Пролог

Город Гордий пал. Под натиском македонской армии содрогались стены, защитники в ужасе бросали оружие и падали на колени, уповая на милость победителей. В городе царила паника. Женщины, дети и старики прятались в храмах в надежде, что боги защитят их от гнева победителей.

В центре столицы Фригии, у Храма всех богов, стояла старая повозка. Ярмо упряжки не надевалось на бычью шею уже несколько столетий. Это была повозка самого царя Гордия – на ней он, тогда еще простой землепашец, ехал к храму Зевса, чтобы встретить свою судьбу.

Трон в те годы оказался пуст, и жители Фригии не смогли решить, кто же будет их царем. От отчаяния они обратились к оракулу. Пророчество оракула гласило, что первый, кого встретят фригийцы идущим к храму Зевса, должен стать их царем. Гордий, простой землепашец, возвращался с поля домой и слыхом не слыхивал ни о каком пророчестве, так что его немало изумила приветствующая толпа, встретившая его по дороге к дому.

Гордия провозгласили царем Фригии. Правил он мудро, основал столицу, которую назвали в его честь. Царь не забывал о своем происхождении и помнил, что именно судьба вручила ему бразды правления страной. На городской площади он поставил свою телегу как знак собственного смирения и покорности воле богов. Длинной веревкой, сплетенной из кизила, он привязал ярмо к оглобле телеги. Узел вышел настолько хитрым и сложным, что никто не мог его распутать.

Среди жителей появилось поверье, что сами боги направляли руки царя, когда он плел этот узел, а тот, кто сумеет распутать веревку, превзойдет их волю и станет властелином всего мира.

Гордий давно умер, а желающие попытать счастья всё шли и шли в столицу Фригии в надежде распутать узел.

…На площадь выбежал молодой мужчина в доспехах македонян, голова его была не покрыта, и светло-каштановые волосы свободно спадали на плечи. Мужчина был невысок ростом, но широк в плечах и порывист в движениях.

Кожа македонца была белой, почти прозрачной, гладко выбритое лицо раскраснелось от бега, темные глаза яростно сверкали.

Воин подбежал к телеге и принялся яростно дергать узел из стороны в сторону, пытаясь распутать неподатливую веревку.

– Многие приходили сюда, многие пытались развязать узел царя Гордия, но у них так ничего и не вышло, – к македонцу подошел старец в грязной засаленной одежде. Старик опирался на длинный посох, спина его была сгорблена, но даже так он был выше, чем македонский воин.

– Какое мне дело до других, старик? – вспыльчиво воскликнул молодой мужчина и снова принялся дергать веревку.

– Все, кто пытается развязать этот узел, не понимают, что узел нужно сначала развязать в своей душе, – старик усмехнулся, обнажив ровные белые зубы. – Узел алчности и тщеславия, зависти и злости, – вот что для начала нужно развязать.

– Ты несешь околесицу, безумный старик! – македонец отошел в сторону. – Тот, кто развяжет этот узел, будет владеть всем миром!

– Сами боги завязали этот узел, так стоит ли смертному пытаться стать с ними вровень? – старик смотрел на собеседника сверху вниз.

– Вровень? – воин расхохотался, и было в его смехе нечто безумное. – Я не хочу становиться вровень с богами! Я хочу превзойти их!

– Желания твои непомерны, Александр, сын Филиппа Македонского, – старец возвысил голос. – Душа твоя суть душа маленького ребенка, который тянет к себе всё, до чего могут дотянуться его руки, только вот удержать всё в слабых пальцах не получится!

– Так ты знаешь, кто я такой? – улыбнулся Александр. – Тогда тебе нет нужды объяснять, зачем я здесь.

– Царь Гордий был простым землепашцем, но сама судьба сделала его царем, – проговорил старик. – Ты рожден царем, так не пытайся прыгнуть выше головы! Не гневи судьбу – ты не сможешь распутать этот узел, пока не распутаешь узел в своей душе! – повторил старик.

– Так этот узел завязал простолюдин? – красивое лицо Александра исказилось от отвращения.

Царь Македонии брезгливо вытер руки пучком травы, что пробивалась сквозь брусчатку площади.

– Не пристало завоевателю, покорившему полмира, касаться вещей ничтожного землепашца! – Александра трясло от гнева.

