Глава 2. Лекси Рид.

Мы с Тессой сели в такси и сообщив нужный адрес водителю, выдвинулись к моему старому-новому дому. Подруга ободряюще сжала мою ладонь и мягко улыбнулась. Она знает, насколько сложно мне возвращаться к матери.

– Не волнуйся Тесс, теперь ты рядом, а Джоан я как-нибудь перенесу, – вымученно улыбнулась в ответ, и хитро подмигнула подруге. – Ну или мы с мамочкой убьём друг друга, что не маловероятно.

– Рада, что хоть что-то заставляет тебя улыбаться, – блондинка нервно хихикнула. Знаю, она переживает за меня, а мои перемены в настроении её вовсе пугают. Но я не могу по-другому. Мне всего восемнадцать, и пережить потерю родителя в моём возрасте очень тяжело. Хотя, уверена подобное горе переносится мучительно и в тридцать, и в пятьдесят.

Такси медленно проезжало по уютно-зелёной улице, в тихом райончике Миссулы. Извилистая дорога то окружена одноэтажными домиками-близнецами, различающимися только цветом крыш, то вдруг пейзаж сменяется нескончаемым хвойным лесом. Вековые, неподвижные, статные. Им нет дела до душевных терзаний девушки, что вернулась в родные края. Они всего-навсего молчаливые наблюдатели. По окраинам дороги, склонились тонкие, как прутья, стволы редких берёз, словно приветствуя путников и соседей. Я открыла окно и сделала глубокий вздох: дивный аромат хвои расслабляет, а шелест листьев и травы, щебет птиц и журчание ручейка где-то вдалеке отвлекают от дурных мыслей. Позволяю себе откинуться на сиденье и отвлечься. Лишь на время.

Родной дом был небольшим, как я помнила, но очень уютным. Одноэтажный, белый, с тёмно-коричневой черепичной крышей, мансардой вместо второго этажа и большим обустроенным балконом. Джоан всегда любила цветы, зачастую в детстве мне казалось, что она их любит больше, чем отца и меня. Мать находила в них отдушину. Когда я была маленькой старшая Рид вечно копошилась в саду: высаживала новые виды растений, поливала, удобряла, а позже составляла благоухающие букеты из распустившихся нежных цветков. Поэтому наш дом всегда благоприятно выделялся на фоне других участков. Вот и сейчас знакомое здание окружал цветущий, красивый сад. Маленький коттедж стоял в лучах заходящего солнца, справа и слева отражая закат блестели лужицы. Значит, днём был дождь.

В Монтане замечательная природа, всегда свежий воздух, в отличие от крупных городов. Миссула окружена лесами, горами и заповедниками. Небольшой городок с населением всего в семьдесят с чем-то тысяч человек, но я никогда не могла назвать его слишком скучным. Если у тебя есть такие замечательные друзья как были тут у меня, тоскливо никогда не будет. Тем более в Миссуле находился Университет Монтаны, из-за этого в городе всегда предостаточно студентов со всех штатов Америки. Несмотря на тёплые воспоминания, некогда родной город больше не казался мне таковым после всего того, что случилось.

Испытание на прочность моих нервных клеток, началось четыре года назад, когда родители подали на развод. Мне было четырнадцать, и я отказывалась верить в происходящее. Возможно, сейчас я соглашусь, что это было по-детски глупо и наивно, но что вы хотите от тогдашнего избалованного ребёнка? Джоан и Артур часто ругались, но я не предполагала, что дойдёт до развода. Верила, что всё образуется, но потом решив тайно пробраться в кабинет отца, нашла документы, подтверждающие, что моя семья на грани распада. Тогда я полночи проплакала прямо там, на полу. Меня нашёл отец, только он мог меня успокоить. Артур обещал, что всё будет хорошо, и я верила ему. Но всё равно боялась каждого нового дня, ведь он таил в себе неизвестность. Родители молчали, и их молчание добивало ещё больше. Когда я начала думать, что всё нормализуется, это всего лишь очередная ссора, коих было тысячи, Артур и Джоан решили сообщить мне крайне прискорбную новость.

Был уютный зимний вечер, городок завалило снегом. Мокрый и тяжёлый, он лип к пуховику и рюкзаку, норовил забиться за шиворот и стечь мокрой дорожкой по шее. Я возвращалась из школы в приподнятом настроении, ведь до каникул оставалось всего полторы недели, и как любой нормальный подросток я радовалась этому. Джейк, мой одноклассник, наконец предложил погулять, вдвоём, и я была уверена, что это свидание, посему была очень довольна подобному стечению обстоятельств. Лэнг мне нравился. В принципе он многим нравился: привлекательный внешне юноша, футболист, вполне обеспечен и хорошо сложен. То, что он пригласил именно меня – льстило. Если бы я только знала, что ожидает меня дома, то наверняка не спешила бы вернуться. Но я не знала.

