Глава 5

– Угостишь кофе? Я сегодня еще не обедал, – сам же переводит тему Джек. Я тут же хватаюсь за эту возможность, как за соломинку, и начинаю суетиться, накрывая на стол.

– Эй, не так шустро, будь аккуратнее, ты теперь отвечаешь не только за себя.

Хватаюсь за столешницу, пытаясь унять внутреннюю дрожь. И этот нереальный мужчина в очередной раз понимает меня без слов: молча усаживает за стол и сам варит себе кофе, а мне – горячий шоколад. И вот уже через несколько минут мы сидим за столом в уютной тишине, каждый погруженный в свои мысли.

– Мне страшно, – вырывается у меня помимо воли.

– Кейт, все женщины проходят через это, не ты первая, не ты последняя…

– Джек, – не очень красиво перебиваю мужчину. – Посмотри на меня? Ну, какая из меня мать? Что я могу дать ребенку? У меня ни работы, ни дома – ничего нет. Я совершенно не знаю, как вести себя с маленькими детьми, у меня нет опыта…я боюсь, что не справлюсь, – последнее я добавляю уже шепотом, на грани отчаяния.

– Кейт, послушай. Все эти твои переживания говорят о том, что ты – хорошая мать. Я тоже не имею опыта с детьми и беременными женщинами, но я так чувствую. В любом случае не забывай две вещи: здесь, в Америке, у тебя есть я, и я поддержу тебя во всем. Абсолютно. А за океаном у тебя есть замечательные родители, которые тоже не дадут тебе упасть. Вы с малышом не одиноки, Кейт.

Я отчаянно трясу головой, как будто этим жестом пытаюсь вышибить все связные мысли из мозгов.

– Нет. Нет, я не поеду домой. Там…там…туда нельзя, – лишь могу пробормотать, отводя в сторону взгляд, полный горьких слез.

Джек по-дружески кладет руку поверх моей и слегка сжимает.

– Я понимаю тебя, Кейти. Не стоит возвращаться туда, где еще не все отболело.

Некоторое время мы сидим молча, размышляя каждый о своем. Я даже на некоторое время забываю, что Джек здесь, рядом. Но ровно до тех пор, пока он строго не произносит:

– Я только одного не понял, почему это у тебя нет работы?

Тут же теряюсь под его испытующим тяжелым взглядом светлых глаз. И мямлю, стараясь подобрать верные слова.

– Ну…потому что…я беременна и все такое. Это…нечестно по отношению к тебе…и к другим. Потому что меньше, чем через полгода тебе придется искать себе другого юриста…

– Остановись. Дорогая, я не из тех мужчин, что забирают предложение обратно. И раз я сказал, однажды, еще тогда, на вечере, помнишь? – растерянно киваю. – Что вакантное место за тобой, то так оно и будет. Даже если ты беременна. Даже если бы ты прилетела глубоко беременной, и через месяц пришлось бы уходить в декрет – ты все равно бы стала частью моей команды. Я, собственно, поэтому и пришел – сказать, что в понедельник жду тебя в офисе с документами. Оформишься, ознакомишься с внутренним распорядком и сотрудниками и можешь во вторник приступать к работе.

Чует мое сердце, что к концу беременности из слез, что я выплачу, если их собрать воедино, то можно будет завести свое персональное море.

Глупое, глупое сердце! Слышишь?! Ты все портишь! Почему?! Почему, мать твою, ты так жестоко? Неужели этот настоящий Мужчина не заслужил свой маленький кусочек счастья?! Какого дьявола ты, Судьба, столкнула его со мной, слепой и глухой?! Зацикленной на одном мужчине, которому и за три гроша не сдалась. На том, кто вытер о мою любовь свои грязные ботинки и растоптал мои чувства, как жучка, не стоящего внимания. Он предал меня, но я продолжаю его любить. Наверно, потому, что этот мужчина сделал мне самый драгоценный подарок в моей жизни…

– Спасибо, Джек, я даже не знаю…

– Кейт…Я не хочу слышать ни слова о благодарности. Достаточно будет, если ты придешь во вторник на работу. Потому что мне действительно нужен хороший юрист.

– Но ты ведь даже не знаешь, какой я специалист!

