Глава 3. Темные планы.

Через пару дней Тофель безвестного отсутствия на работе заскочил в кабинет и потребовал:

– Вострецов, собирайся!

– Что случилось? – спросил я.

– Поедем на точку. Я тут на досуге проехался по ветеринарным лечебницам, кое-что разведал и нашел одного человечка, очень даже похожего по приметам на твоего нового знакомого. Поехали, посмотришь на него и скажешь, он это или нет.

Я хотел было наотрез отказаться, но от Тофеля исходила такая решимость, что я понял – деваться мне, бедному, теперь некуда – и стал надевать куртку.

Уже выходя из конторы, я спросил:

– Ну а если окажется, что это тот самый человек, что вы с ним будете делать? Арестуете?

– Зачем? – удивился Тофель. – Да у меня на это и нет соответствующих полномочий.

Олег Николаевич сел в машину. Я тоже.

– Главное для меня – найти этого придурка со шприцем, а что с ним делать, я решу после, – сказал он, после чего задумчиво добавил: – Думаю, при любом раскладе этот уродец может оказаться мне очень даже полезным. Есть у меня насчет него кое-какие планы, о которых пока говорить еще очень рано.

– И все-таки? – хмуро потребовал я продолжения разговора.

Тофель завел двигатель и криво улыбнулся:

– Как минимум запакую его в блестящую бумагу, украшу бантиком и подарю мадам Ковшовой на Новый год. А что? Очень даже хороший вариант.

Я не стал выяснять насчет плана максимум, раз уж план минимум был только что озвучен, тем более, что какая-то недосказанность в словах Тофеля все-таки, как мне показалось, звучала.

Олег Николаевич хотел было тронуться, но за какой-то надобностью полез в бардачок, откопал там среди прочего потертое удостоверение в красной кожаной корочке и сунул мне.

– Сохранил на память о службе в органах, – сказал он. – Вообще-то, когда увольнялся, я сдать его должен был, а вместо этого просто написал заявление о утере, и все дела.

Я внимательно рассмотрел удостоверение и хотел было положить его обратно в бардачок, но Тофель выхватил его из моих рук и сунул себе в нагрудный карман, после чего подмигнул, хитро заулыбался и тронулся.

– Вы решили представляться сотрудником милиции? – догадался я.

Олег Николаевич кивнул.

– Но это же обман, – тихо возмутился я. – Да и адвокатская этика запрещает это.

– Ничего неэтичного в этом нет, – возразил Тофель, и лицо его при этом стало каким-то отрешенным, улыбка исчезла. – Когда преступник совершает преступление, разве он задумывается об этичности своего поступка? Разве задумывается он, отбирая последние деньги у старухи, что тем самым обрекает ее на голодное существование?

Я промолчал.

– То-то, – ответил Олег Николаевич, резко крутанув руль.

– Но ведь вы же не преступник, – все же возразил я. – Значит, и уподобляться их приемам не должны.

– Чтобы победить их, я должен играть по их правилам.

– Тогда ваша попытка прыгнуть выше всех в итоге не может быть засчитана, поскольку нарушает принятые правила, – высказал я умную мысль.

– Ерунда! – возразил мой оппонент. – Просто для установления мирового рекорда я должен подобрать самый оптимальный спортинвентарь. И потом, меня ведь интересует даже не столько сам прыжок, сколько конечный результат. К тому же в том новом виде спорта, что я придумал, пока еще нет никаких правил, а значит, я ничего не нарушаю. И хватит размусоливать! Действовать надо! Предлагаю сезон охоты на этого придурка со шприцем считать открытым.

– В общем, диспозиция такая, – сообщил Тофель, остановившись невдалеке от стандартной панельной пятиэтажки с отдельным крыльцом и вывеской над дверью: «Ветеринарная клиника», – ты остаешься в машине и наблюдаешь, а я зайду в здание, потом выйду с подозреваемым на крыльцо, и ты на него внимательно смотришь. Если окажется, что это тот самый тип, мне об этом скажешь. Понял?

