– Не соглашусь, – покачал головой Слав и присел рядом, потусторонние волосы продолжали жить своей жизнью, будто сейчас был сильный ветер. – Ты видишь этих несчастных каждый день. Они болеют, страдают и становятся жертвами…этого. Радомир, ты не сможешь помочь им всем в одиночку. Эти люди уже стали частью всего этого. Тебе не стоит принимать решение за них. Так же, как ты уже принял его за нас.

Это было что-то новенькое, но Анслав на этом не остановился:

– Ты же видел, что произошло вчера. Что-то надвигается. Что-то странное. Если раньше, я был с тобой согласен, считал, что ты сможешь держать все под контролем, то теперь становится ясно, что это не так. Боже, Радомир, ты напоминаешь мне человека, который продолжает танцевать на балу старый танец под новую мелодию. Но ты ведь не такой.

– Какой?

– Ты ведь не станешь пускать в стену стрелы?

Радомир усмехнулся, когда-то это было одно из его собственных, любимых выражений.

– Хорошо. Допустим, я решусь на это, и что дальше? Ты полагаешь, эти люди мне поверят? Они даже не ощущают скверны вокруг. И они считают, что просто болеют. Каждый из них высмеет меня, или решит, что я безумен. А ты прекрасно знаешь, что делают с надоедливыми безумцами.

– Может кто-то отзовется. Нельзя сдаваться прежде, чем ты начинаешь. Ты ведь сам это всегда говоришь: решиться на что-то – это уже победа. Ну, так решись. Попробуй. Я не думаю, что станет хуже. Мне трудно это представить.

– А ведь ты никогда не страдал от недостатка воображения… Эти люди ничего не знают, они не могут увидеть этого или почувствовать.

– То, что было вчера, могут увидеть все.

– Они решат, что человек просто сошел с ума. Что это горячка. Если я скажу, что его тело захватило нечто, как скоро они потащат меня на костер, как еретика? И кому я должен это говорить? Кто мне поверит? А, самое главное, поможет? Может, такой, как Алексий?

– Вот уж плохая кандидатура, – нахмурился Слав. – Не хочешь о нем поговорить?

– О чем именно?

– Хотя бы о том, почему ты это сделал. Малин вчера весь день говорил о том, как подозрителен этот тип. Я с ним согласен. Он такой… странный. Пугающий и скрытный. Ты же вроде хорошо разбираешься в людях, Радомир. А он темнит. Малин даже не хочет оставлять его без присмотра, он считает, что девочке грозит опасность. На счет этого не уверен, а вот тебе она грозить может.

– Что ты хочешь услышать? Что я совершил ошибку?

– Я не Малин, – пожал друг синими плечами, с которых срывались языки пламени. – Просто скажи, что ты в курсе. Мне будет этого достаточно. Ты всегда знал, что делаешь.

«Если бы это было правдой…»

– Так что, ты знаешь, что делаешь?

– Надеюсь, что да. Я не слепой, как думает Малин. Алексий выдает себя за другого, это ясно. Я вижу, что временами он говорит не то, что думает, а иногда льстит, как неуклюжий придворный. Пока я не совсем понимаю, что его связывает с девочкой, но она, вроде бы, привязана к нему. Мне кажется, Малин преувеличивает, он всегда беспокоится сильнее, чем нужно. Забавно, но этот мужик оказался как раз вовремя. Никто в деревне не знал, где искать нашу цель, а он знает. Похож на того, кто знает. У меня было ощущение… ну, знаешь, будто все это не просто так. Будто я должен взять его с собой. Я привык пользоваться возможностями. Так что, пока от него есть прок, пусть идет вместе с нами. Девочке будет полезно уйти подальше от войны.

– От войны никогда нельзя уйти достаточно далеко. Знаешь, кто это сказал?

