НЕВЕСТА

Рассказ

Последние минуты летели непривычно быстро, а Сергей не находил в себе сил сказать прощальные слова Светлане, повернуться и уйти. Так, вроде, просто – повернуться и уйти.

«Светлана, милая Светлана, как мне будет недоставать тебя…» – бегут у Сергея мысли, и он ловит себя на том, что думает о медсестре, как о человеке, без которого жизнь его станет какой-то другой, чего-то ему не хватать…

Ему надо уходить. Уходить навсегда, и Светлану он, наверняка, больше не увидит. Так, вроде просто – повернуться и уйти…

Огромные карие глаза смотрят горячо и преданно. Пухлые губы чуть вздрагивают. Светлана кусает их. Она тоже чувствует, что они расстаются навсегда.

Они прощаются без слов. Всё уже сказано.

– Ты поедешь к ней? – с трудом выдавливает Светлана из себя и замирает в ожидании страшного ответа. Но тут же останавливает Сергея. – Но она же написала тебе, что любит другого. Зачем ты это делаешь?

– Я не верю этому. Чушь какая-то, в голове не укладывается. Пока сам её не увижу… Прости, но я не могу иначе.

– Это письмо я написала тебе. – Света достала из ящика стола пухлый конверт и на некоторое время задержала у себя в руках. – Только не читай его сразу. Когда будет трудно, прочти. А вообще-то мне от тебя ничего не надо, слышишь, ничего… Возьми.

Сергей берёт письмо и прячет его в карман. Это всё, что остаётся от неё. Письмо и добрая память за то, что она помогла встать ему на ноги, помогла в трудную минуту. У Сергея сердце было полно благодарности к этой девушке за бессонные ночи возле его кровати, за ласковые слова, когда жить не хотелось от безысходности и собственного бессилия что-либо изменить. Но всё обошлось. Ногу удалось сохранить, и это главное.

Сергей уезжал из Ташкента, и в его мыслях всё чаще появлялась Марина. Со Светланой его связывали всего два месяца, проведённые в госпитале, с Мариной – несравненно больше. Воспоминания о счастливо прожитых днях то и дело будоражили воображение, и Сергея неудержимо тянуло в родные края.

…

Автобус выбросил Сергея на остановке. Раннее утро. Небольшой подмосковный городок Солнцево едва скинул с себя ночную дремоту.

Может, и не надо было приезжать… Зачем? Ведь она ясно написала: «Извини, мне понравился другой…» Значит, ты лишний – третий. А третий должен уйти. Ещё не поздно – можно сесть в автобус, и никогда Марина не увидит тебя…

Но Сергей решил твёрдо. Хоть посмотреть на неё, какой она стала. Изменилась, наверное, за два года.

Он перекладывает чемодан в другую руку и задирает голову вверх. Вот он, девятый этаж. В окнах – ночь. Может, Сергей ошибся, может, и кажутся они тёмными оттого, что смотрят сейчас на него холодно и неприветливо… Сергей жмурится. Снова смотрит в окна. Нет, всё правильно. Ещё слишком рано. На часах – начало шестого.

«Подожду» – решает Сергей. Поднимается на девятый этаж и ставит чемодан на лестничную площадку, а сам смотрит в окно.

Когда же он познакомился с Мариной. Давно это было…

В пединституте Сергей учился на факультете физвоспитания. Ещё в школе он ходил в секцию дзюдо и здесь, в институте, продолжал заниматься своим любимым видом спорта. А в конце первого курса он выполнил норматив мастера спорта. Ему прочили большое будущее. Но Сергей не мечтал об этом. Он хотел стать учителем физкультуры и уехать в какую-нибудь, пусть даже сельскую. Обязательно организовать секцию и заниматься с ребятами. Делать из них сильных и ловких, и, конечно же, хороших людей. Как тот старший лейтенант в военном городке – первый его тренер по дзюдо.

Сергей занимался успешно. Правда, учёбу иногда приходилось отставлять в сторону, это – во время поездок на различные соревнования. Но когда приезжал, все «хвосты» быстро ликвидировал.

Ему чужды были, как принято говорить сейчас, весёлые компании. В таких он никогда не был. Не любил этого. С неохотой он пошёл и на день рождения своего приятеля Севки Бородина, штангиста.

В тот вечер Сергей вернулся с очередных соревнований. На его пиджаке заблестел мастерский значок. Тут-то и пристал к нему Севка.

