– Только не бейте его, умоляю! Не надо бить, он… он… ребенок еще, глупый. Это он так из-за отца переживает, прошу вас… Я заработаю и отдам за ремонт.

– Идем, идем, – женщина буквально вытащила ее за рукав куртки в коридор и прикрыла дверь.

Лев Иванович подвинул поближе стул к настороженному пареньку, достал пачку фотографий с разбитыми машинами и спросил:

– Ты это сделал?

Тот отрицательно закрутил головой. Оперативник сверился с пометками в блокноте:

– Где был вчера весь день?

– В школе с восьми утра и до обеда, потом дома.

– После школы сколько времени на улице болтался, в центр города ездил?

Ваня залился краской:

– Нет. Меня Лизка из школы забирает как малявку, чтобы я не сорвался. – Он положил на колени большие ладони с крупными пальцами и стал рассматривать свои руки. – Мы так с ней договорились, что она будет мне помогать, встречать из школы до дома, пока у нее перерыв на обед. Пацаны смеются, но мне плевать. Мне так легче, чтобы не убежать из дома. А дома бабушка на ключ дверь закрывает и прячет его, тоже чтобы я не сбегал. Как в тюрьме.

Лев Иванович сделал пометку в блокноте, нет это не Шилов, на вчерашние пять заявлений у него есть свидетели. Даже если бабушка с сестрой его покрывают, то парня должны были видеть одноклассники и учителя. А автомобили, судя по дате и времени на видеозаписях, разбили как раз в утреннее время, в период с 7 до 10 утра.

Гуров отложил в сторону блокнот:

– Как в тюрьме говоришь. Так вот, если ты так хочешь в тюрьму, ты в школу больше не ходи и с сестрой не встречайся. В тюрьме ты ни сестру, ни бабушку видеть не будешь. Придется вставать в пять утра, есть на завтрак кашу-размазню на воде без соли, без масла. Потом будешь садиться за швейную машинку и шить, и никаких перерывов, перекусов, разговоров.

– Чего я баба, что ли, шить на машинке.

– Тебя никто на зоне спрашивать не будет, чего ты хочешь, а чего нет. Норму не выполнишь по работе, посадят на неделю в одиночку. Хочешь попробовать, как находятся в тюрьме, в одиночке? А ты выйди в подъезд в одних штанах и футболке и постой там среди бетонных стен до самого вечера. Садиться нельзя, разговаривать нельзя, спать нельзя. И так неделю стой целыми днями без движения. На обед уху из рыбьих хвостов или ты рис с червями предпочитаешь? И вокруг сотни человек, спать придется вместе с ними, в туалет ходить вместе с ними, раз в неделю в душе под теплой водой мыться вместе с ними. Никаких нотаций, одни друзья. Нравится? Сколько хочешь так жить, пять лет или десять? Видел твое досье, на пятерку уже насобирал, время есть, чтобы и до десятки дотянуть. А твои родные хоть свободно вздохнут, сестра доучится, бабушка волноваться перестанет, пенсию можно будет не тебе на одежду и еду тратить, а себе лекарств купить, в санаторий съездить на лечение. Давно бабушка у тебя в санаторий ездила, а? Что ты голову опустил, вставай, привыкай по струнке стоять! – рыкнул Гуров, так что подросток подпрыгнул на стуле и вытянулся во весь рост. – Сколько лагерное начальство захочет, столько и будешь в строю стоять, все равно день или ночь, а в пять утра опять на работу и так половину твоей жизни. Заключенный Шилов, нравится, как звучит?

Ванька несмело замотал головой. А Лев Иванович тяжело вздохнул, ему не хотелось так грубо разговаривать с парнем, но он понимал, что только страх сейчас остановит слетевшего с катушек после смерти родителей подростка. Он достал вторую пачку фотографий, разложил веером на столе. Надо еще поговорить с мальчишкой, он много времени провел на улице, может, знает кого-то с таким же криминальным увлечением, как у него, вдруг опознает подростка на фото. Хорошо, что он отправил инспектора и сестру из кабинета, их назидательный тон и слезы мешают мальчику, вызывают в нем бурные реакции.

