Глава 3

В машине он взглянул на список детей: Тарасенко Мария, Птицына Ирина, обе ученицы одиннадцатого класса «Г» школы № 158; что за странная эпидемия в учебном заведении, когда сразу две ученицы сломали ноги. В список для опроса по предложению сыщика включили и девочек, так как даже пол преступника из-за нейтрального одеяния определить было трудно.

Но перед тем, как заехать в школу, Гуров свернул на две улицы раньше и остановился возле старого ограждения, за которым находился парк, и в нем высилось большое, сияющее свежим ремонтом, здание детской больницы.

В здании он переоделся в халат и по указанию дежурного охранника на входе пошел по шумным коридорам детской больницы в поисках отделения травматологии. Врач, молодой человек, со всех сторон облепленный шумными пациентами, проводил осмотр сломанных тонких ручонок, вывихнутых лодыжек, треснувших ребер детей. На просьбу Гурова он откликнулся сразу, провел его в ординаторскую и внимательно просмотрел на телефоне запись с камеры видеонаблюдения.

– Не припоминаю никого с такой травмой и с таким сколиозом, – развел руками травматолог. – Я же пациентов своих помню по травмам и диагнозам. На видео заметный перекос, правое плечо ниже, сильная хромота скорее всего из-за травмы колена, так как человек держит тело ровно, а при травмах ноги выше колена характерна большая амплитуда движения корпусом. С травмами ног за последние полгода привозили двух девочек, у обеих трещина в бедренной кости при прыжке с высоты. В соседней школе две старшеклассницы брали друг друга, что называется, на слабо и сиганули с окна класса на втором этаже. В результате почти идентичные травмы. Был мальчик, но он до сих пор в отделении, у него кость оказалась раздроблена и нам не удалось спасти часть ноги. Травма колена… у пациента от двенадцати до шестнадцати… нет, не припомню. Да вы знаете, ваш герой мог к нам даже и не попасть, часто пациентов начиная от пятнадцати лет «Скорая» или родители отвозят во взрослую травматологию, где накладывают шину и гипс. Не все потом приходят на прием к хирургу в поликлинику, у детей удивительная регенерация тканей, уже через пару месяцев прыгают как новенькие. Серьезные травмы нижних конечностей у детей старше десяти происходят реже, чем у младшеклассников. С возрастом они лучше начинают владеть телом, травмы становятся незначительными. Неудачно мячом попадают в лицо на уроке физкультуры, лодыжку могут вывихнуть, максимум трещина в руке или рваная рана, а вот сложные переломы становятся, к счастью, редкостью.

– А скажите, вот эта хромота на видео, она может быть актерской игрой? – уточнил оперативник. – Может подросток просто кривляться или притворно хромать.

Врач второй раз просмотрел видео, раздумывая, сдвинул медицинскую шапочку за затылок.

– Трудно сказать, у меня такого подозрения движения человека на видео не вызвали. Если это и притворство, то, можно сказать, профессиональное, со знанием дела. Кривлянием подростка точно не назовешь.

– Понимаете, нас смущает, что человек на видео пару месяцев назад сильно хромал, а потом все меньше и меньше. Но иногда он опять начинает сильно припадать на правую ногу, поэтому и возникла мысль, что это просто трюк, отвлекающий маневр.

– Совсем не похоже на притворство, но, возможно, подросток на видео долго и скрупулезно репетировал. Но думаю, ни один эксперт не даст вам однозначного ответа. У нас в больнице иногда такие юные дарования встречаются, корчатся в страшных муках с приступом аппендицита, а потом выясняется, что притворяются они из-за невыученной темы перед контрольной по математике. Единственное, чем могу помочь, – привозите еще видео, посмотрю и скажу уже точнее, с более высоким процентом достоверности притворяется подросток или нет, – предложил врач.

– Спасибо в любом случае.

Лев Иванович распрощался с врачом и направился по следующему адресу, в квартиру, где жила Ирина Птицына. На звонок почти сразу высокий женский голос выкрикнул:

– Иду, бегу! – и дверь ему распахнула женщина средних лет, в очках с узкой оправой, тщательно уложенным каре и в строгом костюме. Улыбка на лице женщины мгновенно погасла, и она рванула дверь на себя при виде крупного и высокого незнакомца.

Лев Иванович не попытался ее придержать, он спокойно через дверь представился, и женщина снова открыла дверь.

– Что случилось? С Ириной все в порядке?

– Да, я пришел просто поговорить.

Женщина неохотно шагнула в глубину квартиры, пропуская оперативника.

– Проходите, я только пришла с совещания. Вы меня так напугали. Меня зовут Виктория Федоровна, мать Ирины.

– А почему вы решили, что я пришел к вам по поводу Ирины?

– У вас есть дети? – Взгляд у матери Ирины был колючим, а манеры властными. Задавая вопрос, она слегка наклонилась вперед, словно нависая над сыщиком. – Есть дочь-подросток? Можете не отвечать, если бы была, то не задавали бы такие вопросы. – Женщина резко отступила и прошла на кухню. – И по какому поводу визит?

Гуров объяснил ситуацию, стараясь уклончиво отвечать на вопросы женщины, но та волновалась все сильнее, так как оперативник отказывался говорить подробности дела, по которому приехал.

– Я могу поговорить с Ириной, в вашем присутствии разумеется?

– Да что она натворила? Вы мне обязаны сказать! Я как мать должна знать, она несовершеннолетняя.

– Я снова повторяю, не могу вам раскрыть тайну следствия. Мне необходимо поговорить с вашей дочерью в рамках расследования серии автомобильного вандализма. Мы так же должны пригласить педагога, по закону я могу беседовать с подростком только в присутствии законного представителя и педагога. Как вариант, может быть, мы могли бы дойти до школы, если Ирина сейчас на занятиях.

