Граф заметно повеселел. Было это из-за облегчения от писем или шуток простых солдат, решайте сами. После этого солдаты разговорились с офицером и за этими разговорами, о жизни и смерти, о Царе и враге прошла вся ночь. С утра следующего дня немцы начали попытки по возвращению города. Штурмы сменялись обстрелами, а обстрелы штурмами. Из раза в раз немцы ходили в бессмысленные атаки, а русские в бессмысленные контратаки. Так и прошли первые недели в окопах

Спустя несколько крупных поражений русских в другой части Пруссии дивизии Сиверса пришлось отступать, бросая позиции захваченные и отбитые большою кровью. Его дивизии было поручено оборонять крепость Осовец, так и началась осень для Никиты Сиверса.

Какой-то странный туман?

Весь год до июля 1915 года граф Никита Сиверс воевал у крепости Осовец отражая многочисленные атаки немцев. Никита уже привык к выстрелам, запаху смерти и видам на мёртвых по утрам. 29 июля дежурный доложил о присутствии странного демона на позициях немцев. Удивлённый граф решил сам осмотреть позиции неприятеля для подтверждения теории дежурного, но увидел только немца в противогазе, которого дежурный принял за демона.

Лицо Никиты побледнело и рассказав об увиденном дежурному он быстрым шагом проследовал в свою землянку. Забегая внутрь Сиверс, быстро оглядел комнату ища подпоручика Панова для обсуждения появления у немчур противогазов.

– Смотрите Клим Николаевич на немецких позициях появились защитные маски. Нам нужно что-то с этим сделать.

– Может они защищаются от наших газов? – шутя говорил Панов

– Господин Котлинский уже позаботился о защите его дивизии от химической атаки. – продолжал Сиверс

– Ну ладно, мы скажем своим о газах, но, по-вашему, они поймут всю опасность ситуации?

– Никак нет. Мы объясним, как защищаться от газов в таких условиях и поможем им сориентироваться.

Никита выбежал из землянки и скомандовал ближайшему караульному чтобы собрал всех у закутка, где побольше места. Все мигом прибежали и начали слушать речь графа.

– Братцы, печально вам говорить, помирать нам завтра придётся.

–Как помирать, ваше благородие, я на тот свет ещё не планировал, —шутя говорил один из солдат.

– Вот так братцы, у немцев на позициях появились защитные маски – это значит только одно – будет химическая атака.

– А что за чертовщина, да такая? – недоумевая говорили солдаты.

– Ну не знаю, как вам объяснить. Это какой-то странный туман. Если вдохнёте умирать начнёте. – отвечал граф.

– И что никакой защиты от него нет?

– Нет братцы – найдите…

Граф не успел договорить, как начался артобстрел, последовала команда: «Ложись!»

«Первый взрыв – я отлетел, перевернулся и упал. Второй взрыв – на меня упал боец. Я не видел его, потому что грязь попала мне в глаза. Так я пролежал выстрелов десять, как артиллерия затихла. Я убрал тело бойца, встал, протёр глаза и посмотрел на него, но увидел тело без рук и ног, а на лице застыла гримаса страха.»

– Найдите повязки. Граф молча надел фуражку и прошёл к землянке чтобы написать письмо родным:

Письмо родителям: «Здравствуйте, батюшка и матушка, всё ещё пишу из крепости Осовец. Могу сообщить, что в академии я учился не зря! Там нам рассказали о химическом оружии, и я с помощью этих знаний узнал о химической атаке фрицев! Вы главное не бойтесь буду жив и здоров, ваш сын Никита Ильич Сиверс.»

Письмо Елизавете Дмитриевне: «Здравствуйте, Елизавета Дмитриевна. Хочу вам сообщить, о сложной ситуации на фронте. На наши позиции идёт убийственный туман, и он несёт смерть всему живому в пределе нашего рубежа. Надеюсь, из наших мало кто погибнет, но готовлюсь к худшему. За меня не волнуйтесь, я уже опытный что-нибудь придумаю, ведь главное правило: «Не умирать». Ваш друг граф Никита Сиверс»

Спозаранку 6 августа Сиверс вышел из землянки, как увидел медленный зелёный туман, идущий на русские окопы. Быстро надев маску из марли, граф побежал по окопу предупреждая об опасности всех на пути. Газ окутал окопы, и Никита начал тяжело дышать и задыхаться. Пройденный путь казался вечностью и Сиверс начал замедляться и падать. Последнее что он увидел была едва видневшееся икона, освещённая маленькой свечкой. Никита больше не смог участвовать в битве, но бойцы небольшой крепости Осовец смогли отбить атаку немцев. Русским пришлось покинуть крепость в связи с великим отступлением, но это случилось потом и пока что русские праздновали победу над вражиной. Штурмом Осовец так и не был взят.