– У меня хорошее чутье на кадры. Во вторник сама сможешь в этом убедиться. А пока в выходные настраивайся морально, береги себя и кушай витамины, – показывает взглядом на фрукты.

– Зачем настраиваться морально? – непонимающе хмурюсь.

– Потому что мои подчиненные утверждают, что я зверь.

Я не знаю, как этому мужчине удается лишь парой фраз поднять мне настроение, но вот я снова уже улыбаюсь.

– Врешь! – выпаливаю, как в детстве.

– А вот и нет. Меня называют не иначе, как «Суровый босс», – и делает грозное лицо, воспроизведя свое прозвище тоненьким голоском, кому-то подражая.

Я уже смеюсь в голос, едва не сгибаясь пополам. Несмотря на то, что у меня довольно бурное воображение, я так и не могу представить, что мужчина, который сделал для меня столько, может быть суровым и жестким.

– На самом деле я очень требователен к подчиненным.

– Это и понятно – иначе не достичь таких высот в бизнесе, – киваю для убедительности своих слов.

– Именно. Ты сама сможешь увидеть меня «в деле». А потом скажешь мне вечером за ужином, справедливо ли я зовусь суровым боссом!

Джек уходит, а я понимаю, что благодаря ему я снова стала чувствовать почву под ногами, и рождение ребенка не казалось таким пугающим.

Глава 6

Я была бесконечно благодарна Джеку. За то, что он всегда рядом и готов подставить плечо или предложить помощь. За возможность уйти от гребаной реальности.

В первый же день я попросила себе достаточно большой объем работы и погрузилась в нее с головой. Но ровно до того момента, как в дверях возник удивленный Джек.

– Кейт? Ты что здесь делаешь?

Перевожу на него недоуменный взгляд. Он что, в таком возрасте страдает амнезией?!

– Джек, – осторожно и вкрадчиво произношу. – Я тут работаю ты сам меня вчера принял на эту должность…

Друг закатывает глаза и делает лицо, как на известном демотиваторе со знаменитым Робертом Дауни-младшим, и я снова улыбаюсь.

– Кейт, я еще слишком молод, чтобы впасть в деменцию. Я спрашиваю, что ты здесь делаешь в обеденный перерыв?

Я растерянно оглядываю кабинет. И понимаю, что было не так: тишина, что опутала меня словно кокон. Я настолько ушла в изучаемый проект контракта с головой, что даже не заметила, как все мои коллеги покинули кабинет, а в коридорах никто не бегал. Офис словно вымер.

– Эээээ…ответ все тот же – работаю, – на что Джек снова закатывает глаза, приложив ладонь ко лбу.

– Как маленькая, ей-богу! Вставай, мы идем обедать. Не будешь делать это добровольно и вовремя – приставлю няньку и не посмотрю, что ты взрослая_почти_тридцатилетняя_женщина!

Только не это! На меня коллеги с самой первой минуты смотрят косо. Потому что утром, ровно в девять – ноль-ноль, меня, словно принцессу, ввели под ручки в кабинет начальница отдела кадров и сам Джек. И, разумеется, после их представления никто не кинулся ко мне с распростертыми объятиями с желанием познакомиться и подружиться.

Но мне и не надо. Я пришла сюда не за общением, а за тем, чтобы уйти от реальности, что ждет меня в четырех стенах. Чтобы не пытаться залезть в соцсети и не забить память смартфона его скачанными фотографиями, где он улыбается, смотрит проникновенно в душу или просто заснят в какой-то неожиданный момент.

Чтобы не пытаться позвонить ему, когда так хочется услышать хриплый голос и свое имя из его уст…Когда отчаянно хочется признаться, как сильно я скучаю, а еще поделиться главной новостью.

Я почти всегда набираю его номер, но тут же сбрасываю. Нужно быть сильнее! Ведь я сбежала буквально на край света не для того, чтобы потом названивать и плакаться в трубку. Именно поэтому я включилась в работу и собираюсь пахать, как проклятая.

И теперь я знаю, что работа – лучшее лекарство от депрессии и ненужных мыслей. Я все утро правила проект контракта, что хотели Джеку подсунуть его будущие партнеры, настолько вникла в изучение каждого пункта, что ни разу не вспомнила о Марке! И это поистине прекрасно! Если дело так и дальше пойдет, то я забуду его за более короткий срок, чем думала.