– Садись. Посмотри, есть кто-нибудь знакомый здесь?

Подросток внимательно посмотрел на фотографии, покрутил их, поцокал языком. Ему явно было жалко чужое имущество, так жестоко испорченное. Потом указал пальцем на одну из фотографий, где хулиган стоит в полный рост, замахнувшись железной арматурой за секунду до того, как с «Майбаха» известного футболиста сбить зеркало.

– Я его видел, давно.

– Рассказывай, когда видел.

– Это было… давно, больше месяца назад, когда мы с Костиком, это приятель мой, решили с контроши по математике сбежать. Поехали по центру погулять, только скучно утром, все закрыто. Вот мы в парке зависли на лавках, и Костик ныть начал, что жрать хочет, а там рядом чебуречная есть. Этот тип крутился возле забора, там садик навороченный и школа с крутым забором. Ну короче, он шел, а Костик говорит. Давай его ломанем, денег заберем. Мы думали, это пацан мелкий, и хотели у него… ну, денег занять вроде, чтобы чебуреков купить. Мы за ним пошли в темноту, а он еще странный такой, давай вокруг «Майбаха» суетиться, пройти, что ли, не смог мимо. Хотя там места много было, додик на «Майбахе» воткнул свою тачку прямо поперек пешеходки, но пролезть все равно было реально. Но этот давай круги нарезать и дальше не идет, и в руке палка. Я Костику говорю, ну его на фиг, странный пацанчик, еще нам настучит, и мы погнали подальше оттуда.

– Число точное помнишь, время и адрес, где это было?

– Число… ну в дневнике можно посмотреть, адрес – следующая станция после Строевой на тридцать восьмом автобусе, на строевском рынке просто у Костяна мать работает, и мы дальше поехали, чтобы она нас не заметила. А по времени, ну я в семь тридцать вышел, типа, в школу пошел, так что там мы часов в восемь были или чуть позже.

– Лицо этого мальчика разглядели? Сможешь узнать?

– Лица не видели, он далеко от нас был и в маске до самых глаз, темно, и мы сзади него шли. Одежду помню, вот такая куртка у него и джинсы черные, ботинки, все черное. И хромал вроде он немного.

– Хромал, уверен?

– Да, припадал на ногу и как птица дергался взад-вперед, взад-вперед. Я точно помню, потому что страшно как-то так выглядело, будто в киношке. Туманище, темно и этот типок тащится с палкой.

В коридоре громко кашлянула женщина, в кабинет вошли сотрудница ПДН и сестра Ивана. Девушка тревожно бросила на парня взгляд – все в порядке?

Лев Иванович задал дополнительно несколько вопросов, ему уже было ясно, что начинающий угонщик может пригодиться для опознания хулигана, но сначала нужно его найти.

Когда оперативник вернулся в здание ГИБДД, в отделе сидела одна Лена. Она с надеждой в голосе спросила:

– Ну как? Нашли?

Гуров рассказал о безрезультатном поиске в подразделениях по делам несовершеннолетних. На вопрос, как у них продвигается розыск, девушка показала три листа со списком фамилий:

– Вот, пациенты детских травматологий, завтра наши сотрудники по адресам поедут, будут встречаться и разговаривать с родителями и с подростками. Лев Иванович, может, вы с утра приедете и дадите им инструкции, что говорить и что спрашивать?

– Конечно, с утра планерка, как и положено у нас, потом в поля поедут. Сам прокачусь в ближайшем районе, поговорю с врачом.

– Да вы и так задержались, уже рабочий день два часа как закончился. Генерал Орлов и из управления генерал меня предупредили, что вы только для консультации. Основную работу должны делать сотрудники отдела расследований, они стараются, конечно. Только в помощь выделили пять сотрудников ППС, мне кажется, им будет сложно проводить опросы без подготовки, могут упустить что-то важное.

– Эх, Елена, – Лев Иванович протянул девушке пальто. – Одевайся, подвезу тебя до дому. Сама сидишь на работе, хотя уже темно на улице. Ты молодец, азартная девчонка, но помни, что я тебе говорил. Работа – это не только раскрытие преступлений, это общение с коллегами, с начальством, с родными, в том числе баланс между работой и отдыхом должен быть. Завтра придешь усталая и сонная, что ты сможешь сообразить, если будешь клевать носом над бумажками?