– Пойдём, я тебя с такими девочками познакомлю!

Сергей взглянул на него внимательно сверху вниз, словно видел впервые. Севка был небольшого роста. Этакий крепыш с пышной копной на голове. Его так и прозвали за это – «сено-солома».

– Ты ведь знаешь – я не люблю, когда много людей. Да и устал, отдохнуть хочу.

– Кто тебе сказал, что много? Всего четверо – мы, плюс Вера и Марина. Отдохнёшь еще лучше. А то я замечаю, ты всё один да один. Ну, соглашайся. И Сергей сдался. Ему и впрямь надоело одиночество, хотелось чего-то необычного.

– Собраться решили у меня. Квартира в нашем полном распоряжении. Родичи уехали. Батя даже машину оставил, вот ключи, раздобрился. Так что о’к – вводил Сева в курс дела. Как бы между прочим завёл «жигулёнка», и они помчались, рассекая в пыль весенние лужи.

Сева продолжил:

– Как я уже сказал, там будут Вера и Марина. Только ты Верунчика не соблазняй – мы с ней жениться надумали. Понял? А то сверкнёшь своим «мастером», и – уплыло моё счастье.

– Я уберу, – Сергей попытался снять значок, но Сева остановил.

– Оставь, тебе идёт. Марине тоже понравится.

Вот и марину всучили. Всё равно, что на собрании – постановили, и никуда не денешься – проголосовало-то большинство.

– Знакомьтесь! – завопил Севка, переступая через порог, – мастер спорта Сергей Орлов, Советский Союз! – и сделал почтительный жест в сторону своего компаньона. Сергей смутился.

– Кончай зубоскалить. Здравствуйте, девушки. Просто Сергей, – представился он.

– Здравствуйте, просто Сергей, – стройная девушка в сером вельветовом костюме сделала шаг навстречу и протянула маленькую ручку. – Марина.

Ёкнуло у Сергея сердце. Ох уж эти голубые глаза. Не забыть Сергею их теперь.

… Поздний вечер. Они стоят на балконе и смотрят вперёд.

– Интересно – вон те огни – это район Москвы, а наш городок, хотя и ближе к Москве… – Марина говорит, лишь бы что-нибудь говорить и замолкает. Ищет губы Сергея и, наконец, находит их. Они замирают в долгом поцелуе. Стучат только их сердца… Давно это было.

Кто мог знать тогда, что для Марины Сергей снова станет просто Сергеем. А, может, он был им всегда?

Письмо. Короткое. Всего на семь строчек. А ведь Сергею в Афганистане осталось служить всего лишь полгода… Пригласительные открытки на свадьбу пришлось порвать и выбросить в урну, как несбывшееся счастье. Не всякая девушка дожидается своего суженого из армии. Не дождалась и Марина Сергея.

Кто этот другой, его не интересовало. Раз он третий, значит надо уйти. Но Сергей не уходит.

Уже давно рассвело. Теперь, наверно, проснулись. Сергей звонит. Проходит минута.

– Кто? – слышится женский голос за дверью. Это она. Сергей молчит. Комок подступил к горлу. Дверь чуть приоткрылась. Потом распахнулась.

– Сергей?! – какой нелепый вопрос. Не ожидала. Красный халат. Волнистые светлые волосы причёсаны наспех. Глаза… такие же голубые и прекрасные! Он видит их. Он рад им. Он улыбается. Но с каким трудом даётся ему эта улыбка!

– Здравствуй, Марина. Вот я и приехал.

Марина растеряна. Глаза беспокойно чего-то ищут. Она поправляет волосы, плотнее закрывает халат на груди.

– Подожди здесь, – наконец выдавливает она и дверь захлопывается. Вот это встреча!

«Впрочем, всё правильно. Так и должно быть. А ты что хотел, чтобы она сейчас бросилась к тебе на шею? Расцеловала? Нет, не будет этого. Хотя, конечно, в дом-то могла пригласить. Забыл – ведь у неё есть кто-то другой. Может, этот другой уже и в квартиру переселился. Да ну, ерунда какая», – Сергей мысленно ругает себя, берёт чемодан и возвращается на старое место возле окна. Здесь как-то уютнее.

Вскоре появилась и Марина.

– Приехал Анатолий, – говорит она, делает паузу, потом поясняет, – однокашник мой. Помнишь?

