Не стало дело за материальной частью – аэроклуб получил два учебных биплана У-2. Чуть позже к ним прибавились еще два. Самолеты были не новые – с обшарпанными, потрепанными фюзеляжами, латаными-перелатаными крыльями. Но для подготовки будущих летчиков вполне годились. Правда, была напряженка с горючим. Учлеты ходили по базам и буквально по капле выцеживали его из пустых бензиновых бочек. Маресьеву однажды посчастливилось добыть ведро масла. Иными словами, ребята делали все для того, чтобы полетать, пусть и на видавших виды У-2.

Для современного читателя поясним: У-2 (впоследствии По-2) – это тот самый знаменитый «кукурузник». Он же – «колхозник», «воздушный сеятель», «лесник»… В годы Великой Отечественной войны его переделали в легкий ночной бомбардировщик. Солдаты вермахта называли самолет «Ночной фельдфебель», поскольку он не давал им спать по ночам, а также «Рус фанер» и «швейной машинкой». Вот на этой будущей легенде отечественной авиации и начинался путь Маресьева в небо.

Занятия в аэроклубе проходили без отрыва от производства. Как правило, по вечерам. Электричества не было, теоретический курс летного дела курсанты постигали при свете керосиновой лампы. Требования к учлетам были достаточно жесткие: учишься не в ущерб работе, плохо относишься к учебе – «от винта», то есть отчисляешься из аэроклуба. Законы неба суровы: дисциплина во всем – в большом и малом. Неудивительно, что многие учлеты испугались трудностей, покинули аэроклуб. Из тех первых 75 курсантов, зачисленных в клуб, к концу обучения остались самые стойкие – всего 12 человек.

Учился Алексей старательно. Первым учебником летного дела для него стал «Курс летной подготовки школ ВВС РККА». Этот учебник, который еще называли букварем, был написан мудро и толково. В частности, строгие требования к учебе летчика гармонично сочетались с нормами морали. Опыт бывалых пилотов показывал, что небо не прощает ошибок летчику на земле, – они, как правило, проявляются и в полете.

Особенно четко эта взаимосвязь подчеркивалась в п. 5 наставления, в котором было записано: «Постоянно воспитывать в себе: воинскую дисциплинированность как на земле, так и в полете; организованность, культурность в работе и быту; постоянную внимательность даже к мелочам, аккуратность, точность, быстроту в действиях и, особенно, разумную инициативность при выполнении поставленной задачи…»

Важные рекомендации также содержались в п. 14, где говорилось о том, что летчик не должен «падать духом при временных неудачах: наоборот, при неудачах проявлять еще больше находчивости, упорства и воли, еще больше работать над преодолением трудностей, при успехе же не зазнаваться, не допускать ослабления внимания, расхлябанности, насмешек над товарищами. Помнить, что в летной работе серьезное, осмотрительное, внимательное отношение к каждому полету и занятию, к каждой мелочи необходимо каждому летчику, независимо от его качеств, летного умения и стажа. Нарушение этого правила обязательно кончается поломкой или аварией, соблюдение его обеспечивает постоянную безаварийную высококачественную работу…».

Все эти наставления Маресьев аккуратно записывал в тетрадь, потом заучивал наизусть. И не зря. Впоследствии они пригодятся ему в реальных ситуациях. Много внимания на занятиях уделялось изучению материальной части крылатой машины. Устройство двигателя, приборов передних и задних кабин, системы запуска и контроля, других «органов» самолета Алексею давалось легко. Без особого труда он постигал основы пилотирования и аэронавигации.

Наконец наступил долгожданный день, когда Маресьев вместе с инструктором Александром Ереминым впервые поднялся в воздух. Это было воскресное утро. Ярко светило солнце, на голубой холстине неба – ни облачка. Одним словом, погода как по заказу. Не без волнения Алексей занял кабину самолета. Перед стартом летчик-инструктор лаконичными фразами поставил ему задачу:

– Выруливай точно по флажкам. Полет по кругу, высота четыреста метров, расчет под девяносто градусов… Ясно?