Я кивнул. Тофель тут же покинул салон автомобиля и, взбежав на крыльцо, скрылся за дверью. Прошло около десяти минут. За это в общем-то непродолжительное время мой пульс заметно участился, горло сдавило обручем, а на лбу выступила испарина. И все это только от того, что передо мной возникла реальная возможность снова встретиться с моим обидчиком. Я прекрасно понимал, что причинить вред этот черт со шприцем мне сейчас не сможет. Я понимал, что он даже не сможет увидеть меня, потому что стекла в машине Тофеля были затемнены, и все же мое сердце колотилось так, словно готово было в любой момент взорваться.

Когда дверь ветеринарной лечебницы открылась, в моей голове застучало просто царь-колоколом, но через мгновение отпустило. Вопреки моим страхам и опасениям, на крыльцо вместе с Тофелем вышел совершенно незнакомый мне человек в белом халате. По росту, худощавости, непропорционально длинным рукам и цвету волос он в общем-то напоминал того самого незнакомца, по все-таки это был не он. Я очень внимательно рассмотрел очки на его лице, заметил спрятанную за ними робость во взгляде и сделал вывод, что этот субъект в отличие от повстречавшегося мне тогда в парке, на преступление, пусть даже и совсем незначительное, совершенно не способен.

Тем временем Тофель предложил человеку в халате закурить, потом, поиграв ключами, сбежал с крыльца, подошел к машине, открыл дверь и заглянул в салон.

– Ну что? – коротко спросил он меня.

Я отрицательно помотал головой.

– Ты чего такой бледный? На тебе лица нет, – удивился он и тут же разочарованно произнес: – Очень жаль, что это не он! – после чего развернулся и пошел обратно.

Понимая, что опасности никакой нет, я вышел из машины, вдохнул морозного воздуха, взошел на крыльцо и встал рядом с курящими.

– Это мой коллега, – кивнул на меня Олег Николаевич и спросил человека в халате, – а что вы скажите про биджипи шестнадцать?

– Да в общем-то немного, – ответил врач ветлечебницы. – Насколько я знаю, этот препарат не прошел соответствующие испытания и одобрения не получил. Так что в нашей стране этот препарат для применения не только не рекомендован, но и находится под запретом.

– Но ведь его используют? – заметил Тофель.

– Ну и что? – пожал худыми плечами человек в халате. – У нас и героин употребляют, хотя это тоже запрещено.

– А где можно достать этот препарат? – спросил Тофель.

– Я слышал, что есть перекупы, которые занимаются поставками разного рода препаратов, но все это делается незаконно и втихоря…

– То есть, вы с этим не сталкивались? – поспешил подытожить Тофель.

– В отечественной фармакологии есть много других препаратов, пусть и не столь эффективных, но зато не особо дорогих и главное не запрещенных. Операцию кошке можно сделать и на обычном кетомине.

– Ясненько-понятненько! Ну а если я захочу купить этот препарат, к кому бы вы посоветовали мне обратиться? Как найти перекупа, который продал бы его мне?

Человек в халате стал высматривать возле крыльца урну, чтобы бросить окурок.

– Я не понимаю, что вам от меня нужно? Лично у меня в клинике этого препарата нет. Я его никогда не использовал и поставщиков не знаю. Тут за один только кетомин от органов по шапке можно получить, а вы говорите про биджипи. Лучше уж я кошек вовсе без наркоза резать буду, чем под следствие за сбыт сильнодействующих веществ попаду. Да и нет у моих клиентов таких денег, чтобы покупать подобные вещества.

Так и не обнаружив урны, человек неуверенным жестом бросил окурок возле крыльца.

– Может, все-таки дадите адресок? – с почти ангельской улыбкой попросил Тофель.

– Адресок чего? – устало спросил ветеринар. – Поставщиков биджипи?

– Ну хотя бы тех ветлечебниц, где этот препарат используют.

– Я не владею такой информацией, – устало ответил ветеринар и для убедительности даже приложил руку к груди.

– Жалко. А я думал вы мне поможете.

