанное. Видимо, этого было слишком много для одного дня, потому что он как-то на глазах начал бледнеть и никнуть.

– Ну что же, Виктор Станиславович, сегодня можете отправляться домой, – сказал Гуров. – Если появятся какие-то новости – я вам позвоню.

Конышев медленно кивнул, поднялся и пошел к двери неровной походкой, будто был слегка навеселе. Взявшись за ручку двери, он обернулся и сказал:

– То есть денег вы не найдете…

Гуров и Орлов ничего не ответили, и Конышев, тяжело вздохнув, вышел из кабинета.