– Конечно, помню – Семёнов. Мы же с ним вместе в Афгане…

Марина стоит вполоборота. На Сергея не смотрит. Голос её ослаб.

– Говорят, ты невесту себе там нашёл…

– Чего? – Сергей в недоумении, – Маринка, ты что болтаешь? Какую невесту?

– А такую! И свадьба вроде намечается. Толя мне всё про вас рассказал.

– Не может этого быть.

– Что не может – что рассказал, не может, или нет у тебя никакой невесты в Ташкентском госпитале? – Марина зло сщурила глаза. Не видеть бы Сергею их такими никогда.

Да, была невеста у Сергея, это – Марина. А сейчас…

– Невеста, говоришь, есть… Подлец, – Сергей опустил голову. Кулаки сжались сами. Теперь ему всё ясно. Такой подлости от Семёнова он никак не ожидал.

– А разве нет невесты? – Марина заглядывает ему в глаза: – скажи мне честно.

– И ты поверила ему?

– Письма почему не писал целых два месяца? Мать твоя ездила к тебе, случаем, не невесту смотреть? А в письмах в командировке был…

– Замолчи! – вдруг вырывается у Сергея, и он не узнаёт свой голос, – замолчи, – шёпотом повторяет он. – Смотри, вот какая была у меня невеста.

Сергей протянул свои руки.

Марина в первый момент ничего не поняла, только вздрогнула от увиденного. Руки у Сергея исписаны белыми холодными шрамами, на некоторых пальцах нет ногтей.

– Полюбуйся, как приласкало меня. Не мог я тебе писать и расстраивать не хотел, вот и выдумал командировку. А мать ко мне приезжала.., – Сергей запнулся: не хотел он этого говорить Марине. Может быть, потом, не сейчас. Но поздно. – Просил её, чтобы тебе ничего не говорила…

Марина некоторое время стояла молча. Потом прижалась к груди Сергея, ощутив под руками холодный металл ордена Красной Звезды и медали «За боевые заслуги».

Несомненно, это была правда. По тому, как говорил всё это Сергей, не поверить было нельзя. И эти руки…

Марина вдруг вспомнила, как получила первое после долгого перерыва письмо от Сергея и удивилась тогда изменившемуся почерку. Сергей просил извинения за каракули: писал, что строчит письмо под одеялом с фонариком. Мол, любит очень, а строгий старшина не даёт после отбоя задерживаться. А когда писать, если не после отбоя? Весь день утыкан какими-нибудь мероприятиями.

Всё это выглядело смешным и неправдоподобным. Марина не поверила. Но сейчас, в доли секунды поняла, что ошиблась – неправда неправде рознь.

Что же ты молчишь, Сергей? Обними её, прижми к себе сильнее. Сделай это, и вы будете вместе. Навсегда вместе. Чего в жизни не бывает…

Но Сергей отходит от Марины и продолжает говорить, словно разговаривая с самим собой, и она не может остановить его.

– Ты поверила, что я способен на такое… Не думал я, что из-за какой-то сплетни ты всё расстроишь. Ведь и свадьбу хотели сыграть этим летом. Тьфу ты, чёрт, бред какой-то честное слово. – Что ещё Семёнов рассказывал? Детей-то у меня там нет? Или гарем в Кабуле дожидается? А то живу и не знаю.

Рад бы Сергей не говорить этого. Но непонятно на кого злость сама выливалась наружу. Впрочем, ясно на кого – на Семёнова. Встретить бы его.

За это короткое время глаза Марины потемнели, в них исчез прежний блеск, тонкие губы стали злыми и холодными.

Марина ответила не сразу.

– Предложение он мне сделал.

– И ты?

– Я вышла за него. – Марина отвернулась, её худенькие плечики затряслись.

Сергея шатнуло от этих слов, и он вдруг понял, что здесь ему больше делать нечего.

Первое желание – набить Семёнову морду – после того, как Марина во всём призналась, постепенно прошло. Зачем? Что это даст? Былого уже не вернуть. Лишь единственное сказал бы Сергей, если бы встретил, Семёнову: «Человек, который предал один раз, предаст и второй, и третий раз…». Пусть как хочет понимает эти слова…

Да, Светлана была права – сюда, действительно, не стоило приезжать. Так больнее, во сто крат больнее…

…

Сергей вошёл в подъезд и на мгновение остановился. Всё здесь было незнакомо, и едкий запах краски от недавно выкрашенных стен лишь усиливал это чувство.