Зайдя в прихожую нашего небольшого дома, стащив рюкзак с плеч скинула его на пол, разделась и отправилась на кухню, хотелось чего-то пожевать. Родители сидели за столом перебирая бумаги, при этом громко споря друг с другом:

– А не много ли ты хочешь Джоан? – неприязненным тоном проговорил отец, бросая на старшую Рид хмурый взгляд.

– Я слишком долго терпела Артур! Имею право, – категорично отрезала мать.

– Ты не получишь деньги Алек… – отец прервался на полуслове заметив меня. – Дочь?

Сердцебиение участилось, предвкушая что-то ужасное. От этих мыслей меня бросило в дрожь и началась легкая паника. Неужели этот кошмар происходит на самом деле?

– Александрина, – холодно начала Джоан. Она всегда обращалась со мной не как мать, а скорее, как какая-то мачеха. Отец звал меня Лекси, а мать только Александриной. Всегда ненавидела своё полное имя.

– Милая, мы хотели кое-что тебе сказать, – перебил жену Артур.

С отцом у меня всегда были тёплые отношения, он был для меня всем: папой, другом, братом, наставником, примером и опорой. Все говорили, что у нас особая связь. Я знаю, мать это не одобряла. Возможно ревновала. Она всегда мечтала о такой дочери, как Тесса: кроткой, послушной девочке, которую можно наряжать в платья, вплетая в косы банты и хвастаться перед подругами. Но я была бы не я, если б позволяла ей это делать. Я играла в машинки, и ненавидела кукол. Возможно, мне и нравились милые платьишки, но назло Джоан я отдавала предпочтения кедам и кроссовкам. Вместо вечерних чаепитий с подругами я выбирала игры с мальчишками во дворе. Только для Тессы делая исключение.

Сердце пропустило два удара – вот то, чего я так боялась, сейчас родители сообщат про развод. Не хочу! Я не готова это услышать, видеть взгляды полные жалости, я этого не выдержу! Почему они поступают так со мной? Ведь я их дочь! Неужели их не волнуют мои чувства? Они не имеют на это никакого права! Я даже не заметила, как начала говорить:

– Я всё знаю, не старайтесь, видела документы, – ком злости образовался в области крепко сжавшихся челюстей и начал опускаться вниз, сначала захватив горло, а потом сердце. – Я ненавижу тебя мама! Это ты захотела развода, разрушила нашу семью! Ты испортила мне жизнь! Зачем ты вообще меня родила, если так не любишь? Тебе всегда было наплевать! – слёзы начали подступать к глазам, но я пыталась сдерживаться, не люблю, когда кто-то видит меня слабой.

Отец учил – будь сильной, и я пыталась.

Артур и Джоан молчали, даже забавно, им было нечего ответить мне, но слов было и не нужно, обо всём говорили их взгляды: понимающий и любящий – отца, и полный негодования – матери.

– Александрина Кетрин Рид! Да как ты смеешь так разговаривать со мной? Неблагодарная девчонка, – Джоан встала из-за стола и начала медленно приближаться ко мне. – Я твоя мать!

– Мне глубоко плевать на твои слова, мама, – нарочито громко, выделив последнее слово сказала я.

И тут произошло то, чего я совершенно не ожидала. Всё было как в замедленной съемке. Я почувствовала себя героиней какого-то дешевого драматичного фильма. Женщина замахнулась и ударила меня. Просто дала пощёчину. Сука. Разве так поступает любящая мать? Я даже не заметила, как слёзы потекли по щекам.

– Я хочу жить с тобой, папа. Я не останусь с ней. Я её ненавижу!

– Хорошо, Лекси в таком случае завтра мы уезжаем, – тихо и подавленно произнёс Артур, осудительно глядя на пока ещё жену.

Больше я никогда не назову Джоан – матерью. Как мать она для меня умерла.

Через несколько дней мы с отцом переехали в Сиэтл, тот, что в штате Вашингтон. Мне было грустно оттого, что придётся оставить школу, друзей, дом в котором я выросла, но представляя себя в тысячах километров от Артура, моё сердце разрывалось. Мы с отцом всегда понимали друг друга, я могла рассказать ему абсолютно всё. Ну, почти всё. Единственной запретной темой, были парни. Нет, не подумайте, в свои восемнадцать лет, я ещё девственница, как не странно. Но поцелуи на вечеринках никто не отменял, а отцу об этом не стоило знать. Артур Рид – человек бизнеса, владелец сети отелей, твёрдый как кремень, коим и подобает быть в подобной среде. Он всегда гордился, тем, что оставался невозмутимым не только в светском обществе, но и в личных отношениях. Никогда не позволял лезть себе в душу. Был равнодушным, хладнокровным, непреклонным и немного жестоким человеком, когда того требовали обстоятельства. Но только не со мной. Со своей дочерью Артур всегда был, таким, каким и должен быть настоящий папа. Добрым, заботливым, проницательным родителем. Готовым всегда прийти на помощь, выслушать и дать совет.

