Глава 2

Авиабаза, на которой произошли недавние трагические события, располагалась на значительном расстоянии от Покровска. Но жилой комплекс, где обитала основная часть личного состава, находился в черте города.

– Вот она, наша «летка», – сказал Сеня, указывая на фундаментальный железобетонный забор, давно уже тянувшийся с левой стороны дороги.

– Закрыто надежно, – оценил Гуров. – Что, такой секретный объект?

– Был когда-то. Теперь-то уж давно там все открыто. Только объезжать каждый раз приходится. Чтобы внутрь заехать, нужно всю эту ограду обогнуть.

Предвидя, что ему, возможно, придется побывать здесь без сопровождения, Гуров внимательно осматривал местность, которую они сейчас проезжали.

Вскоре в массивном ограждении действительно замаячила брешь, и у основной трассы появилось ответвление, уводящее влево.

– Вот. Отсюда можно заехать, – кивнул на поворот Сеня. – Сюда и маршрутка ходит. Вон, видите, остановка. А уж на базу общественным транспортом не попасть. Там только служебные автобусы.

Слушая его, Лев изучал открытый проем в заборе, куда уводила прилегающая дорога. Судя по наблюдениям, доступ в этот жилой комплекс был свободным. В проеме не было ни шлагбаумов, ни контрольно-пропускных пунктов, и на территорию летного городка, по-видимому, мог без всяких ограничений попасть любой желающий. Выяснив это, он с удовлетворением отметил, что и у него не должно возникнуть проблем, если ему вдруг захочется навестить кого-нибудь из родственников Максима или побеседовать с его невестой.

Тем временем черная «Волга» приближалась к обширной территории, на которой располагалась одна из крупнейших в стране авиационных баз.

Огромное летное поле, где стройными рядами стояли разномастные военные самолеты, произвело на Гурова неизгладимое впечатление.

Две главные линии на этой своеобразной «стоянке» образовывали «Белые лебеди», поражавшие габаритами, а также мощные, с забавно приплюснутыми носами «Медведи», бомбардировщики «Ту-95».

Колонны истребителей, уступавших разве что размерами, но имевших не менее впечатляющую внешность, и небольшой парк вертолетов довершали картину.

– Что, впечатляет? – улыбаясь, спросил Сеня, перехватив взгляд полковника.

– Более чем, – честно признался тот. – Наяву это гораздо внушительнее, чем, например, по телевизору, – добавил он, вспомнив разговор с Орловым.

– Еще бы! Но вы, наверное, с кем-то из руководства хотите пообщаться, не с летчиками. Вам тогда в администрацию нужно. Вон, видите здание кирпичное? Там они все квартируют.

– Дождешься меня?

– Конечно! У меня ведь тоже своя администрация есть. Мне поручено, я исполняю. Не волнуйтесь, буду на месте.

С кем именно из администрации надо поговорить, Гуров определил для себя, еще выезжая из СИЗО. Поэтому, предъявив удостоверение на проходной, он без обиняков заявил, что ему нужен командир части.

Ознакомившись с документами, дежурный не выразил ни малейшего удивления, как будто только и ждал того момента, когда прибудет полковник из Москвы. Он позвонил куда-то по внутренней линии и, закончив разговор, коротко сориентировал:

– Второй этаж, налево. Кабинет 212.

Перейдя «вертушку», Лев поднялся на второй этаж и вскоре уже входил в просторное помещение, где современная офисная мебель была расставлена на коврах, сплошняком устилавших пол в лучших традициях советской эпохи.

– Добрый день, – вежливо поздоровался он с высоким темноволосым мужчиной, поднявшимся из-за стола ему навстречу. – Полковник Гуров. Я провожу дополнительное расследование по поводу обстоятельств гибели Курбанского Леонида Григорьевича. Вашего, по-видимому, предшественника.

– Обстоятельств убийства, вы хотели сказать? – с некоторым нажимом уточнил собеседник.

– Дело не в названии, – уклонился от прямого ответа Лев. – Вы, как я понимаю, не так давно на этой должности. Если не секрет, раньше вы имели какое-то отношение к этой воинской части?

– Самое прямое. Я работал заместителем у Игоря Михайловича.

– Это прекрасно, но, к сожалению, в отличие от вас сам я не имел к этому подразделению такого непосредственного касательства. Игорь Михайлович – это?..

– Иванников Игорь Михайлович. Его назначили командиром части после того, как сместили Курбанского. Присаживайтесь, пожалуйста, неудобно разговаривать стоя.

– Вот оно что, – вполголоса, как бы про себя произнес Гуров, опускаясь на стул. – То есть вы были хорошо знакомы с этим… с Игорем Михайловичем?

Он вновь вспомнил разговор с Орловым и то недоумение, с которым генерал упомянул про «самоубийство во цвете лет» командира, назначенного после проштрафившегося Курбанского.

Узнав, что очередной руководитель части до этого работал в самом тесном контакте с самоубийцей, полковник подумал было, что это поможет внести ясность в обстоятельства его загадочной смерти. Но дальнейшая беседа показала, что надежды эти были ничем не оправданны.