– Обещаю обедать, как по расписанию и гулять, отчитываться буду по фитнес-браслету! Только не надо няньку, ну, пожалуйста! – и умоляюще складываю руки.

– Посмотрим на твое поведение. Но скажу, что мне нравится твое настроение. Так держать, Кейти!

Я задумчиво ковыряла салат, складывая листья то на одной стороне тарелки, то на другой. Я действительно благодарна Джеку. Искренне и глубоко. И я нежно люблю его. Но только, как друга или старшего брата. И никогда не рассматривала и не рассмотрю Джека в качестве мужчины. Потому что это неправильно по отношению к нему: я не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы забыть Марка. И смогу ли я его забыть. Одно я могу сказать точно: мне до сих пор очень больно при воспоминании этого мужчины. Больно и тоскливо.

Именно поэтому я сразу обозначила границы для Джека. Чтобы он не надеялся и не ждал того, что мои сердце и душа чудом излечатся, вытравив образ Воскресенского, который, кажется высечен на подкорке моего сознания.

Мы пообедали в ресторане напротив офиса, болтая ни о чем, и я вернулась в кабинет, сопровождаемая директором компании. Взгляды, которые бросали украдкой коллеги, говорили о том, что такое происходило нечасто. Если вообще происходили.

Я знала, что с этого момента начнутся разговоры и перешептывания за спиной. Но мне было на них плевать. Главное – душевное равновесие и маленькая жизнь, что активно развивается во мне.

Но, к сожалению, «таблетка» в виде работы работает только в офисе. Стоило мне переступить порог моего маленького домика, как воспоминания стали роиться, как потревоженный улей, и хотелось выть от боли и безысходности.

Но сейчас все изменилось. Спустя буквально пару минут я напоминаю сама себе, что все не так уж и плохо. У меня есть частичка мужчины, которым я одержима. И мне нужно перестать быть слабой эгоисткой и в конце концов подумать о благополучии малыша. Я тут же в воображении рисую то, как буду выбирать коляску, кроватку, крохотные комбинезончики и носочки, как буду петь ему колыбельные и рассказывать сказки. Как помогу сделать первый шаг…

– Мы справимся, Китенок. Ведь теперь мы есть друг у друга, – тихо произношу, поглаживая свой живот.

Кажется, я только что нашла лекарство от болезни под названием «Марк Воскресенский».

Глава 7

Семь месяцев промчались, как один. Джек по-прежнему опекал и оберегал меня, несмотря на огромную загруженность и не обращая внимания на пересуды. Кто-то шептался за спиной и тыкал в меня пальцем, презрительно бросая вслед: «Ну, конечно, она же любовница самого генерального…», кто-то намеками, а нашлись те, кто спросил напрямую, когда нас с Джеком можно будет поздравлять с пополнением. Я игнорировала все эти уколы и делала вид, что их не слышу. Я готовилась к самому главному событию в жизни женщины – рождению малыша. И меня совершенно не волновало, о чем серые мыши шушукаются за моей спиной.

Джек настоятельно требовал, чтобы я оформила отпуск и ушла в декрет раньше. Но каждый раз я отвечала категоричным отказом.

– Пойми, Джек, я не могу. Тогда я не смогу справиться с демонами, что живут в моей голове и ждут удобного момента, чтобы вылезти из темного шкафа на свет.

И это действительно так. Если на работе я просто выполняла все, что от меня требовалось, иногда даже сверхмеры, то ночи превратились в сущий кошмар. Марк стал являться ко мне во сне и укоряюще смотрел. Я каждый раз просыпалась вся в слезах. А потом он мне озвучил причину своей обиды.

– Почему ты молчишь? Ведь я имею право знать…

***

– Что случилось, Кейти? – как-то спросил за обедом Джек. – Ты который день сама не своя. Может, надо позвонить твоему лечащему врачу?

Я в очередной раз закатываю глаза, когда Джек заводит речь о моем состоянии. Да, его опека приятна и похвальна, но иногда мне кажется, что удавка контроля меня задушит, и мне становится тяжело дышать.