Неожиданный отпуск.

Никита очнулся в госпитале за линией фронта возле крепости. Графу было тяжело дышать, двигаться, его глаза словно горели. К нему подошёл главный врач и заговорил:

– Ваше благородие, граф Сиверс, вам очень повезло. Обычно от таких ранений от газа никто не выживает, а вы сумели спасти много жизней и выжить!

–*КХМ* спасибо за поздравления *КХМ*. – кашляя и тяжело дыша отвечал граф.

– Смотрите мы вас можем отправить в любое направления. Куда вы хотите поехать?

– *КХМ* в Петроград.

– Будет исполнено.

Врач быстро зашагал на выход, а граф закрыл глаза и уснул. На следующий день он уже был в Петроградском госпитале в Зимнем дворце. По пути он познакомился с боевым унтер-офицером Богданом Роникеном. Оказывается, он служил на Дальнем Востоке ещё с 1900 года и участвовал в Русско-Японской войне и подавлении революции в Сибири. Спустя два дня пребывании Никиты в госпитале к нему зашла в гости графиня Елизавета Дмитриевна:

– Как только узнала, что вы попали в госпиталь я сразу же пришла вас проведать, как ты? – с насторожением спросила Лиза.

– *КХМ* пока живой – стараясь смеяться отвечал Никита.

– Не шутите так – вы же граф всё-таки – смеясь уже без волнения отвечала Елизавета Дмитриевна.

– А хотите я вас познакомлю кое с кем?

– Конечно! – радостно ответила Лиза

– Прошу любить *КХМ* и жаловать *КХМ* подпоручик Богдан Владимирович Роникен. – сказал Никита, указывая на соседнюю койку.

– Здравствуйте, барышня. – отвечал Роникен.

– Приятно познакомится, Богдан Владимирович я хотела бы спросить не хотят ли боевые офицеры прогуляться сегодня вечером?

– С удовольствием – отвечали они.

Врач подошёл к койкам солдат.

– Конечно извините ваше благородие, но я бы посоветовал вам с Богданом Владимировичем остаться в госпитале. – твёрдо отвечал врач.

– Ну слушайте *КХМ* мне тяжело дышать, но ходить я могу, а нога Роникена почти зажила, и он *КХМ* может ходить.

– Хорошо, господа. – врач достал из кармана две бумаги, подошёл к ближайшему столу, что-то на них написал и вернулся. – вот вам моё разрешение на прогулку.

Радостно друзья вышли из Зимнего Дворца и пошли гулять по Петрограду. Никита с Богданом рассказывали Елизавете о войне, фронтах и немцах. Ходя по городу Никита, замечал глобальные изменения в настроении народа. Несколько заведений переименовали в русские название, не было толп, шагающих с иконами и патриотическими лозунгами, на лицах у некоторых людей была невыносимая грусть – война не щадит никого.

До вечера они гуляли по площадям города, потом зашли в кино, после которого господа проводили графиню до усадьбы и направились обратно в госпиталь. Этот миг дал счастье обоим юношам, перед отправкой на фронт. Так шли дни и ночи, как в госпиталь зашёл сам Император Николай II для награждения отличившихся. Назвали фамилии: Ярмолов, Роникен, Румянцев, Сольский и Сиверс. Никита Сиверс удивлённо спросил за что его награждают. Ответ был прост: «Оборона крепости Осовец». По уставу всем раздали георгиевские кресты, поблагодарили и пожелали скорейшего излечения.

Прошло две недели и два молодых офицера могли вернуться на фронт. На фронте великое отступление, но все ещё верили в победу, ещё…

Снег, кровь и голод.

«Зимой 1915-1916 годов к нам приехало главное командование. Говорило что-то про самоотверженные бои и что наша слава разносится по всей Российской Империи, но нам та славой не согреться. Как я вернулся на фронт, я снова почувствовал тяжесть войны, запах смерти и голод. Россия была не готова к долгой войне. Все мы думали, что к Рождеству 1914 уже будет дома…, вышло не так. Не хватало всего: от патронов и снарядов до еды, лекарств и одежды. Чем больше нам надо было снарядов, тем больше нам их обещали. По нам каждый день велись артобстрелы, а наша артиллерия молчала. Нам приказывали держать позиции без патронов в винтовках. Зиму 1915-1916 годов я не забуду никогда…»

Всю зиму было относительно спокойно и особых изменений на фронте не было, но тишина всегда была только перед бурей.

В атаку чёрт побери!

