– Не знаю… Воевода – мужик умный и правильный. Тебя заберет обязательно, может, и Изверга, если тебе поверит. И обоих к государю… Подождем до вечера, повидаю своих и тогда…

После обеда Неждан с Егоркой в возке хозяина постоялого двора покатил во Псков. За ним на некотором удалении полдесятка воев. Здесь, как и в Старой Руссе, местные жители, увидав воинов, поспешно сворачивали за угол или ныряли в первую попавшуюся калитку, не обращая внимания на собак.

У Неждана состоялись три встречи: в Кроме с подьячим, на Торговой площади с купцом, который проводил Неждана до возка. А на паперти уединенной церкви на погосте к Неждану приковыляли два нищих на костылях. Правда, после того, как Неждан их щедро наградил, они, забыв про костыли, поспешно разошлись в разные стороны.

На постоялом дворе Неждан сбросил шубу, испил квасу и, когда догадливый Егорка закрыл за собой дверь, выложил перед Климом свой улов:

– Изверг колесит вокруг Пскова, две ночи подряд в одном месте не ночует. Воевода князь Токмаков вызнал об этом и решил его накрыть. И вдруг приказание: все псковское войско спешно отправить в Вышний Волочок. Осталось теперь у князя всего полсотня стрельцов, еле-еле от воров отбивается, не до ловли сатаны.

– Думаешь, с умыслом приказание?

– Это уж как знаешь, так и понимай. Еще: игумен Корнилий находится во Пскове. Он требует от псковского синклита взять под защиту Изверга…

– Что, ему опала на Новгород не в счет?

– Он уверяет, мол, государь поймет необходимость учесть величие церкви. Да и не верит он в пролившуюся кровь. Поклеп, мол, на государя.

– Ужас какой! Действительно поддался прелести сатаны! Ну а сильные мира сего следуют призыву Корнилия?

– Синклит согласился послать своих доверенных навстречу. И еще непроверенный слух: из-под Новгорода вышел или выходит отряд опричников, чтобы накрыть эту встречу.

– Когда и где встреча?

– Пока не знаю. Полагаю, встреча состоится вблизи Новгородского шляха завтра. Людей послал. И нам надобно близко быть… Теперь, Клим Акимыч, о нашем деянии. Хочешь – не хочешь, а выходит – переходим дорогу государю! Мешаем его делу. Государь в такие игры играть не любит. Ему, разумеется, станет известен начальный воин одноглазый с белым чубом и прикажет из-под земли достать его. Потому старшим в этом деле буду я.

– А ты что, заговоренный? Тебя не найдут?

– Да вроде. На мне твоих примет нету. Да и многие меня тут знают как атамана Тараса. Опять же таких атаманов Тарасов тут трое. Со мной людишек человек сто придет. А какой-то воевода одноглазый тут случайно оказался, ехал он с малым отрядом в Печорский монастырь. Наткнулись и вместе взяли Изверга. А может, о тебе и вообще разговора не будет.

11

Нет на Руси большого города, чтоб на главном шляхе из него не стояла бы Поклонная гора, пусть и не гора на деле, а хоть бы холм, но есть. Верстах в семи от Пскова Новгородская дорога взбегает на возвышенность, откуда в солнечный день над вершинами деревьев видны золотые блески на луковках и крестах псковских соборов.

Здесь на лесной поляне Поклонной горы стоит постоялый двор, немного поменьше, чем Праздничный, и пяток изб служителей двора. Раньше тут было оживленное место – каждый, направляющийся во Псков, стремился покормить лошадей с тем, чтобы не искать становища в городе. Ну а нынешней зимой совсем замер Новгородский шлях – в великой беде великий град!

Поэтому и стар и млад с интересом следили, как под вечер в день преподобного Пафнутия (15 февраля) к пустующему постоялому двору подъехали четверо всадников, по виду – дворяне среднего достатка, но в шубах не местного покроя, скорее всего, московского. Всадники заехали во двор, спешились, поговорили с хозяином, и тот приказал всем работникам, задав корм скотине, разойтись по домам. С ними ушла и хозяйка, забрав сторожевого пса. Уже совсем ночью подкатил возок, его ждали – перед ним ворота сразу распахнулись. Возчик, не покидая козел, придержал коня. Из возка вышли двое дворян высшего достатка и пошли в избу, а возок укатил. Через несколько минут в окнах погас свет, и постоялый двор будто вымер.

