– Вы к нам примерно на какое время? – поинтересовался он. – За сколько дней предполагаете выполнить свою работу?

– Максимум за неделю, – ответил Гуров. – В принципе, у нас уже обратные билеты на самолет имеются, и через десять дней мы в любом случае должны отправиться домой.

– Так что мы вам тут еще надоедим! – рассмеялся Станислав.

– Не-е-т, не надоедите!.. – Еринцов усмехнулся в свои могучие усы. – Люди с последними новостями из России тут всегда и востребованы, и интересны. Оно ведь как? На тутошнюю жизнь жаловаться грешно – все идет размеренно и спокойно, как на пассажирском корабле. Новости, конечно, получаем. Но… Живой человек – всегда лучше, чем газета или телевизор.

– А что, тут у вас вообще ничего из ряда вон выходящего не происходит? Каких-нибудь митингов, демонстраций?.. – Крячко с интересом покосился в сторону коменданта.

– Ты еще скажи – ни войн, ни катаклизмов… – Лев насмешливо продолжил этот перечень.

– Что-то и не припомню… – задумался Еринцов. – А! В прошлом году, по-моему, человек тридцать студентиков, и то сплошь американцев, приходили бузить насчет тех девиц, что в церкви плясать надумали. Как их, не помню? Постирайки какие-то там…

– Пусси райт, – кивнув, уточнил Гуров.

– Во-во, они самые и есть! – комендант вскинул указательный палец. – Ну, минут десять всего и попрыгали эти клоуны, потом приехала местная полиция и шугнула их отсюда. И все. Больше пока что никто не появляется. Вот около американского посольства – там чаще митингуют. И собираются именно местные. Этим летом, когда американцы собирались бомбить Сирию, народу там было много. О-о-о! Ор стоял не слабый. Думаю, медом американцам жизнь не показалась…

Они вошли в просторный обеденный зал столовой. За несколькими столами сидели сотрудники посольства обоего пола самых разных возрастов. При появлении Еринцова и сопровождаемых им гостей все взоры тут же обратились в их сторону. Лев и Станислав дипломатично раскланялись с присутствующими.

– Как там Москва? – ответив на приветствие, с затаенной грустью спросил сидевший неподалеку мужчина лет сорока в очках и темном, строгом костюме.

– Как и обычно… – Гуров чуть развел руками. – Строится, ширится… Кто-то работает, а кто-то ворует. Ну, мы таких ловим – каждый занимается своим делом, – рассмеялся он.

– Да уж, наслышаны о вас… – покончив с завтраком, мужчина поднялся из-за стола. – Народ уже заинтригован – что же выявят столичные светила сыска?!

– Ну, вы нас, скажу так, переоцениваете, – тоном скромного человека ответил Крячко. – Мы работаем в меру своих сил и возможностей. И, понятное дело, надеемся на вашу помощь и поддержку. Это для нас самое главное.

– Вы уже сегодня приступаете? – чему-то улыбнувшись, спросила весьма привлекательная особа лет тридцати, которая в качестве завтрака употребила некий микросалатик и теперь запивала его фруктовым соком.

– Разумеется! – одарив даму обаятельнейшей из своих улыбок, ответствовал Станислав.

Когда они со Львом подошли к стойке раздачи, Гуров, обернувшись в его сторону, вполголоса строго отчеканил:

– Без фокусов! Ты меня понял! – добавил он, заметив намерение приятеля возразить.

– Угу… – односложно ответил тот, как бы соглашаясь со Львом, а сам неприметно для Гурова глянул в сторону заинтересовавшей его дамы.

Тем временем комендант представил заведующей пищеблоком новоприбывших клиентов их подразделения и порекомендовал «кормить мужиков на совесть, чтобы домой вернулись как с курорта, а не из голодного края». «Начпродша», назвавшаяся Тоней, заверила Еринцова, что кормить будет «как на убой». А потому голодная смерть гостям никак не грозит.

Нагрузив подносы аппетитной снедью, приятели заняли столик в углу и приступили к трапезе.

После завтрака опера вернулись к себе в номер. Надев взамен дорожной одежды костюмы полуофициального фасона, они направились к служебному зданию посольства. Показав на вахте свои документы охраннику, приятели поднялись на второй этаж. Пройдя через приемную, вошли в кабинет посла.

Турманов – массивный мужчина среднего роста, одетый в хорошо сидящий на нем костюм, больше напоминал не дипломата, а капитана дальнего плавания. Выйдя из-за стола навстречу визитерам, он поприветствовал их, после чего за чашкой кофе они обсудили предстоящее расследование.

