Глава 4. Немного о Татьяне

Шестидесятые годы двадцатого столетия

В благополучной московской интеллигентной семье в середине пятидесятых годов появилась на свет девочка. Счастливые родители души в ней не чаяли, тем более что это был их первенец. Отец преподавал в юридическом вузе и писал диссертацию, а маме девочки посчастливилось работать в Библиотеке иностранной литературы. Девочку назвали Таней, Татьяной. С трёх лет ребёнок поступил на попечение бабушки, которую чуть ли не на коленях упросили оставить свой домик на окраине Горького и переехать в Москву. Родителям надо было работать, а отдавать единственную дочь в детский сад мама категорически не собиралась.

– Нет, нет и нет, – отвечала она отцу на его предложение рассмотреть ведомственный сад для детей руководящих работников. – Никогда! Ребёнок должен получить домашнее воспитание, а там в этом детсаду научат неизвестно чему.

Так в четырёхкомнатной квартире на Садовом кольце появилась бабушка, призванная воспитать внучку. Нужно отдать должное Анне Филипповне, у неё это получалось. Сказывалось блестящее образование, полученное в гимназии до революции, отличное знание русской литературы и твёрдые жизненные принципы, вложенные в её голову матерью, как выяснилось, на всю жизнь.

Строгая бабушка установила жёсткий режим дня для маленькой Танюши, регулярно водила девочку гулять на Патриаршие пруды, а к своему четырёхлетнему юбилею Танечка уже что-то лепетала про дядьку Черномора, учёного кота и русалку. Пушкин! Конечно, этого великого русского поэта бабушка знала наизусть, по его сказкам, а не по букварю учила внучку читать, и к четырём годам Таня уже могла, водя пальцем по строчкам детской книжки, с небольшими запинками декламировать пушкинские стихи и сама пробовала по вечерам выступать на кухне перед родителями с отрывками из «Царя Салтана». Родители умилялись и многозначительно переглядывались, воздавая должное самим себе, так дальновидно пригласившим бабушку.

А на очередной Танин день рождения два здоровенных мужика на широких плечевых ремнях внесли в квартиру на пятом этаже пианино. Сергей Аполлинариевич и Наталья Марковна, вернувшись с работы, долго не могли вернуть себе дар речи, увидев в углу большой комнаты внушительный чёрный музыкальный инструмент с золотой надписью «Клин» на внутренней поверхности крышки клавиатуры. Пока они приходили в себя, бабушка объявила, что она будет учить внучку музыке, что это совершенно необходимо для развития ребёнка, а потому, обращаясь к Сергею, практически приказала пригласить грамотного настройщика. С той поры в квартире стали раздаваться сначала гаммы, а потом различные произведения для фортепьяно.

А тем временем в Москве и в стране наступило интересное время, которое потом назвали «оттепелью». Конечно, после Двадцатого съезда стало возможно произносить вслух то, о чём раньше либо молчали, либо говорили шёпотом, оглядываясь. Фестиваль молодёжи и студентов открыл и показал иную жизнь, чем в нашей стране. Ослабла цензура, наступило время больших имён и больших произведений. У памятника Маяковскому люди собирались тысячами, внимая стихам Евтушенко, Рождественского, Ахмадулиной, Вознесенского, слушая Окуджаву и небольшого роста человека с гитарой, представлявшегося как Володя, обладателя уникального, с хрипотцой голоса. Появились невозможные ранее фильмы, такие как «Девять дней одного года», «Летят журавли». А в библиотеках стал доступным журнал «Новый мир» с повестью Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Это удивительное время оказало влияние прежде всего на творческую и гуманитарную интеллигенцию Москвы и Ленинграда. А огромная страна, как и прежде, работала от зари до зари, влюблялась, создавала семьи, играла свадьбы, рожала детей, доставала пропитание и радовалась даже незначительным обновкам. В общем, жила обычной жизнью и практически ничего не знала о таком явлении, как «оттепель». Но именно в этот период Советский Союз, ещё не до конца оправившийся от последствий самой страшной войны в истории человечества, ещё не успевший оплакать всех павших на поле боя солдат, людей, угнанных в рабство, сожжённых в печах концлагерей, – именно в этот период Советский Союз достиг небывалых высот в развитии науки и техники, и весь мир ахнул от запуска первого спутника на орбиту Земли, первого полёта человека в космос, создания советскими учёными лазера и других невероятных свершений. Да, это было действительно удивительное время.

