– Вадим, наверное, уже рассказал… Ладно! – вздохнул Берестов. – Не люблю сор из избы выносить, но придется. Да, скандалы в этом доме случаются куда чаще, чем совместный прием пищи. Нужно признать, что характер у Регины был не сахар. Да что там – стервозный. Порой даже жалко парня бывало, он-то нормально всегда себя вел.

– И как они собирались жить дальше?

Берестов пожал плечами и отпил горячего кофе.

– Ну, это их дело. Привыкли, наверное.

– У вашей дочери был любовник? – в упор спросил Гуров.

– Не думаю, – покачал головой Берестов. – Она не особо по этой части. Даже холодновата, пожалуй.

– А у Вадима? У вас с ним, по-моему, доверительные отношения…

– Не настолько, – буркнул Берестов. – Нет, вряд ли. Регина держала его в ежовых рукавицах. Да, кстати, он рассказал вам, почему не ночевал дома?

– Вадим ночевал у своей любовницы.

Виктор Борисович отреагировал на это довольно спокойно, лишь сказал:

– Что ж, я его понимаю. Это нормально. Не ожидал от него, конечно, не в его это стиле. Однако, думаю, поведение дочери привело к этому. Я его не осуждаю.

– И о том, что он собирался разводиться с Региной, вы тоже, конечно же, не в курсе?

Вот тут Берестов несказанно удивился. Он застыл с чашкой в руке, не донеся ее до рта, и воскликнул:

– Как разводиться? Им нельзя разводиться!

– Почему же?

– У них же ребенок! Нет, ну ладно, любовницу завел, но разводиться зачем? Как же мальчик без него? Как он переживет их разрыв? Вообще ни о чем не думают!

– Видимо, ситуация в семье была настолько критичной, что Вадим больше не мог этого терпеть.

– Да знаю, знаю, у Регины был очень тяжелый характер, и Вадика я целиком и полностью понимаю и оправдываю, однако… Однако развод – это явно лишнее! – решительно отрезал Берестов.

– Но вы же однажды поступили точно так же. Ушли из семьи, где оставался ребенок.

– А вот это вы зря! – запротестовал Виктор Борисович.

– Почему же?

– Да хотя бы потому, что не знаете всей сути ситуации!

– Точно, не знаю. Но с виду они схожи.

– Нет-нет-нет! – Берестов замотал головой. – Вы даже представить не можете, насколько они разные.

– Но у вас же был общий ребенок.

– Ну, во-первых, к моменту, когда я ушел из семьи, Регина уже не была ребенком. Ей было семнадцать лет.

– Опасный возраст, – заметил Гуров, но Берестов, махнув рукой, продолжал:

– …Во-вторых, дочь я не бросал. Воспитал, дал образование и все то, чего она хотела. Зато смог устроить свою жизнь с женщиной, которая полностью мне подходила. Все счастливы, всем хорошо.

– Ну, вот видите. Возможно, Вадим так же рассуждал. Ведь Регина ему не подходила, как и вам ваша первая жена. Возможно, он думал, что с новой женой сможет дать ребенку лучшее воспитание?

– Чушь! Регина ни за что бы не разрешила ему забрать ребенка. Да еще с новой женой, ха! Да Регина бы со свету ее сживала! Я уже заранее сочувствую этой девушке. Кстати, кто она?

– Понятия не имею. Знаю только со слов Вадима, что это чудесная девушка, – улыбнулся Гуров.

– Ну, в этом я не сомневаюсь! – махнул рукой Берестов. – После жизни с Региной ему любая показалась бы ангелом.

– Вы так критичны к своей дочери?

– Я объективен, точнее, стараюсь. В конце концов, я прожил с Региной под одной крышей семнадцать лет. И тогда у нее характер тоже был – ого-го! Да она по юности такое творила, что… – Берестов запнулся на слове. Хмель из него еще не совсем выветрился, и это поспособствовало «развязыванию языка». Однако служебная привычка держать себя под контролем тоже никуда не делась, и сейчас Берестов почувствовал, что говорит лишнее.