– …Я бы покривил душой, если бы сказал, что Горбылин был отличным или даже хорошим работником, – голос посла звучал минорно и чуть приглушенно. – Типичный середнячок, без намека на стремление перетрудиться, без полета мысли и жажды лечь костьми за интересы Отечества. Он работал строго от сих до сих, не являя ни инициативы, ни фантазии, ни полета мысли. И тем не менее… Он был нашим сотрудником, представлял интересы России, и его смерть не может не вызвать вопросов. И самый главный – стало ли это следствием каких-либо процессов естественного порядка или кем-то инспирировано? Я отвечаю за всех, кто здесь живет и работает, и поэтому чрезвычайно заинтересован в раскрытии этого ЧП.

Опера полностью согласились с его мнением и пообещали сделать все возможное для того, чтобы вокруг смерти и.о. военного атташе не осталось ни одного неясного момента. Они попросили его рассказать о круге проблем, решавшихся Горбылиным, его основных контактах и взаимоотношениях с коллективом посольства.

Турманов поручил секретарше принести еще по чашке кофе и пояснил, что круг задач атташе был стандартным и за рамки расписанных обязанностей никак не выходил. В принципе, особо отметил он, в современной дипломатической практике с юридической точки зрения круг вопросов, находящихся в ведении военных атташе, их права и обязанности проработаны слабо. Поэтому российские дипломаты, работающие от Минобороны, руководствуются его внутренними документами, а также распоряжениями специального управления министерства по международным связям. В общем и целом военный атташе обязан своевременно изучать и анализировать военно-политическую обстановку в стране пребывания, консультировать сотрудников посольства по военным вопросам и при необходимости давать советы по тем или иным дипломатическим акциям – при составлении нот, меморандумов, сообщений для брифингов. Фактически атташе должен быть одновременно и военным аналитиком, и дипломатом в одном лице. Был ли таким Горбылин? Безусловно, нет. Как военный специалист он был откровенно слаб, не знал ряда элементарных вещей. Как аналитик вообще никуда.

– …Думаю, когда он окончил военный университет, армия сама поспешила освободиться от такого горе-офицера. Но у него – и в этом у меня нет никаких сомнений – есть родственники в верхних эшелонах власти, которые и пристроили бездаря на дипломатическую службу. Уму непостижимо, сколько вреда стране наносят такие вот «позвоночные специалисты»… – с досадой констатировал Турманов. – Мы ждем не дождемся возвращения нашего Романа Александровича, настоящего военного специалиста высшей квалификации. Уж этот – и в самом деле офицер в полном смысле этого слова. Его и мексиканцы очень уважают. Он в совершенстве знает испанский и английский, он на лету ловит любую информацию и столь глубоко ее анализирует, что наши сообщения в МИД и в Минобороны всегда точны и абсолютно адекватны реальному положению дел. Побольше бы таких людей в нашей службе!

В своей повседневной, практической деятельности, рассказал собеседник оперов, атташе должен быть в постоянном тесном контакте с местным военным ведомством и укреплять его связи с российским Минобороны. Он должен постоянно присутствовать на их парадах, учениях и маневрах, участвовать в показательных инспекционных поездках по военным объектам, изучать состояние их технического оснащения и своевременно подсказывать Рособоронэкспорту, что можно было бы предложить местному военному ведомству.

– …Роман Александрович в этом плане – настоящий ас. – Турманов энергично тряхнул поднятым кулаком. – Достаточно привести такой пример. Как-то в частном разговоре с представителем здешнего генштаба он услышал, что у одной из стран южнее Мексики появилось намерение укомплектовать свои ВВС эскадрильей вертолетов. И вроде бы они собираются купить американский «Апач». Он тут же дает в Москву депешу, наши ведомства начинают активно работать в этом направлении, и вот итог: куплена партия наших «Ночных охотников», сделка выражается в десятках миллионов долларов. Вот это я понимаю – класс и уровень работы!..

Приведя несколько подобных примеров, в заключение посол добавил:

– Я даже не представляю, за какие такие заслуги Горбылин к тридцати годам дослужился до подполковника? Да что там гадать?! Это все – сердюковские кадры, заработавшие погоны на «откатах» и паркетных реверансах. Кстати, атташе в такой стране, как Мексика, рангом должен быть не ниже полковника. Но тем не менее к нам прислали Горбылина, хотя я просил за неимением достойной кандидатуры временно назначить и.о. атташе майора Лукина, нашего военно-воздушного атташе. Офицер, надо сказать, очень перспективный. Он сейчас с сотрудниками мексиканского генштаба в поездке по их частям ВВС. Наш военно-морской атташе, майор Кречинин, в отпуску. Ну а с капитаном Зеленякиным, вспомогательным сотрудником, сейчас познакомитесь сами – он у себя, в атташате.

На прощание опера обговорили с Турмановым график работы дипсотрудников и технического персонала посольства. Они наметили круг людей, с кем им стоило бы поговорить в первую очередь, причем в наиболее удобное для тех время, чтобы не создать осложнений в работе посольства. Выйдя из кабинета посла, Гуров отправился в атташат, расположенный в самом конце коридора. Стас первым делом решил побеспокоить местную медицину в лице главной докторши посольства.

