Цитаты из книги «Разведи меня, если сможешь»

уку мне в штаны. Сначала в левый карман, затем в правый, бестактно повозившись там своей ручонкой. – Здесь ничего нет, – возмутилась миссис Поук, поднимая взгляд. – Вы нас оскорбляете, – хмыкнул я, чувствуя, как кровь приливает к самому ненужному сейчас органу. – Мистер Боннер! – У Кэтрин глаза вот-вот грозили выпасть из глазниц. – Как это понимать? Вы обманули меня! – Ключи в пиджаке, миссис Поук, – прохрипел я. – В кармане пиджака. Но я запомнил, на что способны ваши руки

– Ну, ты освободи там пару минуток. Я через десять минут приеду. С твоими парнями. С мигалками. Мы же с мигалками поедем? – Глупо моргая, подружка уставилась на мужиков, лица которых становились все более приветливыми и человечными. – Какого черта?! – Некто Кор Маллоун явно удивился заявлению Стэфани. – Что за самоубийцы решили тебя покатать?! – Как вас зовут? – Подружка уперла любопытствующий взгляд в ближайшего представителя органов. Тот нахмурился, отступил к сослуживцам и покачал головой, кивая на самого левого. Тот обнаружился прямо рядом со мной. – Капитан Томпсон, – спокойно произнес он, и я прям загордилась: бесстрашный какой, хоть один не боится стоять на страже закона. – Я жду вас в своем кабинете через пятнадцать минут, лейтенант! – раздалось из визофона Стэф. – Лишние пять минут даются вам, чтобы вы успели принести извинения девушке, которую задержали по ошибке! Меня

Он встречал меня у калитки. Злой, уставший и жутко бледный. Позади маячил мужчина в белом халате и настоятельно просил моего некроманта присесть. – Ваше состояние еще нестабильно, – вещал медик, – сколько можно уговаривать! Дайте мне делать свою работу… – Нагулялась? – не обращая на него внимания, спросил Адам. – Я больше не буду, – сообщила с готовностью уже отработанную фразу. – И меньше – тоже, – хмыкнул Боннер, но я заметила, как смягчилось выражение его лица. – Мари вернулась? – тут же задала самый волнующий вопрос. Он кивнул, привалился к забору и поманил меня к себе. – Чья на тебе кровь? – спросил чуть слышно, а у самого черные вены по вискам бугрятся. – Роджера, – соврала я, вспоминая ободранные колени. – Все хорошо. И… я видела Морти. Передала ему все. Адам задумчиво покачал головой. – Мне звонил Фил. Я просил его узнать что-нибудь про этого Гордона. – И? – И его не существует. Нет такого работника в том отделе. Так что с этим еще предстоит разобраться. – Да, но зачем бы ему лгать? – опешила я. – Не знаю. В любом случае дальше с этим будет разбираться полиция. Не мы. – Вот именно! – снова вмешался медик. – Теперь можем заняться вашим состоянием? У вас же энергетическое истощение! Я испуганно ахнула, вспомнив, за каким занятием оставила Адама. Молча подняла глаза, спрашивая о Стэф без слов. – Жива. Но сильно ослаблена. Дальше будет бороться сама. – Спасибо. – Для тебя – все, что угодно. – Он вдруг улыбнулся и облегченно выдохнул. – Теперь, кажется, можно и расслабиться. – Конечно, можно, – закивал мужчина в белом халате. – Ведите его к машине, повезем на реабилитацию! Я улыбнулась, притянула Адама к себе и шепнула: – Идем. И я останусь с тобой. – В «скорой»? – уточнил мой дотошный некромант. – И в «скорой», – кивнула я. – И на реабилитацию со мной пойдешь? – хитро улыбнулся он. – Обязательно. – А если не пустят? – Не посмеют. – Я нахмурилась. – Скажу им, что жена. Только умолчу чья. – Хорошо. – Он притянул меня к себе и поцеловал в висок. – Мне нравится твой план, Кэти.