– Серии вандализма?! – взвизгнула женщина. – Так, выходите, это просто бред какой-то. Моя дочь претендует на золотую медаль, она олимпиадница, а вы пришли и рассказываете мне, что Ира занимается вандализмом. Уходите, я не хочу ничего слышать!

– Вам все равно придется дать показания, мне не хотелось бы вас беспокоить и…

– Уходите, – шея у женщины пошла багровыми пятнами. – Немедленно убирайтесь! Любые вопросы только в присутствии моего юриста, мы приличная семья, а не какие-то алкаши. Моя дочь не болтается по улицам и не состоит на учете. Разговор окончен!

От такого напора и возмущения Гуров решил, что лучше пока распрощаться, пускай теперь семья Птицыных дает показания, прибыв к следователю по повестке.

Он решил, что теперь стоит посетить школу, где администрация более сговорчива и более дружелюбно относится к представителям закона. И будет правильнее сейчас начать общение с другой ученицей, Марией Тарасенко, раз уж мать Птицыной так яростно настаивает на присутствии при беседе личного юриста.

В школе было шумно, занятия закончились, и дети покидали здание, однако у 11 «Г» класса был еще один урок. Лев Иванович отвык от детских криков, суеты и беготни по коридорам. При виде служебного удостоверения замдиректора, классическая учительница в костюме, с шишкой из волос на затылке. Она нерешительно двинулась в сторону класса.

– Знаете, Маша Тарасенко хорошая девочка. Если вы по поводу той истории, когда они прыгнула на спор из окна, так все давно уже утихло. Девочка поняла свою ошибку, в конце концов она и сама пострадала, у нее был перелом, и Маше пришлось заниматься дома. Мама Ирины, конечно, уважаемая женщина, работает в Департаменте образования, и эта история имела для ее деловой репутации ужасные последствия. Но все как-то утихло само собой, Машу даже не пришлось переводить в другую школу. Я свяжусь сейчас с ее матерью и попрошу прийти в школу.

– Я совсем по другому поводу, но хотел бы от вас узнать кое-какие подробности. Мне нужна характеристика на Марию, думаю, вы, как педагог, могли бы рассказать, что она собой представляет.

Прозвенел звонок, и начался последний урок. Женщина оперлась на подоконник:

– Подростковые годы психологи считают самыми тяжелыми в жизни человека, а уж для родителей и педагогов это сущий ад. Маша и Ирина всегда были отличницами, да и сейчас девочки неплохо учатся, но вот поведение оставляет желать лучшего. Три месяца назад девочки выпрыгнули из окна второго этажа, у обеих переломы и ушибы, они буквально неделю назад появились в школе после постельного режима дома. Прыгнули на спор, проверяли, так сказать, кто смелее. Было разбирательство, но так и не выяснили, кто же кого подговорил; родители обвиняют друг друга в пробелах в воспитании. Им учиться осталось последний год, честно признаюсь, я с нетерпением жду выпускного, уж очень тяжелый этот выпуск. То попытка суицида у мальчика, то прыжки из окна; проверки и комиссии в школе каждый день. Поскорее бы уже учебный год закончился. Мой опыт показывает, что если подросток начал создавать окружающим проблемы, то это затянется на пару лет до окончания гормональной бури.

– А вы сами как считаете, кто из них заводила в этой паре?

– Обе стоят друг друга, Ира очень изобретательна, но привыкла подчиняться, ее мама работает на руководящей должности в сфере образования, так что требования дома к девочке предъявляют очень высокие и дисциплину мать держит жесткую. Маша всегда готова хулиганить, хотя с фантазией у нее проблемы, обычная девочка из обычной семьи, учится кое-как на тройки, интересы как у мальчика – машины, компьютеры, карате.

– Она увлекается машинами?

– Да, вместе с мальчишками ходила на автодело, даже после восьмого класса собиралась поступать в автотехникум, но мать настояла на том, чтобы девочка окончила одиннадцать классов. Странное хобби для девочки, копаться в железяках.

– Я так понимаю, что последние пару месяцев девочки из-за травм не посещали школу?

– У них было домашнее обучение, часть самостоятельного изучения предметов, а затем тестирование. Мать Ирины нанимала дочери репетиторов, девочка должна получить золотую медаль, так что каждый день учебы на счету, выпускной класс. Несколько раз девочки с помощью родителей выбирались в школу на итоговые контрольные работы, без них не будет отметки за год, а мы уже начинаем готовить аттестаты к выпуску. Сейчас у нас самое горячее время, все на нервах, ведь от оценок зависит их поступление в вуз. Родители так вообще сходят с ума, сначала несколько лет потакают своему чаду, а потом начинают требовать от учителей индивидуального подхода, нанимать репетиторов, чтобы произошло чудо. В результате у детей нервные срывы, мальчик из параллельного класса устроил попытку суицида, до сих пор в реанимации! И это все из-за излишнего увлечения компьютерами, родители не контролировали, не обращали внимания, что мальчик равнодушен к учебе, не принимает участия в жизни класса, не общается с одноклассниками, а теперь винят школу и учителей в произошедшем!

Рассуждения завуча прервали торопливые шаги по коридору, в сторону класса спешила запыхавшаяся женщина в униформе продавца:

– Что случилось, Раиса Геннадьевна? Что опять эта дрянь натворила?

– Не переживайте, все в порядке. Это вот товарищ из полиции, хотел бы поговорить с вашей дочерью, без вас мы не могли провести беседу.

Гуров с женщинами прошел к двери класса.

– Что случилось? Опять набедокурила? У них ведь скоро экзамены выпускные… – мать школьницы трясло от тревоги.

Завуч распахнула дверь:

– Тарасенко, выйди, пожалуйста!