– Попробуйте обратиться к Савчуку. У них клиника покруче нашей будет, может, они и работают с этим препаратом.

– Адрес, адрес, брат… – торопливо попросил Тофель.

– Малая Дробовая, семнадцать.

Олег Николаевич наскоро поблагодарил, попрощался, сбежал с крыльца и направился в сторону машины.

После того как мы выехали на оживленную трассу, я спросил:

– Куда мы сейчас?

– Быстренько смотаемся по адресу, который дал этот очкарик, и сразу же рванем на работу. Надеюсь, ты никуда не торопишься?!

Тофель был настроен более чем решительно, и я снова промолчал о том, что вовсе не был намерен кататься по городу в поисках непонятно чего.

Когда мы подъехали к нужному месту, Олег Николаевич вытащил из замка зажигания ключи, внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Чего в машине паришься? Пошли. Поприсутствуешь при разговоре.

Несмотря на то, что ветлечебницы во всех их проявлениях стали меня буквально раздражать только по причине, что в одной из них мог работать человек с дурацким погонялом медбрат, мне все-таки пришлось повиноваться и идти вслед за Тофелем. Я поднялся на мраморное крыльцо с кованными ажурными перилами, вошел в раскрашенные под витражи с разноцветными слонами и жирафами стеклянные двери и остановился в холле.

Увидев нас, из-за стойки рецепции тут же поднялась златокудрая нимфа в чрезвычайно коротком халатике с вышитым синим крестом на пышной груди в районе сердца, направилась к нам и, подойдя ближе, очень вежливо и крайне улыбчиво спросила:

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Смотрела она совершенно даже ни капли не мигая своими накрашенными глазами и пушистыми ресницами только на статного и подтянутого Олега Николаевича, а меня как будто и не существовало вовсе. Впрочем, я на нее ни капли не обиделся за это – красотка то она, конечно, красотка, но совсем не в моем вкусе.

Тофель холодно и жестко посмотрел на девушку и, вытащив из кармана удостоверение, тут же предъявил его в развернутом виде. Мгновенно перестав улыбаться, девушка больше никаких вопросов спрашивать не стала и все так же вежливо предложила подождать, после чего, цокая каблуками, быстренько скрылась за еще одними стеклянными дверями с табличкой «профессор Савчук Александр Васильевич». Через минуту она появилась в приемной снова, снова попросила подождать, зашла за стойку рецепции и, не глядя в нашу сторону, стала водить мышкой по столу и пялиться в компьютер.

В приемной сидела также девушка с забавной модной собачкой на руках. В последнее время я очень часто стал видеть таких собак.

– Что за порода? – поинтересовался я.

– Чистокровный пекинес, – ответила она.

Наконец стеклянные двери распахнулись, и из них вышел какой-то мужик с хромающей на одну лапу немецкой овчаркой. Златокудрая девушка встрепенулась, позвонила по внутреннему телефону и, мило улыбнувшись Тофелю, разрешила пройти в кабинет.

Девушка с пекинесом на руках злобно вскрикнула:

– Но ведь сейчас моя же очередь.

– Ну, я же только спросить, – нагло улыбаясь ответил ей Тофель.

В кабинете нас встретила женщина-врач примерно сорока пяти лет, а может и больше. Я не особо разбираюсь в возрасте женщин.

Женщина сняла с рук медицинские перчатки и вопросительно уставилась на Олега Николаевича.

– Где мы можем найти Александра Васильевича? – спросил Тофель.

– Мы еще не успели поменять вывеску, – ответила женщина. – Папа умер, и теперь я здесь вместо него. Меня зовут Нина Александровна. Я тоже ветеринар. Что вам угодно? Если можно, побыстрее. У меня очень мало времени, прием расписан по минутам.

– Я вижу вы женщина деловая, – сказал Тофель и предъявил удостоверение. – Буду краток. Нас интересует информация о биджипи шестнадцать.

– Что именно вас интересует? – нисколько не потеряв самообладание, холодно и спокойно осведомилась Нина Александровна.

– Где вы берете этот препарат?