– Сильно ударилась? – спросила девочка, трогая припухшую от пощечины кожу. – Синяк будет. Адам расстроится. Я лежала, не в силах вымолвить ни слова, из горла вырвался лишь слабый истеричный писк. – Не бойся. – Мари чуть отодвинулась, открывая обзор на своего отца. – Я его обезвредила. – Что ты сделала? – спросила тихо, осторожно усаживаясь и ошалело разглядывая замершего рядом с нами Поука. – Остановила. Но этого мало, – безмятежно ответил ребенок. И в следующий миг Роджер побежал, чтобы врезаться в каменную кладку всем телом. И еще раз. И снова. Без криков, без мольбы о помощи. Тихо и жутко. – Вот так хорошо, – убежденно сообщила Мари. – А то в полиции с ним будут осторожничать, получается, так и уйдет «на сухую». Это неправильно. Я попыталась проглотить огромный ком, застрявший в горле, чтобы снова начать дышать. Со второй попытки мне это удалось. – Ты не убила его? – наконец спросила, очень стараясь перестать дрожать и выглядеть как взрослая. – Нет, он же стоит сам. Разве не видишь? И тут я поняла, что такое детская непосредственность по-некромантски. Поук действительно стоял. Хоть и нетвердо, сильно пошатываясь, истекая кровью и глядя куда-то вдаль совершенно стеклянными глазами. Но ведь стоял. Приблизившись к нему, я придушила жалость в зародыше и уточнила у милой племянницы Боннера только одно: – Так, значит, ты унаследовала его ментальный дар? – Да, – подтвердила она, как ни в чем не бывало. – Только не его, а, скорее, бабушкин. Я намного сильнее. Но мы с Адамом пока держали это втайне. – Прекрасно. – У меня вырвался нервный смешок. Смахнув со лба прилипшую челку, я протянула руку своей нежданной спасительнице и, кряхтя, присела на корточки. – Меня зовут Кэтрин. Нас ведь так и не представили друг другу. – Марианна, – очень степенно кивнула малышка, после чего неожиданно крепко пожала мою ладонь. – Ты бы не уходила далеко, не предупредив Адама, Кэтрин. Он же будет волноваться. – Больше не буду, – легко согласилась я. – А теперь давай вернем Роджера к месту происшествия. И нужно будет сказать, что он сделал с медиками. – Я отведу его, – легко отмахнулась она, – это совсем рядом. Буквально за стеной. А вот фонтан, что ты видела в видении, вон там. Слева. Думаю, сейчас самое время поспешить, чтобы отдать часы и фонарик. С этими словами Мари подняла с земли пакет с артефактами и подала мне, после чего пошла прочь. За ней послушно плелся Роджер, сильно смахивающий на зомби. И я вдруг вспомнила слова Адама о том, что лучше не злить его маленькую племянницу. Только вот Поука предупредить об этом забыли…

– Дальше тебе нужно идти одной. Он наверняка смотрит в окно, следит. Ждет тебя. – Все будет хорошо, – внезапно сказала я, обхватывая его лицо двумя руками. – Не переживай так. Я не стану рисковать понапрасну. – Обещаешь? – И столько отчаянной злости, столько невысказанной тревоги было в его голосе… Ни одно признание в любви не дало бы мне больше уверенности в чувствах Адама. – Честное слово. Поцеловав уголок его губ, улыбнулась и вышла на дорожку, освещенную фонарями

– То есть ты допускал, что Родж однажды ее найдет? И сознательно игнорировал это? Он поморщился. Моя формулировка ему не нравилась. – То есть я несколько лет назад рассказал ей об отце. О том, кто он и чем живет. Она выслушала, приняла к сведению, но не перехотела увидеться лично. Как ты и сказала, в первую очередь Мари – ребенок, и кое-что человеческое ей не чуждо. К тому же она женского пола… Последние слова Адам сказал недовольно, отчего я вскинула брови: – Это что еще за замашки? Женщины-то тебе чем не угодили? – Неуемным любопытством. – Он даже отпираться не стал. – Любопытство – ваша основная слабость. Мари не терпелось увидеть папочку, мне это очевидно. Если бы он не пришел, то со временем она нашла бы его сама. Просто для того, чтобы посмотреть, послушать, узнать, какой он. Глупое любопытство. Ей недостаточно моих рассказов, хотя я не сомневаюсь, что она поверила каждому слову. – Вполне нормальное человеческое желание, – фыркнула я, – знать свои корни. Тем более, говорят, они с Роджером очень похожи. Значит, ты уверен, что ей ничего не угрожает? А если Роджер попытается ментально воздействовать на ее волю? – Это вряд ли, – Адам помрачнел, – она нужна ему живой и здоровой. Но ты права, нам стоит поторопиться, Кэти. Идем.

– Это тебе мое вино смелости придало. Не зря я его берег столько лет. Может, еще бутылочку перед отъездом? Будем разить противника наповал разъяренным взглядом и дыханием. – С дыханием все в порядке, не надо наговаривать, – пробурчала я, не совсем уверенная в своей правоте. – И не смей жалеть ту кислятину, что я употребила в качестве лекарства. А не то все твои запасы опустошу. Из принципа. – Обожаю твою принципиальность, – усмехнулся он. – Отныне мой погреб – твой погреб. – Я запомнила эти слова, – сообщила довольно. – Прекрасно. Вернемся из Глемшира – припомнишь мне их. А сейчас пора отправляться, Кэти. Пуговицу не забудь, – уже серьезно проговорил некромант. – Я проверю.