На заре пришли работники, напоили скотину, задали корм и тут же ушли по домам. Проснулись и дворяне, завтрак готовили себе сами. Судя по тишине в избе – они завтракали. Хозяина в избу не пустили, к столу не пригласили. Он вышел в сени с краюшкой хлеба и кувшином кваса и уселся завтракать на перевернутой бочке перед окошком.

Дальше произошло все, как во сне: дверь со двора в сени тихонько открылась и в нее сразу вошло столько человек, что в сенях стало тесно. Хозяин успел только вскочить, первый вошедший человек прижал саблей его голову к стене. Тут подошел маленький седой воин и, отстранив саблю, прошептал:

– Ты хозяин? – Тот кивнул головой. – Гости где?

– Там. Завтракают, – еле-еле выдавил хозяин.

– Где стол? Как сидят?

– Вот так стол, – хозяин показал на стену. – За ним четверо. Двое отдельно в светлице.

– Ладно. Иди в избу, дверь оставь открытой. Сам – куда-нибудь в угол. Пошел.

Появление хозяина удивило гостей, но в следующее мгновение они отвернулись от него, занятые едой, и тут около каждого из них оказалось по два воина, схватили за руки, подошел третий, обыскал и отстегнул оружие и принялся связывать руки. Но за столом оказалось только трое гостей, четвертый вышел из светелки, его схватили несколько рук и оттащили от двери, в которую ворвались вои.

В светелке за столом сидел пожилой дворянин, он даже не поднялся. Помоложе стоял около поставца со склянкой в руке. Бросив склянку, он прыгнул к постели, где лежали сабли и пистоли. Но, наткнувшись на саблю, опустился на пол, зажав рукой грудь. На рубахе начало расплываться красное пятно.

В светелку вошел воин в добротной шубе с седым чубом на правой стороне лица, распорядился:

– Гуля, посмотри, сильно наткнулся. – Он сел на скамью, стоявшую у постели. Гулька ножом вспорол на раненом рубаху, отстранил руку раненого. Клим подошел, пальцами зажал рану, из которой, пульсируя, лились кровь. Держал он ранку несколько секунд, кровь остановилась.

– Гуля, чистую тряпицу намочи вином, – он указал на бутылку, валяющуюся на полу. Гулька уже протягивал мокрую тряпицу. Клим прижал ею рану и обратился к раненому: – Держи вот так. Чего дрожишь? Благодари Бога – легко отделался. Гуля, а ты перевяжи.

Пока Клим занимался молодым, Неждан подошел к старшему. Тот продолжал сидеть, будто его ничего не касалось. Неждан приказал двоим ребятам отнести стол со всеми яствами в другой угол. Теперь под иконами открылся дворянин лет пятидесяти, голова брита наголо, борода русая, седеющая, стрижена на клин, удлиняя и так лошадиное лицо со злым взглядом серых глаз. Одет в расшитую розовую рубаху, подпоясанную широким поясом, суконные шаровары и добротные меховые сапоги.

Неждан поднес небольшую скамейку и сел против пленника. Клим стоял несколько в стороне. Он спросил:

– Когда должны приехать гости к тебе?

– Кто ты такой? Как смеешь чинить насилие? – громко, почти закричал пленник. – Да ты знаешь ли, что ждет тебя?!

Неждан, не вставая, наклонился к нему:

– Слушай, ты, как тебя там? Отвечай, когда спрашивают.

Тут дверь отворилась, кто-то сказал:

– Попы у ворот.

– Пойду с ними поговорю, – сказал Неждан, поднимаясь. Теперь Клим сел на его место.

– Ты хочешь знать, кто мы? Ладно. Тебя в народе и в Разбойном Извергом называют. Этого хватает, меня не интересует, кто ты на самом деле. А я – вой, поклялся поймать и обезвредить тебя. И вот ты в наших руках. Слыхал, монахи приехали. Говори: когда пожалуют опричники государевы, чтобы накрыть твоих гостей?

– Вой, отвечать тебе не стану. Я есмь великий князь Юрий Васи…

Клим сорвался и гаркнул:

– Замолчь, скотина! Назовешься еще раз самозваным именем, останешься без языка! – В дверь заглянули вои. Клим обратился к ним: – Ребята, крикните Котю. – В дверь протиснулся лохматый человечище. – Вот, Котя, покажи свою длань этому.

Котя враскачку прошел в передний угол и сунул под нос Извергу кулак величиной с ведерную бочку, поросший рыжей шерстью. Изверг в испуге отодвинулся. Клим усмехнулся:

– Значит, понял. Так отвечай, когда пожалуют опричники?

– К обеду.

– Ладно, время пока есть. Спаси Бог тебя, Котя. Иди.

