– А кто же делал вот этот? – Крячко взял второй нож и стал его рассматривать, особенно символы. – Точно, здесь буквы «Х» нет.

– Нет, и металл тут простой, – пояснил уголовник. – Из напильника делали или из рессоры автомобильной. После того как Химик умер, два-три человека пытались делать ножи как у него. Там же, в Саратове. Но это уже не то, цениться перестали, не заказывали им больше. А что сделали, так для себя, для дружков, кому раздаривали.

– Когда Химик умер? – спросил Крячко, понимая, что придется поднимать картотеку и связываться с колонией.

– Да уж больше года, наверное. Его по УДО освободили, здоровьишко уже не то. А он как на волю вышел, так почти сразу и помер. Так что ножичек этот Химик сделал года два назад, а другой, который у вас, год назад, не позже. Потом перестали там делать их.

Гуров посмотрел на часы. Стрелки показывали половину третьего ночи. Поднявшись на ноги, он потянулся, пересек кухню и остановился возле двери. Тихо, Маша спит и видит третьи сны уже. Включив чайник, Лев Иванович снова уселся за стол и подвинул к себе ноутбук. Итак, со смертью директора лагеря «Росинка» вроде бы все ясно. Не было причин его убивать. Убийство – всегда мера крайняя и адекватная опасности, которую представляет жертва для заказчика или инициатора убийства. Если какие-то финансовые махинации и происходили в лагере с бюджетными средствами, то явно не в тех объемах, которые скрыть можно убийством одной стороны. Нет, глупо. И любовниц у Тихомирова не было. Придется пока отодвинуть в сторону эту смерть. Не убрать совсем в дальний ящик, а пока отодвинуть в сторону. Смерть Максима Смирнова, упавшего в котлован прямо на стальные арматуры, тоже не имеет под собой мотивов убийства, но там и признаков нет никаких, кроме странного совпадения.

И, наконец, третий случай, в котором пересеклись и признаки убийства, и совпадения. Всё, кроме наличия у кого-то мотива. А ведь наблюдал тот тип за Вячеславом Андреевым, наблюдал. А потом вспомнил про улики или напомнили ему умные заказчики. И он вернулся за ними. И второй нож выронил. Похожие ножики. Что Стас привезет по этим ножам, пока неизвестно, значит, и этот факт пока в сторону. Но этот случай у нас точно является убийством. Статистика! Статистика – серьезный аргумент, особенно когда вокруг одного преступления масса совпадений, которые вроде бы и преступлениями не являются, но мозолят и мозолят глаза. Ну вот к статистике и обратимся.

Гуров вот уже три часа рылся в сводках по Москве обо всех происшествиях, в которых пострадали, могли пострадать или погибли люди. Далеко назад по календарю он не забирался. Пару дней до первой смерти вполне достаточно. И вот перед ним скользят события, несчастные случаи, информация о пострадавших. И все какое-то незначительное, близко не похожее на попытку убийства. Даже аварии на дорогах – и те никак не наводят на мысль о связи с преступлениями в двух детских лагерях.

Глеб Беспалов, бизнесмен… Гуров едва не проскочил новость в сводке. Он тут же вернулся назад. Дата? За день до смерти первого рабочего в «Стране чудес»… Иномарка, «БМВ», между прочим. Не годовалая, уже не на гарантии, но что такое шесть лет для «БМВ». А причина указана как неисправность тормозной системы. И смертельный исход. Так, пишем себе: узнать, кто проводил техническую экспертизу, где сейчас машина… Завтра же в лепешку расшибиться, но устроить повторную экспертизу. Может, даже Орлова подключить.

Что-то вдруг изменилось в помещении. Гуров это скорее почувствовал, чем увидел. Он повернул голову и увидел жену. Маша стояла в дверях, прижавшись плечом к косяку, в накинутом на плечи халатике, и смотрела на Льва Ивановича. Смотрела не с укором, не с сожалением. Трудно описать взгляд любимой женщины, которая относится с уважением к работе мужа, понимает ее, ценит его выбор. Она не может помочь в его работе, посоветовать или как-то способствовать решению загадок. Нет, она просто рядом, всегда рядом, всегда готова отдать частичку тепла, просто помолчать в трудную минуту.

– Ты чего не спишь? – виновато улыбнулся Гуров. – Я вроде не шумел…

– У тебя чай остыл уже, – вместо ответа сказала Маша и, подойдя к плите, потрогала крутой бок красного чайника. – Согреть?

– Спасибо, Машенька, но пошли-ка лучше досыпать, – с энтузиазмом отозвался Гуров.

– Ты все придумал? – спросила жена, заглянув в его глаза. – Не зря сидел?

– Я же у тебя умница, – тихо рассмеялся Гуров. – За это ты меня и любишь!

– Ты абсолютно не понимаешь, за что женщины любят мужчин, – покачала Маша головой.

