Глава 3

С трудом преодолев обратный путь, сперва вытолкнул булыжник из лаза, а затем, обессиленный, выполз сам. Упав на слежавшуюся хвою, с полным умиротворением закрыл глаза и расслабился.

– Каменюгу приволок? – разочарованно спросил Бодров.

– Ага, – тихо ответил я.

– Килограммов пятнадцать она весит, Никит. Тебе там, в норе, на голову ничего не падало?

Я лениво сел. Одарив Саню недовольным взглядом, ответил:

– Ты каменюгу эту от грязи почисти, а потом о трезвости моего рассудка будешь говорить. Что я, по‐твоему, идиот, обычный камень полкилометра по пещере тащить? Грязно на подъёме, а камень мокрый. Чисти его, и сам всё поймёшь. И не пятнадцать весит, а все двадцать… Может, и поболее, под конец пути тяжелее раз в пять стал…

Бодров начал чистить булыжник от грязи, в которой я успел его извалять. Не справившись руками, сходил в машину за тряпкой и бутылкой с водой. Когда грязь с нужной стороны камня была отмыта, его брови взлетели выше лба.

– Златий! – воскликнул он.

– Что? – удивился я.

– Это златий, Никита! – с прежним восхищением ответил Саня. – Не золото, а именно златий! Видишь зелёненькие вкрапления в структуре? Золото в этом мире есть, но также есть златий, от золота он отличается именно этими зелёными вкраплениями и тем, что менее ценится при изготовлении украшений, потому что быстро теряет блеск и становится матовым. Зато златий в промышленности ценится сильно, идеальный проводник тока. Крепкий, не то что золото, и не такой тяжёлый, что тоже плюс. Где ты его нашёл?

Выслушав Санин сверхбыстрый монолог, я подполз к каменюге и убедился в наличии зелёненьких вкраплений в структуре. Златий смешался с камнем в ходе расплавления, без извержения вулкана точно не обошлось, что ещё раз подтверждает мою догадку: подземный ручей течёт с гор.

– Сколько стоит этот златий? – поинтересовался я.

– Точно не скажу, – ответил Саня, продолжая заворожённо осматривать каменюгу. – Не дороже золота, но и не дёшево. Этот булыжник потянет на целое состояние, почти на треть из златия состоит. Ну… примерно…

Я встал, подошёл к одной из могучих лиственниц, посмотрел на её крону и сказал:

– Не будем мы вас рубить, великаны, живите свои тысячелетия спокойно. Мы, люди, в сравнении с вами, мгновенья…

* * *

– Удачлив ты, Никита, – заговорил Саня, когда поехали домой. – Это же надо вот так попасть, ехали за одним, а уехали с другим. Ты кроличью лапку, случаем, не находил?

Я рассмеялся:

– Нет, Саш, не находил. Магией даже не пахнет, и никаких талисманов. Сам не понимаю почему, но, похоже, что этот мир симпатизирует мне. В какой‐то мере, конечно, не во всём. Будь у меня абсолютная удача, то печень мне бы не прострелили.

– Что думаешь по поводу находки? Будешь с кем делиться? В долю возьмёшь?

Я снова рассмеялся:

– Плохого ты обо мне мнения, друган, не нужен мне этот бизнес. Почему не нужен, сейчас расскажу. Первая причина: одному или даже с напарником такое не потянуть, а если и потянуть, то впоследствии есть риск быть зарытым в этой же пещере. Добычу надо осуществлять силами посёлков, и все доходы с добычи вести через посёлки, так шансов на плаву остаться больше. Есть город Светлый, и он узнает о том, что мы нашли, а когда узнает, то захочет отобрать… Поэтому нам срочно нужна армия, пусть она будет маленькая, но она будет.

– Не подумал… – пробормотал Саня. – Во многом ты прав. Сомневаюсь, что отберут, но вот делиться попросят. Попытаться отобрать – это объявить войну, а воевать, как они уже поняли, мы умеем.

– Реализация пойдёт через Светлый – сказал я, подумав. – В открытую процент брать они вряд ли рискнут, возьмут его на разнице стоимости златия. Нам будет нужна связь с центром материка, узнаем актуальную цену на златий и после будем договариваться со Светлым о его поставках. Это уже не рыба, молоко и мясо, и даже не доски. Деньги серьёзные, слишком серьёзные…

* * *

В посёлок Заксенхаузен приехали в пол‐одиннадцатого. Небо затянуло тучами, и совсем скоро стемнеет. Дождя нет, но это пока. В посёлке все по‐прежнему, только столбов в промзоне добавилось.

Боков топит баню. Нагрянули к нему и с ходу сунули в руки найденный мной булыжник, не забыв обмотать тряпкой.