Сиэтл мне нравился: большой, красивый мегаполис. У него была своя, особая энергия. Я часто любила забираться на подоконник и наблюдать за шумной улицей, попивая какао. Город был оживлённым и днём, и ночью. С раннего утра все куда-то спешили, не обращая внимания на окружающий мир. Мне было жаль этих людей, ведь казалось, что их жизнь была расписана по часам: дом, работа в офисе, дом. Совершенно никакого разнообразия. Зато ночью город приобретал совершенно другие краски. Светился и пульсировал, отовсюду доносились весёлые голоса прохожих, спешащих кто куда, и приглушённая музыка из многочисленных баров и пабов. Выйдя на вечерние улицы, можно было встретить абсолютно разных людей, которые повседневно умудрялись сосуществовать в этом красивом городе: от бомжей, распивающих водку в подворотнях и распутных дамочек, до шикарных лимузинов в которых веселилась самая привилегированная молодежь Сиэтла перед очередным походом в ночной клуб. Подобных развлечений в Миссуле почти не было, но иногда я скучала по её обыденности и спокойствию.

Друзей в новом городе я тоже не заводила, пару школьных знакомых, ради походов на вечеринки, но не более. У меня была Тесса, большего и не нужно. Я бесстыдно боялась, что мы перестанем общаться, поскольку поклялась себе, что ни при каких обстоятельствах не стану навещать Джоан. И правда была в том, что я скучала. Скучала по своей лучшей подруге, девушке, которая ни разу не предавала, знала меня так же хорошо, как и саму себя, а быть может даже и лучше. За столько лет мы успели изучить друг друга настолько тщательно и досконально, что я знала о ней столько же, сколько и она обо мне. Иногда, казалось, что во всём мире для нет человека ближе. Но подруга, несмотря на разделяющие нас четыреста семьдесят пять миль,³ прилетала во время зимних каникул, изредка на праздники, а летом и вовсе на три месяца. Пару раз её даже сопровождал старший брат, с которым мы дружили с детства. Вся моя жизнь в крупном мегаполисе с отцом была весёлой и совершенно беззаботной: я ходила в школу, а иногда пропускала занятия намеренно притворяясь больной. Посещала домашние вечеринки одноклассников, реже ночные клубы. Однажды даже отправилась с Абрамсон в международный волонтёрский летний лагерь, но отцу пришлось через неделю забрать меня вследствие того, что я сломала одному мальчишке нос. Нет, а что мне ещё оставалось делать? Безмозглый полудурок напился и вышел за рамки дозволенного. Пришлось «объяснить» ему, что с Лекси Рид шутки плохи. В тот день я чертовски боялась гнева отца и последующего наказания, но Артур лишь раскатисто рассмеялся, рассудив, что я поступила резонно.

Он гордился мной. Гордился тем, что дочь так похожа на него.

