Глава 4

Была глубокая ночь, когда Гуров добрался до своего дома. В прихожей горел свет. Дверь в спальню была приоткрыта. Видимо, Мария, супруга Гурова, боялась пропустить момент его возвращения, но, так и не дождавшись, уснула. Заглянув в спальню, Лев полюбовался на спящую жену и, плотно прикрыв дверь, прошел в кухню. Есть не хотелось. Он вскипятил чайник, наполнил чашку горячим чаем и устроился возле окна. Подумать было о чем. Информация, полученная за день, требовала осмысления и систематизации.

Встреча с Тамарой Хейленгорт прошла не так гладко, как он рассчитывал. Оперную диву они не застали. Правда, удалось разговорить соседку, выползшую на лестничную площадку в тот же миг, как только палец Крячко вдавил кнопку дверного звонка. Словоохотливая соседка рассказала, что Тамара на выезде. Что это значит, тоже узнали от соседки. Оказалось, Тамара вернулась в профессию, но в несколько иной форме. Она теперь давала сольные концерты на частных вечеринках. Где именно Тамара выступает сегодня, можно узнать у Эдика, ее импресарио, которым она обзавелась месяца три назад. На взгляд соседки, Эдик был прощелыгой и мошенником, но Тамара в нем души не чаяла. Еще соседка предположила, что по совместительству Эдик выполняет роль любовника, так как проживает теперь у Тамары. Крячко удалось уговорить соседку дать им номер телефона импресарио. Позвонив, он выдал себя за потенциального клиента и настоял на немедленной встрече, сославшись на то, что должен увидеть певицу в деле, прежде чем предлагать ее кандидатуру своему клиенту. Гонорар Крячко пообещал такой, что Эдик тут же выдал адрес и предложил приехать, чтобы обсудить детали.

Юбиляр, заказавший выступление Тамары, проживал в области, от Москвы порядка восьмидесяти километров. Тем не менее Гуров и Крячко поехали туда, ведь не факт, что после выступления новоиспеченная пара вернется сразу домой. Чем ждать под дверью, лучше потратить время на дорогу. В поселок они въехали около десяти и практически сразу попали на концерт. Как оказалось, вечеринка проходила под открытым небом, благо погода позволяла. Столы были накрыты прямо на центральной площади, возле здания администрации. Там же было сооружено подобие сцены для выступления певицы. Ее Гуров и Крячко увидели первой. Она на добрый метр возвышалась над толпой. В бордовом бархатном платье дымчатого оттенка. Помада под цвет бархата, и роза в волосах.

Первая мысль, пришедшая в голову Гурова: ошиблись адресом, пропустили нужный поворот и попали в другой поселок. По всей видимости, Крячко подумал о том же. Его лицо выражало недоумение. Удивляться было чему. На сцене стояла высокая женщина, возраст которой не превышал тридцати лет, а ее фигура могла служить эталоном для сотрудниц модельных агентств. Где же жирная корова ста шестидесяти килограммов, разменявшая пятый десяток?

Это был первый вопрос, который полковник Крячко задал Тамаре Хейленгорт, как только выступление закончилось. Ответ оказался прост. Тамаре удалось-таки найти сговорчивого хирурга, который сделал даже больше, чем она просила – вернул ей фигуру за полгода. Правда, отвечать на вопросы Тамара начала лишь после того, как оба полковника предъявили удостоверения и пригрозили в случае отказа оформить певице бесплатный ночлег в «обезьяннике» как личности, препятствующей ведению расследования. Угроза, скорее, возымела действие на ее так называемого импресарио. Как только он узнал, с кем имеет дело, сразу занервничал и буквально заставил Тамару говорить. Гуров решил, что оценка соседки была правильной и у Эдика действительно рыльце в пушку, но копаться в шкафу, разыскивая там скелеты, времени не было, и он довольствовался тем, что Тамара все же заговорила.

