25
Н.К.Рерих – членам Правления Музея Рериха*

7 апреля 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Господа!

Я очень внимательно прочел письмо г-на Алана Ли мисс Лихтман от 21 февраля, присланное из Нью-Йорка вместе с остальной корреспонденцией Института. Ввиду того что г-н Алан Ли не только предъявляет фальшивые обвинения в адрес всех членов Института, но и завершает свое письмо угрозами, я, как президент-основатель, хочу сделать совершенно определенное заявление, касающееся положения дел в Институте.

Во-первых, я лично встречался с г-ном и г-жой Алан Ли всего лишь один раз, когда мы устраивали для них обед у себя в имении. От г-жи Рерих, мисс Эстер Дж. Лихтман и от всех других сотрудников Института до сих пор я слышал только самые хорошие отзывы о них самих и об их чувстве справедливости. Все сотрудники Института всегда относились к ним исключительно дружелюбно. Я думаю, у г-на и г-жи Ли не было причин жаловаться на меня как на негостеприимного хозяина в ту нашу единственную встречу. Я подарил г-ну Ли несколько наших публикаций. В силу языкового барьера, не имея возможности лично побеседовать с г-жой Ли, я неоднократно просил ее мужа и полковника Махона переводить ей большую часть моих дружественных высказываний. Таким образом, ни во время этого визита, ни во время визитов моего сына Юрия и г-на Шибаева не случалось ничего такого, что могло бы отразиться на наших дружеских отношениях, хотя на пригласительное письмо г-жи Рерих от 9 марта г-н Ли не ответил. Подобным образом дела обстояли до последнего времени, пока мы неожиданно не получили доказательства враждебного к нам отношения, достигшего своей кульминации в вышеупомянутом письме мисс Лихтман от 21 февраля 1933 года.

Во-вторых, в этом письме г-н Ли утверждает, что мы пригласили ботаника специально убивать птиц и животных в сезон, когда охотиться запрещено, совершая таким образом акт жестокости, который не соответствует концепции Культуры. В этом серьезном и злоумышленном обвинении г-н Ли фальсифицирует факты. Ботаник был приглашен для проведения ботанических работ. Никакие зоологические работы не планировались, что видно из программы Института. Ботаник против нашей воли, пользуясь нашим с директором отсутствием, по собственной инициативе начал зоологические работы, несмотря на многократные возражения со стороны президента-основателя, о которых знают полковник и г-жа Махон, равно как и другие. Кроме того, он даже получил лицензию на свое имя, не упоминая Институт. Также следует помнить о том, что он всегда сознательно покупал больше патронов, чем было разрешено. Более того, в декабре 1931 года ботаник выступил с рекомендацией о «необходимости создания зоологического музея», но, получив наш отказ, стал вести себя откровенно враждебно. Когда же его направили в Америку и он должен был прибыть в назначенный срок, он внезапно изменил маршрут (причем билет для него был куплен Институтом) и без всякого предупреждения исчез на несколько недель. А по возвращении отказался дать какое-либо объяснение своему таинственному отсутствию. На этом я закрываю тему криминальной деятельности ботаника и возвращаюсь к письму г-на Ли.

В-третьих, совершенно несправедливо обвинив нас в жестокости, г-н Ли крайне странным образом делает намеки, используя прописные буквы, на ВЫСОКУЮ КУЛЬТУРУ, МЕЖДУНАРОДНОЕ БРАТСТВО и религиозные чувства. Но поскольку я являюсь президентом Международной Лиги Культуры, то прекрасно понимаю, что эти заявления относятся ко мне. Вся моя сорокалетняя деятельность на ниве Культуры, все мои картины и писания служат достаточным доказательством моего отношения к Культуре и гуманитарной деятельности и, таким образом, подтверждают всю нелепость клеветнических обвинений г-на Ли. Но я возвращаюсь к этой теме, поскольку в своем письме г-н Ли упоминает и таким образом оскорбляет всех сотрудников Института, поэтому я не могу оставить без внимания протоколы собраний Института и не дать надлежащее опровержение всему этому абсурду. Смею утверждать, что не только сотрудники Института в Наггаре и в Америке, но и в Манали протестуют против незаконных действий Кёльца и недоумевают вместе со мной, почему г-н Ли возлагает на нас вину за те деяния, которые и стали в том числе причиной нашего разрыва с Кёльцем. Должен ли я понимать из письма г-на Ли, что он одобряет и поддерживает клевету и хищения, которые теперь всегда будут ассоциироваться с именем Кёльца?