– Привет, – сказал тихо, стоило проигрывателю на миг замолкнуть перед запуском следующего хита. Она обернулась. Я сделал музыку тише, уставился выжидающе. Что будет? Скандал? Слезы? Обвинения? Молчит. Глаза злые, грудь вздымается часто и высоко, губы поджимает. Отвернулась, качнула головой, убирая челку, упавшую на лоб, потом еще и подула с усердием, но та не желала покидать завоеванную территорию. – Кэти, – позвал я, щелкнув кнопкой допотопной магнитолы и замер, едва скрывая улыбку. – Как покатался? – спросила она, так яростно мешая овощи, что часть их высыпалась на плиту. – Без тебя было тоскливо, – ответил честно. – А мне – нормально! – бросила она, допив полбокала вина одним махом. – Тем более что сразу за тобой твоя сестра приехала – с ней скучать не пришлось. Я напрягся, дернулся всем телом вперед, но остановил себя. – Что она хотела? Спросил вроде спокойно, а у самого тьма сгустками с пальцев капает, расползается у ног. Чертова усталость – никакого самообладания. – Хотела, чтоб я сказала, где ее дочь. Но я не сказала, – хмыкнула Кэти, выключив наконец плиту. Повернулась ко мне, сверкнула глазами и показала на пустой бокал. Потом выразительно глянула на стол, где стояла бутылка с остатками дорогущего вина. Я понятливо исполнил просьбу, не забыв придержать бокал поверх ее пальцев. Она враждебно посмотрела на мою руку, свела красивые брови. Пришлось отойти на прежнее место. Опершись на стену, вдруг подумал, что меня совсем не унижает этот ее командирский взгляд. Даже наоборот. Я от него испытываю нечто вроде возбуждения, приятного, яркого и предвкушающего. Мне впервые по-настоящему нравилось кому-то подчиняться, пусть и в мелочах. – Так что с Донной? – напомнил скорее себе, потому что вдруг стал терять нить разговора. – Я ее обманула, – грустно сообщила Кэти, вновь прикладываясь к бокалу. Сделав глоток, задумчиво продолжила, глядя в пустоту: – Она отчаянно требовала сказать, куда ехать, что пришлось так и сделать. – Ты что, послала ее? – усмехнулся я. – Не так и не туда, куда ты думаешь, – закатила глаза Кэти. – Хотя, признаюсь, и этого безумно хотелось. Потому что она припадочная. Вот так. Можешь орать или злиться, но это правда! Твоя сестра при-па-доч-на-я! Да. Она валялась у меня в ногах, проклинала всех вокруг, а потом стала угрожать расправой. Больная. Как будто я и сама не знаю, как ужасно все сложилось. – Кэти передернула плечами. И вдруг доверительно шепнула: – Честно говоря, пусть лучше твоя племянница будет в отца, чем… – Я понял, – прервал ее, не выдержав. – И спорить не стану. Но, увы, родственников не выбирают. Довольствуюсь тем, что есть. Так где она? – В аэропорт отправилась, – отмахнулась моя гостья, расплескивая вино. – Я сказала, что Роджер повез Мари к матери. Знакомить с бабушкой. – И она поверила? – Как видишь, – Кэти развела руками в стороны, – я здесь одна. В твоем доме. Ты сказал сидеть, и вот я сижу. Привыкшая подчиняться. Жду новых распоряжений… Она икнула, удивленно прикрыла рот рукой и вдруг расхохоталась. Я оказался рядом в тот же миг. Отнял бокал с остатками янтарной жидкости, отпил глоток, перекатывая дивный напиток на языке, и скривился, ощутив не то, чего ожидал. – Да! И вино у тебя – кислятина! – обличительно заявила Кэти, шмыгнув носом. – И чего я только в тебе нашла? – Непередаваемую харизму? – подсказал я. Она вскинула голову, прищурилась, погладила по щетине и хмыкнула, шепнув: – Разве что вот, харизма… Дальше я ждать просто не смог – впился в ее губы жадным поцелуем, не в силах сдержаться, утопая в нежных объятиях, прижимая к себе и слушая, как усиливается бег ее сердца рядом со мной. Она ведь и правда ждала, хотя была обижена и могла натворить много глупостей. Другая бы точно натворила. Но не Кэти. И я вдруг четко осознал, что не хочу ее отпускать. Не только из своих объятий – из своей жизни. Ни сейчас, ни потом. К такой женщине меня всегда будет тянуть, где бы я ни был, чем бы ни промышлял. Моя. Не отпущу.

