Глава 8

– Глядя на меня, мало кто может догадаться, что у меня есть уже взрослый сын, – начала свой рассказ Лера. – Но… так получилось. Я родила в восемнадцать лет; мой Костя сейчас старше меня, какой я была в те годы, когда он родился. Муж… его никогда не было. Костя рос без отца. Я заменяла ему и отца, и мать, и бабушку, и дедушку. Я с детства любила и умела рисовать, лепить, петь. А еще любила учить этим умениям других. Так что еще в школе стало ясно, кем мне нужно стать в жизни – конечно, воспитателем. Или в детском саду, или в каком-нибудь училище искусств.

Я работала в училище, и мой Костя всегда был рядом со мной. Он вырос среди мольбертов и пюпитров, под звуки скрипок и рояля. Но сам он с юных лет пристрастился к игре на гитаре. К двенадцати годам его выбор в искусстве был ясен. Он мог играть на гитаре сутки напролет. У него был абсолютный слух, он с ходу запоминал самые сложные мелодии и мог воспроизвести их на гитаре. В пятнадцать лет он начал выступать. Он играл в кафе, ресторанах, выступал в составе нескольких рок-групп. У него сложился свой круг друзей. Это были такие раскованные, веселые, артистичные ребята… Правда, временами мне казалось, что они какие-то… слишком возбужденные. Или, наоборот, необычайно подавленные. Время от времени кто-то из них исчезал. Некоторые потом возвращались, некоторые исчезали насовсем. Я не сразу поняла, в чем тут дело. А когда разобралась, было уже поздно. Костя, вслед за своими друзьями, пристрастился к наркотикам. Начал с марихуаны, затем перешел к более тяжелым веществам. Последние несколько лет он сидит на героине.

– А ваш сын не пытался справиться с этой тягой к наркотическим веществам? – спросил Гуров.

– Конечно, пытался, – ответила гувернантка. – Три раза я помещала его в различные клиники или центры. Там помогали… Но каждый раз после окончания очередного курса лечения Костя снова срывался. Это лечение отнимает у меня массу денег, на него уходят все мои душевные силы. Но что делать? Ведь это мой единственный сын… На последнее лечение, которое Костя проходит сейчас, я возлагаю особые надежды. Этот центр находится при церкви, лечение там сочетается с участием в различных благотворительных делах – например, в помощи бездомным. И я стала замечать, что в моем сыне что-то стало меняться. Он как будто стал сильнее, научился сам справляться со своей зависимостью. Поэтому, когда мне вчера позвонили из центра и сказали, что у моего сына случился срыв… что у него тяжелое состояние… Конечно, я сразу сорвалась с места и помчалась в центр.

– И что выяснилось, когда вы туда приехали? – спросил сыщик.

– В центре очень удивились моему приезду. Оказалось, что с Костей все в порядке, он выехал с группой таких же, как он, клиентов центра для работы с бездомными. Меня заверили, что от них мне никто не звонил.

– Вам позвонили вскоре после того, как экономка Лариса Сорокина ушла за покупками?

– Да, почти сразу после ее ухода. Минут через десять.

– А кто вам звонил? Это был мужчина, женщина?

– Судя по голосу, это был мужчина, довольно молодой. И знаете что? Его голос показался мне знакомым. Вот почему я поверила, что это один из сотрудников центра.

– Он как-то представился?

– Да, он сказал что-то вроде: «Я сотрудник центра…» И назвал какое-то имя, но я его не запомнила. Да и произнес он его не слишком разборчиво. А я не переспрашивала. Меня в этом центре никогда не обманывали. Там работают исключительно честные люди. И потом, меня не интересовало, кто звонил. Я думала только о том, что случилось с Костей.

– И как вы поступили, когда выяснили, что звонок был ложным?

– Ну, я не знала, что и думать. Была в полном недоумении. В конце концов я решила, что это такой неумный и злой розыгрыш кого-то из прежних друзей Кости. Они никак не могли мне простить, что отрываю Константина от них. Они-то сами вовсе не стремятся слезть с иглы, освободиться от зависимости. Вот я и подумала, что позвонил кто-то из них. Ну, и поехала обратно. Сначала забрала Никиту из центра «Аладдин», а потом, уже с ребенком, поехала сюда. И тут я узнала, что случилось. Узнала, что за время моего отсутствия дом ограбили. Конечно, для меня произошедшее было шоком. Я понимала, что мой обман вскоре раскроется, что в полиции узнают, что мы с Никитой не гуляли. Я боялась, что меня уволят… Хуже того – могут обвинить в соучастии в краже…

– Ну да, ведь вы, я думаю, не говорили Забелину о своих проблемах? – спросил Гуров. – О том, что у вас сын – наркоман?

– Разумеется, не говорила, – сказала Лера. – Иначе мне никто бы не доверил Никиту. Здесь, в доме, никто не знает о моей беде. Но теперь, конечно, узнают… Теперь мне придется искать новую работу… После того как я сбежала, а вы меня нашли.

– А почему, кстати, вы решили бежать? – спросил сыщик. – И почему решили бежать сейчас, а не вчера, когда узнали об ограблении?

– Вчера я еще надеялась, что дело как-то обойдется. Вечером сюда понаехала полиция, прибыл этот майор… Но он меня ни о чем не спрашивал и Ларису не спрашивал. И я решила, что не надо спешить, что мою тайну могут и не узнать. А сегодня вы приехали и сразу стали допрашивать Ларису. Тогда я поняла, что и меня вызовут на допрос и тогда выяснится, что меня с Никитой не было в поселке, когда произошло ограбление. И я сбежала…

– Скажите, Лера, когда вчера вы спешно уезжали с Никитой, вы дом заперли?

