Суббота

Премьера удалась! Шестнадцать выходов на поклон – это ли не триумф? Мария чуть не валилась с ног от усталости, но была счастлива бесконечно. Подаренные ей благодарными зрителями на сцене букеты уже не помещались у нее в руках, и их просто складывали на сцену. Но вот занавес опустился окончательно, и артисты стали расходиться по своим гримуборным. Лежавшие на сцене цветы Мария забирать не стала, да и не смогла бы – рук бы не хватило, и ушла, зная, что их тут же разберут ее коллеги. Не в первый раз такая история происходила, и все выглядело вполне достойно – это не она им с барского плеча букеты раздает, а они сами берут. К тому же она знала, что самые давние и верные почитатели ее таланта обязательно придут к ней в гримерку, чтобы лично выразить свое восхищение и преподнести цветы, несравненно более красивые и дорогие.

В своей гримерке, где царила единовластно – ей, как приме, соседей не полагалось, – она даже не стала переодеваться, зная, что скоро потянутся визитеры. Так и случилось: не успела она свалить букеты на диван, как в дверь постучали, и она, «нацепив» дежурную улыбку, отозвалась. Люди входили, вручали корзины цветов, целовали руку, рассыпались в самых восторженных комплиментах и уступали место следующим. Многих из поклонников она знала лично, но были и новые люди. Один из таких, очень дорого и со вкусом одетый мужчина преподнес ей корзину роскошных желтых роз, выразил восхищение ее игрой, поцеловал руку и ушел. Мария благосклонно все приняла, улыбалась ему, как и остальным, но вот когда наконец осталась одна, стала задумчиво рассматривать эту корзину и, судя по виду, мысли в этот момент у нее в голове были самые нерадостные, а от ее прекрасного настроения и следа не осталось.

Полковник-важняк Лев Иванович Гуров и его троюродный племянник Александр Васильевич Вилков, по совместительству старший лейтенант полиции, работавший теперь в группе Гурова, ждали Марию после премьеры дома. Завзятыми театралами ни тот, ни другой не были, так что Мария уже давно смирилась с тем, что ее очередной триумф они разделят с ней дома. Стол был накрыт, шампанское мерзло в холодильнике, а вот виновница торжества задерживалась. Лев уже совсем было собрался позвонить ей и узнать, не случилось ли что-нибудь, как раздался звонок в дверь.

– Ну наконец-то Маша соизволила вспомнить о том, что у нее есть семья, – усмехнулся Гуров. – Странно, что ногой в дверь не стучит, обычно у нее руки так цветами заняты, что не то что ключи достать, а даже на звонок нажать не может.

Он открыл дверь и с удивлением увидел за ней своего давнего приятеля телевизионщика Александра Турина, а рядом с ним – оператора с камерой в руках.

– Турин! Ты в своем уме? – удивленно спросил он. – Мария сейчас уставшая приедет, ей только до интервью и съемок! Разворачивайся!

– Лева! Она тебя не предупредила? – не менее удивленно спросил тот. – Она же мне сама недавно позвонила и сказала, что хочет дать интервью сразу же после премьеры, так сказать, по свежим следам, чтобы поделиться впечатлениями и так далее, причем у себя дома. Ты характер Машин не хуже меня знаешь. Если бы я сюда самовольно явился, то летел бы потом кубарем по лестнице, ступени пересчитывая. И это несмотря на то, что когда-то именно благодаря мне вы и поженились.

– Не передергивай! Ты нас всего лишь познакомил, – поправил приятеля Лев, судорожно пытаясь понять, что именно и зачем Мария затеяла, а потом смирился: – Ладно! Заходите!

Переодевшись, Мария вынесла из своей гримерки несколько букетов и корзин с цветами, в том числе и с желтыми розами, и положила их на пол возле стены. Ничего необычного в этом опять-таки не было, она уже неоднократно так делала – это тоже предназначалось для других артистов и прочих работников театра. Те же цветы, которые Мария решила взять домой, она упаковала в большие черные полиэтиленовые пакеты, которые обычно используются для мусора, поместила их на заднее сиденье своей машины и поехала домой. Едва она тронулась с места, как сидевший в припаркованной неподалеку машине мужчина позвонил кому-то по сотовому и сказал: «Она выехала, встречайте».

