Глава 4

Аэрин сидела на кровати, опершись спиной о стену, когда в комнату вошел аргхатийский воин.

– Вставай. Правители хотят видеть тебя.

Дикого страха перед аргхатийцами Аэрин больше не ощущала, зато ощущала неистовую решимость отсюда выбраться. А для этого нужно узнать как можно больше: о том, где она, что от нее хотят и что она может предпринять для побега.

Она послушно попыталась встать с кровати и мысленно приготовилась к боли. Ноги коснулись прохладного пола, и Аэрин с удивлением обнаружила, что может на них наступать, хоть истерзанные стопы и отзывались легкой слабостью и дрожью: резко пахнущие мази имели свое действие.

Она встала и, осторожно ступая, направилась к выходу. Когда подошла к двери, аргхатиец, что остался позади, окликнул ее:

– Стой.

Аэрин обернулась и заметила неодобрительно-осуждающий взгляд, которым он оглядывал ее с ног до головы. Воин подхватил накидку, что висела на стуле, и набросил ей на плечи. Затем указал на дверь.

– Теперь можешь идти.

Аэрин покосилась на аргхатийца. Его смущает ее открытый наряд? Или ей показалось? Зачем тогда он прикрыл ее накидкой? Непонятный, совершенно не вязавшийся с образом кровавых убийц, жест.

Аргхатиец же вывел ее из комнаты, где снаружи их встретил еще один воин. Ее повели по широкому коридору. Стены здесь были светло-песочные, как и в комнате, пол устилала мозаика белых, голубых и бежевых цветов. Местами вдоль стен располагались арочные окна с каменной узорчатой решеткой. В одном из таких Аэрин разглядела башню с дутым серо-голубым навершием напротив. Дворец! Видимо, она во дворце – том самом, что она видела среди камней и песков.

Они шли запутанными путями, поворачивая то там, то здесь, затем спустились по витой лестнице. Девушка внимательно осматривалась, подмечая детали. Это так отличалось от того, к чему она привыкла в Башне магов: роскошь, золото, статуи и дорогое убранство. По сравнению с подобным богатством, это место было невзрачным. Все здесь отличалось простотой и сдержанностью: не было ни позолоты, ни красок, никаких украшений. Только естественные цвета, ласкающие глаз своим спокойствием.

Ее ввели в огромный зал. Аэрин замерла. Создавалось впечатление, что ее окружал песок пустыни, застывший причудливыми устрашающими изваяниями – из стен выступали искусно вылепленные рисунки зверей. Взгляд Аэрин заскользил по залу. Саблезубые волки и лисы, огромные птицы с острыми, как нож, когтями, ящеры и змеи скалили свои пасти. Дракон распахнул огромные крылья, выпуская пламя. Фигуры зверей продолжались и по округлому своду потолка, что нависал над помещением. Казалось, все эти звери пытаются вырваться из плена песка, чтобы добраться до нее.

Сопровождавшие ее воины остались у входа, дав Аэрин понять, что ей нужно идти дальше. Девушке было не по себе от этих окружающих ее рельефных картин. Звери и чудовища из песка смотрели, будто живые, провожая ее внимательными взглядами.

В конце зала стояло три трона. По ним так же вились искусно вылепленные рисунки животных, являясь продолжением тех, что были на стенах и потолке.

На сером троне посередине Аэрин с удивлением обнаружила уже знакомого аргхатийца, что дал ей воды. Теперь, когда первая волна ужаса схлынула, она смогла рассмотреть его лицо как следует. Широкие, резко очерченные скулы. Мужественный подбородок, покрытый легкой щетиной. Прямой нос. Сосредоточенный хмурый взгляд. Недовольный изгиб рта. На вид ему было чуть больше двух десятков лет.

С краю, с левой стороны, стоял черный трон. На нем развалился светловолосый мужчина, на лице которого читались явная неприязнь и отвращение. Часть его длинных волос была заплетена и уходила назад, вдоль верха головы. Он вертел в руках резной изогнутый кинжал, еще один был заткнут за пояс кожаных штанов.

Справа и в отдалении на троне из белого камня восседал аргхатиец с внимательным сосредоточенным взглядом. Его длинные черные волосы были собраны в хвост на затылке, а вместо черного жилета, который она до этого видела здесь на каждом, была белая рубаха с аккуратно подвернутыми рукавами. Мужчина был явно старше остальных. На вид ему было больше трех десятков, однако из-за острого пронизывающего взгляда определить возраст точнее было сложно. Казалось, он видел ее насквозь. Аэрин поежилась.