В мае 1916 года дивизию Никиты Сиверса перевели к Алексею Алексеевичу Брусилову на фронт с Австро-Венгрией, это значило лишь крупную операцию на этом направлении в которой придётся участвовать Никите. Так оно и случилось – 24 мая в 9 часов утра надо было идти в атаку. Никита Сиверс напряжённо проверял все войска перед атакой, а Богдан Роникен старался разредить обстановку, мол надо отдохнуть перед наступлением, чтобы бить австрияков. С 3 часов ночи до 9 утра 24 мая велась артподготовка. В 8:55 Никита стоял с готовой шашкой, и Наганом, смотря на часы, после чего посмотрел на облака и увидел летающего орла: «Наш – имперский.» невольно подумал граф и достал свисток.

«Эти пять минут до атаки тянулись ужасно долго. Я успел оглядеть всех, сказать: «Сражайтесь отчаянно за Веру, Царя и Отечество, чтобы увидеть проблеск света в этой нескончаемой войне!», а в ответ увидеть дикий страх.»

9:00 часов, последовал свисток. Минуту спустя русские поднялись в самую крупную операцию всей Великой войны. Раздались звонкие крики «Ура!» совместные с возгласами о помощи, звуками выстрелов и взрыва снарядов. В ногу графа вцепилась рука мальчишки без ног, который помолил о помощи на что Сиверс окрикнул медиков и попросил помочь. Стоять было нельзя надо было бежать дальше. Перед ним падали и разлетались люди, но ничем помочь он не мог. Австрийцы тем времен бежали под натиском русской пехоты. С помощью новой Брусиловской тактики солдаты били врага, а те в свою очередь бежали, бросая всё. Факт Брусиловского Прорыва поднял патриотизм по всей Империи и на фронте тоже. Войска поняли, что могут бить врага и желали этого всё больше. Дивизия Никиты нуждалась в передышке. Передышку предоставили, но с условием взятия Луцка и Дубно. Приказ был выполнен и 7 июня взял города яростным штурмом. Так видя смерть и разрушения, Никита Сиверс брал город за городом, окоп за окопом до осени 1916 года и окончания Брусиловского Прорыва. Никита Сиверс сражался, отчаянно стараясь помогать своим бойцам и Богдану Владимировичу. Увы Клима Панова убили в ходе этого наступления.

«Мы шли в очередную атаку на австрийские позиции – Я, Богдан и Клим. Я шёл по центру, Богдан справа, а Клим слева. Клим бежал впереди паровоза и со своей частью ушёл вперёд от нас, после чего по ним открыли усиленный огонь. Никто не выжил.»

Потеря сразу заменилась резервом, но офицер не походил на Клима Николаевича. О такой жертве Никита помнил всю жизнь. После всего пройденного и увиденного Никита выглядел очень скверно – испачканная в крови форма, помятая фуражка и взгляд в пустоту. Сиверс стал без интереса вести беседы, иногда повторяя одну и туже фразу: «Получи сволочь». Дела стали налаживаться лишь к зиме. В феврале 1917 года дивизии обеспечили небольшой отпуск в Петрограде. Все думали, что они отдохнут от войны в столице своей Родины, но планам было не суждено сбыться, на носу была Февральская революция…

Измена за изменой.

23 февраля 1917 года начались демонстрации рабочих и крестьян против царской власти и вторая российская революция. Никита же в это время находился в родовой усадьбе и читал книгу. О событиях революции граф узнал лишь 28 февраля из-за выстрелов рядом с поместьем. Выбежав на улицу Сиверс, начал успокаивать бушующий народ, на что они не обратили внимания. Никита вернулся в усадьбу и завёл разговор с семьёй:

– Вам нужно быстро уезжать в городе сейчас не спокойно!

– Да как же мы без тебя, да и усадьбу мы на кого оставим? – со страхом отвечала мать Сиверса.

– Усадьбу на прислугах оставите, а я как-нибудь сам выживу, на войне же не погиб. – проговорил Сиверс собирая вещи.

– Видишь мать, как он серьёзно намерен – слушай что мужик говорит. – вошёл в разговор отец.

– Спасибо батюшка. – граф протянул чемодан к родителям – держите уезжайте!

Затем граф Сиверс проследовал к усадьбе Елизаветы Дмитриевны, чтобы обсудить план действий. Войдя в поместье, Никита обнаружил лишь разруху и несколько трупов среди которых были лишь слуги и мать Лизы.