– А как же! Конечно, заперла. Мне не так часто случалось это делать, но несколько раз я уходила, когда никого в доме не было. Так что я знаю, что нужно делать. Я и первую входную дверь заперла, и вторую, и сигнализацию включила.

– Когда вышли на улицу, не заметили – неподалеку не стояла какая-нибудь машина?

– Несколько машин стояли. Это машины наших соседей, я их знаю.

– А вы не заметили поблизости продуктовую машину? Такой желтый фургон, с рисунками на кузове?

После некоторого раздумья гувернантка покачала головой:

– Нет, никакой желтой машины не видела. Я вообще хорошо все происходящее вокруг подмечаю. И могу ручаться – не было такой машины.

– Вы вчера ведь вызывали такси?

– Да, иначе я не могла так быстро управиться с поездкой в реабилитационный центр.

– Такси подъехало к самому дому?

– Да, прямо к дверям.

– В какую фирму звонили, помните?

– Помню, конечно. Это была фирма «Быстрая езда».

– Значит, вы с ребенком сели в такси и поехали к выезду из поселка. Теперь напрягитесь и постарайтесь вспомнить все, что видели из окна машины. Пока вы ехали по поселку, в самом поселке или возле ворот – не видели той продуктовой машины, о которой я спрашивал? Не спешите, подумайте хорошенько и тогда уже скажите.

Подчиняясь указанию сыщика, женщина задумалась, вспоминая. Вдруг ее лицо озарилось – она вспомнила.

– А ведь верно! – воскликнула она. – Когда мы уже выезжали из ворот, навстречу нам попалась машина, которую вы описали: желтая, фургон, и вроде бутылка с молоком на ней нарисована была.

– Интересно… – пробормотал Гуров. А потом резко сменил тему разговора. – Скажите, – произнес он, – вы знали о тайной комнате, в которой Забелин хранит свои сокровища?

– Конечно, знала, – кивнула гувернантка. – Про эту комнату все знают, кто здесь живет.

– А где находится вход в комнату, знали?

– Знала. Мне Никита показал. Его дед брал с собой в эту комнату.

– И где же этот вход?

– Как где? В малой гостиной, за шкафом. Там в шкафу есть такой рычажок. Если его нажать, шкаф отодвинется.

– А потом что надо сделать?

– Там откроется такой… ну, вроде пульта. И нужно набрать нужный код.

– Вы его знаете?

– Откуда? Ведь Никита мне не мог его сказать. Он не знает – значит, и я не знаю.

– А кто мог знать этот код, кроме самого Забелина-старшего? Артем Забелин знал?

Гувернантка пожала плечами:

– Не знаю… Может, и знал. Отец его часто туда водил.

– Вы знали, что экономка Лариса Сорокина присваивает часть денег, которые выделяют на продукты?

– Лариса? Нет, не знала.

– А вы не замечали, что экономка что-то от всех скрывает?

– Да, такое было. Знаете, я заметила, что она очень по-разному говорит по телефону. Иногда болтает при тебе, даже мешает этой болтовней. А иногда ей позвонят, и она сразу поворачивается и уходит туда, где ее разговор не услышат. Значит, ей есть что скрывать.

– А остальным обитателям дома есть что скрывать? Юлии Владимировне, например? Или Артему? Или Ирине?

– За жизнью хозяев я не слежу.

– Но все же, постарайтесь вспомнить. Вот у Юлии Владимировны есть такой же обычай, как у Ларисы Сорокиной – уходить за угол, чтобы посторонние не слышали ее разговоры?

– У Юлии Владимировны? Пожалуй, нет… Хотя… Несколько раз было, когда ей звонили, она сразу выходила в другую комнату, даже поднималась на второй этаж.

– А у Ирины, жены Артема?

– Вот она, пожалуй, часто так поступает Она вообще старается сделать так, чтобы никто не слышал ее разговоров по телефону. Но вообще я хочу сказать, что я стараюсь в жизнь семьи Забелиных не вникать. Поскольку у меня есть секрет, который я тщательно скрываю, я догадываюсь, что и у других есть свои секреты. И я уважаю чужие тайны. Я думаю, каждому человеку есть что скрывать.

– Согласен с вами, – кивнул Гуров. – Безусловно, у каждого человека есть такая область личной жизни, которую он скрывает от окружающих. Вопрос в том, что содержится в ней, в этой области частной жизни. Хранит ли там человек что-то дорогое лично для него или скрывает нечто, что преследуется законом. Ладно, Валерия Ильинична, у меня к вам пока вопросов больше нет. Можете спуститься к Никите, попрощаться с ним и идти домой.

– То есть… как? – гувернантка не могла скрыть своего удивления. – Вы меня не будете задерживать?

– Нет, не буду, – сказал Гуров.

– Но… мне ведь все равно придется отсюда уходить. Теперь хозяева узнают мою тайну, узнают правду о Косте… До сих пор о ней знали только Таня и Лена, две мои самые близкие подруги. А теперь и Забелины узнают. И, конечно, они не доверят мне воспитывать Никиту. А жаль. Я успела привязаться к мальчику.

– И это, представьте, взаимно – Никита тоже к вам привязан. Во всяком случае, так сказала его мама, Ирина Забелина. Но вам не потребуется уходить, не нужно будет искать новое место работы. Я не собираюсь разглашать вашу тайну. И моим сотрудникам скажу, чтобы они о ней помалкивали. Так что вы можете работать и дальше.

– Вы… вы… Спасибо вам! – выпалила Лера.

Было видно, как она взволнована. Она не ожидала проявления такого гуманизма от сыщика! И теперь гувернантка вышла из комнаты для гостей совсем в другом настроении.