Вернулся Неждан:

– Объяснил я им, умчались. Сказал: пусть государя поджидают по своим местам да язык за зубами держали б. Один, видать, сумасшедший, попробовал спорить… А этот сказал?

– К обеду, говорит.

– Разъезды я выслал и за Медведем послал. А с этим что?

Изверг, наверное, только сейчас понял свою безысходность. Он тоскливо спросил:

– Чего от меня хотите?

– Ты саблей хорошо владеешь? – спросил Клим.

– Не обижаюсь.

– Вот и ладно. Слушай мое решение: за то, что ты назывался чужим именем, за то, что из-за тебя погибли тысячи тверчан, новгородцев и других, я вызываю тебя на суд Божий. Пусть Господь решит, кто из нас заслуживает смерти!

– Не согласен! Не хочу! Против моей чести! – застрекотал Изверг.

– Значит, предпочитаешь дыбу и смерть на Лобном?

– Государь не допустит, чтоб меня пытали!

– Ага! Очень много знаешь! – обрадовался Неждан. – А может, нам плюнуть на все, увезти в лес подальше, да поговорить с пристрастием? Много чего узнаем. А? И нам никакой опасности.

– Пусть сам решает: либо суд Божий, либо дыба, можно и в лесу, Коте поручить…

– А ежели на суду Господь дарует мне жизнь, ведь этот, – Изверг кивнул на Неждана, – живьем меня не выпустит.

– Смотри! – Клим и Неждан перекрестился на иконы. – Перед Богоматерью жизнью клянемся отпустить тебя на все четыре стороны.

Неждан горестно добавил:

– Будем знать, что не все положенные тебе грехи совершил. Живи другим на гибель!

– Согласен на Божий суд! Однако ж я хочу знать, с кем биться стану.

– Так и быть, скажу на ристалище. Теперь о твоих соратниках.

– Жив останусь, отпустите со мной.

– Ладно, – неохотно согласился Неждан. – Жалко мне их, ведь ты всех на плаху вел.

…Тут же оговорили условия ристалища: биться на саблях без кольчуги, но со щитом. К тому времени привел свой отряд Медведь, а из леса подошло с полсотни лыжников, нанятых Нежданом. Одеты они кто во что, вооружены так же, потому их вид навел страх – все жители поселка попрятались. Но Клим хотел, чтобы суд наблюдали все. Пошли по избам уговаривать. Кроме местных тут оказались купцы, их уговаривал сам Неждан, который предупредил: сразу после суда пусть бегут отсюда чем дальше, тем лучше, но не в сторону Новгорода.

Посреди улицы образовали обширный круг, зрителей пеших и конных было под две сотни. Из постоялого двора вышел Клим в накинутой на плечи шубе, за ним Изверг в сопровождении Неждана и пять дворян, спутников Изверга; их развязали, но позади каждого вой с саблей наголо. Клим громко возвестил:

– Други, и вы, гости! Я, вой по имени Клим, вызвал на Божий суд вот того дворянина, который назвался князем Георгием. Я клянусь. – Клим достал нагрудный крест, перекрестился. – Клянусь вечной загробной жизнью на сим кресте: этот дворянин не князь и не Георгий! Он вор и предатель, он погубил тысячи людей!

Толпа загудела. Неждан подтолкнул Изверга:

– Давай, клянись и ты.

Тот поднял саблю, вышел на середину круга и шумнул:

– Сей вой Клим – лжец и клятвопреступник!

Медведь слегка тронул коня и рявкнул:

– Как смеешь, гад! На кресте клянись!

Его поддержали голоса многих:

– За воеводу живот положим! В сабли лжекнязя!!

Клим, сбросив шубу, шагнул к противнику со словами:

– Защищайся, предатель! – И сильно ударил по щиту.

Молниеносно обменялись пробными ударами и разошлись, точнее, Изверг отпрыгнул; для него оказалось неожиданным, что Клим держал саблю в левой руке. В свою очередь Клим понял, что перед ним достойный противник, и пожалел, что лучшее время для Клима-бойца минуло!

В следующее мгновение напал Изверг, несколько ударов, и опять отскочил. Потом еще раз. Клим освоился с такого рода нападениями и определил слабые места. В следующий прыжок Клим ударил по шлему, насадив его глубоко на уши, и кольнул ногу чуть повыше колена. Изверг в свою очередь с силой ударил по щиту, и в правой руке неожиданно вспыхнула боль. Клим отметил: там еще где-то гнездилась болезнь! Еще скачок, и новый удар по шлему и укол ноги. Следующего прыжка не последовало. Клим издевался:

– Ну, что, попрыгунчик! Давай прыгай! Из твоих порток решето сделаю!