– Что ж, тогда тебе точно никогда не распутать этот узел, – рассмеялся старик. – Не бывать тебе властителем всех земель!

Лицо Александра побагровело, он выхватил из ножен меч и замахнулся. Старец в ужасе отпрянул, закрывая лицо руками и ожидая смертельного удара.

Александр взмахнул мечом, и к ногам старика упали разрубленные куски кизиловой веревки.

– Вот он, твой хваленый узел! – презрительно воскликнул Македонский. – Никаких молний, никакой бури! Боги молчат, как и всегда. Только человек творит свою судьбу. Я завоюю весь мир с их помощью или против их воли! А этот узел – не более чем веревка!

Александр развернулся, взметнув пыль полами своего плаща и направился прочь с площади.

Старик наклонился и поднял с земли разрубленный узел, длинные пальцы пробежались по веревке, словно вспоминая ее изгибы.

– Ты завоюешь весь мир, Александр, – проговорил старик, – но так и не поймешь, что с ним делать!

Старик убрал разрубленный узел в сумку и заковылял к храму Деметры. Войска захватчиков приближались к площади, а храм был единственным местом, где еще возможно было надеяться на спасение.

Глава 1. Новая жизнь

Риона лежала в своей постели и смотрела на экран планшета. Сон не шел к ней, и она решила воспользоваться универсальным средством – почитать скучные статьи в интернете. Рандомно переходя по ссылкам, девушка наткнулась на статью об Александре Македонском. Риона хмыкнула и углубилась в чтение. К ее удивлению, публикация захватила ее.

«Александр стал македонским царем в 20 лет и в короткий срок создал империю, простиравшуюся от Греции до Индии. Великий полководец и воин Александр обладал противоречивым характером: будучи учеником философа Аристотеля, он мог быть милосердным к побежденным, но также проявлял и невиданную жестокость. Он мечтал объединить Запад и Восток, греко-македонский мир и мир восточных народов, различные религии и культуры. Но внезапно умер от лихорадки в расцвете сил, в 33 года.

Что же достоверно известно о последних днях жизни великого завоевателя и месте его захоронения? Александр Великий умер 13 июня 323 г. до н.э. в Вавилоне (территория современного Ирака), столице своей обширной державы. Историки Древнего мира приводили массу слухов и сплетен по поводу последних дней его жизни и обстоятельств смерти. Например, в их сочинениях можно прочесть, что Александр якобы пал жертвой заговора одного из своих ближайших соратников Антипатра, которому помогал даже бывший наставник македонского царя Аристотель. Последний приобрел яд, который Кассандр, сын Антипатра, привез в копыте мула. А виночерпий Александра Иолай, младший брат Кассандра, чтобы отомстить за свои прежние унижения от царя, бросил яд в чашу с вином и подал его своему государю».

Новая школа, чужая страна, новые друзья и враги, древние артефакты и египетские боги – в жизни Рионы Санчез многое изменилось за последние несколько месяцев. Не успела она поступить в закрытую школу Фалько Россо, скрытую в Альпах, как была втянута в игру сверхъестественных сил.

Благодаря силе духа и при поддержке друзей Рионе удалось получить древний артефакт и освободить от рабства у злого бога Сета своего отца.

С трудом, но все же она смогла сдать экзамены в своей новой школе и перевестись на второй курс. По мнению девочки, этому поспособствовали ее заслуги перед школой и расположение к ней новой директрисы Фалько Росо, Донны Барк. Именно мисс Барк привела Риону в школу, и именно с ней они сражались плечом к плечу против Темного человека.

Однако все эти события, даже обретение отца, меркли перед тем, что происходило в жизни Рионы прямо сейчас.

– Риона! Просыпайся скорее! – раздался за дверью крик матери. – У нас мало времени!

Риона разлепила глаза и посмотрела на часы.

– Ну ма-а-ам! Сейчас только шесть утра! – протянула Риона. – Мы всё успеем!

Дверь в ее комнату с треском распахнулась. На пороге стояла ее мама – Мария Санчез, в прошлом простая посудомойка из столовой при заводе.

– Мам, выглядишь потрясающе! – заискивающе восхитилась Риона.