В-четвертых, г-н Ли заканчивает свое письмо откровенной угрозой: «Мне, возможно, придется написать об этом статьи как в индийскую, так и американскую прессу». Сложно понять, что подразумевает г-н Ли под этой угрозой. Но в любом случае эта враждебная угроза очевидна и, конечно, полностью противоречит его высказыванию, приведенному выше в том же письме, что он «всегда хотел жить в мире». Наш девиз «Мир и Культура» известен во всем мире. Я считаю, что мир в первую очередь основывается на правдивости. Если г-н Ли хочет быть справедливым и правдивым, он должен признать, что мы никогда не выступали против него и не унижали его достоинства. Он не может утверждать, что мы поддерживаем жестокое отношение к животным или их убийство, но если г-н Ли будет продолжать настаивать на том, что клевета и хищения Кёльца находятся в рамках человеческого достоинства, тогда единственное, что я могу сказать, так это то, что наши представления об этике диаметрально противоположны. И, кстати сказать, если хоть какая-либо птица и была убита в «Hall Estate», то только на ужин д-ру Кёльцу, а не нам, и г-н Ли прекрасно это знает. В целом я был удивлен тоном письма г-на Ли от 21 февраля, в то время как капитан Бэнон, который был у него совсем недавно, не только уверял меня в мирном и дружелюбном отношении этого господина ко мне, но даже показал мне его записку, из которой следует, что г-н Ли благодарил меня за последнее письмо, переданное ему капитаном Бэноном. Наконец, когда г-н Ли посоветовал нам не нанимать одного из его бывших слуг, мы с полным вниманием отнеслись к его просьбе, даже не спрашивая о причинах. Вскоре после этого, когда Институт в весьма дружелюбной форме обратил его внимание на поведение д-ра Кёльца, странно было наблюдать неадекватные действия, которые последовали за этим с его стороны. Но это уже его дело, мы как соседи выполнили свой долг.

Выражая свою точку зрения по этому вопросу, я прошу всех сотрудников Института предоставить г-на Ли самому себе, и пусть он видит правду через призму своего собственного опыта. Наши документы со всеми фактами и подтвержденными заявлениями доступны, и время вынесет свой справедливый вердикт.

Искренне Ваш.

26
Н.К.Рерих – Н.К.Мехте*

11 апреля 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Мой дорогой Друг,

Был очень рад получить Ваше письмо от 3 числа и узнать, что Вы чудом избежали серьезных последствий в автомобильной аварии. В последнее время мы постоянно слышим о дорожных происшествиях. Наш друг французский маршал Франше д’Эспере попал в серьезную аварию в Африке; один из моих лучших друзей, сибирский писатель Гребенщиков, получил серьезные травмы в Лос-Анджелесе. И даже здесь в Кулу, на дороге, которая находится в очень плохом состоянии из-за дождей, перевернулась машина нашего сотрудника. На следующий день в машине нашего друга сломалась задняя ось на крутом повороте, а буквально вчера огромная глыба сорвалась со скалы и упала прямо перед машиной еще одного нашего сотрудника, который за день до этого простоял шесть часов из-за такого же инцидента. Погода ужасная, дороги в отвратительном состоянии, даже было несколько оползней прямо перед нашим домом.

Если бы погода не была такой плохой, я с радостью посоветовал бы Вам приехать, но после Вашего несчастья и всех вышеперечисленных случаев Вы должны быть крайне осторожны, если рискнете совершить двухдневное путешествие из Патанкота в Манди и из Манди в Наггар в это время года. Как раз сейчас я смотрю в окно на этот непрекращающийся ливень, который скрывает весь вид и из-за которого очень темно в комнате, словно сама Природа отвечает на современное смятение человечества.