Радомир раздражительно отмахнулся. Напоминания о собственных словах сейчас были явно лишними. Да и вообще общаться на этот счет не хотелось. Он сделал то, что считал необходимым. Фраза вызывала горечь и какое-то жжение в груди. Такие же ощущения, как от красного снега много лет назад. Но теперь уж точно ошибки не будет. «Я виноват, но я все исправлю».

– А что думает Вилман? – спросил он, желая переменить тему.

– Ты ведь знаешь, его всегда было трудно понять. Он занят своими мыслями и не особенно любит ими делиться с окружающими.

– Где он?

– Сказал, что ему нужно посмотреть. Чтобы это ни значило.

– Вот оно как, – Радомир с тяжестью поднялся и огляделся по сторонам, догадываясь, где может найти его. – Тогда пойду поищу его. Пригляди, пожалуйста, за домом.

– А если Малин окажется прав? – неожиданно спросил Анслав, когда он уже развернулся. Радомир не спешил оборачиваться, он неохотно ворошил эту мысль в своей голове. Что, если Малин прав? Тогда этот Алексий окажется бандитом, похитившим девочку. «И что я буду делать?» Странное дело, он ощущал некоторую отрешенность. В конце концов, если он не справится, то в опасности окажутся, возможно, очень многие или даже все девочки на свете. А еще она.

– Там поглядим, Слав.

Странник решил подняться на небольшой холм впереди. Если он хорошо знал Вили, а он знал, то тот должен был находиться именно на холме, откуда открывается хороший обзор. Вилман всегда любил одиночество в таких местах, что позволяли охватить взглядом все, что было вокруг. Странная отчужденность, смешанная с желанием быть в курсе всего.

Вилман стоял именно там, где и должен быть. На самом краю холма, словно зависнув в воздухе возле одиноко покосившейся березы, которая вскоре должна была упасть со склона.

– Ты чувствуешь что-то важное, Вили? – он был единственным, кто кроме Радомира ощущал присутствие скверны. И даже более того. Вилман словно видел еще что-то, что ускользало от его собственного взгляда. Будто взору призрака открывался еще и какой-то другой мир. Друг стоял без ответа, лишь пламя медленно и лениво подрагивало.

– Вили?!

Тот не отвечал. Радомир с опаской приблизился, осторожно ступая на самую кромку холма. Друг ничего не весил, а вот он может свалиться, сломав себе ногу. Голубой огонь подрагивал совсем рядом, но Радомир не чувствовал ничего, кроме обжигающего холода. Взгляд призрачных глаз был прикован к одной точке.

– Ты меня слышишь? – предпринял он еще одну попытку, и будто посылая этот вопрос в саму голову из огня. Вилман вздрогнул.

– Разрыв растет, – медленно проговорил призрак, почти не шевеля своими странными губами.

– Какой разрыв?

– Хуже…определенно хуже… – шептал друг, не обращая на него внимания. – Их все больше…

– Да, я тоже заметил…

– Судья здесь.

– А? Какой судья?

– Все еще хуже, чем я думал.

– Вилман, поговори со мной.

– Они ищут его, чувствуют присутствие. Но не могут найти. Их это пугает, все напуганы. Происходит что-то очень странное. И такое интересное.

– Я бы назвал это по-другому.

– Все меняется. Безвозвратно. Тает, как ледяной замок. И они ждут, затаившись в темноте, они ждут проходящую жертву. Они ощущают силу, что струится вокруг, и ведут себя как жадные комары, почуявшие кровь. Да, комары, они очень похожи. Им нужно питаться, иначе они умрут. Почему они такие, ты знаешь?

Только сейчас Радомир понял, что тот обращается к нему. Вилман смотрел все так же в одну точку впереди, но наконец-то понял, что рядом кто-то есть.

– Если честно, Вили, я понятия не имею о чем ты. Может, расскажешь?

– Ты ведь сам спрашивал, можно ли что-то сделать? Ты не сможешь.

Внутри у Радомира что-то неприятно пошевелилось, будто маленький зверек шелохнулся в животе, готовый выпустить когти и порвать его изнутри.

– Что ты сказал?