Перед ним дверь. Некоторое время он медлит, не вдавливает пуговицу звонка, словно хочет продлить по-особенному приятное чувство скорой встречи с родными после двухгодового перерыва. За этой дверью, обитой чёрным дерматином, находятся самые дорогие и близкие ему люди – мать и отец.

Сергей, наконец, звонит и ловит себя на мысли, что только сейчас он по-настоящему осознаёт, что служба кончилась. Ни когда старшина построил их в последний раз для проверки внешнего вида, ни когда командир полка давал напутствия, а именно сейчас, когда вот-вот должна открыться дверь его родного дома.

Сергей представляет, как обнимет мать, расцелует, по-мужски крепко пожмёт руку отцу, а тот скажет: «Ну вот, сынок, теперь ты настоящий мужчина – армия для тебя позади…».

Но дверь не открывают, и на повторный звонок опять тишина. По всей видимости, дома никого нет.

Сергей не писал, когда вернётся. Во-первых, потому что сам не знал толком, а во-вторых, хотел преподнести сюрприз своим неожиданным появлением. Но неожиданное появление откладывалось на неопределённое время. Кто где – Сергей понятия не имел. По письмам только знал, что мать работает оператором на какой-то водонапорной станции, а отец после увольнения в запас – военруком в школе.

Сергей никогда не был в Перми: родители переехали в этот город без него. Он вышел из подъезда, и как человек, имеющий уйму свободного времени, сел на лавку, чемодан с нехитрыми армейскими пожитками поставил рядом.

Солнце ослепительно жарило. Сергей снял берет и закрыл глаза. Тёплый ветерок растрепал чёрные жёсткие волосы. Так бы и сидел. Тихо кругом. Дышится легко и свободно.

– Серёженька, сынок, – вдруг услышал он за спиной родной голос и тут же попал в крепкие объятия матери. Наверное, нет счастливей сына, после долгой разлуки обнявшего свою мать; наверное, нет счастливей матери, после долгой разлуки обнявшей своего сына.

Галина Михайловна заплакала. Но это были слёзы радости, бесконечного счастья.

Она была не по годам седой. Густые русые волосы едва угадывались. Сергей утопил в них своё лицо. В носу приятно защекотало от давно знакомого маминого запаха.

– Хоть бы написал, когда приедешь, я так волновалась, надо же – как снег на голову. – Галина Михайловна никак не могла насмотреться на сына.

Сергей подхватил туго набитые сумки, и они вошли в дом.

– Куда это всё?

– В холодильник давай выложим.

Он достал из сумок несколько бутылок молока, сметану в поллитровой банке, масло… Надо же, как будто и не было разлуки – преспокойненько занялся домашними делам и. Нет, что ни говорите, а представлялось всё это как-то по-другому.

Потом Сергей стал осматривать трёхкомнатную квартиру.

– А это твоя комната, – сказала Галина Михайловна, – мы заранее её обставили, тебя ждали.

Сергей окинул быстрым взглядом кровать, журнальный столик, кресло и небольшой телевизор, который стоял в углу комнаты.

– У-у-у-х, заживём, – протянул Сергей и поцеловал мать в щёку, – батя-то когда придёт? Он по-прежнему там же работает?

– А куда ему деться – там же. Всё успокоиться не может: только и слышишь – школа да школа. Вечером лишь заявится.

Сергей понимающе улыбнулся, вспоминая отца постоянно чем-то занятого. Трудно ему отвыкнуть от армии.

– Я тебе кое-что из вещей приготовила. Может, переоденешься?

– Потом, давай лучше поговорим, – сказал Сергей, обняв мать за плечи, усадив её рядом с собой.

Галина Михайловна стала расспрашивать сына о здоровье, как он себя чувствует после ранения, не болит ли чего.

– Да, вроде, нет, – Сергей посмотрел на руки и снова вспомнил, как показывал их Марине. – Всё нормально, мам, не волнуйся.

Неожиданно она сказала:

– Сергей, знаешь, Марина замуж вышла, – глаза её потемнели, она опустила их, словно была виновна в том, что Марина не дождалась Сергея. Она догадывалась, какую боль причинит сыну, если скажет об этом, и в первый момент пожалела, что сказала это сейчас: может, не самое подходящее время? Но рано или поздно Сергей должен об этом узнать. Галина Михайловна не знала, что сын уже побывал в Солнцево.