Оставив машину на стоянке возле дома, Мария забрала цветы и спокойно направилась домой. Она нажала на звонок, когда услышала, как открывается соседняя дверь, и повернулась, чтобы поздороваться. Но кроме соседей, пожилой супружеской четы, там оказались двое незнакомых мужчин, которые мгновенно предъявили открывшему дверь Гурову свои служебные удостоверения, заявив:

– Управление собственной безопасности.

– Чем обязан? – неприязненно спросил Лев – эту службу он не любил, и оснований для этого у него было предостаточно.

– Ознакомьтесь, – сказал один из мужчин, протягивая ему лист бумаги.

– Обыск? – удивился Гуров. – На каком основании?

– Нами получена агентурная информация о том, что вам передана взятка в особо крупном размере. Предлагаем выдать ее добровольно. Понятые, как вы видите, присутствуют. Сопротивление оказывать будете? – насмешливо спросил мужчина – видимо, он был в этой паре за старшего.

– Ни в коем случае, – ответил Гуров, который уже сложил в уме два и два и понял, откуда вдруг взялось желание Марии дать интервью сразу же после премьеры, причем именно у себя дома, и, открыв дверь пошире, пригласил: – Проходите, – и тут же позвал: – Турин! Твой выход!

– Всегда готов! – отозвался тот. – Я все слышал и горю желанием рассказать широкой общественности об очередном проявлении беспредела, творимого российской полицией.

Увидев нацеленный на них объектив камеры, полицейские на несколько мгновений растерялись, но быстро опомнились, и один из них бросился к оператору, чтобы отобрать камеру.

– В присутствии свидетелей? – весело воскликнул Турин. – Ребята! Спасибо за горячий материал! Он так прозвучит!

– Прекратите снимать! – едва сдерживаясь, приказал старший из полицейских.

– Свобода прессы, свобода слова, – развел руками Турин. – Имеем право! Кстати, представьтесь, пожалуйста, а то, как я слышал, своих имен вы так и не назвали, а страна должна знать своих героев.

– Полковник Гуров видел наши удостоверения, – отрезал один из мужчин.

– Вы их так быстро убрали, что я не только не успел запомнить имена, но даже удостовериться в их подлинности. А они вполне могут оказаться поддельными, и тогда это обыкновенный «разгон», самочинный обыск, производимый лицами, не имеющими на это никакого права, в целях собственного обогащения либо с иными преступными целями, – хладнокровно парировал Лев. – Будьте добры предъявить их еще раз, как старший по званию, я имею на это право.

– Пока старший, – буркнул один из полицейских.

– Время покажет, – усмехнулся Лев. – Итак, я жду!

Полицейским ничего не оставалось делать, как снова предъявить удостоверения, но из рук они их не выпускали, что не помешало Гурову вслух прочесть их имена:

– Капитан Задорожный и майор Лесков. Ну вот и познакомились. А теперь давайте к делу, – предложил Лев и спросил: – Что вы собирались здесь найти?

– Старинное и очень дорогое колье, которое было передано вам через жену от рецидивиста Александрова в качестве благодарности за то, что вы развалили его дело. Оно было спрятано в корзине с желтыми розами. Предлагаю выдать его добровольно, – с ненавистью глядя на Гурова, сказал Лесков.

– Как оно выглядит? – поинтересовался Лев.

– Неизвестно, – сухо ответил Задорожный.

– Черная кошка в темной комнате, при том, что ее там еще и нет, – хмыкнул Гуров.

– Все цветы, что я привезла из театра, здесь, ищите сами, – спокойно сказала Мария.

Тщательно упакованные букеты были безжалостно разобраны, а корзины только что наизнанку не вывернуты, но ни колье, ни желтых роз не нашли. Лесков вышел на лестничную площадку, явно чтобы позвонить начальству, и, вернувшись, потребовал:

– Предъявите для осмотра ваши вещи!

Мария без возражений взяла свою сумочку и вывалила ее содержимое на столик в прихожей – обычная женская мелочь, среди которой колье не оказалось.

– Выверните все свои карманы, – продолжал он.

Мария и это сделала, и с тем же успехом.

– Надеюсь, вы не собираетесь проводить личный обыск моей жены, – ледяным тоном спросил Лев.

– А почему нет? – язвительно поинтересовался Задорожный.