– Ты не сможешь. Это ответ на твой вопрос.

– Но я ничего такого не спрашивал.

– Разве? – какой-то странный всполох прокатился по призрачному лицу, и тут же погас, будто он просто нахмурился.

– Я спросил можешь ли ты рассказать о чем только что говорил? Ты чувствуешь что-то особенное?

– Особое? Нет, это вполне естественно. Да-да, теперь я вижу. Грань истончается. За нее теперь можно заглянуть. Это все часть единого целого.

– Чего?

Вилман не отвечал, занятый наблюдением будто за какой-то забавной загадкой. На его лице появилась пугающая, чужая улыбка.

– Вилман!

– Что?

– Ты чувствуешь скверну?

– Конечно, она повсюду.

– А ее источник?

– Он тоже повсюду.

Не этого ответа он ожидал. Мужчина отчаянно хотел верить, что это не так. Но кто знает Вилмана, возможно, он отвечал уже на совсем другой вопрос?

– Там, куда ты смотришь, опасность, да? Мы ведь туда и хотели идти.

– Да, они поджидают там в тени.

– Кто?

– Комары.

Радомир вздохнул. Вовсе не на такой разговор он надеялся. Временами Вилман советовал, ощущая нечто недоступное ему, и сейчас он бы вовсе не отказался от совета. Пусть и самого скромного. Но пока это было похоже лишь на набор слов.

– Тогда мы выберем другой путь.

– Другой сделает только хуже. Ты должен идти намеченным курсом, не сворачивая.

– Но, если там опасность, зачем идти туда?

– Потому что иначе нельзя. Это твой путь и тебе надо пройти его целиком.

– Я спрашивал не об этом.

– Разве? – в первый раз Вилман повернул к нему голову и взглянул своим странным пустым, и вместе с тем, необычайно наполненным взглядом. От этого становилось еще больше не по себе, и Радомир поспешил отвернуться.

– Значит, затягивать не будем. Пойдем вперед, как можно скорее.

– За это мы тебя и уважаем.

Отвечать Радомир не стал. С каждым днем Вилман становился все пугающе, все более отстранённым, словно находясь одновременно в двух совершенно разных местах. Малин и Слав будто не замечали этого. Разговор не помог, скорее, сделал только хуже. Но на утешение надеяться было глупо. Тут он услышал вскрик и пошел куда быстрее.

Подходя к дому, он заметил Слава, несущегося ему навстречу. Плохой знак.

– Поторопись!

Радомир не стал упрашивать себя дважды и поспешил, насколько мог, внутрь, даже не спросив, что случилось. Тратить драгоценное время было нельзя. Когда он отворил дверь, то сразу все понял. На полу лежала женщина, а над ней, тяжело дыша, возвышался Алексий. В углу, возле ящика, сжалась девочка, смотря своими большими глазами. Мужчина продолжал лежать без сознания. Малин замер в какой-то странной позе, напоминающей боевую стойку.

– Что случилось? – спросил Радомир, не торопясь подходить. Алексий тяжело дышал.

– Я кричал.

– Прости?

– Я кричал и звал вас, а вы не слышали. Пришлось действовать самому.

– Что случилось? – повторил он, чуть сильнее сжимая посох.

– Она очнулась. Тетка. Как думаете, что она сделала прежде всего? Правильно, заорала как ненормальная. Меня-то она не знает. Да и вы вряд ли ей симпатичны после того, что произошло между вами и ее мужем. Я пытался ее успокоить, а она орала так, будто ее на куски режу, небось, вся деревня слышала. А потом побежала к выходу. Она в миг тут такой переполох подняла, что нас бы на вилы подняли, не задумываясь. – Говоря это, он немного успокоился, потерев затылок. – Ну, я и шибанул ее по голове немного.

– Ясно, – Радомир опустился на колени, потрогав ее голову. На ней была небольшая шишка. Сердце билось нормально, дышала женщина тоже спокойно. По теплу, разливающему из посоха, он понял, что с ней все будет в порядке. – Больше так делать не стоит.