Нина Александровна посмотрела на стены, потом провела взглядом по потолку и довольно-таки резко ответила:

– Да будет вам известно, что папа на этой почве себе здоровье подорвал. Сколько можно? Александра Васильевича уже нет, а вы все ходите и ходите.

– Не понял, – сказал Тофель.

– Вы разве не из милиции? – спросила врач.

Тофель как-то неопределенно мотнул головой.

– Все равно. Могли бы поднять протоколы папиных допросов и не наведываться сюда лишний раз.

– С этого момента поподробнее, – глаза Тофеля загорелись. – Вашего отца допрашивали?

– Ну да, – явно сожалея, что проболталась, ответила Нина Александровна. – По весне к нам в клинику залезли наркоманы, и мы сразу же вызвали милицию. Когда приехал следователь, папа рассказал, что в числе прочих препаратов у него пропал этот самый биджипи. Следователь все записал и уехал. И больше ничего не происходило. Папа начал нервничать, что сотрудники милиции бездействуют, потом стал писать в разные инстанции по этому поводу жалобы. Вы же знаете людей преклонного возраста. Иногда они ведут себя просто как дети…

– Что было дальше? – перебил ее Тофель.

– А потом, видимо в ответ на все эти жалобы, в отношении отца провели проверку и по его же собственным показаниям возбудили уголовное дело за приобретение и хранение сильнодействующих, запрещенных в нашей стране веществ. Представляете?! Уголовное дело против семидесятилетнего профессора, преподавателя университета, уважаемого человека, в конце концов просто старика.

– Что было дальше?

– А дальше пришлось платить отступные. Папа, конечно, сильно переживал из-за этой истории, нервничал жутко, говорил, что никогда и никому не давал взяток. Потом дело, конечно, прекратили, а папа в итоге попал в больницу с инфарктом.

Сказав это, Нина Александровна обиженно отвернулась к окну и замолчала.

– Нина Александровна! – чуть более доверительно обратился к ней Тофель. – Мы только хотим выяснить кое-какую информацию. – Он убрал в карман удостоверение и сказал.

– Что вас интересует? – уже без строгости, но довольно-таки устало спросила врач.

– Может скажите адреса поставщиков этого препарата, и еще я бы хотел больше подробностей о произошедшей краже.

– Адреса поставщиков я не знаю, – сказала Нина Александровна. – Этот препарат папа привез из-за границы, с одного из симпозиумов Южной Корее, просто купил где-то, вот и все. И как его еще на границе с этим препаратом в багаже не задержали, просто не понимаю. Мы же не юристы. Ни я, ни он не знали, что за это вещество можно срок схлопотать.

– А что с ворами-то? Их задержали?

– Нет.

– Но с чего-то же вы сделали вывод, что кражу совершили именно наркоманы?

– Это лишь мое предположение. В последнее время чаще всего именно они крадут из клиник шприцы и медикаменты.

Женщина встала из-за стола, подошла к окну и показала:

– Сейчас у нас на окнах защитные ставни, а тогда еще ничего не было. Воры просто разбили стекло, влезли сюда, потом взломали ящик папиного стола и вместе с другими вещами украли хранившиеся там упаковки с этим препаратом. Это сейчас мы уже бедой ученые, и сильнодействующие, а также наркотикосодержащие медикаменты храним в специальном сейфе, а тогда о вероятности кражи даже и не думали.

– Почему вы решили, что воров было несколько? Вы сказали наркоманы во множественном числе.

– Только предположила. Просто окно находится довольно-таки высоко, и одному человеку влезть в него было бы, на мой взгляд, затруднительно. Конечно, если только вор не был великан.

После этих слов Тофель резко обернулся и уставился на меня. Он будто ждал, что я подтвержу или опровергну мысль о том, обладал ли медбрат каким-то уж очень примечательным в этой части ростом.

– Ясненько-понятненько, – наконец сказал мне он. – Это все, конечно, очень интересно, но все равно скука зеленая.

Попрощавшись, он поспешил покинуть помещение.

– Ну и что теперь? – прервал я молчание, когда мы остановились на светофоре.