Гуров уснул не сразу. В голове крутились мысли, связанные с предстоящими завтра, точнее, уже сегодня беседами с матерями погибших рабочих. Опрашивать одиноких пожилых женщин, которые лишились не просто опоры и надежды. Они чисто психологически были сломлены тем, что пережили своих детей. Это непросто осознать, смириться с этим. И дальше жить с этим тоже непросто.

А на следующий день поздно вечером, когда большинство окон на Житной, 16 уже погасли, Гуров сидел в кабинете Орлова и смотрел на спину старого друга и начальника. Петр стоял возле книжного шкафа и явно размышлял, достать початую бутылку коньяка или нет. Гурову пить не хотелось, и он мысленно гипнотизировал спину генерала, внушая ему отрицательное решение. Наконец Орлов закрыл створку шкафа и буркнул что-то вроде: «А, ладно». Гуров с удовлетворением кивнул и продолжил рассказ:

– Одним словом, Петр Николаевич, рассказы матерей как под копирку. Парень работал много, хотел заработать на квартиру, на машину, работал в нескольких местах и задерживался допоздна. Особо и не пил. Бывало, конечно, когда придет с запахом пива или чего-то покрепче, но не злоупотреблял. Друзей матери не знали, в гости к ним никто не приходил. Есть ли девушка у сына? Ни та, ни другая точно сказать не могли. Да, вроде была, вроде ходил куда-то на свидания. А сейчас вроде перестал. То ли она сыну разонравилась, то ли сын ей. С друзьями сыновья матерей тоже не стремились знакомить. У Смирнова мать вроде бы одного приятеля знала – некоего Лешку Жаркова. Но его и я знаю, допрашивал. А вот у второго, у Андреева, вроде и друзей не было.

– То есть толку никакого? Никаких зацепок?

– В итоге у меня родилась одна мысль, – усмехнулся Гуров. – С наскока такие мысли не рождаются, но когда я познакомился с матерями, опросил окружение обоих погибших рабочих, посмотрел несколько фотографий из их жизни, то вдруг понял: а ведь Смирнов и Андреев очень похожи внешне. Я не сразу об этом подумал, когда рассматривал их фотографии. Ну, футболки яркие, толстовки, джемпера, курточки, джинсы. Все это разнит людей, которые умеют одеваться, а не выглядят бомжами. Но вот я нашел фото и того и другого в рабочих спецовках.

– И? – Орлов уставился на Гурова. – Ну-ка, развивай мысль!

– Двое молодых мужчин примерно одного возраста каждое утро едут на маршрутке на работу в детский оздоровительный лагерь. Только каждый из них в свой. Оба выходят на одной и той же остановке, оба идут через лесопарковую зону по дорожке. Так ближе всего от остановки. Только дальше они сворачивают каждый в сторону своего лагеря. Понимаешь, одним маршрутом идут, потому что ни у одного, ни у другого нет личной машины.

– То есть ты хочешь сказать, что их могли перепутать? – Орлов замер, занеся руку над телефоном, но так и не опустил ее. – Ты считаешь, что такое возможно?

– Возможно, потому что я думал много об этом, и есть еще кое-какие факты, которые подтверждают мое предположение, – уверенно ответил Гуров. – Например, очень низкий профессионализм киллера. Такое ощущение, что решение убить принято впопыхах и поручено первому попавшемуся отморозку. Как раз такой и мог ошибиться.

– Слушай, Лев, но ведь это же значит, что и в «Стране чудес» произошел не несчастный случай с падением в котлован, а убийство.

– Вот именно! – Гуров буквально пронзил пространство перед собой указательным пальцем. – Поэтому и две одинаковых записки. И в первом случае тоже было предварительное наблюдение за жертвой, но я просто не нашел место, откуда велось наблюдение. Их что-то связывает, в данном случае я предполагаю, что внешность и маршрут, по которому они ехали примерно в одно место.

– А девушки, случайно, не похожи? – с сомнением спросил генерал.

– Нет, вот девушки совершенно не похожи друг на друга. Это был бы уже полный перебор, но убийца смог выяснить, что ситуация с девушками в обоих случаях похожа. В «Стране чудес» Рита Логинова никаких отношений с погибшим не имела. В какой-то момент они играли на публику, когда он подал ей тапочку и при девчонках, как говорится, прикололся и надел на ее ногу, как туфельку Золушке в сказке. Ну и какое-то время, пару дней буквально, они играли в принца и Золушку. А вот в «Росинке» погибший впоследствии рабочий и правда пытался оказывать знаки внимания Миле Фроловой. Она выглядит взрослее своих лет, яркая девушка. Но отношений между ними тоже не было. Только внимание с его стороны.

– Девушки между собой знакомы?