– А что еще я мог сделать? Говорю же, орала как резаная.

– Ты мог убить ее.

– А она нас, – пожал он плечами. – Не знаю, как вы, а я не хочу, чтобы меня разорвала обезумевшая толпа. И девочку. Девочку тоже.

– Он и не такое еще выкинет, – подал голос Малин, распрямляясь. – Заберем у него девочку и дело с концом. Пусть идет, куда хочет.

– Нет.

– Можете думать, что угодно, но я-то народ знаю. Они в таких случаях долго не разбираются.

Радомир молчал, взвешивая шансы. Ждать, пока любопытные крестьяне придут сюда и увидят хозяев без сознания и пару странных людей? После вчерашних-то воплей? Иллюзий он не питал. Женщина явно имела другой взгляд на произошедшее. Неизвестный путник напросился в дом, потом начал что-то делать, муж испугался, попытался избавиться от него и убежал. А когда она очнулась, рядом находился какой-то незнакомый здоровяк. Надежд как-то быстро разрешить такую ситуацию у него уже не было.

– Хорошо, уходим. И быстро.

– Я же говорил, что так и надо было сделать? – приободрился Алексий, начав шарить вокруг.

– Что ты делаешь?

– Ищу еду.

– Ты хочешь обокрасть их?

– Вовсе нет. Вы вылечили ее мужа. Ей явно не помешает заплатить. Это же всего лишь еда. А я не жрал ничего уже два дня. Да и девочка все время голодная.

– То есть, когда она очнется, то увидит, что ее еще и обокрали?

Алексий остановился и нахмурился. Судя по всему, он пытался сообразить.

– Видишь, у него повадки обыкновенного воришки, – тряхнул своей огненной бородой Малин. – Давай, оставим его здесь одного, и пусть делает, что хочет. Главное забрать девочку.

– Ладно, – вздохнул Алексий. – Только давайте уйдем отсюда поскорее. Скоро тут будут люди.

В этом Радомир не сомневался. Он ободряюще улыбнулся малышке:

– Не бойся. С этой тетей и дядей все будет хорошо. А мы уйдем. Будем искать вам новый дом.

Алена недоверчиво на него взглянула, но потом все-таки кивнула, немного расслабившись.

– Думаю, обойдём лес с юга. Где-нибудь найдем переправу. А потом можно уже и на дорогу выйти.

– Я так не думаю. Пройдем через деревню.

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

Радомир вышел наружу. Рядом людей не было видно, но их появление было лишь вопросом времени. Алексий был прав.

– Абсолютно? Что это значит?

– Значит, что я точно в этом уверен. Как думаешь, кто возбуждает больше подозрений: человек, ведущий себя как вор, прячущийся в лесу или тот, кто идет, не таясь у всех на виду? Если хочешь спрятаться – будь среди людей. Тем более, нам надо купить немного еды в дорогу.

Алексий нахмурился, но кивнул.

– Отлично, тогда идем быстрее. Прямо здесь.

Они двинулись по широкой дороге, уводящей вниз, к реке, вокруг которой торчали сотни мелких пеньков. Вскоре им показалось несколько человек, встревоженно глядящих в направлении холма. На них они глядели так, будто не знали, что делать: огреть вилами или пропустить. В эти времена люди совсем не были рады непрошенным гостям. Малин что-то бубнил себе под нос, идя неподалеку.

– Не видали чего, прохоже?

– Для начала здравствуй, добрый человек, – слегка поклонился Радомир. – Что видать должны были?

– Дом на холме, – сказал второй зевака, сжимающий вилы.

– Видали, вроде, а чего?

– Не приметили чего странного? Мы слыхали крики. А это дом проклятущий. Там хвороба поселилась. Ванька-то, охотник, на луну выть стал.

– А я слыхал, что он медведем теперь оборачивается, – добавил второй.

– Не, ничего не слыхали, – покачал головой Радомир. – Дом, как дом.