– Что творила? – переспросил Лев.

– Ну… Что обычно вытворяют подростки? Сигареты, алкоголь, сомнительные компании… Слава богу, все это быстро прошло. Так вот, возвращаясь к теме ребенка. Егора Регина не отдала бы. Запретить видеться, конечно, не смогла бы – да и я был бы тут на стороне Вадима, – но кровь бы пила. Хотя отец давал ребенку больше, чем она. Регина, по сути, и не умеет общаться с Егором, он быстро ей надоедает. Ей неинтересно с ним, ему – с ней. Но что об этом говорить! Теперь этого уже никогда не будет. Поднимать мальчика придется нам, дедушке с бабушкой.

– Но у него жив отец. И его будущая жена, – напомнил Гуров.

– Ой, ну, вы уж так далеко не заходите, ладно? Это сейчас Вадим заговорил о женитьбе, а поживет после смерти Регины пару месяцев, вспомнит вкус свободы, так, может, еще и сто раз передумает вступать в новый брак.

– Так, может, все-таки Вадим и пошел на убийство ради сына? – высказал Гуров смелое предположение.

– Нет, это исключено, – сразу отмел его Берестов. – Вадим не смог бы убить человека. Слишком он добрый и бесхитростный. Я полностью в нем уверен, а в людях я разбираюсь очень хорошо, иначе не руководил бы целым отделом.

– А он был в курсе того, что Регину могли посадить? – резко сменил тему Гуров.

Берестов медленно вскинул голову и недовольно посмотрел на Гурова. Тема была для него крайне неприятной.

– Вряд ли. Регина бы не рассказала ему ни при каких условиях и мне говорить запретила.

– А сами вы что думаете по этому поводу? Теперь, когда мы остались одни, можете высказать свои соображения. Почему вашу дочь взяли с поличным? Кому надо было ее подставлять?

– Скорее всего, кому-то из ее коллег, – сказал Берестов. – Кому еще?

– Но почему именно вашу дочь? С чем это могло быть связано? Неужели не понимали, что за ней ваша поддержка, и поддержка мощная?

– Я и сам над этим ломал голову весь вчерашний вечер, – признался Берестов. – Ума не приложу. Я вообще собираюсь съездить в эту СЭС и лично поговорить с их директором.

– Но не в таком виде, – предупредил Лев, – а когда окончательно протрезвеете.

– Да уж понятно, – буркнул Берестов. – Только я уже почти в порядке.

– Тогда помогите мне.

– Чем?

– Мне нужно осмотреть квартиру – собственно, еще и поэтому я тут так задержался.

– Но что вы хотите здесь найти?

– Скажем так, хочу найти ключ к разгадке смерти вашей дочери.

– Не думаю, что вы его найдете, – с сомнением покачал головой Виктор Борисович.

– Считаю, – прервал его полковник.

– Но раз считаете нужным, тогда начинайте с комнаты Регины.

– У нее что, отдельная комната? – спросил Гуров.

– Ну, она любила уединение, – отводя глаза в сторону, пробормотал он.

– Понятно, – усмехнулся Лев. – Тогда я, пожалуй, начну с комнаты Вадима.

– Вот она, – показал Берестов.

Гуров кивнул и направился в указанном направлении. Про себя он отметил, что инициатива раздельного проживания наверняка принадлежала Регине. К Вадиму он направился потому, что рассчитывал потратить на осмотр его комнаты немного времени. Так, собственно, и вышло: ничего такого, за что можно было бы зацепиться, он там не нашел. В комнате было достаточно чисто убрано. Вадим явно любил и уважал порядок, и содержать свои апартаменты в чистоте ему удавалось очень хорошо. Все вещи были сложены аккуратно и лежали на своих местах. Кровать была застелена, а на столе не было даже намека на крошки от еды. И это учитывая, что домработница не успела сегодня провести уборку. Никаких личных вещей, которые желательно было скрыть от посторонних глаз, Вадим здесь не хранил. Ни фотографий Насти, ни писем от нее – ничего такого не было. Порыскав еще некоторое время, Лев понял, что искать тут бессмысленно, и отправился в детскую, на осмотр которой ушло еще меньше времени.