– Это что? – удивился он, стоя в воротах и взвешивая каменюгу в одной руке. – Килограммов на пятнадцать тянет, зачем он мне?

– Где пропадал и какого фига ты нас в Светлый отправил? – спросил я и начал подталкивать Бокова в сторону беседки. – Мы, кстати, ненадолго, скоро стемнеет, а я дома с раннего утра не был.

– А как иначе тебя в Светлый отправишь? – вопросом ответил Андрюха. – Вы же трусливые у меня. С Саввой я созванивался несколько часов назад, и он сказал, что всё прошло в лучшем виде. Зачем возмущаетесь?

Мы зашли в беседку, и Андрюха аккуратно положил булыжник на стол. Я щелкнул выключателем, и стало светло. Вокруг энергосберегающей лампочки тут же начали крутиться вездесущие летающие насекомые.

– Хрен с ним, со Светлым, – устало сказал Саня и махнул рукой. – Ты лучше тряпку разверни и скажи нам, что думаешь.

Андрюха развернул тряпку и уставился на булыжник. Удачно он его положил, златием вверх. От света лампочки драгоценный металл этого мира начал красиво переливаться. Андрюха, хмыкнув, сел и принялся задумчиво почёсывать подбородок.

– Где взяли? – спросил он, потратив на раздумья секунд пять.

– Где взяли, там ещё дополна, – с улыбкой ответил Саня. – Я, правда, там не был, Никита его нашёл.

– Насколько его там много? – повернувшись ко мне, спросил Андрюха.

Я пожал плечами:

– Достаточно, осматривал минимум двадцать аналогичных этому каменюг. По количеству златия не скажу, в каких‐то его много содержится, а в каких‐то вообще нет, не спец в этом. Есть маленькие камушки, а есть большие.

– Кому‐нибудь кроме меня говорили? – спросил Андрюха и заметно напрягся.

– Нет, – в голос ответили мы.

Андрюха облегчённо выдохнул. Ещё раз взглянув на булыжник, сказал:

– Никому ничего не говорите, завтра поедем туда и всё осмотрим. Модест говорил, что вы к Мёртвому лесу мотались, там нашли?

Мы кивнули. Саня уточнил:

– Сто семь километров до того места от выезда из посёлка получается. Мы там всё замаскировали, если что.

– Молодцы, – тихо похвалил нас Андрюха и, встав, замотал булыжник обратно в ткань. Показав на него, спросил: – У меня оставите или заберёте? Баню топлю, и уже почти готова, есть желание помыться?

Булыжник оставили Андрюхе, надоело с ним таскаться. От бани не отказались, хотели сполоснуться по‐быстрому, но не получилось. Пришлось отметить находку шашлычком и местным вином. Домой Саня повёз меня во втором часу ночи…

* * *

Кейли начала принюхиваться, как только открыл дверь. Уперев руки в боки, строго спросила:

– Ты пил и жарил мясо?

Выпили немного, и опьянением даже не пахнет. Вином мясо запивали для вкуса, опьянения нет, а вот запах, видимо, имеется. Улыбнувшись, я ответил:

– Вино не пил, меня им облили. Мясо не ел, в меня его кидали.

– Ты должен соблюдать диету, Ник! – возмутилась Кейли.

Лучшая защита – это нападение. Я пошёл во встречную атаку:

– Ты должна учить русский язык, но не учишь. Ходила к Ольге на обучение? Не ходила! Почему не ходила? К подружке бегала? Прав? Прав!

Кейли втянула меня в дом, закрыла дверь, молча обошла по дуге и направилась в спальню. Вот и славно, мне только этого и надо, посплю на диване, устал…

За время знакомства с Кейли наши отношения так и не дошли до секса. Мы спим вместе, обнимаемся и целуемся, на этом всё. Я не лезу, хотя она, вроде, не против секса. Причину своего промедления пока не понял, на здоровье ссылаться грех, считаю себя полностью здоровым, убедился в этом, лазая по пещере. И почему, спрашивается, медлю? Нет, не могу ответить на этот вопрос.

Расправить диван не успел, Кейли подошла ко мне со спины и по‐русски с сильным акцентом сказала:

– Мне это надоело, Никита. Хочешь спать один, тогда вали из нашего дома. И повернись уже!

С русским языком у неё пока плохо. Чувствуется, что это одна из нескольких фраз, специально заученных. Без участия Ольги точно не обошлось.

Повернувшись, я посмотрел на совершенно голое молодое тело…

И ведь не устоишь! Через сколько мне вставать? Через три‐четыре часа? Плевать, можно вообще не ложиться…

* * *

К дому Бокова подъехал как договаривались, ровно в шесть утра. Спать так и не ложился, не мешает выпить чего‐нибудь бодрящего. Отвара, к примеру. Того самого, которым меня поил медведь Угрх. Хорошая штука.