– О чем ты? – рассеянно спросил Тофель.

– О поиске преступника. Выходит, наши расследования никаких результатов не дали?!

– С чего ты взял? – задумчиво спросил Олег Николаевич и снова замолчал.

Я уставился на дорогу и через какое-то время понял, что едем мы вовсе даже не в сторону конторы, а совсем в другом направлении.

– Куда мы? – заволновался я.

– Хочу быстренько сгонять еще по одному адресу, – ответил Тофель.

Вскоре мы припарковались у жилого дома сталинской постройки, и Олег Николаевич, покидая салон автомобиля, снова сказал:

– Пойдем. Поприсутствуешь. Тебе будет интересно.

Мы зашли в подъезд и по заплеванной грязной лестнице поднялись на второй этаж. Тофель позвонил в одну из дверей и прислушался. Где-то в глубине квартиры тут же раздались тихие шаги, и за зверью прозвучал недовольный голос.

– Кто?

– Игореня, открывай, – потребовал Тофель.

– Чего надо? – спросил Игореня где-то в области дверного глазка.

– Откроешь – узнаешь, – был ему на это ответ.

– Олег Николаевич, это вы, что ли? А я думал, вы того…

– Кого? – сердито спросил Тофель.

– Вас же уволили? – неуверенно напомнил из-за двери Игореня.

– Испытываешь мое терпение? – спросил Тофель. – Хочешь чтобы я тебе нос сломал и ребра все пересчитал? Открывай, пока я к чертовой матери дверь не вынес.

– Только попробуйте. Я милицию вызову, – достаточно дерзко ответил на это Игореня и выжидательно притих.

А Тофель будто бы ждал именно этого. Он не стал больше ничего говорить, не стал больше просить или уговаривать Игореню открыть дверь, а криво заулыбался, потом отошел немного назад, разбежался и с треском ударил плечом в дверь. Местами облупившаяся, крашенная на сто рядов конструкция сухо затрещала, и на дереве в области замка образовалась тонкая, длинная трещина.

Тофель разбежался и ударил еще раз.

– Что вы делаете? Я милицию вызову сейчас, – испуганно заверещал из-за двери Игореня. – Я буду жаловаться.

А Олег Николаевич явно вошел в раж. Он, видимо, поставил себе совершенно конкретную задачу – разнести в мелкие щепки не только дверь, но и весь подъезд.

Последовали новые удары.

Я, уверенный, что соседи сейчас непременно вызовут милицию, испуганно оглянулся. Ни одна соседская дверь на случившийся шум не открылась, никто не выглянул на лестничную площадку и не потребовал тишины, хотя некоторые дверные глазки и блеснули слабым светом. Тофель был совершенно спокоен. Он получал просто дикое удовольствие от того, что делал.

– Алло, это милиция? Помогите, грабят, – все в том же районе дверного глазка истерично заверещал Игореня. – Адрес…

Адрес он назвать так и не успел, потому что окончательным в недолгой осаде двери оказался удар ногой, после которого Тофель влетел в квартиру и, судя по шуму и придавленному испуганному визгу где-то в глубине коридора, сбил с ног попавшегося ему на пути жильца.

– Дверь прикрой, – хрипло бросил мне Тофель, давя локтем на горло Игорене.

Я как смог прикрыл жалобно скрипнувшую, поломанную дверь, а Олег Николаевич тем временем одним рывком поднял за грудки своего пленника и приставил к стене.

– Сука, – прошипел Тофель. – Я тебе сейчас дам «уволили». Я тебе сейчас такую устрою милицию с прокуратурой, адвокатурой и судом в одном лице.

Пока Тофель отдыхивался, я внимательно рассмотрел интерьер прихожки, в заодно и жильца. Игореня по комплекции больше был похож на подростка – щуплый, маленький, с лицом дряхлого старика. В свете тусклой загаженной мухами лампочки без абажура я обратил внимание на стены с облупившейся краской, а также на подвешенные к самому потолку на бельевую веревку рваные кальсоны и застиранную, линялую тельняшку.