– Все в порядке. Я беременна, а не больна. Просто плохо спала. Да и…

– И что? Что тебя беспокоит? Может, я смогу помочь?

Нет, мой хороший. Вряд ли ты сможешь залезть мне в голову и заглушить муки совести.

– Я думаю об отце моего ребенка…

У меня не хватает сил, чтобы продолжить, но друг понимает меня без слов.

– Решать, конечно, тебе, но, если бы я оказался в такой ситуации, я хотел бы знать. Ничего не случится, если ты просто скажешь, что твой мужчина скоро станет отцом. Ты не навязываешь, не заставляешь жениться, а просто ставишь в известность. Если боишься ему звонить, то просто напиши сообщение.

«Мой мужчина»…Боже, мне кажется, что это было так давно, не со мной и в параллельной Вселенной… Сейчас это не мой мужчина точно, как бы не болела душа.

– А это мысль…Спасибо, Джек, за совет, ты мне очень помог.

Весь день я обдумывала, что ему написать. Крутила в голове варианты, подбирала слова. Вернувшись домой, устроившись поудобнее на диване, я все же сломалась. Я не нахожу объяснения своему поступку. Могу лишь себя оправдать тем, что это бзик беременной.

Открываю страницу Марка в инстаграм, смотрю на первое и единственное фото в профиле, и забываю, как дышать.

На фото Марк и Аня на каком-то приеме. Он – в темно-синем костюме, сшитом явно на заказ, она – в платье до колен, что не скрывает ее круглого и большого живота. Оба улыбаются, счастливые, а в глаза бросается рука, что обнимает девушку за талию. Рука, что вот также раньше обнимала меня, даря чувство спокойствия и защищенности, что ласкала, даря незабываемые ощущения. Теперь же эти руки дарят тоже самое другой женщине.

Но и это не самое страшное: на ее безымянном пальце правой руки красуется кольцо с бриллиантом, блеск которого слепит даже через экран телефона. Жена. Аня теперь законная жена Марка, ей он принадлежит целиком и полностью до тех пор, пока смерть их не разлучит. Она, а не я.

Слезы беззвучно катятся по щекам, а сердце рассыпалось на мелкие осколки, что впиваются в меня изнутри, причиняя адскую боль. Боль, от которой нет спасения, нет пятого угла в этом мире, где можно было бы спрятаться от нее. Только что я умерла внутри.

Неосознанно глажу живот, пытаясь утихомирить разбушевавшегося сына. Вот так, Китенок, бывает, что один малыш папе нужнее другого. Он клялся в любви твоей маме, но не прошло и полугода, как женился на той, что раньше меня забеременела. И счастлив. Такие эмоции не сыграешь на публику.

Но апогеем всей этой истории стала подпись: «Мы безумно счастливы и ждем не дождемся рождения нашей малышки!»

Я понимаю, что сама виновата, что не сказала ему о беременности и сбежала, но, судя по фотографии, он даже и не вспоминает обо мне! Марк счастлив с Аней, и они ждут дочку. А его сын никогда не пойдет с родным отцом на рыбалку, не покатается на машине и не спросит совета. Потому что мой бывший мужчина счастлив с Аней…

Неожиданно низ живота пронзает острой болью, заставляя меня согнуться пополам. Я дышу, как учил меня врач, но боль нарастает, и я не могу сдержать крик.

Тянусь за телефоном, чтобы позвонить врачу, и чувствую что-то вязкое между ног. По моим домашним бриджам стремительно расползается кровавое пятно.

Я трясущимися руками набираю номер врача, но новый приступ боли заставляет выронить телефон и упасть на колени. И кромешная темнота забирает в свои объятия…

Глава 8

Сознание возвращается ко мне очень тяжело. Судя по запахам и писку приборов, я в больнице. Вспоминаю дикую боль в животе и огромное пятно крови…И тут же остро ощущаю пустоту. Моего ребенка нет.

Только потом накатывает сильная боль в животе, которая, распространяется по моему телу, как яд, вместе со страхом и паникой. Моего малыша забрали…Где он? Что с ним?!

В горле пересохло, не могу кричать. Но плевать. Сейчас самое главное – найти моего ребенка. Он не мог умереть, его не могли у меня отнять! Я помнила, как он пинался, до того, как я потеряла сознание!