Самое красочное время года здесь октябрь и ноябрь, и, если нынешние условия не позволят Вам приехать сейчас, буду счастлив увидеть Вас осенью.

До сих пор не получил упомянутого Вами «Лидера»^[94], но предвкушаю удовольствие от прочтения Вашей статьи. С письмом прилагаю два оттиска моих статей «Качество»^[95] и «Познавание Прекрасного»^[96], а также открытку, которую очень красиво напечатали в цвете в Калькутте на студии «Bharat Phototype» – тонкое мастерство, которое делает честь Индии.

Всегда буду рад Вашим весточкам и шлю Вам самые лучшие пожелания.

Духом с Вами.

27
Н.К.Рерих – Л.Хоршу*

11 апреля 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Мой дорогой г-н Хорш,

Отвечая на Ваше письмо от 13 марта, прошу Вас перевести почтой (не телеграфом) на счет г-жи Рерих в банк «Империал» (Симла, Индия) 4 500 долларов в рупиях, остаток на депозитах в трех банках, как указано в Вашем письме от 13 марта.

Возможно ли запросить у Картье, как было обещано, оригинальную форму Знака, которую они для нас сделали? И какова на сегодняшний день цена одного Знака? В свое время они говорили, что второй Знак будет стоить гораздо дешевле; учитывая же то обстоятельство, что цены с тех пор значительно упали, он должен стоить совсем недорого.

Из прилагаемого обращения «Vox populi – vox Dei»^[97] Вы узнаете мою точку зрения о том, что наш дорогой мальчик слышал в метро. Пока у меня нет комментариев в отношении планов адвокатов, потому что, во-первых, они еще сами не определились, а, во-вторых, только на месте можно взвесить все привходящие обстоятельства. Надеюсь, что их желания совпадают с нашими – урегулировать дела наиболее полезным и достойным образом. Это же относится и к «Основному бюджету» от 18 марта.

Вы абсолютно правы, что за некоторыми нашими служащими нужно приглядывать, поскольку темные силы будут пытаться подобраться к ним и все выведать.

Из моего письма членам Правления Вы узнаете мою точку зрения в отношении дела Кёльца – Ли. Мы были рады узнать о растущем единении и взаимопонимании, о чем свидетельствует письмо, полученное сегодня воздушной почтой. Поистине, проявляя великодушие и сотрудничество, мы победно пройдем над самыми страшными безднами.

Мы все счастливы, что дети в порядке, и надеемся, что Флавий не станет больше экспериментировать с монетками.

Духом с Вами.

28
Н.К.Рерих – Н.К.Мехте*

17 апреля 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Мой дорогой Друг!

С огромным удовольствием прочитал Вашу статью в аллахабадском «Лидере»^[98] и с радостью отошлю ее в Америку и нашим европейским друзьям в Париж, которые так же, как и я, искренне восхищаются индийской культурой. Поистине, когда сотрясается вся мировая Культура, все просвещенные элементы должны сплотиться во имя будущего человечества.

Также посылаю Вам для прочтения одно из моих президентских писем Всемирной Лиге Культуры. Любой культурный обмен, который освободит нас хоть в какой-то мере от призрака банкнот, должен приветствоваться.

Вы также в скором времени получите третий номер журнала нашего Института, содержание которого я сейчас высылаю.

С нетерпением жду от Вас известий.

С наилучшими пожеланиями.

Духом с Вами.

29
Н.К.Рерих – Г.Манойловичу

17 апреля 1933 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

Глубокоуважаемый Коллега и мой славный Друг.

Сердечное спасибо Вам за письмо Ваше от 5 марта. Глубоко оценил я Ваши дружеские строки, которые еще раз помогают мне укрепляться в моих глубоких симпатиях к геройским славянским народам, к которым принадлежит и дух мой. Радуюсь, что картины мои дошли в сохранности и вызывают Ваше восхищение^[99]. О правилах этих отделов музея Вам напишет особо В.А.Шибаев. Из переписки Вашей и А.А.Олесницкого усмотрел я о финансовых нуждах Академии^[100]