Изверг не прыгнул, а быстрым движением поправил шлем. Теперь напал Клим. Эта стычка длилась много дольше первых, звенели сабли, высыпая искры, бухали щиты, крякали бойцы. Неждан с горечью отметил, что воители равной силы и ловкости. Значит, воистину исход зависит от Господа Бога! На всякий случай он приготовился оберечь Клима от смертельного удара, если тот оплошает. Но оплошал Изверг – он поскользнулся и, чтобы не упасть, махнул щитом, открыв тело. Однако Клим не воспользовался промахом. Наоборот, отступил на два шага. От зрителей – крики одобрения, а Неждан выругался: нашел с кем любезничать! Эх, Клим, Клим!

А бойцы сошлись еще раз и еще… Клим теперь знал, что у противника слабые места – шлем и левая нога, и пользовался этим. Синие шаровары повыше колен потемнели от крови, шлем надвинулся на глаза. Теперь Клим наступал, не давая передышки, не давая времени поправить шлем. Чтобы следить за Климом, Извергу приходилось неестественно задирать голову. Он делал промашку за промашкой и получил ранения в шею под бармицу и дважды в грудь, но отбивался и держался на ногах крепко. И вот тут Неждан опять выругался, на этот раз громко: Клим резко отступил, крикнув:

– Правь шлем, хрен собачий! Погибели на тебя нет! – И вот только сейчас заметил: у себя на левом плече белой рубахи расплывалось кровавое пятно – не помнил, когда наткнулся!

Изверг поднял руку, на которой был щит, но поправить шлем не сумел, качнулся и оперся на саблю. Клим опять кликнул:

– Кто там из его людей, помогите!

Соратники устремились к нему, а у того подкосились колени, перегнувшись, повис на руках подбежавших. Изо рта побежала струйка пенящейся крови. Шлем с него сняли, завернули в шубу и понесли на постоялый двор. Накинув шубу на плечи, за ним пошел и Клим, следом Неждан и спешившийся Медведь.

В сенях Клим склонился перед Извергом, его лицо исказилось злобой – узнал. Поднял голову и прохрипел между вздохами:

– Твоя, вой… правда… я… не Юрий… радуйся… убил… государь… не простит… – Он уронил голову.

Клим, распрямляясь, сказал:

– Все слышали: никакой он не Юрий! И смотрите, – он распахнул шубу, перед рубахи до пояса был в крови, – бились на равных!

Гулька, разрезав, снял с Клима рубаху, сноровисто промыл белым вином рану, неглубокую, но без малого в четверть по плечу и груди. Наклеил повязку вишневым клеем. Пока она подсыхала, Неждан принял гонца, который, поспешно перекрестившись, выложил:

– В пяти верстах видел четверть сотни кромешников. Бегут сюда. Теперь верстах в двух.

– Спаси тебя Бог. Ступай… Думаю, Клим, тебе лучше не встречаться с государевыми подручными. Разговора доброго не будет. Да и людей уведи от греха.

– Что же, принимай гостей. Однако просьба: сильно не дразни. Лучше побереги людей, может, защищать Псков придется. Савва, уводи своих. Там, у ключа меня подождете, я тут со стороны погляжу на государевых людей.

Государевы люди скакали уверенно. Увидев вооруженных мужиков и оборванцев, начали сдерживать коней, образуя тесную группу, впереди трое выделялись дорогими шубами, породистыми лошадьми и богатой сбруей.

На крыльце среди людей Неждана стоял он сам с Климом. Неждан объяснял:

– Смотри на милость, к нам пожаловал сам князь Афанасий Вяземский, этот тот, что в середине. Справа от него – друг и, кажись, родственник его, Федор Ловчиков, а левее кто, не знаю, из новеньких, видать.

Вяземский и сопровождающие его осадили коней перед крыльцом.

– Что за люди? Кто разрешил?!

Тишина была ему ответом. Князь понял, что молчание ничего хорошего не сулит, но продолжал ерепениться:

– Что, онемели? Так вашу перетак! Старшего ко мне!

– Я старший, – негромко отозвался Неждан. – Гляжу, у тебя вопросов тьма, зайдем в избу. А людишкам твоим лучше отойти за околицу.

– Ишь чего захотел! Не забывай – я есмь приближенный государя! И он позади следует.