Комнату Регины он оставил напоследок. Войдя внутрь, сразу отметил, что о порядке Регина не очень заботилась. Скорее всего, даже не впускала сюда домработницу, ибо дверь была заперта на ключ, и Гурову пришлось обратиться к Берестову. Виктор Борисович вынул ключ из связки и протянул ему.

На туалетном столике было полно всяческих тюбиков и баночек с лаками, кремами, духов и прочих женских штучек. Кровать была не застелена, а лишь прикрыта густо-бордовым покрывалом. По краям зеркала виднелся тонкий слой пыли и следы от пальцев. Хоть грязи и мусора в комнате не было, выглядела она достаточно неопрятно. Видимо, Регина, постоянно вынужденная на людях держать марку, здесь расслаблялась и позволяла себе быть самой собой.

Гуров приступил к осмотру личных вещей погибшей и начал со шкафа. Однако, кроме белья и одежды, ничего в нем не обнаружил. Быстро пройдясь по туалетному столику, перешел к компьютерному столу. Здесь тоже царил беспорядок: вперемешку лежали какие-то квитанции, документы, бесполезные бумажки, драгоценности и разный женский хлам. Компьютер Гуров включать не стал, решив взять его с собой и отдать на осмотр специалистам, пока его не прихватили сотрудники Следственного комитета, которые до сих пор не произвели осмотра квартиры. Возможно, занятые Вадимом, не сочли это первостепенно важным. Гуров и сам не был уверен, что производимый им осмотр принесет какой-то результат, но и отказаться от него не мог. К тому же он, в отличие от официально ведущей дело группы, был ограничен в своих возможностях и вынужден был заниматься тем, что входило в их круг.

Больше всего ему хотелось бы осмотреть сумку Регины, но здесь рассчитывать было не на что: ее наверняка забрали комитетчики. Однако на специальной подставке за дверью он обнаружил несколько сумок разных расцветок и фасонов, что неудивительно: вряд ли Регина обходилась одной. Радуясь хотя бы этому, Лев принялся методично осматривать их. Кое-где попадались тюбики с помадой, денежная мелочь, счета с автозаправки… Больше ничего. А вот в прихожей он увидел еще одну сумку – коричневую, сшитую из кусочков норки. Она больше всего подходила к сезону, и Регина должна была пользоваться именно ею. Эту сумку полковник осмотрел с особой тщательностью. Помимо нескольких купюр, расчески, косметички и недоеденного куска пиццы в салфетке, он обнаружил сложенный вдвое лист бумаги. Развернув, увидел, что это счет из ресторана, причем датированный вчерашним числом… А это значит, что вчера Регина действительно была с этой сумкой. Счет был на двоих и на довольно приличную сумму. Но с кем Регина была в ресторане? И почему сегодня, выходя из дома, не взяла эту сумку с собой?

Ответы на эти вопросы могли находиться в телефоне Регины: звонки, эсэмэс-сообщения и прочие способы связи. Но телефон забрали сотрудники Следственного комитета, так что за возможными ответами пришлось идти к Берестову. Виктор Борисович все время, пока шел осмотр, сидел в кухне. К огромному своему неудовольствию, Гуров увидел, что чиновник обнаружил еще одну бутылку коньяка и попивал ее в одиночестве.

– Виктор Борисович, вы опять! – укорил он его. – Ну, что вы творите!

– Отстань, полковник, я в порядке! – отмахнулся чиновник.

– Я рассчитываю на вашу помощь, а вы словно нарочно палки в колеса вставляете.

– Какую помощь, говори!