Она отчаянно силилась предугадать, что им от нее может быть нужно. А еще пыталась понять, сможет ли сбежать отсюда. Возможно, если она хочет выиграть время, стоит быть разговорчивей.

Тишину нарушил светловолосый аргхатиец.

– Эриконка. На нашей земле. Невероятно…

Его тон Аэрин сразу не понравился. Он будто выплюнул первое слово, как что-то гадкое и отвратительное, случайно попавшее ему в рот.

Он нетерпеливо встал и подошел к ней. Аэрин с удивлением обнаружила, что его волосы были не светлыми, как ей показалось вначале, а седыми. Сейчас она могла рассмотреть, как из его седины выбивается несколько темных прядей. Это смотрелось странно – по тому, как двигался аргхатиец, было отчетливо видно, что он молод, силен и, скорее всего, одного возраста с тем, кто сидел посередине на сером троне.

Седовласый обошел ее, внимательно осматривая с головы до ног. Ощупывая взглядом каждый сантиметр ее тела.

– Кто ты?

Аэрин молчала. Ей не нравились ни его поведение, ни его взгляд – слишком они напоминали ей невольничьи рынки Цитрии. Накатывающая неприязнь заставили сжать челюсть, не давая вырваться ни одному слову, хоть она и решила для своего же блага быть разговорчивей.

– Что ты делала в караване? Что вы перевозили?

Аэрин мысленно вздохнула. Опять. Караван перевозил ее, и она не понимала, какого ответа им еще нужно. Если так пойдет дальше, то она снова окажется в пещере в компании с чудовищем и во второй раз вряд ли отделается так легко. История повторяется. Нужно уже что-то сказать. Пока Аэрин собиралась с мыслями, аргхатиец подошел к ней вплотную.

– Акрис сказал, что ты не особо разговорчива. Что же нам с тобой делать? Убить мы тебя не можем. Запереть в темнице и ждать, пока сама не умрешь от старости? – седовласый грубо схватил Аэрин за подбородок и запрокинул ее голову, заставляя смотреть прямо в глаза. – А может, снимем эту маску и разговаривать станет легче?

Этот жест… Она ненавидела его. В точности такой, как на невольничьих рынках. Хоть она и пытается забыть, но тело все помнит – не позволяй хватать себя за подбородок и рассматривать, как товар. Инстинкт сработал молниеносно – Аэрин резко выхватила кинжал из-за пояса аргхатийца и ударила в живот того, кто посмел к ней прикоснуться.

И лишь в момент удара она осознала, какую глупость совершает. Если Аэрин хотела подписать себе смертный приговор, то сделала это. Она не на улицах Цитрии, а перед ней не горожанин или торговец. Она в Аргхате, в плену у беспощадных и кровожадных убийц.

На лице аргхатийца не дрогнул ни один мускул, но его реакция была ошарашивающе быстрой. Он перехватил ее запястье и скрутил, прижимая спиной к себе и сдавливая в тисках рук. На своей шее Аэрин почувствовала холод лезвия того самого кинжала, которым пыталась его заколоть.

– Ордес, – тихо, но вкрадчиво произнес аргхатиец, что давал ей воды.

Аэрин спиной ощутила спокойное размеренное дыхание врага, в то время как ее сердце бешено колотилось. Что же она наделала? Казалось, седовласый даже не замечает ее, обращаясь к остальным:

– Зачем нам тратить на нее время, Шехар? Это просто женщина. Посмотри на нее! Она выглядит как блудница. Экзотическая игрушка для утех какого-нибудь мага или жреца, – он с отвращением оттолкнул ее от себя.

Аэрин с опаской оглянулась на своего мучителя. Кажется, убивать он ее не собирался, лишь раздраженно смотрел на того, кого назвал Шехаром – аргхатийца, что заходил к ней в комнату. А седовласый, стало быть, Ордес. Хоть страх и сковал Аэрин, но, привыкшая к смертельным опасностям уличной жизни, она по привычке подмечала детали.

В это время мужчина на белом троне, до этого хранивший молчание, задумчиво произнес:

– Прежде чем что-либо решать по ее поводу, нужно хотя бы расспросить нашу вынужденную гостью, – он обратился к Аэрин: – Ты знаешь, что ты единственная за двадцать лет прислужница магов, кого взяли в плен и кто не покончил жизнь самоубийством?