Маленькая Танечка пока что больше интересовалась куклами и книжками, но заметила, что по вечерам у них на кухне стали собираться какие-то люди, которые горячо спорили, что-то обсуждали и зачастую расходились только к полуночи. Утром, когда все уходили на работу, бабушка с неизменным ворчанием выбрасывала кучу окурков и перемывала посуду. И как-то раз Таня не утерпела и спросила маму, что́ так громко обсуждают дяди и тёти у них по вечерам на кухне.

– Танюша, ты подрастёшь и всё узнаешь. А пока тебе надо вовремя ложиться спать, – уклончиво ответила мама.

Но ребёнка такой ответ не удовлетворил.

– Нет, скажи, – настаивала Таня. – Они вчера очень громко кричали, а утром бабушка вынесла целую кастрюлю окурков.

Наталья Марковна поняла, что Танюша не отстанет, и немного приоткрыла завесу тайных кухонных посиделок.

– Мы обсуждаем свободу творчества, человеческое достоинство, ищем новые ориентиры. Сейчас понятно? Я же вижу, что непонятно, тебе надо просто немного подрасти.

Танечка сделала умное лицо и сказала:

– Вот теперь понятно. Мама, а что такое свобода творчества?

Но вместо ответа Наталья Марковна всё же отправила Танюшу спать.

К семи годам Таня неожиданно для всех влюбилась в арифметику. Она часами могла сидеть и что-то складывать, делить и вычитать, приставала к бабушке с просьбой объяснить ей дроби и действия с ними. Родители недоумевали, откуда у их любимой дочери появилась такая любовь к математике: все поколения в семье были чистыми гуманитариями. Но тут бабушка стала вспоминать своего отца, который был крупным железнодорожным инженером, и торжественно объявила, что это его гены передались Тане. «В общем, ничего страшного, наоборот, хорошо, – заключила бабушка. – Может, вырастет каким-нибудь Кулибиным». Сергей Аполлинариевич и Наталья Марковна спорить не стали, подумали, что до Кулибина ещё очень далеко, а сейчас надо поступить в первый класс.

В школе Таня училась на отлично, ей всё давалось легко, всё у неё получалось. Любовь к математике только выросла, особенно когда стали изучать алгебру. Учительница математики, восхищаясь успехами девочки в этой области, советовала Наталье Марковне либо организовать для Тани дополнительные занятия, либо перевести её в физико-математическую школу. Ни того ни другого мама Тани делать не стала, рассудив, что ближе к десятому классу будет видно, какое образование захочет получить её дочь. Друзей и подруг у Тани практически не было, да и откуда им взяться, если сразу после школы Танечка бежала домой, где делала уроки, занималась под бабушкиным руководством музыкой и изучала английский. (Бабушкиной дореволюционной гимназии хватало и на занятия английским языком с внучкой.)

Однажды Таня пришла из школы в слезах. Пока бабушка успокаивала её, выясняла, что же произошло, с работы вернулась Наталья Марковна. Совместными усилиями они добились от Тани объяснений. Оказалось, что причиной был закоренелый двоечник, который неожиданно получил от нового учителя по математике тройку, хотя еле лепетал какую-то чушь у доски, а Тане этот учитель поставил четвёрку. Четвёрку – ей, по любимому предмету, который она тщательно готовила чуть ли не весь вечер накануне! Это был верх несправедливости, особенно на фоне противного дылды-двоечника с задней парты.

– Ну-ну, успокойся, нельзя так волноваться, – утешал дочь пришедший с работы отец. – Ты в первый раз столкнулась с несправедливостью, а в жизни будешь сталкиваться с ней часто. Ничего, вытри слёзки и заруби себе на носу: против несправедливости надо бороться. И не надо распускать сопли, соплями делу не поможешь. Всё, иди ужинать и спать, утро вечера мудренее.

Так Таня узнала о справедливости и несправедливости, а для себя решила, что будет всегда выступать против несправедливости, чтобы сделать мир добрее и лучше. А в шестом классе она случайно обнаружила в книжном шкафу журнал «Москва» за 1966 год с романом Булгакова «Мастер и Маргарита». Видимо, мама положила его туда и забыла. Двух ночей Татьяне хватило, чтобы прочитать это произведение, и ещё одну ночь она потратила на перечитывание отдельных эпизодов. Таня была потрясена, её прежние взгляды на окружающий мир неожиданно для неё стали рушиться, а взамен открывался другой мир, с торжеством справедливости, с огромной неземной любовью, с совершенно иным мировоззрением, противоположным тому, которое пытались формировать в школе.