– Тогда нужно было взять с собой женщину-полицейского, – заметил Лев и спросил: – Судя по вашим словам, эту корзину с желтыми розами вручили моей жене сегодня?

– Да, после спектакля, непосредственно в гримерке, – ответил Задорожный.

– Вы задержали человека, который это сделал? – продолжал интересоваться он.

– Тайна следствия, – отрезал Лесков.

– Значит, нет, – сделал вывод Лев. – Гримерка моей жены обыскана? Там эта корзина нашлась?

– Это уже не ваше дело, – взбесился Лесков. – Что вы мне здесь допрос устраиваете? Скоро сами будете на вопросы отвечать! И не у себя дома!

– Значит, там ее тоже не оказалось, – кивнул Гуров. – Маша, куда ты ее дела?

– Ну ты же знаешь, что я терпеть не могу желтые розы, – удивилась она. – Я ее выставила в коридор вместе с другими цветами. Я же не грузчик, чтобы таскать такие тяжести, а моя машина – не грузовик.

– Полагаю инцидент исчерпанным, – сказал Гуров. – Ни я, ни старший лейтенант Вилков сегодня в театре не были и, таким образом, ничего взять у Марии не могли, а у нее самой колье нет. Всего доброго.

– Но вы не учитываете того, что она могла достать его оттуда и куда-то спрятать, чтобы забрать позднее, – язвительно сказал Лесков.

– Делать мне было больше нечего! – фыркнула Мария. – Мне подарили столько цветов, что, вздумай я разбирать все букеты, провозилась бы до утра.

– Но вы могли знать, где именно искать, – ехидно заметил Задорожный. – Вдруг муж вам указал точное место? Вы достали, спрятали в укромном месте, потом выставили корзину в коридор и явились домой с самым невинным видом. Гражданка Строева! Вы задержаны! Имеем право на 48 часов без предъявления обвинения. Господин полковник! Мы закон не нарушили?

Возразить на это Гурову было нечего.

– Собирайтесь, гражданка Строева! – велел ей Лесков.

Если Мария и растерялась, то виду не подала, а просто спросила у мужа:

– Лева! Подскажи, что мне лучше надеть и взять с собой.

– Спортивный костюм и туалетные принадлежности, а покушать тебе сейчас Сашка соберет – ты же после спектакля не то что не поужинала, а даже глотка воды не выпила, – только и мог ответить Гуров.

Мария ушла переодеваться и вернулась уже в спортивном костюме и с полиэтиленовым пакетом в руках.

– А вот теперь мы будем проводить полноценный обыск, – торжествующе заявил Лесков.

– Основание? – потребовал Лев.

– Колье могло быть спрятано на теле вашей жены и, переодеваясь в спальне без свидетелей, она могла его куда-то перепрятать, – невинно пояснил Лесков.

– Ночной обыск? Ну-ну! – покачал головой Лев, а потом кивнул, словно разрешая: – Ищите! Турин! – он повернулся к нему. – Бди! А то еще подсунут что-нибудь!

– Глаз не спущу! – заверил тот.

Предвкушая, какой сенсационный материал он выпустит в эфир, если повезет, уже в ночных новостях, Турин вел себя, как взявшая след гончая, а уж утром он развернется вовсю – спать не будет, есть не будет, но бомба получится такая, что рванет на всю страну. А вот изо всех сил старавшийся сохранить внешне спокойный вид Гуров мысленно поклялся страшно отомстить всем инициаторам этой затеи – в том, что Александров здесь ни при чем, он был уверен на тысячу процентов, потому что тот дураком не был никогда.

– Маша, иди и поешь, – попросил он жену. – Это надолго.

Мария скрылась в кухне, а Гуров остался наблюдать за тем, как их уютная квартира превращается черт знает во что – на городской свалке порядка больше. Турин и оператор не отставали от полицейских ни на шаг, фиксируя каждое их движение, а вот понятые, которым и следовало за всем этим наблюдать, мирно устроившись на диване, дремали – время-то ночное, а у них возраст. Как и ожидалось, обыск ничего не дал. Когда был составлен протокол и понятых решили разбудить, чтобы они его подписали, Гуров резко запротестовал:

– Эти люди спали и ничего не видели, а вот телевизионщики были свидетелями всего, пусть они и подписывают.

– С большим удовольствием, – охотно согласился Турин, да и оператор не отказался.

