Глава вторая. 1936 год

…Русская свободная и независимая адвокатура, эта прекрасная вольная профессия, носительница идеалов правды и добра, превращена и выродилась в унизительное и отвратительное ремесло, подчас весьма опасное для честного адвоката.

Н. В. Палибин. Записки советского адвоката

Уже на пятой минуте игрок московского «Локомотива» Семенов прошел по правому флангу и мощно ударил под перекладину. Вратарь хозяев отбил мяч перед собой, и весеннее небо над стадионом «Динамо» едва не качнулось от облегченного выдоха ленинградских болельщиков. Однако в следующее мгновение левый инсайд Виктор Лавров, освободившийся от защитников, проскочил между ними в район одиннадцатиметровой отметки и пробил сильно низом мимо вратаря, не успевшего возвратиться на место.

Мяч влетел в сетку. Стадион застонал, как большое подстреленное животное, и молодой адвокат Сергей Владимирович Чесноков даже не сразу сообразил, что уже не сидит, а стоит в окружении зрителей, машет руками, хватается за голову и во весь голос выкрикивает какие-то неразборчивые слова.

Да что там – со своего почетного места вскочил даже сам товарищ Чудов, второй секретарь Ленинградского обкома партии и член ЦК ВКП(б), а за ним и охрана, и сопровождающие, и какая-то барышня, и даже милиционер в летней форме…

Это был самый первый гол в первом матче первого клубного чемпионата СССР по футболу.

Арбитр матча Богданов свистнул и махнул рукой. Игра возобновилась от ворот…

22 мая день выдался и простоял на редкость солнечный и теплый. Начало встречи назначили на семь часов, но на стадион народ пошел уже с пяти – конечно, в основном мужчины, но не только, многие по такому случаю были с семьями или с подругами. Небольшая трибуна стадиона «Динамо» могла вместить лишь примерно полторы тысячи из двенадцати тысяч болельщиков, так что остальные расположились прямо на земле, вокруг футбольного поля.

С первых минут в глаза бросалось очевидное различие в тактике противников. Футболисты московского «Локомотива» использовали длинные пасы и силовую игру, резкий выход на мяч и атаки на флангах. Динамовцы же предпочитали короткие, молниеносные передачи и не сразу сумели приспособиться к этой системе…

– Спички есть, товарищ? – обернулся к Сергею Владимировичу сосед.

– Не курю. Бросил. – Адвокат развел руками и отчего-то виновато улыбнулся.

Но сосед, кажется, даже не обратил на это внимания:

– Нет, ты видел? Видел, что они творят… куда? Чего это! Да чтоб его…

Сосед смял незажженную папиросу и выкрикнул изо всех сил:

– Судью на мыло!

Окружающие, впрочем, его не поддержали и, кажется, даже не поняли.

Сосед был заметно моложе Чеснокова, и определить по виду характер его занятий оказалось непросто: почти новые сапоги, брюки военного образца, косоворотка и пиджак. Так мог бы одеваться и счетовод из кооператива, и сознательный рабочий-металлист или даже налетчик, приехавший в Петроград на гастроли.

– Ну куда! Ну куда вы опять побежали-то?

Примерно через полчаса стало заметно, что гости из Москвы начинают уставать. Их напор ослабел, игра пошла ровнее, и белые фигуры динамовцев все чаще стали мелькать на половине поля красных.

Ответный гол хозяева забили, однако, только на тридцать третьей минуте. Светлов с ходу сделал короткую передачу, его товарищ по команде Барышев принял ее и нанес сильнейший удар левой ногой. Со скоростью пушечного ядра мяч влетел в сетку ворот «Локомотива».

Один – один! Стадион «Динамо» взорвался криком и аплодисментами:

– Даешь ворота!

– Го-о-ол!

– Мать твою, наконец-то… вот это по-нашему!

Перед самым концом первой половины матча игрок «Динамо» Федоров, оставшись незакрытым вблизи ворот гостей, забивает второй мяч.

Два – один! Ленинградские болельщики на стадионе ликовали.

– Нет, ты видел, как он его? Видел? Одного, второго! – Сосед по-дружески, совсем как старого знакомого, пихнул Сергея Владимировича в плечо. – Ну, все, теперь наши им накатают…

– Посмотрим. – Чесноков был, конечно, обрадован вторым голом динамовцев, но пока не разделял такой уверенности. – Во втором тайме воротами будут меняться.