– Это же мое первое самостоятельное дело, Лев Иванович. Мне так хочется его идеально сделать, – призналась молодая сотрудница.

В машине она продолжила рассуждать:

– Я вот все время про этого преступника думаю, кто он, почему так делает. Из ненависти к богатым? Но ему разные машины попадались, в основном дорогие, но так они и паркуются чаще с нарушением правил. И он выискивает машины именно с нарушением правил парковки. Что это за борьба за соблюдение одного-единственного пункта закона? Почему для него так важно, чтобы машина была правильно припаркована? Так же на видео заметно, что он вначале хромал, а потом перестал. Мне в голову такая мысль пришла: может быть, это просто маскировка? Ведь он должен понимать, что его и камеры, и видеорегистраторы снимают, поэтому специально нас запутывает. Мы ищем мальчика с травмой, а он совершенно здоровый, а хромает для отвода глаз, чтобы мы искали в другом направлении. Это же единственное практически, что о нем известно. Ни цвета волос, ни возраста, ни лица не видно на видеозаписях. Одет всегда в одну и ту же темную одежду, вполне обычную – куртка с капюшоном, вязаная шапка, ботинки и джинсы. Да в такой одежде каждый второй подросток ходит. Даже если завтра кого-то заподозрим, как мы докажем, что это именно он? Свидетели лица не видели, да это ничего бы и не дало. Он ведь в маске. А знаете, что самое удивительное? Сегодня пришло много людей с заявлениями, их машины были повреждены за последние три дня. А за сегодня ни одного происшествия, представляете! Так странно, он же не пропускал ни одного дня, вернее, утра, и вдруг остановился. Неизвестно, как его искать. Неуловимый мститель какой-то, это его мой дедушка так назвал, когда я про работу рассказывала.

– Приехали. – Лев Иванович припарковался у подъезда и повернулся к собеседнице: – Елена, строго запрещаю обсуждать рабочие дела с дедушкой и другими домочадцами. Во-первых, тайна следствия, а во-вторых, дома приказ отдыхать. Завтра составим список имеющихся примет, мотивов, значимых пунктов, что узнали о преступнике, чтобы твои подчиненные понимали, кого искать.

Лена поблагодарила и пошла домой; Гуров же ехал и с улыбкой вспоминал, как сам в таком же возрасте, как она, постигал азы разыскного дела, совершал такие же ошибки и горел на работе, размышляя днем и ночью об очередном преступлении. Он и сейчас так же увлеченно работал над каждым расследованием, но научился вечером выключать голову и посвящать вечер любимой жене Марии.

Вот и сегодня, пускай хоть всю Москву этот автохулиган поставит на уши, а Лев должен быть дома обязательно не позже девяти вечера, чтобы отвезти Марию в аэропорт. Труппа театра, где служила Мария, уезжала с новым спектаклем на фестиваль в Берлин, так что впереди его ждали долгие дни холостяцкого одиночества. Такие одинокие дни он не любил и старался всегда загрузить себя работой, часто просто помогая коллегам, лишь бы задержаться, умотаться на работе так, что останутся силы лишь наскоро перекусить, принять душ и уснуть на диване, укрывшись пледом. На кровати ему совсем не спалось из-за нежного аромата духов от подушки жены и непривычной пустоты рядом. После аэропорта он поехал не домой, а в отдел, в пустой после рабочего дня кабинет и несколько часов до рези в глазах смотрел одну за другой записи с камер видеонаблюдения, где худой подросток в черной одежде и маске, прикрывающей лицо до самых глаз, действовал по одной и той же схеме. Тростью, на которую опирался при ходьбе, он сносил зеркала, потом разбивал фары, дальше обходил автомобиль и железным штырем оставлял на его корпусе глубокий след, и перед уходом его голова мелькала со всех сторон машины, когда паренек или девочка (определить пол Гуров никак не мог) распарывал колеса. Сыщик особенно внимательно просмотрел каждый кадр, на которых преступник уходит от машин, запомнив каждый шаг и поворот тела, как маленький человек раскачивается вперед-назад при ходьбе, припадает на правую ногу, выносит вперед корпус, а затем с усилием переставляет больную конечность, не сгибая ее в колене. Все характерные признаки этого человека Лев записал в список, чтобы завтра озвучить тем, кто поедет искать подростка с травмой, подходящего на роль автохулигана. Домой он поднимался, пошатываясь от усталости, переоделся и мгновенно уснул на узеньком диване в гостиной.