На вопрос, с какой сумкой вчера была его дочь, Берестов наморщил лоб и не слишком уверенно произнес, кивая на ту, что держал Гуров:

– Вроде бы с этой.

– А сегодня? Вы же были на месте происшествия, сумка была при Регине?

– Да! – вспомнил Берестов. – Большая красная сумка квадратной формы, она валялась на снегу и была хорошо заметна.

– Большая красная сумка… – задумчиво проговорил Лев, глядя на меховую. Она была компактной и могла вместить в себя лишь ключи, кошелек и прочие мелочи. – Зачем выходить из дома рано утром с большой красной сумкой?

На это Берестов лишь молча развел руками.

– Виктор Борисович, Регина вчера не говорила вам, что ходила в ресторан?

– В ресторан? Вчера? Нет, не говорила. А с чего вы взяли?

– Вот этот счет я нашел в ее сумке, он вчерашний, – протянул Гуров листок.

Берестов поднес его к глазам и нахмурился:

– Ну, мало ли… Пообедать заехала.

– Да, но в одиннадцать утра? Перед работой, да еще и в компании с кем-то? Счет-то на двоих. Вряд ли это был романтический утренник с мужем, особенно учитывая, что они разругались в пух и прах.

– Может быть, с кем-то из подруг ходила? – предположил Виктор Борисович.

Гуров усмехнулся. Подруг, как пока выяснялось, у Регины не было. Понимал это и Берестов, однако помочь сейчас ничем не мог. Нужно было задействовать другие механизмы, и Лев достал телефон:

– Алло, Стас? Слушай, когда поедешь в СЭС, поспрашивай, не ходил ли кто-то из коллег вчера с Региной в ресторан «Амброзия». Или не упоминала ли она, что собирается туда. Утром, в одиннадцать. Стас, я излагаю факты! Почему они таковы – это твоя задача разобраться! Все, давай!

Дальнейшие поиски улик в квартире Регины не привели ни к чему. Прихватив компьютер, Гуров вернулся в прихожую и увидел Виктора Борисовича, который собирался куда-то ехать. Во всяком случае, тот натягивал на себя пальто, не слишком ловко пытаясь попасть в рукава.

– Виктор Борисович, куда вы в таком виде? Вызовите шофера или такси!

– Ты своим делом занимайся, а я доеду!

Лев решительно шагнул к нему и четко произнес:

– Думаю, вашей жене будет не слишком сладко, если, вдобавок к свалившемуся несчастью, вы еще попадете в аварию! Если не вызовете такси, я позвоню сам. А сядете за руль – позвоню знакомым гаишникам, и вас тормознут через пятьдесят метров. И поверьте, я это сделаю.

Берестов что-то проворчал, однако, немного остыв, позвонил водителю.

– Вы куда сейчас собираетесь? – спросил Гуров.

– Домой. А что? Мне надо привести себя в порядок. Послезавтра похороны… И Егор, с ним надо что-то решать. Сейчас он в гимназии на пятидневке, и я не знаю, стоит ли его забирать оттуда.

– Мне кажется, что это не лучшая идея, – заметил Лев. – Если, конечно, вам нужен мой совет. А вот что касается вашего дома, то поедем мы с вами туда вместе.

– Это еще зачем?

– Помнится, вы рассказывали о том, что вас обокрали. Мне нужно все осмотреть на месте.

– Да бог с ними, с деньгами, я уже махнул на них… – начал было Берестов, но Гуров твердо прервал его:

– Виктор Борисович! Вы, кажется, сами сказали, что передаете все в руки профессионалов. Иначе вообще зачем к нам приходили?

Тот спорить не стал, и они вместе с Гуровым вышли из квартиры. На улице Виктор Борисович поскользнулся и чуть не упал. Лев поддержал его и довел до машины, где их уже ждал водитель. А сам сел в свою и завел двигатель. Черный «Мерседес» тронулся с места, Гуров поехал за ним. До Крылатского они добрались достаточно быстро – миновать пробки помогла «сигналка» на машине Берестова.