Известие о смерти доктора Дрозинского ее нисколько не расстроило. Туда ему и дорога, прокомментировала она. Мерзкий тип, жадный и двуличный, таков был ее вердикт. Причастна ли она к его бедам? Разумеется, нет. Она справилась и без него. Нашла другого хирурга, который не стал драть с нее три шкуры. В декабре легла на операцию, а уже в мае предстала красоткой перед директором театра, в котором раньше работала. Усилий женщины тот не оценил и от места отказал. Месяц певица пребывала в отчаянии. Ради чего все эти жертвы, если петь она все равно не может? И тут на горизонте появился Эдик. Он вернул ей радость жизни, самоуважение и любовь зрителей. О том, что дали их отношения Эдику, певица предусмотрительно умолчала.

На вопрос, кому из журналистов она слила информацию на Дрозинского, Тамара ответить не смогла. Она обратилась одновременно в десяток издательств. В каждом из них ее вежливо и внимательно выслушали, в каждом записали ее рассказ с точностью до точки и в каждом дали один и тот же ответ: тема будет вынесена на рассмотрение редактора. Чем закончилась история, Тамара уже не интересовалась, так как к тому времени нашла того, кто мог помочь ей избавиться от лишних килограммов. Гуров переписал названия тех издательств, которые она смогла вспомнить. На этом беседа закончилась. Гуров и Крячко вернулись в Москву и разъехались по домам.

И вот теперь Гуров сидел на кухне и размышлял. Что важно в этом деле? Самым важным было то, что это уже вторая жертва убийцы. И журналист, бросивший в лицо Крячко вопрос о количестве запланированных жертв, был недалек от истины. Еще записка, оставленная убийцей. Лев выложил на стол копию записки, найденной на теле хирурга. Стандартная офисная бумага, какой пользуются в десятках тысяч офисов. Отпечатанный на принтере рисунок. Английская буква W, заключенная в вопросительный знак. Вместо точки, завершающей написание знака, римская цифра. Четкий, графически выверенный рисунок. Даже красиво. И это, несомненно, послание. Для них, для следователей. Осталось только разгадать его тайный смысл.

Знак вопроса, без сомнения, призывает к разгадке задачи. Угадай, додумайся, домысли. Убийца буквально требует этого. В чем смысл цифры, используемой вместо точки, тоже очевидно. Записка фермера содержит цифру «пять». У хирурга уже цифра «четыре». Это как у Агаты Кристи в романе «Десять негритят», только в упрощенном варианте. Никаких стихов, никаких спецэффектов. Вычеркивай по одному и радуйся, что вычеркнуто не твое имя. Что касается буквы, вариантов может быть множество. Она может быть инициалом убийцы. Решил поставить на жертвах товарный знак, типа подписи художника в углу картины. Почему бы и нет? Правда, в русской традиции редко используется только имя. В сочетании с фамилией – да. В крайнем случае – в сочетании только с отчеством. А тут всего одна буква.

Возможно, убийца пытается привлечь внимание к какой-то проблеме. Это не исключено, в последнее время идейные преступники в моде. Если рассматривать знак в этом ключе, придется проштудировать список популярных английских слов, начинающихся на данную букву. Это можно поручить кому-то из информационного отдела.

Еще один вариант: буква указывает имя главной жертвы. Такую версию тоже нельзя сбрасывать со счетов. Раз убийца озаботился тем, чтобы указать количество предполагаемых жертв, почему бы не предположить, что он укажет и имя своего главного обидчика? Это значит, что новые жертвы неизбежны и время поджимает. Впрочем, время поджимает в любом случае. Ажиотаж, поднятый репортерами, играет на руку убийце. Чем громче будут кричать о преступлении журналисты, тем легче убийце добиться популярности. В этом ли его цель? Вопрос вопросов. В любом случае ответ нужно искать в записке, а у них пока в этом отношении пусто.