Утро у Гурова началось и правда в лучших традициях одинокого мужчины. Он порезался при бритье, сжег яичницу и заляпал кофе свежевыглаженную рубашку. Хорошо, что заботливая жена оставила ему на видном месте аптечку с пластырем, гору бутербродов и перед поездкой тщательно отутюжила все рубашки, сложив их в шкаф.

По дороге в ГИБДД Гурову очень хотелось позвонить Крячко или Орлову, чтобы узнать, как обстоят дела на работе. Потом он решил, что работа оперативной группы организована, поиски идут по плану, так что после обеда можно и заскочить к своим на полчаса или пригласить Стаса в гости на холостяцкие посиделки после работы.

Льва Ивановича ждали рядовые сотрудники отдела расследований ГИБДД, несколько человек в форме ППС и Лена, они как первоклассники выложили перед собой блокноты и приготовились записывать.

Гуров поставил задачи; свежеиспеченные оперативники распределили районы по сотрудникам, записали вопросы для опроса родителей и подростков и усвоили строгую инструкцию: все беседы с детьми проводить только в присутствии родителей, опекунов или педагога.

Лена поделилась своими наблюдениями:

– Обращайте внимание на продолжительность травмы ребенка, наш автомститель хромает с каждым днем все меньше, так что предположительно его травма получена пару месяцев назад. Уточняйте примерно распорядок дня ребенка и как долго он бывает без присмотра родителей, преступник необязательно хулиган, который состоит на учете, им может быть и образцовый отличник с хорошей репутацией, которого родители как раз меньше всего контролируют. Ваша задача максимально собрать данные на подростка, его образ жизни и выяснить, есть ли у него алиби. И обязательно узнайте, в чем ходит ученик или ученица в школу, а также на прогулку. Не забывайте, два месяца назад, когда началась серия преступлений, был февраль и он мог быть в зимней одежде. Или у подростка есть несколько комплектов верхней одежды. Мы ищем черную куртку с капюшоном, черные кроссовки и черную вязаную шапку.

– А если автомститель найдется? Если я понял, что этот пацан хулиганил, что мне тогда делать?

– Звоним следователю Семеновой Елене или мне, – объяснил Гуров. – Родителям или педагогу можете просто сказать, что дополнительно придется проехать в отдел, то же самое повторить для следователя. Ничего критичного, обычная формальность, не надо провоцировать родителей или подростка на неожиданные действия. Приедет оперативная бригада, доставит в отделение и с соблюдением закона мы опросим задержанного уже более подробно.

– А потом что? Его же отпустят! – буркнул с заднего стола молодой сотрудник ППС. – И дальше понесется машины колотить, он же малолетка, ничего ему не будет. Пускай паркуются где положено, и проблемы не будет.

– Ой, Филиппов, молчи, – ткнул его в бок коллега. – Как будто ты святой, всегда по правилам паркуешься, у нас машин в городе больше, чем людей, летать проще научиться, чем свободный пятачок найти.

– Коллеги, давайте дискуссии оставим до вечера, а в рабочее время будем искать преступника, – дружелюбно предложил Гуров.

От того, что опер по особо важным делам назвал их коллегами, сотрудники вдохновенно засобирались, укладывая в планшеты свои записи, списки адресов и дат зафиксированных преступлений.

Лев Иванович и сам, как рядовой опер, взялся отработать несколько адресов, в частности детскую больницу недалеко от работы, где он не только хотел переговорить с родителями школьников, но и проконсультироваться с врачом по вопросу, который его преследовал уже сутки.