– Почему ты все время старательно отдаляешь меня от себя? Вот этим своим поведением. Я говорю, что доверяю, а ты тут же сообщаешь, что зря. Хорошо, я прочту чертовы бумажки, уходи. Если понадобишься, я знаю, где тебя найти. Упав на кожаное кресло, схватила листы и притворилась, что внимательно их изучаю и не вижу, что он так и стоит над душой, испепеляя меня взглядом. – С тобой невозможно сохранять спокойствие, – наконец нарушил тишину Адам. – Я ведь говорю то, что ты и сама должна понимать лучше других. Я адвокат, а ты моя клиентка… – Да, я уяснила это, – перебила, шмыгнув носом. – Ты выполняешь свою работу отлично. У меня нет претензий. Буду рекомендовать тебя всем знакомым, как только покончим с делом. Некромант устало вздохнул. Я вдруг подумала, что сейчас он просто уйдет, громко хлопнув дверью, но вышло иначе. Он сел на корточки и развернул скрипнувшее колесиками кресло, придвигая его вместе со мной к себе. – Какая же ты дурочка, Кэти. Впрочем, я ведь и сам не лучше, да? – Документы были безжалостно отобраны и полетели на стол. Адам взял мои руки в свои, чуть потянул вперед, заставляя смотреть на него, и продолжил: – Слушай меня внимательно. Я всегда удивлялся людям, пытавшимся друг друга изменить, чтобы в отношениях стало комфортней. Считал их как минимум глупцами, про максимум промолчу – пожалею твою тонкую душевную организацию. И вот сам попал в ту же ловушку. Это, знаешь ли, оказалось очень соблазнительно – не устоять и начать лепить свой идеал из той, кто тебе ближе всех. Ничего сложного: там сломать, здесь отбить желание, непринужденно привить собственные привычки. Могло получиться здорово или не получиться совсем. И тут меня ждал не самый приятный сюрприз. Оказывается, ты тоже хочешь видеть рядом свой идеал. Чтобы не курил, не пил, не орал по пустякам, на руках носил и двери перед тобой открывал. Что там еще? Да, Кэти, я обратил внимание на твой сморщенный носик, когда говорил очередную грубость. Так вот, к чему это все? Официально заявляю две вещи: я не хочу тебя терять – это первое. И второе – не хочу тебя менять. Оставайся всегда такой же ранимой, мягкой, доверчивой и слегка ненормальной. И будь рядом со мной. Насколько у тебя хватит терпения. Потому что сам я тоже меняться не собираюсь, Кэти. Там, где хочется острить, – скажу колкость, там, где пойму, что действуешь глупо, – скажу об этом прямо. А когда захочу уединения – буду уходить подальше, потому что я так привык. Но зато обещаю возвращаться. Пока ты будешь ждать. – Ты невыносим, – покачав головой, сжала его руки в ответ. – Жуткий тип. – Да, – не стал спорить он. – Хорошо. Тогда скажи мне, куда ты будешь уходить? К другим женщинам? Боннер моргнул, прищурился и ехидно улыбнулся. – И это я невыносим? – Он не выдержал, засмеялся. – Я тут душу вывернул наизнанку, а она все об одном. Ну какие женщины, Кэти? Зачем? Я уважаю себя и свой выбор. Если ты скажешь, что готова принять меня вот такого, то для чего мне другие? Я почувствовала, как щекочуще порхают в животе пресловутые бабочки. Давно забыла, каково это… А еще поняла, что пропала. Этот негодяй забрал мою свободу раньше, чем успел подарить. И пусть он не произнес ни слова о любви, но у меня от нежности помутился рассудок. Улыбаясь словно безумная, сползла с кресла и тут же попала в крепкие некромантские объятия, чтобы быть зацелованной и залюбленной прямо на пыльном столе…

Тут же вспомнились слова Донны, не лишенные правды. В разные годы она называла меня по-разному: эгоистом, отшельником, циничной тварью, просто братцем… Но ведь и Кэтрин не была ни слепой, ни глухой, разве что мазохисткой немного… или много. Шутка ли, восемь лет прожить с ментальным насильником, преданно заглядывая ему в глаза? В общем, я благородно решил предоставить право выбора даме: захочет иметь что-то общее со мной – попробуем, а если скажет «нет», придумаю, как сделать, чтобы услышать «да».