– Ни фига! Наполеоновские, например, гусары – все с косичками были. И отсутствие косичек было весьма серьезным нарушением формы, традиций и обычаев. Да и у наших-таки тоже многие с косичками щеголяли, – странно, Саше-то откуда это знать, интересно…

– Не, на гусара ваш братец не похож, – отмечает дальнобойщик.

– Почему?

– Долговязый слишком. Таких в уланы брали.

– Это что ж, такой серьезный отбор был?

– А как же. И еще серьезней: вон, павловские гвардейцы подбирались все курносые и светловолосые, а измайловцы – наоборот, темные были. С кавалерией – так там еще и по задачам: кирасиры – крупные дядьки в кирасах, да на толстомясых конях – дыхалки хватает на один таранный удар, далеко бежать не могут, зато удар получается страшный. Гусары – мелкие, лошадки тоже мелкие, верткие – эти в разведку и преследовать хороши. Ну, а уланы – в пир, в мир и в добры люди, да еще и с пиками…

 
Улан побьет гусара,
Драгун побьет улана,
Драгуна гренадер штыком достанет, хе-хе,
А мы закурим трубки,
А мы зарядим пушки,
А ну, ребята, пли!
Господь нас не оставит…
 

Допеть Семен Семенычу не дает явившийся опер, злой как черт и столь же недовольный.

– Когда вампир кусает человека, тот непременно становится вампиром… Когда зомби кусает человека, тот непременно становится зомби… Так вот, такое ощущение, что людей покусали дебилы…

– Сильное вступление, – одобрительно говорит братец, – а к чему это?

– К тому, что сколько живу – убеждаюсь в конечности всего, и лишь глупость людская безгранична! – раздраженно отвечает Дима.

– Ты прямо афоризмами говоришь. Но если, снисходя к нашему интеллекту – это ты к чему? – заинтересовываюсь и я.

– Меня припахали опросить поступивших из Крепости раненых. Снять показания. Для разбора полетов. Так вот, этих пострадавших явно кусали дебилы. У меня в голову не помещается, насколько надо быть кретинами, чтоб такое вытворять…

– Давайте-ка сначала наведем порядок, а потом все послушаем, – вмешивается Николаич, и мы возвращаемся к тасканию и перестановке мебели.

Впрочем, создать подобие казармы, составив кровати попарно, повтыкав между ними разнобойные тумбочки, освободив место для стола и четырех стульев и застелив койки – минутное дело. Опыт есть, минимум, у половины, а неслужившие – как мой братец и Саша – достаточно сообразительны, чтобы с этой нехитрой премудростью справиться.

– Ну, давайте, Дима, рассказывайте, что там без нас устроили?

– Тогда слушайте. Можете на автомате вставлять после каждого предложения «мать-перемать» – не ошибетесь. Излагать буду по возможности своими словами – видел сегодня уже, как наши медики от нормального грамотного протокола корчатся. Так вот, между 8.16 и 8.55 группа подростков из шести человек несовершеннолетних обоего пола воспользовалась невнимательностью часовых и несанкционированно проникла на территорию Зоопарка. Оказывается, детишки уже второй день туда шастают – на зверей посмотреть, заодно они же занимались тем, что дразнили запертых в помещениях за стеклом зомби. Прикольно, им, видите ли, было: типа шоу-реалити за стеклом. Я думал, что хуже быть не может. Оказалось, у меня просто убогая фантазия… В 9.12 на территорию Зоопарка вошла группа окончательной зачистки, сформированная из тех самых протестантов, на которых Михайлов жаловался. Всего таковых набралось 18 человек. Михайлов и Охрименко пытались организовать их действия, но были посланы «на хутор бабочек ловить» – это цитата из показаний. После чего артель инвалидов умственного труда хаотично разбрелась по территории, застрелив для начала двух антилоп и козла. Им, видите ли, тоже показалось прикольным козла замочить.

– Время говорить «мать-перемать»?

– Разумеется! Группа подростков услышала выстрелы и решила «помочь»! Открыли для этого дверь павильона, в котором была пара «зомби прикольных». И прямо из Роттердама попали в Попенгаген… Зомби оказались шустерами и погнались резво за своими освободителями. Разумеется, детишки ломанулись на выход, то есть прямо на эту группу зачистки.

– И нарвались на нестройный и неточный залп?

Мент подозрительно смотрит на братца.

– Это откуда стало известно? Раненые рассказали?

– Просто выбрал самый дурацкий вариант поведения, – пожимает плечами братец.