– Не заговаривай мне зубы! – строго сказала Мария, хотя по ее лицу было видно, что она польщена словами дочери.

Риона поднялась с постели и пригладила растрепанные волосы. Она посмотрела на календарь, висевший на стене. Красным карандашом была жирно обведена сегодняшняя дата.

Сегодня – день их свадьбы: Густав Тандерберг брал в жены Марию Санчез.

– Хватит рассиживаться! – снова поторопила дочку Мария. – У нас еще столько дел!

– Но церемония только в два часа! – заканючила Риона. – Еще куча времени!

– Платье, прическа, макияж, фотограф, – Мария загибала пальцы на руке. – Мы уже опаздываем!

Риона посмотрела на мать. Мария нервно переступала с ноги на ногу. Она была одета в легкий халат, на голове – накрученное влажное полотенце: мама только что вышла из ванной.

– Хорошо-хорошо, встаю, – Риона поднялась на ноги и пошлепала к выходу из своей комнаты. – А где тут ванна?

В новый дом они переехали совсем недавно. Густав Тандерберг, еще недавно перебивавшийся случайными заработками, внезапно разбогател. Риона подозревала, что такому взлету карьеры поспособствовала ее директриса и наставница Донна Барк, но озвучивать свои мысли она, конечно же, не стала. Густав открыл строительную фирму и сразу же получил несколько крупных заказов как от частных лиц, так и от городских властей.

Густав, прежде откладывавший свадьбу с Марией ввиду финансовых трудностей, теперь сразу сделал Марии предложение. Он арендовал небольшой, но уютный домик в пригороде и перевез туда свою семью. Риона с радостью покинула старую квартиру, в которой находиться было некомфортно, а после проникновения туда врагов еще и небезопасно.

Дом походил на картинку из глянцевого журнала. Беленькие стены, веранда с колоннами, чистый и ухоженный дворик. Газон настолько ровный и зеленый, будто его подстригли маникюрными ножницами, а потом покрасили самой зеленой красной, что могли найти в Майами.

Комната Рионы располагалась на втором этаже.

– Не знаю, понравится ли тебе, – смущенно пробасил Густав, распахивая дверь, – просил обставить «для девочки».

Риона зажмурилась. В глаза ударил мощный поток розового цвета. Да уж, комната «для девочки» была выполнена в истинно девчачьем стиле. Стены, пол и потолок были выкрашены в розовый цвет такого яркого оттенка, что глаза начинали болеть при взгляде на них. Белая кровать на высоких ножках с розовым балдахином красовалась посреди комнаты, будто айсберг в розовом море. У кровати стоял столик с зеркалом, на котором выстроилась целая армия всяких склянок и тюбиков с помадами, пудрами, тенями и блеском для губ.

Спустя несколько минут нахождения в этом розовом безумии глаза начинали болеть, и единственный объект, на котором зрение могло отдохнуть – широкое окно, выходившее в сад. Из него виднелись зеленые деревья и кусты и полоска синего неба, по которому бежали легкие облака.

– Надеюсь, тебе нравится, – Густав покраснел. Мне сказали, это последний писк дизайнерской моды.

Риона не могла вымолвить и слова от изумления. Мария наступила дочери на ногу, чтобы привести в чувство.

– А? Да-да, мне все очень нравится, – выдавила из себя девочка с натужной улыбкой, – только стоило ли так заморачиваться? Я ведь уеду в школу почти на целый год.

– Да, но твой дом все еще здесь, – ответил Густав прокашлявшись и явно проговаривая заученные слова, – здесь тебя будет ждать твоя комната и твоя семья.

Риона бросила взгляд на мать, которая делала вид, что рассматривает розовые обои.

– Густав, правда, спасибо тебе, – серьезно сказала девочка, – я знаю, что ты любишь маму и она тебя любит. И я вас обоих люблю. Но тебе не нужно выворачиваться наизнанку, чтобы заслужить мое доверие. Я тебе доверяю. И доверяю тебе самое ценное, что есть у меня в жизни – мою маму. Так что будь любезен, не обижай ее, иначе я тебя самого заставлю жить в этой комнате.

Густав ошарашенно смотрел на Риону, потом широко улыбнулся и поднял ладонь. Риона звонко отбила «пять».