Теперь что касается личности имеющихся жертв. Если хирург Дрозинский имеет хоть какой-то вес в обществе, то фермер, убитый первым, не интересен общественности ни с какой стороны. Даже его афера с продажей зараженного скота не тянет больше чем на местную сенсацию, интересную лишь узкому кругу посвященных. Почему оба они оказались в списке убийцы? И как определить имя следующей жертвы? Ответ один: необходимо выяснить, чем они связаны друг с другом.

Что, если эти убийства на самом деле не связаны? Что, если фермера и хирурга убили разные люди, возможно ли это? Теоретически возможно. Допустим, фермера убил рассерженный конкурент. Свел с ним счеты за потерянный скот. Банально придушить обидчика ему показалось недостаточным наказанием, и он решил инсценировать преступление в стиле серийного убийцы. Расправившись с обидчиком, собирался на этом и закончить, но тут в дело вмешался кто-то другой. Прочитав о смерти фермера, тот, кто замышлял убийство хирурга, решил действовать по аналогии. Убить двух зайцев одновременно: расквитаться с обидчиком и отвести подозрение от себя.

Теория сомнительная, особенно если учесть показания единственного подозреваемого по делу убийства Дрозинского. Беседа с женихом Ирины практически убедила Гурова в его невиновности. Парень не врал, это подсказывал весь накопленный опыт. По той же причине была отброшена кандидатура отца девушки. Оба они, и жених, и отец, не убийцы. Отчаявшиеся, раздавленные горем люди – да, но не убийцы. Для подтверждения невиновности жениха требуется дождаться ответа из полицейского участка того городка, где он находился в момент убийства Дрозинского, но это только вопрос времени.

Чай в чашке давно остыл. За размышлениями Гуров совсем забыл о нем. Когда стрелка часов сравнялась с цифрой «три», он поднялся, вылил недопитый чай в раковину, сполоснул чашку и отправился в спальню. Спать ему оставалось меньше четырех часов. С Крячко они условились, что Гуров заедет за ним к половине восьмого, чтобы отправиться в следственный изолятор, где содержали конкурента убитого фермера. Нарушать договоренность Лев не собирался, поэтому все вопросы пришлось отложить до следующего дня.

Станислав поджидал Гурова у подъезда своего дома. Утро было прохладным, и, одетый легко, он встретил машину Гурова с радостью.

– Наконец-то! Я уж думал, ты проспал.

– Не в моих правилах опаздывать к назначенному времени, – проворчал Лев, выруливая на дорогу.

– Намекаешь на мою непунктуальность? Твоя информация давно устарела. Вспомни, когда я последний раз приходил куда-то не вовремя? Не можешь? И не пытайся, не вспомнишь.

– Три дня назад на совещание к генералу. Явился на сорок минут позже и даже толкового оправдания придумать не смог, – улыбнулся Гуров.

– Тот случай не считается. Я был на задании, – возразил Крячко.

– Ага, на секретном. В постели главной свидетельницы, – не выдержав, рассмеялся Лев.

– Это голословное обвинение, где доказательства? – Крячко тоже развеселился. – Предъявите доказательства, товарищ следователь, тогда и поговорим.

– Ладно, кончай балагурить, – посерьезнел Гуров. – Лучше скажи, что думаешь о нашем убийце?

– Психопат.

– Обоснуй.

– Кто же еще станет колесить по области и подвешивать за ноги невинных людей, предварительно обмотав их пищевой пленкой?

– Не такие уж они и невинные, – напомнил Лев. – Фермер – мошенник, а хирург – и вовсе вымогатель, нарушал клятву Гиппократа ради наживы.

– Его вину доказать не удалось, – заметил Крячко.

– Потому что плохо искали, – возразил Гуров. – Дыма без огня не бывает. Приятель Дрозинского почти признался в том, что знал о побочном доходе хирурга.

– И за это его убили? Нет, Лева, тут что-то другое, – не согласился Станислав.

– Про послание есть какие-то мысли? – намекая на записку убийцы, спросил Гуров.