Мое тело напоминает бесформенную массу, оно не слушается меня от слова «совсем», сил нет. Боль затмевает все связные мысли, но я огромным усилием воли отгоняю ее, напоминая, что теперь несу ответственность за сына и просто обязана найти его и убедиться, что он жив и здоров.

С пятой попытки я все же встаю с больничной койки. Руку пронзает острой болью, и только сейчас замечаю, что в нее воткнута капельница. Не задумываясь, выдергиваю иглу и зажимаю вену. Два шага к стене, превозмогая боль. Опираюсь на нее, тяжело дыша и едва не теряя сознание. Но это все мелочи! Я должна идти к сыну! Я должна найти Никиту! Ведь именно так я звала своего малыша, как только узнала, что беременна. Именно об этом мы с Марком мечтали в ту ночь, когда он сделал мне предложение, что назовем нашего сына Никитой, когда он родится.

Очень медленно, шаг за шагом я дошла почти до середины коридора. У меня на это ушло очень много времени, но, кажется, именно его у меня сейчас с лихвой. Я не знала, где лежит мой малыш, но чувствовала, что он где-то рядом. А значит, я просто должна идти и найти его…

– Девушка, вы что, совсем с ума сошли?! – раздается гневное и возмущенное за спиной. – Вам нельзя вставать, швы разойдутся! Доктор вас едва с того света вытащил, а вы сразу же бегать вздумали!!

Я не вижу ту, что отчитывает меня, как девчонку, а обернуться сил нет, все потрачены на то, чтобы преодолеть какой-то жалкий десяток метров, поэтому произношу прямо перед собой:

– Бегать – это очень громко сказано. Беременная улитка, и та быстрее будет.

Медсестра подлетает ко мне и усаживает в кресло-каталку. Очень вовремя, потому что я чувствую, что сама бы обратно точно не дошла.

– Сейчас я отвезу вас в палату и скажу доктору, что вы очнулись. Он осмотрит ваши швы. Как вы вообще встали?!

– Нет, – неожиданно хватаю девушку за руку, с силой сжав ее запястье. – Где мой ребенок?! Что с ним? Я шла к нему…, – дальше мне не позволяют продолжать слезы и ком в горле, что отнимают способность говорить и дышать.

– С вашим малышом все хорошо, он сейчас в отделении для новорожденных. Крошечный, но для семи месяцев очень даже крепенький. Он справится и ничем не будет отличаться от сверстников. Не переживайте, мамочка!

Жив! Мой сыночек жив! Слезы, только теперь уже от радости, бегут нескончаемым потоком, а я даже не пытаюсь их стереть. Просто нет на это сил.

– Пожалуйста, – шепчу, как в бреду, еще сильнее сжимая руку медсестры. – Отвезите меня к Никите. Я сделаю все, что захотите. Хотите денег? У меня есть деньги. Любое ваше желание, хоть звезду с неба! Только можно мне увидеть сына? Хоть одним глазком?.. Пожалуйста, если вы мне не поможете, то я сама пойду, – пробормотала я, снова пытаясь встать с каталки.

– Да вы ненормальная! Не нужны мне ваши деньги! Оставьте себе! К ребенку отвезу. Но сразу договоримся: три минуты, не больше. Меня итак могут уволить за то, что потакаю вашим капризам.

– Не уволят, – твердо произношу, прикрыв бессильно глаза. – Не позволю.

Я сразу узнала его. Сердцем почуяла. Эта незримая связь между ребенком и сыном будет всегда. И именно она сейчас вела меня и придавала сил. Я снова предприняла попытку встать, но была решительно остановлена медсестрой.

Бросила на нее благодарный взгляд и снова вернула его к Никитке. Он лежал там такой совсем маленький, беззащитный и одинокий. Я буквально прилипла к окну и поглаживала стекло кончиками пальцев, представляя, что стою рядом и провожу по головке самого любимого мужчины на планете.

– Я люблю тебя, Китенок! С днем рождения! Мама рядом и обязательно будет сильной. Извините, у вас не будет телефона? – обращаюсь к медсестре, которая терпеливо ожидает окончания нашего с Никиткой «свидания». – Хочу, чтобы у сына была фотография на память о его самом первом дне рождения.