– Угадали. Этим залпом было ранено трое подростков – девчонка и два парня. То, что тупые дети визжали и верещали на бегу и уже поэтому никак не могли быть зомби, горе-чистильщикам и в голову не пришло. Угадаете опять, что дальше было или мне продолжить?

– Наверное, сейтуация развивалась так: дети и зомби влетели в кучу стрелков, шустеры сцапали первых подвернувшихся и стали драть мясо, остальные частью кинулись наутек, частью устроили неприцельную пальбу в разные стороны… – продолжает братец.

– Вечно вы, лекаря, наперед все знаете… Точно так и вышло. В итоге ранено было еще четверо, да зомби троих искусали. После этого укушенных посадили в карантин, раненых отправили сюда, а в Крепости возникла драка между родителями детей и уцелевшими протестантами. Полагаю, что михайловские и гарнизонные тоже приняли участие – протестантам насовали изрядно и оружие изъяли.

– Шустеров кто угомонил?

– Пулеметчик из «Гочкиса». Одного достал через ограду, второй погнался за убегавшими и был упокоен, когда замешкался перед протокой. Что любопытно – на две движущиеся цели этот мастер потратил четыре патрона.

– Виртуоз прямо. С ранеными нескладуха какая-то: привезли из Крепости не семь человек, а одиннадцать. Опять же не все с огнестрелом, а с переломами. В драке пострадали?

– Нет, отступление у них такое бодрое получилось. Поломались, когда в дверцу самодельную кинулись.

– Мда… Надо бы проследить, чтобы эти ранетые иерои кого не покусали – хватит уж дебилов-то.

После наведения порядка в жилье, которое с легкой руки Николаича окрестили «кубриком» – самое время железо почистить. Николаич берется за РПД, остальные разбирают свои стволы – так, чтоб вовсе безоружным не оставаться, и чистят вразнобой – чтоб у одного был разобран пистолет, а основной ствол стоял в готовности, а у другого наоборот. Саша недоуменно спрашивает:

– А мне непонятно: козла-то зачем было убивать? С едой вроде же порядок, задача была простая – зачистить павильоны. Козел-то при чем? И оружие этим недоумкам зачем давали?

– Саша, тебе доводилось заставлять работать человека, над которым у тебя нет власти и который туп и нагл? Тут вариантов токо два: либо замотивировать, что трудно, учитывая, что туп и нагл, либо заставить силой – типа избиения по лицу и так далее. Попутно не давать жрать. Но к этому мы еще не пришли, вот и получается: есть куча горлопанов, всем недовольных, не знающих, как и что делать, да и не хотящих руки пачкать, но критикующих все сделанное другими так, что земля дрожит – и что с ними делать? – начинает объяснять ситуацию Старшой.

– Ну, заставить работать-то можно? – наивничает Саша дальше.

– Как? Как заставить? Человек не хочет работать. Принципиально. Жрать вкусно – хочет. А работают пусть тупые лузеры и быдло, а он – не будет. Он выше этого!

– То есть считаешь, что Овчинников прав? Стоило этих недовольных вооружать и посылать на зачистку?

– Считаю, что да. Потери понесли те, кто нарушил распорядок. По-моему, там все – кандидаты на премию Дарвина, без всяких сомнений. И подростки, прокравшиеся в Зоопарк, уже не Том Сойер – им, самое малое, по 14 лет, а полезли безоружными на рожон. Дразнить зомбаков, а уж тем более их выпускать – это вообще надо быть анэнцефалом. И ровно то же самое, но постарше – группа протестантов. Ну, вот получили они оружие – так ведь просто ствол ровно ничего не дает. И даже ствол с патронами – тоже, – влезаю и я в разговор.

– Да это я и сам вижу, что тактика и сработанность рулят, – соглашается мой напарик.

– И рулят, и педалят. И урок получили знатный. Уцелевшим начистили хари, отобрали оружие, опустили, что называется. Если они теперь вякнут, то получат по хлебалу влет. И вот уже сейчас их заставить работать – можно. За них вступаться теперь не будут – слишком знатно облажались. А так ведь знаешь нашу публику: сразу жалеть бедненьких начнут, начальство ругать, – завершает Николаич.

– Хотел бы отметить такой еще нюанс, если интересно: добрая половина ранений – мелкой дробью. Девчонке вообще бекасиной влепили, – с намеком заявляет Дима-опер.

Смотрим на Николаича. Он чешет в затылке, ухмыляется и спрашивает:

– И что вы на меня уставились? Какие были патроны – те Михайлову и отдал.