– Он, положим, далеко еще. А я все ж уважаю государевых людей. Но вон те кругом по-разному мыслят, а их вишь сколько! Ну, раз не доверяешь мне, будь по-твоему, пусть останутся, но от греха подальше… Архипка, пропусти людей князя во двор, а наших удали.

Князь вместе с опричниками въехал во двор, отдал какие-то распоряжения и, спешившись, вошел в сени, за ним четверо. Остановился подле недвижного Изверга, всмотрелся в его лицо. Пятерка рядом стоящих дворян низко поклонилась князю, их связывать не стали. Неждан проводил князя и его спутника через первую избу в светлицу.

Медведь и его два десятка воев отъехали за минуту до появления государевых людей. Сейчас за ними поспешил Клим с Гулькой. Встретились они на небольшой поляне недалеко от тракта. Это место было известно многим, здесь в овраге имелся незамерзающий родник. Неждан должен был присоединиться к ним позднее.

…К тому времени в светлице произошла стычка. За Нежданом в нее вошел князь с четырьмя приспешниками и мигнул им. Последний из них толкнул задвижку. Князь направился к скамье в передний угол, а три опричника рванулись к Неждану. Тот недаром когда-то скоморошничал. Поняв, в чем дело, он кошкой прыгнул на скамью под иконы, выхватил длинный нож и этим ножом придавил горло князя, прижав его голову к своему животу. Крикнул:

– Стоять всем! Шевельнетесь – смерть князю! Ребята, взять кромешников!

С печки, из-за полога кровати выскочили четверо охраны Неждана и Егорка. У опричников отобрали сабли, ножи, у князя – пистоль. Без приказа, по собственному разумению, снимали пояса, сопротивляющихся били. Неждан убрал нож, спрыгнул со скамьи со словами:

– Ах, князь, князь! Я полагал с тобой по-хорошему, а ты…

– По-хорошему! Смотри, сколько припрятал людишек!

– На всякий случай! А вишь, сгодились. А ты хоть и князь, а не сообразил: атаманом тут каждый хочет быть, и моей смерти обрадовались бы. А твоих людишек обобрали б догола и по сучкам развесили б. А ты, качаясь на воротах, встретил бы государя. Считай: я спаситель твой! Ребята, оружие верните князю, он все понял. И пояса отдайте – мы не грабители. Теперь все вон, говорить буду только с князем.

Неждан видел Вяземского и на выездах царских, и на паперти, когда тот шел в церковь. Обратил внимание на бледность его лица, не загоравшего ни от солнца, ни от ветра. А сейчас он воистину был бел до синевы. Черная бородка и тонко подстриженные усы резко подчеркивали его бледность. Он платком вытирал кровь из царапин на горле и пальцах, которыми пытался защитить горло. Взглянув сердито на Неждана, попросил:

– Негоже одному. Оставь вон того, Федора.

Неждан усмехнулся:

– Боишься, государь не поверит одному?

– Государь мне как самому себе верит! Из моих рук любое питье приемлет!.. А все ж оставь Федора.

– Будь по-твоему. Со мной Котя. Ступайте. – Дверь захлопнулась. Вяземский и Ловчиков сели под иконами. Неждан не без достоинства спросил: – Князь, мне разрешишь присесть?

– Садись. Пока твоя берет.

Неждан сел против на скамейку, подставленную Котей. Тот встал позади него. Неждан напомнил:

– Ты, князь, хотел узнать, кто мы. Так вот: я – тутошный атаман лесной Тарас. Мы выследили сатану в образе человека – Изверга. Ваши государевы людишки каждый раз упускали его. Оказалось, с умыслом – он наводил вас на слабых людей, кои доверились ему. А опричники этих людей врагами называли и убивали без жалости. В Новгороде мы насмотрелись!

– Откуда ведаешь, что то Изверг был?

– Сознался он нам тут, покаялся. Все слышали, сказал, что не Юрий Васильевич он.

– Что еще наговорил он на государевых людей?

– Много чего. К примеру, сказал, за кем ты приехал.

– Да? И где же те, за кем я приехал?

– Пятеро дворян вон в той избе сидят, ждут своего смертного часа. А еще монахов ждал, да, видать, те за ум взялись, не поехали. Есть еще чего спрашивать?

– Есть. Откуда тут у тебя вроде как государевы вои были?

– То из ополчения, государю пополнение пришло. Так вот их тысяцкий пожелал поклониться печорским угодникам, да наткнулся на меня и на Изверга. Не то что ты, в драку со мной не полез.

– Как его звать? Кликни сюда.

– Кликать его не стану, а вдруг с ним стакнетесь против меня! Да он уехал по своей дороге.

– Куда?