Следом за мной подъехал Саня Бодров в компании Булата Мусина и Дениса Нугуманова. Молча поздоровавшись, мы вошли во двор. Сонный Андрюха сидит на крыльце с кружкой в руках. Увидев нас, он лениво сказал:

– Можете не здороваться… виделись… недавно…

– Этот точно спал и точно не выспался – сказал Булат, показав на Бокова большим пальцем.

– Этот тоже не выспался, – добавил Денис, кивнув на Бодрова.

– А этот, похоже, не ложился. – Булат с интересом посмотрел на меня. – И довольный какой‐то. Странно…

– Похоже, ему рыжая наконец‐то дала! – воскликнул Денис и заржал. Булат взял с него пример спустя мгновение.

Я, усмехнувшись, заявил:

– Ты прям татарский ясновидящий! Или в окно подглядывал?

– Секрет фирмы, – подмигнул мне Денис и поинтересовался: – Нормально всё вышло?

– Не жалуюсь, – уклончиво ответил я и начал вещать: – Сейчас едем до Мёртвого леса и всё там осматриваем. Как осмотрим, я поеду дальше, дела у меня там. Желательно поторопиться, потому что на эти дела потребуется немало времени. Далековато они, и точное их местоположение неизвестно.

– И не говорит же, гад, что за дела у него там… – недовольно пробормотал Боков и устало поднялся. Потянувшись, добавил: – Поехали, сумку я уже собрал.

Половину дороги до Мёртвого леса Боков проспал. Проснувшись и выпив литровую бутылку воды, начал рассказывать:

– Вчера вы уехали, и я хотел лечь спать… Маринка припёрлась в три ночи… Поспал от силы час…

– Ты час, а мне вообще поспать не удалось – сказал я. – Женщины – зло… Приятное зло… Маринка это кто?

– Подружайка моя, одна из трёх… Есть ещё одна, но она у вас в Двойке живёт, Таня зовут… Ещё в Роге есть, мексиканка… Ох и дурная, порой страшно даже, Альба зовут.

– Может, испанка? – поправил я.

– Да, испанка, – кивнул Андрюха. – Хотя… Кто её знает, Альбу эту? В Мексике хренова туча народов. Она, вроде, потомок индейцев, что‐то такое рассказывала, не запомнил. Ещё пара подружаек в посёлках рядом со Светлым у меня есть. Когда там подолгу бывать приходится, у них живу, удобно. Имей в виду, если что. Только скажи и найдём тебе кого‐нибудь.

– Что думаешь по поводу златия? – поинтересовался я, пропустив предложение мимо ушей. Подружаек мне не надо, Кейли хватает, а ещё о Маше часто мысли проскакивают, не забыл её, но стараюсь забыть, так правильнее.

– Пока ничего не думаю, – ответил Андрюха. – Увижу, а потом буду думать, вместе будем думать. Ещё скоро Федя должен прикатить, будет помогать и нам, и Алёне Ревенко.

Алёне Ревенко помощь не помешает, видел её всего раз и даже не представляю, где она сейчас находится. Говорят, что в посёлке Рог, в его администрации кабинет себе устроила. Она у нас теперь финансовый директор, контролирует все доходы и расходы, большими суммами рулит. Совсем скоро эти суммы обещают многократно увеличиться.

– Кто такой Федя? – поинтересовался я.

– Старый знакомый, вызвал его неделю назад. Мужик грамотный, но со своими выкрутасами, до белого каления может довести любого. Если тебе нужны новые идеи и человек, который эти идеи воплотит в жизнь, можешь смело звать Фёдора Дундукова, с его появлением наш бюджет будет ещё сильнее стремиться к нулю. Федя любит всё улучшать и модернизировать, но что бы он ни делал, всё всегда окупается.

– Хороший у тебя знакомый, Андрюх. Главное, чтобы было так, как ты сказал…

* * *

По мере приближения к Мёртвому лесу Боков начал бурчать, а затем заявил, что на душе у него скребут кошки и что‐то должно случиться. Моя интуиция молчит, никакой опасности не чувствую.

– Вот прям зудит у меня в голове! – в который раз выдал он и начал осматриваться. – Обычно мой встроенный локатор опасности не подводит.

– Мой тоже – сказал я. – Опасности не чувствую. Что с нами может случиться в этих краях, Андрюх?

– Опасностей хватает. Надо было вместо Саниной Ауди взять один из Хамви или Рено Зубаря, на тех хотя бы серьёзное вооружение имеется. А по поводу опасностей: можем нарваться на серьёзного зверя или попасть в засаду. То, что тут края необжитые, не говорит о том, что каких‐нибудь любителей лёгкой наживы в этих краях быть не может. Охотники сюда ездят? Ездят! У охотников почти всегда хороший транспорт и вооружение, бандиты всё это любят. У Мёртвого леса плохая история, его не зря мёртвым зовут.