Аэрин непонимающе покосилась на говорившего. Что он имеет в виду? Она невольно вспомнила разговоры схвативших ее аргхатийцев в пещере и эриконца, которого они взяли в плен: его выпученные остекленевшие глаза, неестественную позу, в которой он застыл, пытаясь задушить себя, и веревки, впивающиеся в шею. Легкая дрожь пробежала по телу, но Аэрин помотала головой, отгоняя наваждение.

– Ты не задумывалась, почему не убила себя, подобно своим единомышленникам? Кажется, для вас это обязательный ритуал? – продолжал он.

Да, это обязательный ритуал. Почему она не сделала этого сразу? Пожалуй, на этот вопрос она могла ответить.

– Наверное, потому что мне хотелось жить. Разве это странно? – осторожно ответила она.

– Странно. Потому что взятые в плен эриконцы убивают себя самыми дикими противоестественными способами, так как на них наложено магическое влияние. Программа, запускающаяся, когда они попадают в руки врагов, – отчеканил тот, кого назвали Шехаром. – А те, с кого это влияние пытались снять и спасти, умирали. Магическая печать выжигала их изнутри.

Аэрин напряглась. Что он имеет в виду? То есть маги внушают им убить себя? Нет, этого не может быть.

– Вы лжете, – уверенно покачала головой Аэрин.

Неужели они считают ее такой глупой и думают, что она поверит их гнусным лживым словам?

– Зачем нам лгать, эриконка? Мы лишь удивлены и пытаемся понять.

Пытаются понять? На место страха пришла злость. Аэрин сжала челюсти. Они уничтожили жизни тысяч людей, сломали их судьбы. Сломали и ее судьбу. Не будь этого нападения двадцать лет назад, не выжги их монстр целый город, возможно, и ее родители были бы живы. И ее жизнь сложилась бы совсем по-другому. А теперь они сидят здесь и пытаются одурачить ее своими речами. Аэрин захлестнуло чувство праведного гнева.

– Что здесь понимать? – ненависть к аргхатийцам, что она впитывала в себя с самого детства, вырывалась из нее, сметая предостережения разума. – Вы – чудовища. И живете на проклятой пустой земле. Порабощаете зверей, ужасных монстров, заставляете их служить вашим целям. Ваши земли бедны. Единственное, чего вы хотите, – забрать и разграбить чужое, напасть на Эрикон и опустошить его.

Седовласый опять вплотную подошел к ней, глядя в глаза, так что ей пришлось задрать голову, чтобы продолжать видеть его лицо. У Аэрин перехватило дыхание. Какие же они все большие. Могучие.

– Вы нас называете чудовищами? – вкрадчиво прошептал он. – Посмотри на себя. Что с тобой сделали люди и маги твоей земли. Лишили волос, лица, запечатали в непонятные одежды. Ты сама выглядишь как монстр. Странная игрушка этих магов-убийц за Пологом.

«Да что он несет?» – с яростным отчаянием подумала Аэрин и выпрямилась во весь свой небольшой рост.

– Я не «игрушка» магов, а Безликая – жрица земель Эрикона. Я обучалась магии в Башне. Моя миссия почетна, потому что я помогаю защищать свой дом от чудовищ вроде вас, – процедила она.

Но почему, произнося эти слова, Аэрин чувствовала не уверенность, а злость на то, что слышала в речах этого аргхатийца мысли, которые иногда приходили в голову ей самой и которые она так неистово гнала от себя.

Ордес отступил от нее. Что-то неуловимо изменилось. Неприязнь сменило сосредоточенное напряжение.

– Обучалась в Башне? Магии? Акрис не говорил, что ты владеешь магией, – обратился к ней аргхатиец с мудрым взглядом.

Аэрин перевела взгляд на того, кто сидел на белом троне. Он спрашивал спокойно, слушал внимательно и рассудительно, без лишних эмоций. С ним разговаривать было легче всего.

Но Аэрин замялась, прежде чем ответить. Да, магии ее обучали, но не совсем той, которую все привыкли видеть. И если они будут подозревать ее во владении магией, возможно, усилят охрану, а этого ей хотелось меньше всего. Придется кое в чем признаться.

– Я не умею владеть магией. Я умею проводить лишь Ритуал благословения. Для этого меня обучали в Башне магов.

– Сколько ты провела в Башне?

– Два года.

Аргхатийцы переглянулись. Аэрин поняла, что они услышали что-то важное для себя. Правитель в белой рубахе нахмурился и задумчиво потер подбородок. Воцарилась напряженная тишина. Приняв для себя какое-то решение, он продолжил, подняв на Аэрин глаза:

– Мне жаль тебе это говорить, но маги обманывают и пользуются теми, кто им служит.