– Так точно, ясно! – по-военному, как солдат, хорошо заучивший устав, доложил Маресьев, старательно затем вырулив на линию старта.

И вот уже крылатая машина, слегка подпрыгивая, побежала по полю, оставляя позади людей, постройки, цистерну с горючим…Через несколько минут самолет поднялся в воздух.

Находясь в небе, Алексей ощущал себя на вершине счастья. Внизу блестел серебристой чешуей широкий Амур-батюшка, медленно проплывало огромное зеленовато-бурое море тайги… Ему хотелось петь от радости. И он пел, этот парень, настоящий волгарь, с упрямым и сильным характером. «Я лечу! А небо, оказывается бездонное, ему нет предела! А внизу ребята-друзья… И наш прекрасный город Комсомольск! Еще недостроенный, но все равно прекрасный. Будто крылья выросли у меня», – вспоминал о воздушном крещении Маресьев.

Через некоторое время его допустили и к самостоятельному полету. В технике пилотирования У-2 – машина простая. На ней можно отрабатывать мелкие и глубокие виражи, развороты, пикирование, горки, петли, спирали и другие фигуры пилотажа. И все равно Алексей волновался. Одно дело подниматься в небо с инструктором, другое – самому, без всякой подсказки управлять крылатой машиной.

С трепетом в сердце подошел он к учебному самолету, сел в кабину, обхватил пальцами ручку управления, ноги поставил на педали… В заднюю кабину учлеты положили мешок с песком – груз для компенсации веса отсутствующего инструктора, чтобы не нарушить центровку. С «Иваном Ивановичем» – так еще в шутку называли этот мешок с балластом – Маресьев и приступил к самостоятельному полету. Минуты, и У-2 плавно оторвался от земли, постепенно набрал высоту. Полет по кругу и в зону начинающий авиатор выполнил блестяще. Труднее было сделать посадку – она считается сложным упражнением. Но и с этой задачей он справился.

После посадки Маресьев быстро вылез из кабины. Не снимая шлема, хотя вся голова была мокрая от пота, встал по стойке смирно у самолета, чтобы получить замечания. Но летчик-инструктор Еремин, ничего не говоря, молча похлопал Алексея по плечу и крепко пожал ему руку. Потом сказал:

– Молодец! Чувствуешь машину, летчик из тебя получится.

Газета «Комсомольская правда» в те дни писала: «Над городом и могучим Амуром, над цепью сияющих сопок высоко в небе летают стальные птицы… В этом году аэроклуб расширил работу по подготовке летчиков, парашютистов и планеристов. Половина учлетов уже летают самостоятельно». А местная городская газета «Сталинский Комсомольск» в номере от 12 июня 1937 года, посвященном празднованию пятилетия Комсомольска, даже назвала конкретные фамилии: «В праздничный день в небе над городом выполнили свои первые полеты учлеты аэроклуба Алексей Маресьев и Петр Шемендюк».

В период учебы в аэроклубе Маресьев осуществил и свой первый прыжок с парашютом. Это тоже был упоительный момент. Обручился с небом, как говорят в таких случаях бывалые парашютисты. Минуты, проведенные Алексеем в небе под белоснежным куполом, стали для него очередной проверкой на смелость, решительность и самообладание.

Быстрокрылой птицей летело время. Маресьев с головой был погружен в работу и учебу. Дни складывались в недели, недели в месяцы. Как на добрых дрожжах рос и город. На месте недавних землянок и шалашей, которые строители называли «Копай-город» и «Шалаши Ильича», уже стояли трехэтажные кирпичные дома, здание школы, большая баня, помещения хлебозавода…

Особенно радовали глаз корпуса авиазавода, из цехов которого 1 мая 1936 года рабочие выкатили первую крылатую машину – самолет-разведчик Р-6. И хотя Маресьев непосредственно не участвовал в его сборке, тем не менее он тоже внес свой вклад в общее дело. Именно Алексей и десятки таких, как он, комсомольцев метр за метром отвоевывали у тайги плацдармы для строящегося завода и взлетно-посадочной полосы, участвовали в доставке различных грузов и оборудования для нового производства. Поэтому, когда «первенец» завода № 126 взмыл в небо, Маресьев ликовал наравне со всеми авиастроителями.