– И чего тогда? – не понял сосед.

– Сейчас они против ветра и солнца играют. А потом будет наоборот, – пояснил Чесноков.

– А ты, случаем, не на железной дороге работаешь?

– Почему это?

– Ну, вроде ты за «Локомотив» болеть пришел?

Вопрос был задан, конечно, в шутку, но Чесноков поторопился заверить соседа:

– Нет, ты чего? Я за динамовцев.

– Другое дело, товарищ! – Сосед подмигнул, улыбнулся и протянул руку: – Давай пять! Меня Степаном зовут.

– Сергей, – представился адвокат без отчества, отвечая на крепкое рукопожатие.

…До перерыва счет не изменился. Команды гостей и хозяев организованно ушли по раздевалкам, а вот болельщики, в подавляющем большинстве, остались сидеть на трибунах и вокруг поля. Это было понятно, потому что на освободившееся место сразу нашлись бы желающие, и потом запросто можно было и не вернуться обратно.

– Сам откуда будешь? – поинтересовался общительный сосед.

– Здешний. С Петроградской стороны.

– Я вижу ты в футболе крепко разбираешься…

– Играл за сборную, – с большим достоинством, но без подробностей ответил Чесноков.

На самом деле он действительно гонял когда-то мяч за сборную команду бронепалубного крейсера «Коминтерн» и даже забил два гола на первенстве Морских сил Черного моря^[4]. Это было лет десять назад, еще во время срочной службы, и командование даже предлагало перспективному хавбеку остаться в Севастополе. Но его потянуло обратно на север, на родину…

Разнарядки на историческое отделение факультета общественных наук Ленинградского университета, куда собирался после службы поступать Сергей, в райкоме комсомола не оказалось. Зато в наличии имелась путевка на созданный не так давно факультет советского права, руководство которого было готово закрыть глаза на то, что демобилизованный краснофлотец Чесноков сядет на студенческую скамью с опозданием, уже после начала учебного года…

В университете он играл очень мало – почти все время и силы отнимала учеба, да еще приходилось ночами подрабатывать в порту или на лесной бирже, но любовь к футболу сохранил и не растерял ее даже после того, как получил высшее юридическое образование.

– Тогда понятно. – Степан посмотрел уважительно. – Слушай, как ты относишься… ну, по пиву?

– Не возражаю. Тем более за компанию…

Чесноков полез в карман за бумажником, однако новый знакомый уже поднялся с места и начал пробираться между сидящими зрителями:

– Да не надо, потом разберемся!

На стадионе шла довольно бойкая торговля и вразнос и в киосках – из еды, правда, в основном продавали вяленую рыбу и баранки, зато выбор напитков был куда более разнообразный. Продавалось даже ситро на разлив, которое почти не пользовалось популярностью, потому что мужчины покупали свежее бутылочное пиво завода «Красная Бавария», крымское вино для девушек или даже что-нибудь покрепче.

К тому же многие сегодня принесли все что надо с собой, поэтому многоголосый гомон публики вокруг Сергея Владимировича вполне естественно дополнил перезвон бутылок и стаканов. За его спиной небольшая компания работников трамвайного депо выпивала, закусывала и обсуждала свои производственные проблемы, обзывая то и дело какого-то инженера Петрова вредителем. Двое военных, сидевшие слева от Чеснокова, обстоятельно и негромко вели разговор про недавние политические события за рубежом. После победы партии Народный фронт на выборах во Франции весной этого года стало совершенно понятно, что Западная Европа уверенно встала на путь социалистических преобразований. Не случайно еще в феврале блок Народного фронта одержал победу в Испании, так что месяц назад президентом страны даже стал лидер «Левых республиканцев» Мануэль Асанья. Либеральное по составу правительство Народного фронта выполняло теперь все требования левых сил и приступило к проведению аграрной реформы. Активизировался рабочий класс, который почувствовал свою силу, были амнистированы левые политические заключенные, зато ряд реакционных деятелей вроде кровавого генерала Очоа и лидера «фалангистов» Примо де Риверы, наоборот, оказался под стражей. Даже в испанской армии был организован Республиканский антифашистский военный союз…

– Осталось только итальянцам и немцам подтянуться, – заметил военный постарше, с петлицами воентехника 1-го ранга.