– Это неправда, – упрямо ответила Аэрин, отгоняя сомнения и крепко цепляясь за ту правду, что знала, – Маги защищают нас. Они создали Полог, чтобы уберечь Эрикон от вас и ваших чудовищ, – перед глазами у Аэрин возникла жуткая морда дракона.

– А что, если это не так? Если мы можем показать тебе другую правду? – продолжал все тем же спокойным голосом правитель, чьего имени она не знала.

Этот голос успокаивал, обволакивал, убаюкивал эмоции. Будто призывал прислушаться к разуму, а не к чувствам.

Она недоверчиво помотала головой. Что это значит? Не бывает другой правды. Он просто пытается ее одурачить, а затем использовать для своих целей. Нельзя верить. Нельзя поддаваться на их уловки.

Но правитель продолжал:

– Верховный маг без вашего согласия использует магическое влияние, чтобы лишить вас выбора. Он скрывает от вас правду и отнимает у вас возможность самим выбирать свой путь. Мы же можем дать тебе свободу.

Она невольно коснулась рукой своей маски. Против ее воли надежда все-таки кольнула ее душу своим острым жалом. «Очнись, Аэрин», – мысленно одернула себя девушка. Эти глупцы думают, что могут предоставить ей право выбора. Разве может быть кто-то сильнее Верховного мага, что запечатал ее в эти одежды? Аэрин горько усмехнулась.

– Вы заблуждаетесь. Никто не может дать свободу Безликой жрице.

– Мы даем тебе слово трех правителей. Помоги нам. Если ты согласишься поделиться знаниями о магах и Башне, мы сделаем тебя свободной. Выбор за тобой, Безликая. Дай ответ, как примешь для себя решение.

Он кивнул стражнику, что стоял поодаль, чтобы тот увел ее из зала. Аэрин бросила недоверчивый взгляд на правителей и вышла.

***

Ордес проводил эриконку недобрым взглядом. Когда двери тронного зала закрылись, он обернулся к правителю в белой рубахе.

– «Помоги нам»? Келан, ты умом тронулся?!

Хоть Келан и являлся среди трех правителей самым просвещенным и знающим, Ордесу в данный момент было на это наплевать. В нем клокотала ненависть, и он не понимал действий соправителя.

– Она обучалась в Башне. Ты сам слышал.

– Я согласен с решением Келана, – задумчиво проговорил Шехар. – Она упомянула Башню. Скорее всего, может рассказать о ее устройстве. И, видимо, она была близка к магам. Нам нужно разузнать больше.

Келан обратился к Шехару:

– Ты сказал, что маска на ней запечатана двойной печатью. То есть пока ее запечатывали снаружи, она запечатывала себя изнутри. Кто добровольно согласится замуровать себя на всю жизнь в металл?

– Я не думал об этом. Меня больше беспокоит этот «ритуал благословения», который она упомянула.

– Ты проверил ее магический потенциал?

– Я не могу пробиться через фон маски и одежд. Они сделаны из странного материала. Я не чувствую магию эриконки.

– Так давайте выпытаем то, что нам нужно, – процедил в ответ Ордес. – Зачем нам возиться с ней?

– Если мы будем ее пытать, ломать ее, есть вероятность, что могут запуститься защитные чары, которые уничтожат ее разум, как это бывало с другими близкими к магам эриконцами. Я думаю, нам не стоит рисковать. Нужно действовать по-другому, – Келан задумчиво потер подбородок. – Она напугана. Она обманута. Закована в металл. И еще – ее пытались убить, засунув в Грот к дракону.

– Что ты предлагаешь делать? Ждать ее согласия? Может, извиниться перед ней?!– чувствовалось, что Ордес был взбешен ходом мыслей соправителя.

– Да. Необходимо, чтобы она сама дала согласие рассказать нам все, а для этого мы должны вызвать ее доверие. Нужно лишь показать ей, где правда. И она сама захочет быть нам полезной.

– Я займусь этим, – отозвался Шехар, игнорируя гневный взгляд Ордеса.

И дело не только в том, чтобы разузнать нужную информацию. Его вопрос был сугубо личным: ему нужно понять, почему дракон не убил эриконку. Вряд ли его зверя остановили ее странные одежды – дело было в чем-то другом. И ему необходимо выяснить, в чем именно.