– Всё это предрассудки, – попытался успокоить я. – Мёртвый лес является таковым только ночью, днём он живее всех живых, собственными глазами видел.

– Хотелось бы верить, что все мои подозрения вызваны усталостью… – пробормотал Боков. – Мы ведь в пещеру полезем, там тоже тварей хватает, подземные втрое опасней наземных. И страшнее!

– Пещерогрыза встречал, – напомнил я. – Страшный, но неопасный, ему до человека дела нет, лично убедился.

– Пещерогрыз? – Боков через силу посмеялся. – Встретить пещерогрыза мне не довелось, но знаю, что он неопасен. Редкий это зверь и к человеку лояльный. Есть другие, более жуткие и менее лояльные. Ты ведь ничего не знаешь о тварях этого мира, Никита.

– А ты расскажи.

Ауди, пылящая впереди в ста метрах, заметно ускорилась. Я тоже прибавил, но дизелёк моей Тойоты с немецким турбомотором соревноваться оказался не способен, издевается Саня.

– Про адского многонога слышал? – поинтересовался Андрюха.

Я покачал головой и получил ответ:

– Это такое насекомое, в длину оно бывает до десяти метров. Адским зовётся, потому что рожа у него такая, будто и вправду из ада выполз. Тело пластинчатое, и от этих пластин отлично рикошетят пули, из лёгкого стрелкового не возьмёшь. Основные ноги в передней части туловища, мощные и острые. Пара передних в передвижении не участвуют, используются для атаки. Средняя и задняя части тела усыпаны ножками поменьше, бегают эти ножки отлично. Из пасти довольно часто вылетает тёмно‐коричневый сгусток. Попадёт на человека и сразу труп, разъест к чертям. Если голоден, то очень подвижен и постоянно плюётся сгустками. Сытый тоже нападает, но не так охотно. Вот такая гадость в пещерах этого мира водится…

– Полагаю, что она вряд ли травоядная, – с улыбкой сказал я.

– Эта тварь ест мясо, Никита, любое мясо. И она слишком живучая, не хотел бы её встретить. Встречал раньше и больше встречать не хочу.

– Какие твари ещё имеются? – спросил я.

– Пещерная сколопендра ещё есть, в Черногорье точно водится, там пещер до хрена и больше. От местной, полевой, отличается расцветкой, размером и наличием светящихся усов. Усы на концах излучают голубенький свет, приятный такой, манящий. Цвет бледно‐серый, размер больная тема, до двадцати метров в длину может быть. Как тебе?

Я поежился и попытался прогнать побежавший по телу холодок. Сколопендр ненавижу. Хорошо, что взял подствольный гранатомёт и чудо‐гранаты. Увижу уродину и буду отправлять ей подарки, пока не сдохнет. Или пока не сожрёт меня.

– Ещё есть адский паук, адский червь и адская мокрица. Все они опасны и сложно убиваемы. Я, кажется, уже говорил, что в пещерах этого мира опасностей больше, чем на его поверхности. Пещеры – это ад. И водятся в них адские твари!

Я кивнул:

– Говорил, но ты перечислил только насекомых с тупой приставкой «адский». Может, ещё кто‐нибудь есть? Не насекомые? Насекомых я ненавижу, особенно сколопендр.

– Кхурог, – тихо сказал Андрюха. – Это из того, что лично видел, и не только видел, а стрелял и убил. Это было в проклятом Черногорье, никогда больше туда не вернусь.

– Что за тварь? – спросил я, выждав паузу.

– Кто дал название не знаю. Местные, наверное. Те, кто тут давно. Кхурог – это летучая мышь. Размером она не слишком большая, если встанет на задние лапы, то метра два будет. Пасть жуткая, и в ней много зубов. Глаза маленькие, жёлтые, видит в темноте прекрасно, свет её ослепляет. Размах крыльев метров пять, на них много когтей, и кхурог отлично использует их при передвижении в ограниченном пространстве, где летать не способен. Покрыт чёрно‐серой шерстью. Живуч, но из лёгкого стрелкового убивается. Главное, патронов не жалеть. У кхурога, кстати, есть старший брат и зовут его храхогом. Крупнее кхурога, но зато не летает. Именно его не встречал, но поговаривают, что тоже чертовски опасен. Всё, Никита, хватит о тварях, а то накаркаю сейчас. Мне даже поплохело малость.

– Да ладно тебе, – отмахнулся я. – В этой пещере я был примерно час, никого там нет. Пусто! Сурат прятался, да и он свалил.

Боков тяжело вздохнул и пробормотал:

– Порой твари уходят на охоту. Быть может, тебе просто повезло…