– Ну, там-то уж будьте спокойны, все пойдет, как положено, – заверил его собеседник, принадлежавший к политическому составу РККА. – Германский пролетариат только и ждет сигнала, чтобы навести порядок…

Кто-то тронул Сергея Владимировича за рукав:

– Гражданин…

Адвокат вздрогнул от неожиданности, однако ничего плохого не произошло. Обернувшись, он увидел протянутый кем-то из болельщиков бутерброд и походную стопку:

– Угоститесь?

– Спасибо, – смутился Чесноков. – Мне товарищ сейчас принесет, он пошел…

– Да пока что, пока принесет…

– Ну, будьте здоровы!

– И вам не хворать!

Любовь к футболу, как заметил давно уже Сергей Владимирович, объединяла порой совсем незнакомых людей и стирала социальные различия между ними. Это не имело ничего общего с классовой солидарностью или пролетарским интернационализмом, но, с его точки зрения, тоже было неплохо и правильно.

– Вот ты, брат, ловко устроился! Не успеешь отойти, а он уже закусывает…

Вернувшийся на свое место Степан принес четыре бутылки холодного пива и газетный сверток с вяленой корюшкой.

– Открывай, чего дожидаешься? – Он поставил две бутылки поближе к Сергею Владимировичу и развернул газету. – Давай-ка, поехали… за знакомство!

Как оказалось, Степан приехал в Ленинград из деревни не так давно и почти сразу устроился на работу в милицию, на должность агента уголовного розыска.

– А ты сам-то кем трудишься?

– Адвокатом, – улыбнулся Чесноков.

– Это как? – не поверил своим ушам Степан. – Что, преступников защищаешь?

– Случается. – Сергей Владимирович кивнул, отламывая голову у невской рыбки.

– Сам пошел?

– Да нет, распределился после вуза.

– Учебу, наверное, не тянул? – предположил новый знакомый. – Или происхождение подкачало?

– Нет, вроде бы… наоборот. Бросили в область, на укрепление кадров.

– Ну, тогда будь здоров! – Было видно, что сотрудник Рабоче-крестьянской красной милиции вполне искренне посочувствовал адвокату. – Не горюй! Отработаешь сколько положено и перейдешь куда-нибудь в прокуратуру или на худой конец к нам, в милицию… у нас тоже есть с высшим образованием.

– Будь здоров, Степан! Спасибо…

Сергей Владимирович не в первый раз сталкивался с подобным отношением окружающих к своей работе. Хотя сам он был зачислен в адвокатуру как раз в тот момент, когда время индивидуальной и частной адвокатской практики уже подходило к концу…

Вообще-то, частная практика запрещалась адвокатам – членам ВКП(б) еще с 1927 года, а спустя пять лет коллегия Наркомата юстиции и вовсе приняла Положение о коллективных защитниках, в соответствии с которым была закреплена новая организация работы адвокатуры. По всей стране создавались районные и городские коллективы защитников, которые действовали под руководством президиума областных коллегий, надзор за которыми осуществляли областные суды. Все поручения на оказание юридической помощи принимались теперь только через коллектив защитников, в кассу которого вносилось вознаграждение за помощь. И если раньше, до процесса коллективизации, переломавшего последние остатки старой России, многие адвокаты предпочитали состоять в коллегии защитников, имея при этом частную практику, такое стало в начале тридцатых годов уже невозможно. Чтобы принудить адвокатов к вступлению в созданные властями «юридические колхозы», использовались даже такие меры, как лишение частнопрактикующих адвокатов права выступать в судах и, наоборот, приравнивание адвокатов, вступивших в коллективы защитников, к рабочим и служащим с соответствующим снижением квартплаты и налогов.

Для оказания юридической помощи населению создавались консультации – прежде всего в рабочих районах и сельских местностях. Существовала так называемая «такса оплаты юридической помощи», довольно низкая. По ней клиенты разбивались на три категории в зависимости от их имущественного положения и получаемой зарплаты – до 150 рублей, до 250 рублей, до 500 рублей и выше. За написание кассационной жалобы для второй категории адвокат мог получить только пять рублей, хотя это был большой труд, требующий изучения дела.