– Красивый антураж, ничего более, – неуверенно ответил Крячко.

– Не думаю. Содержание записки тщательно продумано. Обычно подобные послания оставляют с целью подчеркнуть свою индивидуальность. Чтобы никто не вздумал присвоить себе лавры. Своего рода подпись художника. Я все думал над тем, что обозначает буква. Вариантов несколько, но ни один из них мне не нравится.

– Результаты экспертизы по запискам должны прислать сегодня?

– Да, я распорядился, чтобы мне переслали копию, как только получат документ. Если выяснится, что обе записки отпечатаны на одном принтере, получим доказательство того, что у нас на руках серия.

– А в этом есть сомнения? – удивился Стас.

– Мысли все те же, что и в начале расследования, – признался Гуров. – Убийство фермера могло быть скопировано, тут большого ума не надо. Прочитал пару статей на новостном сайте в Интернете, и ты готов имитировать чужой почерк. Правда, подтверждения этой версии я не получил. Вчера капитан Жаворонков переслал подборку статей, написанных после убийства фермера. Во всех статьях уклон на деградацию села, но не на детальное описание убийства. О записке упоминается только в двух статьях, а о цифре, поставленной под знаком вопроса, журналисты даже не заикнулись. И вообще, это дело освещалось скудно. В комментариях Жаворонков отметил это отдельно. Кстати, результаты по твоей находке будут готовы к обеду. Если на сучке присутствует не только твоя кровь, сможем сравнить ее с образцами конкурента фермера.

– Папашу и жениха умершей пациентки проверить не желаешь?

– Дождемся результата, а там видно будет.

Машина подъехала к воротам СИЗО, и разговор прервался. Работа следственного отделения начиналась ровно в девять. Время Гуров рассчитал точно, поэтому ждать не пришлось. Оформив документы, оба полковника прошли в выделенный кабинет. Спустя десять минут туда привели подозреваемого.

– Задержанный Еремин доставлен, – отчеканил охранник.

– Здравствуйте, Григорий Иванович, – поздоровался Гуров. – Присаживайтесь.

Низкорослый, щуплый мужичок затравленно посмотрел на полковников и послушно занял стул.

– Я – полковник Гуров, это полковник Крячко. У нас к вам ряд вопросов, Григорий Иванович. Вы готовы сотрудничать?

– Будто мое мнение здесь что-то значит, – пробурчал Еремин.

– Напрасно вы так. Произошло убийство, и наша общая цель – найти убийцу.

– Знаю я ваши штучки. Только вид делаете, что ищете, а сами уже все решили, и участь моя предрешена. Что бы я ни сказал, итог один. Посадите невинного человека ни за понюх табаку и думать обо мне забудете, – обреченно заявил Еремин. – Хоть бы уж не терзали своими допросами.

– Вы признаетесь в убийстве? – вступил в разговор Крячко.

– Черта с два! – взвился тот. – Признания вы от меня не дождетесь! Хотите сажать, сажайте, но сам чернить свой род я не стану! У меня, между прочим, трое сыновей. О них вы подумали? Как они станут жить дальше, возьми я на себя вину?

– Значит, вы утверждаете, что не убивали Анатолия Зубанова? – спокойно проговорил Гуров. – Тогда зачем вы приезжали к нему и угрожали расправой?

– Единственное, в чем я виноват, это в том, что доверился этому мерзавцу. Он меня по миру пустил. – Голос Еремина больше не звучал затравленно, в нем слышалась неприкрытая агрессия. – Оставил без средств. Забрал мои сбережения и лишил хозяйства, а сам наслаждался жизнью.

– Это все патетика, – заметил Лев. – А вот смерть человека – это уже реальность.

– Да к черту вашу реальность! Голодные дети – вот реальность! Пустой желудок – вот реальность! – Еремин распалялся все сильнее.

– Если вы считали, что Зубанов вас обманул, почему не подали в суд? Почему не попытались вернуть деньги законным путем?