Марию, слава богу, что еще наручники недодумались надеть, повели к машине, Гуров с Вилковым решили ехать за ними следом, а вот Турин отправился в Останкино, шепнув Гурову на прощанье:

– Смотри новости, Лева! Я их размажу таким тонким слоем, что уже никто и никогда в жизни обратно не соберет.

«Господи! – подумал Лев. – Да если бы можно было, то он даже из своих собственных похорон сенсацию бы сделал!»

В ИВС дежурный, увидев Гурова, глазам своим не поверил, но тот отвел его в сторону и шепнул:

– Это моя жена. Произошло чудовищное недоразумение, так что она тут ненадолго. Постарайся, чтобы с ней ничего не случилось, – и, протягивая визитку, сказал: – В случае чего, звони мне немедленно на сотовый. Взяток и сам не беру и другим не даю, но друг я надежный.

– Лев Иванович! Зачем обижаете? – возмутился тот. – Будем обращаться, как с хрустальной вазой. Я ее в хорошую камеру помещу, к мошенницам. Они тихие.

Когда формальности были закончены, Мария повернулась к мужу:

– Не волнуйся, Лева! Любой жизненный опыт полезен – вдруг когда-нибудь доведется преступницу играть.

– Маша, это ненадолго, – твердо заверил ее Лев.

Он и Вилков вышли из ИВС, и Лев тут же позвонил генерал-майору Петру Николаевичу Орлову, своему непосредственному начальнику, но в первую очередь давнему другу, и, конечно же, разбудил его.

– Лева! Что случилось? – сонным голосом спросил тот.

– Машу задержали, она в ИВС, – кратко ответил Гуров.

– Что?! – проревел тот, окончательно просыпаясь.

– То, что слышал. Мы с Сашкой едем к тебе, а ты пока Стаса вызови, – попросил Лев.

Несмотря на то что улицы Москвы в этот час были довольно пустынными, Лев ехал, соблюдая все правила дорожного движения – еще не хватало сейчас напороться на гаишников, и так проблем выше крыши. К их приезду на столе в кухне было накрыто что-то вроде раннего завтрака – супруга Петра Николаевича за годы их совместной жизни привыкла ко всем сложностям полицейской службы и научилась правильно на них реагировать. Гуров и Вилков приехали первыми, но и Станислав Васильевич Крячко, тоже полковник-важняк и третий член этой дружной команды, не заставил себя ждать. Услышав о том, что произошло, Орлов с Крячко, уж на что битые жизнью мужики, просто онемели.

– Лева, кому ты дорогу перешел? – спросил Петр Николаевич.

– Сам ничего не могу понять, потому что не было у меня в последнее время таких дел, чтобы я чьи-то высокопоставленные мозоли оттоптал, – пожал плечами Гуров. – А тут настоящую свору цепных псов на меня спустили. И чувствую я, что это еще не конец. Они во все тяжкие пустились, чтобы меня утопить! Найду того, кто за этим стоит, башку отверну лично!

– А я помогу! – поддержал приятеля Стас. – И вот что я вам скажу: это не Александров! Он, конечно, бандит со стажем…

– И поэтому точно знает, что Гуров не берет, – кивнул Петр. – А чтобы так подставить Леву, у него мозгов не хватит, тут чья-то другая голова сработала. И я бы ее тоже с большим удовольствием открутил к чертовой матери.

– Петр Николаевич, а может, это упреждающий удар? Чтобы дядя Лева чего-то не смог сделать? – тихо высказал свое мнений Вилков, называвший Гурова по-родственному только среди своих.

– А! – отмахнулся от него Орлов. – Да ничего ему никто поручать не собирался, я бы знал.

– Адвокат Марии нужен, самый лучший. Ее же завтра утром на допрос вызовут, – сказал Гуров. – Кого бы нанять?

– Ночь на дворе, – напомнил Стас.

– А мне плевать! – разозлился Лев.

– Тебе нужен не самый лучший, а самый скандальный, который такую волну поднимет, что недругов твоих с головушкой утопит, а такому можно позвонить в любое время, – посоветовал Орлов. – Мне кажется, Любимов подойдет.

– Крыса он редкая! – с ненавистью процедил Крячко. – Я помню, как он Волоскова отмазал, а тот был в дерьме по самые уши. И ведь получил-то условно!