– Папа, а скажи мне, пожалуйста, – Танечка посмотрела в глаза пришедшему с работы отцу, – скажи, а Иисус Христос существовал?

Сергей Аполлинариевич, только что закончивший читать студентам лекцию об историческом Двадцать третьем съезде КПСС и его решениях, сначала опешил от неожиданности, но потом взял себя в руки, решив, что дочери надо говорить правду.

– Да, существовал! Существовал, дочка.

– И Понтий Пилат отправил его умирать на кресте?

– Да, отправил, испугавшись, что проповеди Иешуа подорвут существующую власть.

– А потом попытался его помиловать?

– Да. А ты что, прочитала Булгакова?

– Да, я нашла в дальнем ящике книжного шкафа вот этот журнал.

– Дай-ка мне его сюда. «Оттепель» кончилась, теперь это запрещённая литература, можно угодить в места не столь отдалённые.

– А почему?

– Потому что наша власть, она, как и Понтий Пилат, боится отличных от неё мнений. Всё, дочь. Я рад, что ты прочитала это произведение, но журнал я у тебя заберу. Бережёного Бог бережёт.

К десятому классу из угловатого подростка-отличницы Татьяна превратилась в прелестную, красивую, стройную девушку с копной каштановых волос и голубыми глазами. У неё немедленно объявились поклонники, её одногодки в школе. Чуть ли не половина мальчиков из класса пыталась завязать с ней отношения, пригласить в кино или даже в театр, но всё было бесполезно. Эти сопляки, ещё не оторвавшиеся от мамкиной юбки, Таню не интересовали. Интуитивно она понимала, что обратит внимание не на мальчика, а на мужчину, уверенного в себе, с твёрдыми жизненными принципами, но такового в своём окружении не находила. Да, бабушка и русская литература постарались сформировать в Таниной головке именно такой образ будущего спутника жизни и отца её детей.

Когда подошло время определяться с дальнейшим образованием, Таня на семейном совете заявила, что будет поступать в МВТУ имени Баумана.

– Дочь, ты в своём уме? – Мама говорила каким-то неслыханным доселе сиплым голосом. – Почему не в юридический? Почему не в университет, в конце концов?! Отец, а ты что молчишь? Твоя дочь собралась в этот ракетный институт, это же не для девушки! Полигоны, космодромы, ужас какой-то. Скажи что-нибудь, что же ты молчишь?!

– Ты можешь объяснить своё решение? – Сергей Аполлинариевич внимательно посмотрел на дочь. – Почему так? Давай в юридический, я тебе помогу, потом будешь…

– Следователем в милиции, – перебила его Таня. – Нет уж, спасибо.

– Почему обязательно следователем? Есть и другие профессии, например преподаватель на кафедре, юрисконсульт, адвокат, в конце концов!

– Нет, нет и нет! Никогда! Я хочу сама выбрать свой путь, сама построить свою жизнь, хочу добиться всего сама. Кстати, родители, это ведь именно вы меня так воспитали, это именно вы готовили меня к самостоятельной жизни, а теперь вместо радости, что у вас всё получилось, вы стали плакать? И к папе под крылышко? Мол, папа проведёт за ручку по жизни, потом выдаст замуж, потом я нарожаю вам внуков и вы, счастливые и довольные, будете сидеть на даче с этими сорванцами? Нет! Ни-ко-гда!!! Я сама выберу свою дорогу, сама выберу любимого, а вот внуков вы получите, это точно. Потом. Всё! Не о чем больше говорить. Я уже подала документы в приёмную комиссию.

На следующий день Наталья Марковна не пошла на работу, замотала голову полотенцем и сказалась больной.

– Серёжа, ну как же так? – жаловалась она мужу. – Мы же вроде всё сделали, чтобы Таня была счастлива, и вот теперь получили. Сама! Что она может, девчонка?!

– Нат, ты знаешь, а я думаю, что всё правильно. Пусть пробует сама! Мы же её не бросаем, мы же рядом! Если что, поможем. Поэтому успокойся, приди в себя. Вот тебе для выздоровления. – Сергей налил рюмочку коньяку. – Для дома, для семьи, врачи рекомендуют. Выздоравливай.

А в августе, блестяще сдав вступительные экзамены, Татьяна Сергеевна Кравец была зачислена студенткой в МВТУ имени Баумана.