Убедив родителей уезжать к родственникам на Волгу и с надеждой о жизни графа Берга и Елизаветы, Никита начал разбираться в ситуации, ища объяснения случившемуся. В городе шли перестрелки полиции с революционерами и было опасно выходить, но Никита шёл к Зимнему Дворцу. Идя по Адмиралтейскому проспекту граф набрёл на двух часовых, преграждавших дорогу к Зимнему Дворцу:

– Слушайте, братцы, а что у вас тут происходит?

– А ну стоять! – окрикнули солдаты Сиверса. – сейчас мы прорываемся к Зимнему Дворцу, и вы офицеришки не помешаете нам!

– Ну что же вы? Я же тоже революционер. – подходя отвечал граф. – вы кем будете?

– Меня Максимом кличут, а это Серый. – с насторожением проговорил один из них.

– Слушай, Максим, а кто у вас тут главный?

–А вы, ваше благородие что ли не знаете? – сказал Максим и начал переговариваться с Серым.

–Ну… – не зная, что ответить Никита попятился назад, но было уже поздно. Прозвучал крик: «А ну хватай!» и Сиверс был избит и схвачен. Очнувшись в лагере пленных к нему, подошёл Максим с одним из глав Февральской революции Александр Фёдорович Керенский и заговорил:

– Здравствуйте, граф Сиверс. Зачем же вы двигались к Зимнему Дворцу?

– Хотелось бы узнать, что происходит.

– А не видно, что ли – революция! – перебивая Керенского сказал Максим.

– А ну прекратить боец! – возразил Александр Фёдорович. –Началась вторая российская революция. Мы свергаем тиранский, царский режим и провозглашаем республику, которую будет возглавлять Временное Правительство.

– А что же Император? – недоумевая спросил граф.

– Николая II мы не убьём, но править государством он уже не будет. Что же на счёт вас – вы продолжите службу в армии, но власти у вас не будет – будут созданы солдатские советы для решения всех задач.

– Так точно. – с грустью в голосе ответил Сиверс.

– Вот и славно! Господин офицер прошу прощения, но я должен вас покинуть, прощайте.

На следующий день Император Николай II отрёкся от престола, а потом 2 марта отрёкся и его брат Михаил Александрович, началась борьба за власть в Российской Империи.

После ухода монархии из России, поменялись и планы операций. Отпуска дивизии Сиверса отменили и отправили на фронт. Обсуждая ситуацию с Богданом Владимировичем, пришли к выводу, что не смотря на революцию продолжат сражаться. Хоть не за Царя, зато за Веру и Отечество.

По прибытию на фронт, солдаты сразу дали понять, что подчинятся они не будут. Когда Никита и Богдан встретили офицеров той части, то им сообщили о создании солдатских советов, в которых обсуждали планы атак и обороны. Офицерство больше не слушали, а братания с врагом стали обычным делом. В таких условиях надо было воевать.

По планам ставки на этом направлении надо было провести наступление в направлении Калуша. Никита с Богданом начали восстановления дисциплины армии. Через насилие, как раньше было нельзя, и они воспользовались своим авторитетом среди бойцов. За месяц удалось убедить солдат идти в атаку.

28 июня перед артиллерийской подготовкой, солдат пытались переубедить двое мужчин в шинелях с красными повязками. Ими оказались старые знакомые Сиверса – Максим и Серый. Они были истинными социалистами и пропагандировали эти идеи среди бойцов. Слава Богу бойцы уже были настроены идти за Сиверсом и Роникеном в бой. 29 начался артобстрел, с 1 по 6 июля был проведён ряд наступательных операций в ходе, которых были взяты города Станислав, Галич и Калуш. Долго удерживать позиции армия не могла, уж слишком сильные разногласия были у солдат с офицерами. 19 июля фронт был прорван, и бойцы самовольно бежали. Никита понял, что разложение русской армии неизбежно. С такими печальными мыслями война для Никиты Ильича и Богдана Владимировича закончилась. Они сидели в штабе и смотрели на братания солдат с германцами.

В сентябре по приказу Главного Командования Сиверса и Роникена отправили в Петроград. Предполагался мятеж против Временного Правительства. Так оно и случилось 25 октября произошла Октябрьская Революция под предводительством Ильича Ленина.

Во время Февральской Революции Никита и Богдан стали участниками офицерского общества и не исполнили приказа обороны Петрограда, а поехали на Дон для соединения с основными силами. В Воронеже было принято решение соединение с будущей армией Колчака, который в свою очередь через Владивосток добирался до Омска, где были подпольные ряды белого движения.

5 ноября 1918 года Колчак был назначен военным и морским министром. Это означала, что Восточный фронт находился под его командованием и боевые действия наконец начнутся.

Никита и Богдан увидели в расположении множество патриотически настроенных солдат и офицер. Этот факт дал им надежду на победу.