– Договорились, – сказал он, – только учти, до свадьбы даже не думай уехать в свою школу!

– Я ни за что бы не пропустила такое грандиозное событие! – откликнулась девочка. – Посмотреть на тебя в костюме – это дорогого стоит!

Мария и Густав рассмеялись, а Риона принялась распаковывать вещи.

Спустя несколько дней Риона привыкла к новому дому, своей комнате, даже розовый цвет перестал быть таким пугающе ярким. В помещении уже лежал отпечаток личности его хозяйки: кровать ни разу не была заправлена, косметики на зеркале поубавилось, розовые обои украсили плакаты рок-звезд. В углу стоял скейт, грязные кеды валялись прямо посреди комнаты.

…Добравшись до ванной комнаты, Риона почистила зубы и вяло поплескала себе на лицо прохладной водой.

– Дочка, к тебе пришли! – раздался голос Марии. – Они наверх поднимаются.

– Черт! Я же просила никого не пускать! – девочка с криком выскочила из ванной и бросилась к своей комнате, но было уже поздно.

Фитс и Патрик стояли на пороге ее комнаты. Ребята не двигались и неотрывно смотрели внутрь.

– Ты тоже это видишь? – не поворачивая головы проговорил Фитс.

– Ущипни меня, – ошарашенно прошептал Патрик, – этого не может быть!

– Ребят, с вами все в порядке? – Риона медленно подходила ближе к друзьям.

Они синхронно повернулись к ней. На их лицах застыли восторг и изумление.

– Нет, – прошептала девочка, – нет! Нет-нет-нет-нет-нет!

Последние слова она почти кричала.

– Я должен это сфотографировать! – вопил Фитс. – Это нужно увековечить для истории!

– Я это никогда не забуду! – вторил ему Патрик сгибаясь от хохота. – Эта картинка навечно отпечатается в моем мозгу!

Ребята покатились со смеху. Разъяренная Риона пинками загнала их в комнату и захлопнула дверь.

– Хватит ржать! – прикрикнула она.

Фитсрой и Патрик неимоверными усилиями подавили смех и теперь сидели рядышком, стараясь сохранять на лицах серьезное выражение, но уголки их губ подрагивали, щеки тряслись от сдерживаемого смеха, а на глазах выступали слезы.

– А черт с вами, – сердито махнула рукой хозяйка комнаты, – давайте, смейтесь, а то лопнете от натуги.

Ребята расхохотались с двойной силой и рухнули на пол.

– Как? – сквозь смех спрашивал Патрик. – Ты убила Барби и забрала ее комнату?

– Или в тебя вселился демон гламура и теперь это твое зловещее логово? – не отставал от приятеля Фитс.

– Я понял, ты мутировала в сахарную вату и можешь жить только в такой обстановке?

Шутки сыпались, как из рога изобилия. Риона сложила руки на груди и ждала, когда же иссякнет поток острот.

– Всё? Успокоились? – Риона уперлась кулаками в бока. – Вы чего приперлись так рано? Просила же зайти после десяти!

– Не было сил терпеть, – с улыбкой ответил Патрик. – Не знаю, как Фитс, а я всю ночь уснуть не мог.

– Я тоже не спал, – ответил приятель, – я тут неподалеку от дома слонялся с самого рассвета.

– Ага, тут я его и встретил, – кинул Патрик, – и мы решили прийти пораньше.

– Я сейчас нисколько не жалею о бессонной ночи, – усмехнулся Фитс, – увидеть это розовое безумие явно этого стоило!

– Твоя правда, приятель! – Фитс и Патрик стукнулись сжатыми кулаками.

– Я иногда очень жалею, что вы двое подружились, – с наигранной злостью сказала Риона.

Действительно, трудно было представить более непохожую парочку приятелей, чем Фитс и Патрик.

Патрик – капитан школьной футбольной команды, высокий красавец с горой мышц, светлой шевелюрой, голубыми глазами и голливудской улыбкой. И Фитс – низкий, сутулый, темноволосый и смуглый, под темными кустистыми бровями располагались карие глаза и крупный нос с горбинкой.

Если бы не Риона, эти двое ни за что бы не стали друзьями, а теперь – поди ж ты, не разлей вода.