– Мы вместе работали и, разумеется, общались. Но только в деловых рамках. Мы не дружили семьями, если вы это имели в виду, – отрывисто обронил его собеседник, сохраняя на лице полное отсутствие выражения.

– Но… простите, ваше имя-отчество?

– Гремин Василий Захарович.

– Но, Василий Захарович, ведь для того чтобы составить мнение о человеке, необязательно дружить семьями. Вы виделись и контактировали каждый день, этого вполне достаточно, чтобы понять характер человека, определить, что он собой представляет. Как по-вашему, Иванников был склонен к эмоциональным, спонтанным решениям? Часто он действовал, находясь под властью порыва?

– По-моему, нет. Игорь Михайлович был очень уравновешенным человеком. Он не только не принимал решений, руководствуясь какими-то порывами, но я даже не слышал, чтобы он когда-нибудь голос повышал. Это был очень корректный, сдержанный и воспитанный человек. И, признаюсь, я не совсем понимаю, почему вы обо всем этом спрашиваете.

– Причина очевидна. Ведь в части произошло не только убийство. Незадолго до этого здесь имел место суицид, и в обоих случаях в качестве жертвы выступает, так сказать, первое лицо. Два командира части, бывший и действующий, один за другим отправились на тот свет, согласитесь, это не может не вызывать вопросов.

– А вам поручено расследовать суицид? – холодно и как-то отчужденно проговорил Гремин.

– Мне поручено провести комплексную проверку, – в тон ему ответил Гуров.

– Так или иначе, мне больше нечего добавить к сказанному. С Игорем Михайловичем мы встречались только на работе, и его самоубийство для меня такая же неразрешимая загадка, как и для всех.

– Хорошо, – кивнул Лев, поняв, что по этой теме больше ничего не добьется. – Но, надеюсь, относительно недавнего убийства вам есть что сказать. Есть версия, что между Курбанским и авиаинженером существовала давняя неприязнь. Что вам известно об этом?

– То же, что и всем. Ходили слухи, что они из-за чего-то повздорили, но в чем именно там заключалось дело, я не вникал. Считаю недопустимым вмешиваться в чужие личные отношения. И не люблю, когда вмешиваются в мои.

Чем дальше продолжалась эта крайне неконструктивная беседа, тем больше Гуров убеждался, что от нее никакого толку не будет.

«Такое ощущение, что он заранее ответы на все вопросы себе на бумажку записал и наизусть вызубрил, – размышлял он, выслушивая очередную дежурную фразу. – Предварительная подготовка ощущается явно. Не для того ли Сеня консультировался с начальством, прежде чем меня сюда везти? Он доложил своим, те доложили Гремину. Атас, дескать, полная боевая готовность – неприятель близко. Нет, похоже, у вышестоящих мне здесь больших результатов не добиться. Нужно попробовать окунуться в массы».

Лев поднялся с места и не хуже самого Гремина изобразил на лице официально-доброжелательную улыбку:

– Что ж, спасибо за содержательную беседу, вы мне очень помогли. Дополнительно мне бы хотелось осмотреть место преступления, но если к этому есть какие-то препятствия…

– Нет, отчего же, – тоже вставая, произнес Гремин. – Никаких препятствий. Я сейчас распоряжусь, вас проводят.

И как только Гуров вновь показался у проходной, ему навстречу поднялся молодой парень, чем-то напоминавший Сеню, только одетый в специальную униформу. По-видимому, это был один из техников, обслуживающих самолеты.

– Здрасте! – бодро проговорил он. – Это вы хотели вертолет посмотреть? Идемте, я покажу.

Пока шли к вертолету, Лев раздумывал о том, у кого можно получить достоверную информацию о внутренних взаимоотношениях в части. В происшествии с Курбанским, несомненно, немалую роль сыграли интриги, и, чтобы получить четкое представление о ситуации, вопрос этот необходимо было прояснить. «Неплохо было бы пообщаться с личным составом вдали от начальственного контроля, – думал он. – Сейчас тут, похоже, все предупреждены и вооружены. Нерушимой стеной стоят на страже «чести мундира». Нужен какой-то неофициальный случай. Ситуация, в которой развяжутся языки. Нужен подходящий повод».

Но повода «поговорить по душам» с кем-то из личного состава у полковника пока не было, и приходилось довольствоваться тем, что посылает судьба.

В данный момент она послала ему кудрявого веснушчатого парня, по-видимому, очень жизнерадостного и оптимистичного. Сопровождая Гурова к вертолету, он все время улыбался.

– Вот он, страдалец наш, – сказал парень, подходя к машине. – Видите, как досталось бедному. Теперь тут ремонта на месяц. Да и неизвестно еще, как выйдет. Приборы менять нужно, а они устаревшие все, таких уж, наверное, и не выпускают давно.

– А для чего тогда его ремонтировать? – на ходу ловя шанс выйти на нужную тему, спросил Лев. – Если машина настолько устарела, что даже приборов под нее не выпускают, списать ее, да и вся недолга. Для чего она такая нужна?