В августе 1937 года Маресьев с отличием закончил обучение в аэроклубе по курсу пилота на самолете У-2. За время учебы он в общей сложности совершил 85 полетов. В удостоверении, которое ему торжественно вручили, было записано: «Имеет право на совершение учебно-тренировочных полетов по специальным программам».

По случаю первого выпуска учлетов Маресьев опубликовал в уже знакомом читателю «Сталинском Комсомольске» статью, в ней он, в частности, написал: «Учиться в аэроклуб я пошел в первый набор 1935 года. Вначале учеба шла с перебоями. Слабо была поставлена теоретическая подготовка. И только с 1937 года, когда начальником клуба стал Кирюхин, а начальником летной части Петр Кныш, занятия пошли нормально и организованно. В марте перешли на летную практику. Я начал летать с инструктором Александром Ереминым, и когда счет полетов дошел до 81-го, я совершил контрольный полет с начальником аэроклуба, а в 85-й раз мне доверили управлять самолетом самостоятельно».

В октябре 1937 года Маресьев получил повестку в армию. Учась в аэроклубе, Алексей мечтал о том, чтобы его направили служить в авиацию. Об этом он сказал и в военкомате. Просьбу призывника учли. Правда, до большой авиации дело не дошло – его направили для прохождения службы в 12-й авиационный отряд, входивший в состав Сахалинского ордена Ленина погранотряда Управления пограничных войск Дальневосточного округа НКВД СССР^[8]. Командование отряда располагалось в небольшом городке Александровск-Сахалинский, а подразделения в ближайших населенных пунктах.

Авиаотряд базировался в селе Кировском. Это село, расположенное в верховьях реки Тымь, прежде называлось Рыковское в честь его основателя, отставного унтер-офицера Якова Рыкова. В свое время в Рыковском побывал даже писатель А. П. Чехов и назвал его «настоящей серой русской деревней без каких-либо претензий на культурность». Но зато писателю пришлась по душе местная тюрьма, которая, по его словам, ему показалась «лучшею тюрьмой во всем Северном Сахалине».

– Чехова читал? – ошарашил Маресьева вопросом один из офицеров, когда он прибыл в часть.

– В школе проходили, – ответил Алексей. – «Ваньку Жукова», «Хамелеона» читал…

– А «Остров Сахалин»?

– Нет.

– Можно и не читать, сам теперь узнаешь про здешние края…

Однако служить в краю живописных гор и долин, вулканов и озер было тревожно. «На границе тучи ходят хмуро…» – эти строки из популярной тогда песни в полной мере относились и к пограничникам Сахалина. Пограничные войска в тот период являлись войсками переднего края: на сухопутной и морской границах регулярно происходили боестолкновения, инциденты, перестрелки, задержания нарушителей.

Императорская Япония, оккупировавшая к тому времени Северо-Восточный Китай, неоднократно пыталась проверить крепость советских границ. Свои планы японские самураи не скрывали: «В первой войне нам нужно дойти до Байкала, во второй войне с Россией мы водрузим знамена победы на высотах Урала, но будет еще и третья война, когда наша кавалерия напоит лошадей водою из Волги!» Достаточно сказать, что только в районе озера Хасан с 1936 года по середину 1938 года японские и маньчжурские части совершили 231 нарушение границы СССР, в 35 случаях они вылились в крупные боестолкновения.

Неспокойно было и на участках Сахалинского погранотряда, поскольку южная часть острова в то время (до августа 1945 года) находилась в руках Японии. А это, безусловно, вносило в службу советских пограничников определенные трудности и создавало психологическое напряжение. Потенциальный противник, воспринимавшийся в тот период как реальный, был совсем рядом – вот он, японский солдат, с ненавистной ухмылкой смотрит в бинокль или сквозь прорезь прицела винтовки! Серьезное боестолкновение с японцами, которые попытались занять советскую часть Сахалина, произошло в 1938 году. Пограничники 52-го отряда решительно встали на защиту рубежей. Вместе с бойцами Красной армии они отразили нападение и заставили врага отступить.