– В отличие от погибших рабочих, они знакомы, но не были подругами. Просто были членами одного волонтерского клуба, и не более. А заказчик убийства решил перестраховаться и велел подсунуть сначала одной девушке записку. А потом, когда выяснилось, что рабочий убит по ошибке, убили другого и повторили шаг с запиской такого же содержания. Это означает, что причина убийства лежит за пределами лагеря. И жертва могла знать о причинах и могла рассказать девушке. Опять же очень низкая квалификация киллера. Практически нулевая.

– Ну что же, логика у тебя безупречная, – покачал Орлов головой. – Но что это тебе дает, насколько ты приблизился к раскрытию?

– Есть зацепка, Петр, – Гуров вздохнул, вспомнив про бессонную ночь и про то, что сегодня опять рано лечь ему не придется. – Ты же знаешь, что одно преступление обычно дает «круги по воде», как в пруду. Только мы знаем, где и как их искать. Это же не «бытовуха», тут что-то серьезное, но убийство плохо подготовлено. И все из-за нехватки времени у заказчика. Я порылся в сводках за то время. Есть на что обратить внимание, не считая, конечно, убийств на бытовой почве, несчастных случаев и разборок между пьяными компаниями. У нас по Москве убивают кого-то или погибает кто-то каждый день. Но вот такие, как, например, Глеб Беспалов, бросаются в глаза, если изучать сводки.

– Кто это такой? Мне это имя незнакомо, – заинтересовался Орлов. – Ну-ка, подробнее.

– Я долго разбирался с ДТП, в котором погиб директор «Росинки» Тихомиров, – заговорил Гуров, откинувшись на спинку кресла и сплетя пальцы перед собой. – Но там, видимо, действительно несчастный случай, причем объяснимый во всех плоскостях. А здесь иное. Бизнесмен на хорошей и не очень старой иномарке, которой всего шесть лет, вдруг разбивается насмерть на МКАДе. Да, скорости там приличные, да, Беспалов водил машину в агрессивном стиле, и кто-то это хорошо знал. Он разбился насмерть, а экспертиза, которую проводила техническая инспекция города, дала заключение о неисправности тормозной системы. Там действительно перетерся тормозной шланг на правом переднем колесе.

– С какого перепугу он перетерся? – сразу же удивился Орлов. – Это на «Жигулях», на классике он мог перетереться, если ты поставил чужой шланг, более длинный или наоборот. Да и вообще низкого качества изделие.

– Вот, ты со мной уже соглашаешься, – улыбнулся Гуров. – Я организовал еще одну экспертизу, хотя это было и непросто, но сегодня мне дали заключение и показали пальцем на месте. Тормозную систему вывели из строя специально, Петр. Причем сделали это довольно изощренно. Надо порыться в криминалистической литературе. Думаю, мы найдем аналоги или, по крайней мере, то, откуда у этой методики ноги растут. Тормозной шланг протравили раствором кислоты на сгибе. Он не сразу прохудился, кислота медленно делала свое дело, как мне сказали, несколько часов. А потом резкое торможение, возрастает давление в системе, и почти рассыпавшаяся структура шланга лопается. Педаль тормоза проваливается в пол, и человек влетает со всей дури в первое же препятствие.

– Значит, предыдущей ночью кто-то протравил кислотой тормозной шланг этого человека. Зачем? Предупреждение или смертный приговор? Пусть Станислав займется этой историей, а ты копай дальше!

Станислав Крячко любил машины, любил дальние поездки и хорошую скорость. За машиной он следил, водителем был опытным, уверенным и в меру острожным. Езда доставляла ему удовольствие, и поэтому он норовил, если командировка на недалекое расстояние, отправляться туда на своей машине. И до Саратова, если верить навигатору, всего девятьсот километров. Организм у Крячко был крепкий, усыпить его ночной ездой невозможно. Поэтому он выехал с вечера, чтобы оказаться у ворот 33-й колонии на окраине Саратова в девять часов утра. Информацию о его предстоящем визите из секретариата главка отправили еще днем, и теперь Станислав наслаждался дорогой, одиночеством и музыкой на радио «Монте-Карло».

Дорога неслась навстречу в свете фар. Несколько раз приходилось сбавлять скорость и ползти еле-еле из-за ремонта дорог. Но и эти заминки не омрачали самочувствия, если к ним относиться правильно. Дороги сейчас делают по всем современным технологиям, и прослужат они без ремонта долго. Так что заминка сегодня станет полетом в будущее завтра. И жаль, что в нужном направлении нет платных участков, где можно вдавить педаль в пол и лететь под светом звезд. «А я романтик, – подумал о себе Крячко. – Я всегда был таким или дружба с Гуровым меня таким сделала? Нет, поэтому мы и подружились со Львом, потому что я романтик и он романтик. Он вообще меня перещеголял в этом вопросе, женившись на театральной актрисе. Хотя нет, не перещеголял. Я не смог бы жить всю жизнь с такой женщиной. Душа у меня другая!»