Войдя в приемную атташата, Лев увидел молодого мужчину в гражданском костюме. Он набирал какой-то текст на компьютере. Увидев представительного незнакомца, тот обернулся в его сторону и вежливо поинтересовался:

– Простите, вы по какому вопросу?

– Я из уголовного розыска, полковник Гуров, – поздоровавшись, уведомил Лев и показал удостоверение.

– А! Лев Иванович? Наслышан! Прошу! – обитатель кабинета приподнялся со своего места и указал Гурову на свободное кресло. – Капитан Зеленякин, можно просто – Николай. Вы, я так понимаю, по поводу кончины подполковника Горбылина?

– Да, мне нужна объективная, подробная информация об этом человеке, его знакомства, в том числе и за пределами посольства. Пристрастия, увлечения и так далее… – опустившись в кресло, Лев испытующе взглянул на своего собеседника.

– Что я могу сказать о нем в общих чертах? – Николай потер лоб и оперся локтями о стол. – Как военный специалист он был стопроцентный дилетант, хотя и в звании подполковника. Как человек… Ну, о мертвых плохо говорить не принято, поэтому сказать особо-то и нечего. Но если говорить обтекаемо, то подполковник Горбылин был очень даже, как это говорят, себе на уме. Да, у него хватало знакомств по городу, но, думаю, не связанных с его основной деятельностью. Что это за люди – мне неизвестно. Но я точно знаю, что у него была любовница – продавщица одного из здешних супермаркетов. Мне об этом как-то рассказал Володя… То есть майор Кречинин. Но он уже две недели как в отпуску – полетел домой навестить родителей. Что еще? Горбылина как-то раз видели в компании какого-то типа, скорее всего, американца.

– А кто видел, вы не в курсе? – прищурился Гуров, внезапно ощутив, что эта информация может дать зацепку.

– Сейчас припомню… Сейчас… – капитан провел по лицу руками, напряженно морща лоб. – Так! Если память не изменяет, то рассказал мой тезка, охранник Николай Мельниченко. Давайте-ка позвоню ему, и если он свободен, то прямо сейчас и подойдет.

Вошедший в кабинет охранник – крупный, плотный, с коротким ежиком рыжеватых волос, подтвердил, что он и в самом деле видел подполковника Горбылина в компании с неким «гринго». Случилось так, что в свой выходной Николай Мельниченко повез сыновей в знаменитый парк Чапультепек.

– Там много детских аттракционов, там памятники всякие, антропологический и еще какие-то музеи, – грубоватым баском повествовал охранник. – Мы там часа четыре мотались. Здорово там, конечно… Ну, думаю, надо бы и самому подкрепиться, и хлопцев моих покормить. Зашли в харчевню одну, типа кафе, чтобы перекусить, заказал по порции тако, мороженого, сока… Ну, чтобы слишком долго не рассиживаться. У нас планов было много. Сидим, едим… Глянул я на дверь, а в нее входит Павлин… Э-э-э… Подполковник Горбылин, и с ним какой-то тип европейской наружности. Я как глянул, сразу понял – америкос. Вот, не знаю почему – просто в голове будто щелкнуло: америкос.

– Павлин – это прозвище Горбылина? – усмехнувшись, уточнил Гуров.

– Ну, да-а-а… – сконфузившись, протянул Мельниченко. – Он все время из себя не знай чего ставил. Вот его наши ребята так и прозвали.

– А он вас там заметил?

– Сразу-то нет. Им по коктейлю принесли, и они чего-то там по-английски меж собой вполголоса чирикали. Словно обсуждали какие-то там темные дела. Да он вообще стопудовый торгаш по своей натуре. Чего он в военные подался? Ему только в торговле и было место. Весь такой скользкий, оборотистый, кругом – шасть-шасть. Все что-то где-то выгадывает… Вот! Минут десять они эдак вот сидели, и тут он – глядь в мою сторону! А я сделал вид, что его не узнаю и не замечаю. А краем глаза незаметно в его сторону секу – что дальше-то делать будет? Вижу, он тишком америкосу что-то типа «гоу, гоу», тот сразу скис и скукожился. Поднялись они из-за стола, и – ходу!

– Описать этого американца вы могли бы? – спросил Гуров, внутренне жалея о том, что в здешних условиях фоторобот никак не составить.

– Ну, вопросов нет! – в знак согласия охранник кивнул. – Знаете, он очень похож на Джорджа Буша-младшего – прямо как его брат родной. Только сам по себе покрупнее и ростом повыше.

Поблагодарив своих собеседников и попросив Зеленякина сделать копию личного дела Горбылина, Лев направился в другой конец коридора, где были кабинеты советников. Конкретно ему был нужен третий секретарь посольства, с которым, по словам Турманова, у Горбылина вроде бы были приятельские отношения.