В свободное от учёбы, внеклассных занятий и гулянок время, мой крёстный Билл Гибсон, по совместительству деловой партнёр и лучший друг детства отца, учил меня боевым искусствам. Мне нравилась возможность выброса накопившихся эмоций подобным способом, и прельщало умение постоять за себя в любой ситуации. Я не раз благодарила друга семьи за уроки, очень полезно знаете ли, учитывая мою взбалмошную натуру. Постоянного парня в Сиэтле, у меня также не было, да я и не искала серьёзных отношений. Конечно, не буду отрицать, что поклонников у меня было предостаточно, всё-таки выглядела я достаточно неплохо: небольшой рост мне достался от матери – пять футов сорок два дюйма,⁴ оливковая кожа, большие карие глаза и пухлые губы – от отца. Но больше всего в себе я любила свои кудрявые волосы. Тёмно-шоколадные, почти чёрные, они доходили мне до талии. Парни частенько засматривались на меня, но я была убеждена, что все их мысли занимает только то, как затащить меня в постель, а потом хвастаться всей школе, о том, как сдалась «крепость» Рид. В подростковом возрасте играют гормоны, но это не отменяет того факта, что в мыслях большинства ребят сплошной секс, да и только. Хотя признаться честно, я банально не встречала ещё того, кто смог бы действительно впечатлить меня и разбудить хоть какое-то чувство сильнее обыкновенной симпатии. Того, на кого я смогла положиться и того, кому могла довериться. Того, кто смог бы взбудоражить разум и перевернуть весь мир, заставляя сердце учащать ритм. У Тессы, в отличие от меня был постоянный парень Чарльз Ричмонд. Та ещё посредственность, скажу я вам. Их отношения настолько приторно–сладкие, впрочем, как и сам Чарльз, что, когда подруга рассказывает об очередном тошнотворно–романтичном поступке своего бойфренда мне хочется попросить тазик. Но всё же, я стараюсь уважать выбор подруги, хоть и не испытываю к её возлюбленному ни капли доверия. В Ричмонде совершенно отсутствует искренность, душевность, честность, вот только сама Абрамсон не замечает сего. Уезжая из Миссулы, я сказала бывшему однокласснику, что, если он обидит Тессу, я убью его, а перед этим буду долго и мучительно пытать. И хоть парень наверняка понимал, что я шучу, он так же знал, что я не позволю причинить боль моей подруге, и явно не оставлю его в покое, если Чарльз посмеет обидеть её. Всё-таки я никогда не была хорошей пай-девочкой. Наши с ним отношения всегда были натянуты, ведь Ричмонд считал, что Тессе не стоит общаться со мной, будто я обязательно втяну его девушку в неприятности, а то и вовсе испорчу. Её полёты ко мне на каникулы явно крайне раздражали моего бывшего одноклассника, о чём он не грешил упоминать при каждом удобном случае. И всё же перечить любимой он не мог.

Вот и в ту трагическую, жаркую и очень душную августовскую ночь, совершенно ничего не предвещало беды, и мы с Тессой развлекались на каникулах в Сиэтле, готовясь к поездке, о которой мечтали долгое время. Пока безутешный крёстный не появился на пороге моей квартиры и не сообщил о смерти отца.

– Земля вызывает Лекси! – я не знала, сколько прошло времени, прежде чем меня выдернул из воспоминаний голос лучшей подруги. Я вопросительно посмотрела на блондинку. – Мы приехали, говорю.

Всё же я действительно вернулась сюда. В этот город, в этот дом, хоть и клялась себе в обратном. Только я уже не та беззаботная, весёлая девчонка из своих детских воспоминаний. Стала старше, слишком рано испытала боль потери, чересчур часто начала криво ухмыляться и надевать безразличную маску. Переполнена чем-то, что почти невозможно определить. То ли бесконечная усталость и прохладная отчуждённость, то ли безысходная, звенящая тоска с привкусом горечи.

– Я позвоню тебе, ладно? – вполголоса спросила я, и дождавшись утвердительного кивка в ответ, обняла подругу. Вышла из такси, захватив чемоданы из багажника.

Я не знала, чего ожидать от матери: криков, выставления за дверь, истерик, равнодушия или возможно даже сочувственных объятий и понимания? То, чего мне сейчас так не хватало. Понимания. Но, наученная горьким опытом и четырнадцатью годами жизни с этой женщиной я не рассчитывала даже на банальное сострадание. Тяжело вздохнув и вновь окинув взглядом моё новое–старое жилище, я направилась внутрь.

Вот он – мой дом. Вроде родной, но в душе абсолютно ничего не ёкнуло. На первый взгляд знакомое помещение ничуть не поменялось: всё та же небольшая прихожая, стены окрашены в светлые персиковые тона. Идеально белая дверь и такого же цвета лестница, обувница с аккуратно расставленными туфлями Рид-старшей, небольшой шкаф и симпатичный придверный коврик грушевого цвета. Джоан сидела на кухне и внимательно читала какую-то книгу. Наверняка в очередной раз перечитывает «Кухню Джейми».⁵ За четыре года женщина ни капли не изменилась: всё те же тёмно-рыжие локоны до плеч, о которых я грезила в детстве, тёмно-зелёные глаза с коричневыми вкраплениями, прямой нос с круглым кончиком, аккуратные губы с приподнятыми уголками рта, широкие скулы. Держалась она всегда прямо, вскинув подбородок, что придавало матери несмотря на невысокий рост грациозность и величественность. Неизменный бордовый цвет в элементах одежды – её самый любимый. Бесспорно, с матерью мы были схожи только ростом и формой носа. В основном я пошла в отца как внешне, так и по характеру.

Рид-старшая не заметила моего прихода, потому я, коварно ухмыльнувшись, решила привлечь внимание своей драгоценной матери громким хлопком двери, а когда поймала её взгляд на себе с наигранным равнодушием отчеканила:

– Здравствуй, Джоан.