– А Михайлов?

– Что Михайлов?

– Ничего не спросил? Патроны-то он посмотрел?

– Конечно. Он же грамотный человек. А на патронах и коробках все написано.

– И?

– Получается так, что сказал спасибо: патроны-то из наших запасов пошли. И если вас интересует мое мнение, так и слава богу. Ну-ка, лекаря: а если б девчонка, например, картечью огребла вместо бекасинника?

– Если б там была картечь, то у нас было бы куда меньше работы. Может, конкретно у меня работа и была бы – меня с утра уже напрягли в морге разбираться: более двадцати подозрительных трупов нашли, надо будет смотреть. К слову, и Дмитрия тоже напрягают, – рассудительно отвечает братец.

– Те самые сведения счетов с живыми?

– Они самые. Вообще мне так намекнули, что на часть команды тут имеют серьезные виды. Меня-то вроде как и выручали специально как судмеда, но и опера у вас забрать хотят, и брательник тоже запонадобился, да и насчет остальных тоже внятно говорилось: не фиг вашей группе прозябать в Крепости, тут вы больше наворочаете. А теперь вы еще и приданым обзавелись, так что вы завидные невесты.

– Приданое – БТР имеешь в виду?

– Его самого. Зачетный сундучок. А морфиня, которая там сидела, – и впрямь сущая жесть? Тут ее размеры произвели серьезное впечатление. Стокилограммовый морф группу как кегли разметал, а там не дети малые были, у вашей же габариты еще серьезнее?

– Помалкивать будете?

– Обижаете. Я хорошо помню, кто меня сегодня из Петергофа вывез.

– Вообще-то, братец, вывезли тебя ребята из МЧС, а вся работа пошла с подачи командования базы, – напоминаю я ему очевидные вещи.

– Отчепись – понимаешь же, что я имел в виду, – отмахивается родственничек.

– Будет он помалкивать, Николаич.

– Получается так, что боевые качества морфини мы оценить не успели – она оттуда вылезти не смогла. Лючок мал, а она отожралась. Челюсти у нее, и правда, посильнее, чем у гиены – ваш брат утверждал, что она спокойно дробила бедренные кости.

– Впечатляет. Видел я на вскрытии медвежьи покусы – так там бедро съедено было, а кость мишкам не по зубам оказалась.

– Это где вы такое видели, интересно? – заинтересовывается Николаич.

– Да тут, в Ленобласти, был инцидент.

– Что-то вы путаете – не было такого, я точно знаю, за последние лет тридцать! Да чтобы еще не один медведь был! Сколько медведей напало?

– Двое.

– Чушь!

– Отнюдь не чушь. Даже в зарубежной прессе про этот случай писали: «В Зеленогорске, фешенебельном пригороде Ленинграда, медведи сожрали женщину!»

– Ну-ка, ну-ка?

– Да все очень просто. Какому-то из НИИ запонадобились для экспериментов крупные млекопитающие. Добыли двух медвежат. Эксперименты закончились, медвежата подросли, а у медведей характер с возрастом сильно портится. Списать – так они на балансе Минздрава. Зоопарку бурые и даром не нужны. Цирк руками и ногами открещивается – медведи старые для трюков, уже не обучишь. Долго ли, коротко – пожалел мишек главврач детского санатория в Зеленогорске. Не совсем, надо полагать, бескорыстно: он с Комитета по здравоохранению эту проблему снял, а ему, наверное, что-нито для санатория выделили, и все довольны.

Но медведей-то кормить надо. Жрут-то они изрядно. А фондов под медведей не выделено, потому кормили их так ли – сяк ли. Жили бурые впроголодь. А когда переехала ухаживавшая за ними техничка, так и совсем дела пошли плохо, а главврачу еще и других проблем хватало – время веселое было.

Вот никто новую уборщицу и не предупредил, чтоб она у клетки-то не шарилась.

Она еще, наоборот, конфеткой зверей захотела угостить. Миши с голодухи ее лапами к прутьям клетки подтянули и объели, докуда морды хватило. Косолапых, конечно, после этого в расход, главврача по шапке, а тут еще и шведы с англами про этот случай провещали: дескать, не зря мы рассказываем своим читателям, что в России медведи по улицам с балалайками ходят и людей жрут – вот, извольте видеть, что в культурной столице происходит; можете представить, что в других городах деется…

От себя замечу, что более тощих медведей никто из бывших там не видел, и во всей пищеварительной системе у мишек только и было, что злополучная конфетка да куски несчастной уборщицы.