– Не знаю, может, на что и сгодится, – уклончиво ответил веснушчатый парень. – Это не ко мне вопрос. Это к начальству.

– А что, начальство им очень дорожит, этим вертолетом? – дожимал Гуров.

Почуяв, что разговор выходит на скользкую тему, парень окончательно смутился и даже отошел немного назад, как бы устраняясь от дальнейшего общения.

– Не знаю, – растерянно пробормотал он, и, видимо, на сей раз и вправду затрудняясь с ответом. – Вы тут смотрите, что хотели. А я… я приду сейчас. – И, быстро отойдя к одной из технических построек, стал ковыряться возле нее, делая вид, что сосредоточенно чем-то занимается.

«Да, подготовительная работа, похоже, проведена на совесть, – усмехнулся про себя Гуров. – Вот и попробуй поищи здесь поводы для откровенных разговоров. Начальство выносить сор из избы явно не хочет, а подчиненным нарываться на неприятности еще меньше резона. Вот и ищи здесь истину».

Он подошел вплотную к вертолету и начал осматривать развороченную взрывом кабину. С первого взгляда было понятно, что заряд использовался довольно мощный. Прямо перед креслом, предназначенным для пилота, в корпусе зияла внушительная воронка, а от приборов, расположенных на передней панели, остались только воспоминания.

«Интересно, а вот эти вот вывороченные куски железа проверяли на отпечатки? – думал полковник, рассматривая повреждения. – Если рассказ Максима правдив и здесь действовал кто-то третий, он мог появиться только в небольшой промежуток времени между взрывом и моментом, когда парень пришел в себя. То есть, вполне возможно, где-то в кабине есть его отпечатки. Ведь взрыв уже произошел, и он не мог их уничтожить. Убийце нужно было нанести удар, причем довольно сильный. А здесь и без того тесновато, а в тот момент, когда в кабине находились два человека, наверное, вообще нельзя было развернуться. Чтобы как следует ударить, убийце нужна была точка опоры, и на этой точке он неминуемо должен был оставить свои пальчики.

Кроме того, чтобы успешно воплотить в жизнь свой замысел, преступник постоянно должен был держать ситуацию под контролем. Ему важно было вовремя подключиться к процессу и довести дело до конца, а для этого необходимо было знать, что происходит в кабине вертолета. Находиться внутри он не мог, значит, скрывался где-то поблизости».

Выглянув из кабины, Лев осмотрелся вокруг в поисках подходящего места и сразу понял, что таких мест здесь больше чем достаточно.

Даже небольшая постройка, возле которой стоял сейчас его незадачливый «конвоир», вполне подходила для подобной цели. «Если Курбанского убил, а точнее, добил, не Китаев, все могло происходить примерно так, – продолжал он размышлять. – Убийца заложил бомбу и спрятался за одной из этих загадочных конструкций. Экскурсии по летному полю здесь, похоже, происходят нечасто, так что вполне вероятно, что этих маневров никто не заметил. Тем более если парень из местных и внутренний распорядок знает хорошо. Он дождался, когда в кабине окажутся Китаев и Курбанский, и привел в действие бомбу. Скорее всего, устройство в данном случае было радиоуправляемым. После взрыва неизвестный злодей вышел из укрытия, чтобы проверить результаты. Выяснив, что оба «пациента» остались живы, он вложил нож в руку находившегося без сознания Максима, чтобы образовались отпечатки. А после этого вонзил его в шею Курбанскому, смерть которого и являлась истинной целью всех этих хитрых маневров. Кстати, откуда он взялся здесь, этот нож? Нужно будет уточнить у Сырникова».

За всем этим стоял еще один самый главный вопрос, на который пока не было ответа: каким образом убийца мог знать, что Курбансикй и Китаев окажутся в данное время в данном месте?

– Я закончил, – громко произнес Гуров, повернувшись к кудрявому парню, и вполголоса добавил: – Веди меня, страж ты мой бдительный.

Вернувшись к «Волге», в которой терпеливо ждал его Сеня, он велел ему ехать обратно в прокуратуру.

Короткая «разведка боем» со всей очевидностью показала, что официальными путями на авиабазе ничего не добиться. Куда бы он ни пошел и с кем бы ни захотел поговорить, его, несомненно, так и будут сопровождать по пятам, прикрываясь самыми благовидными предлогами. А очередной «респондент», конечно же, загодя будет предупрежден о его приближении и встретит его заранее подготовленными ответами на все вопросы, так же, как встретил его Гремин.

Такой расклад Гурова совершенно не устраивал. Поэтому он решил внушить своим не в меру настойчивым опекунам мысль о том, что собирается устроить себе «перерыв на обед», надеясь, что, узнав о том, что он в ближайшее время не собирается предпринимать активных действий, от него отстанут, и он сможет спокойно поработать.

– Хочу передохнуть немного, – сказал Лев, вновь поднявшись в кабинет Сырникова. – Я ведь к вам прямо с поезда, даже в гостиницу еще не заходил, а для меня номер специально забронировали. Надо хоть появиться там, не зря же люди старались.