У Сергея снова заледенело сердце. В этот момент он вдруг понял, окончательно осознал, что с Мариной ему никогда не быть вместе. Никогда не сможет он больше обнимать её, целовать как прежде… Никогда!

– Ну и пусть, жалко, что ли…

Мать в свою очередь поддерживает его, хотя понимает, что Сергею ещё долго не удастся выбросить Марину из головы.

– Сколько у тебя, сынок, этих девушек будет – пальцев на руках не хватит, пока не найдёшь ту единственную и неповторимую.

А как узнать, где она – эта единственная и неповторимая? Раньше на такие слова матери Сергей обижался. Ему и в голову не приходило, что полюбит другую. Но сейчас та другая становилась неизбежностью. Сергей чувствовал правоту слов матери и потому говорил спокойно. В этот момент он вспомнил Свету, её письмо у него в кармане. Рука невольно потянулась, чтобы достать его, и Сергей был готов всё рассказать матери, но в последний момент передумал.

– Сидим-болтаем, ты ведь голодный, наверное. Пойдём я тебя накормлю.

Сергей с готовностью встал – вот теперь можно и подкрепиться.

Отец, как и говорила мать, пришёл только к вечеру.

Щёлкает дверной замок. Несколько секунд тишина. Сергей и мать притихли на кухне – у обоих на лицах застыли лукавые улыбки: заметит отец или нет сапоги и висящий на вешалке берет? Слышно, как отец быстро скидывает свои ботинки, торопливые шаги по коврику в коридоре – заметил и спешит.

– Ага-а, раздаётся глухой бас Юрия Григорьевича.

– Батя, – только и проговорил Сергей. Своими ручищами осторожно обнял отца за плечи, прижал к себе; тот почти на голову ниже, пытается поцеловать в щёку, тянется, Сергей наклоняется – обнялись…

Юрий Григорьевич несколько раз хлопнул сына по спине.

– Здоровый стал, молодец… Когда приехал?

– Утром ещё, – улыбается Сергей и внимательно смотрит на отца. Он почти не изменился. Непривычно только видеть его в «гражданке». Тёмно-коричневый строгий костюм, белая рубашка с полосатым галстуком делали отца старше. Что бы там не говорили, а офицерская форма как-то молодила.

Через несколько минут они уже за столом.

– Ешь, сынок, ешь, – только и приговаривала мать.

Юрий Григорьевич с гордостью смотрит на сына, орден и медаль разглядывал долго.

– Вот как выходит, – вздохнул он, – перегнал ты меня, стало быть, такой молодой, а пороху уже успел понюхать.

– Потом обо всём поговорите, – вмешивается мать, – дай поесть ребёнку.

– Какой же я ребёнок, мам, – смеётся Сергей, и обнимая её за плечи, целует в щёку.

– Ты для меня всю жизнь ребёнком будешь.

– Это верно, – авторитетно подтвердил отец и опять своё, – перегнал…

– Можно подумать, батя, ты меньше моего видел: всё-таки тридцать лет в армии.

– Награды просто так не дают, значит, и смерти в глаза смотрел. А у меня что… Такое чувство, как в тылу отсидел.

– Но ведь сейчас нет войны, не всем же…

Отец задумался на несколько секунд, потом сказал:

– Десять лет, считай, в Афганистане воевали. Теперь выводить начали войска, а что толку? Банды-то продолжают засылать. Не тем мы занимались эти годы. Основную тяжесть на себя взвалили. Разве это правильно? Обучать афганцев надо было, а не самим костьми ложиться.

Сергей слушал отца и мысленно соглашался с ним. Но молчал. Не находил слов, чтобы выразить всю скопившуюся в нём горечь потерь.

– Всё уже позади, мы вместе, наконец-то вместе. Вот теперь переведусь в этот институт из Москвы и никуда не денусь от вас.

– Подумай, сынок, может, там останешься, всё же столица, – сказал отец.

Просидели допоздна. Юрий Григорьевич ни разу не сделал попытки отговорить сына пойти в будущем работать в школу, хотя Сергей знал его страстное желание, чтобы сын пошёл по стопам отца. Не раз рассказывала мать, как возьмёт он маленького Серёжу на руки, подбросит высоко, как пушиночку, поймает, прижмёт к себе, словно лепестки роз, осторожно, и говорит: «Вот мой солдат, вот мой продолжатель!».