30 августа. 2010 г., ближе к полуночи
Натан вернулся домой поздно, когда дождь уже прекратился. Как и всякий человек, у которого в кармане оказывается десять тысяч долларов, он пребывал в приподнятом настроении. Обе его руки были заняты пакетами с продуктами и пивом. За день он расплатился со всеми долгами, внес квартплату на полгода вперед и, в довершении ко всему, уволился с работы, рассчитывая провести ближайшие месяцы в полном безделии перед телевизором, чтобы максимально уйти в мир кино и забыть о мире реальном.
Когда Натан показался на балконе с упаковкой пива и бумажным пакетом, полным еды, шел двенадцатый час ночи. Окно в многоквартирном доме напротив горело тусклым желтым светом. Дверь на балкон оставалась приоткрытой, на легком ветру колыхалась желтая занавеска.
Боб сидел за стареньким письменным столом и в свете настольной лампы, сгорбившись над листком бумаги, быстрыми четкими движениями огрызком карандаша создавал очередной эпизод захватывающей сказки. Он работал над новой историей, которая, по задумке, должна сильно отличаться от всего созданного им раньше. В этот раз его комикс будет про людей. Несколько последних эскизов изображали молодую женщину с лицом ангела.
– Эй! – крикнул с балкона Натан. Он уже уселся за плетенный столик и расположил перед собой пиво с деликатесами. – Есть кто на борту?
Колыхнулась занавеска и на балконе показалось хмурая, заросшая щетиной, физиономия Боба.
– У тебя что, творческий кризис? – улыбка Натана сползла с лица.
Тем не менее, он швырнул полуночному другу пару банок пива, которые тот поймал с ловкостью циркача.
– Не… – Боб сходу вскрыл шипящий напиток. – Скорее наоборот, я тут скоро такое выдам! По-любому Фокс купят, да еще заключат контракт на написание сиквела, приквела и сериала на пять сезонов.
– Ага, конечно… – усмехнулся Натан по-дружески, откупоривая пиво. – Но ты явно выглядишь, как бомжара, у которого украли последнюю тележку. Выкладывай, что стряслось?
Боб отхлебнул из банки и только после ответил:
– Да, ты прав. Кое-что стряслось….Кажется….кажется, я набрел на нечто очень странное.
– Я не удивлен этим, Боб.
– Нет, ты не понял! – и тут глаза полуночного художника загорелись каким-то странным блеском, которого Натан в глубине души всегда боялся. Такой блеск бывает у сумасшедших. – Это …это…ты просто не поверишь!
– Говори уже.
– В город приехали чужие, – снова этот сумасшедший взгляд.
– Это Хоуп-сити! – поморщился Натан, расплескивая пиво откинутой в жесте рукой. – Сюда каждую секунду приезжают чужие. Не город, а паноптикум!
– Нет, это другие! – Боб опрокинул одним залпом остатки пива, смял банку и швырнул ее в пропасть, точно в мусорные контейнере в тупичке. – Мужчина и женщина, но они явно не пара, не супруги, понимаешь? Жутко странные. Арендовали офисный пентхауз в Струне, приехали недавно. Уборка там запрещена, ну и мне захотелось узнать, кто такие.
– И что?
– И ничего! Они там сидят и никого не принимают. Ты знаешь, сколько стоит снять этаж в таком небоскребе?
С этих слов Натан начал понимать, что случай действительно странный. Он попросил друга продолжать.
– Я … я. стал следить за ними. Каждый день они ездят на окраину со здоровенным черным ящиком…. Потом спускаются с ним в городскую канализацию и возвращаются обратно. И все.
– Что в ящике?
– Вот именно! Что в ящике! Я не знаю, что в ящике! Может, бомба или еще что.
– И ты хочешь узнать, что в ящике?
– А ты нет?
Натан замолчал, прихлебнул пива.
– Может быть, – наконец, сказал он. – Что ты предлагаешь?
– Как я сказал, каждый день они уезжают на городской коллектор. Я думаю, в офисах должны быть какие-то бумаги, документы. Если бы ты смог вскрыть дверь, пока они на выезде…
Натан надолго присосался к пиву, затем задумался.
– Скорее всего, там электронные замки, – произнес он после внушительной паузы.
– Это что, проблема?
Натан ответил, что ему нужно будет сходить к старому знакомому, знающему кое-что об электронных замках. Услышав это, Боб улыбнулся.
– Так ты согласен?
– Без проблем, Боб. К тому же у меня теперь куча свободного времени…
С этого момента разговор друзей принял иное направление, и Натан красочно рассказал о дневном происшествии с рыжей богатенькой пышечкой. По меркам улицы Кракен, да и всего королевства Форестери, Натан с десятью тысячами в кармане стал местным Ротшильдом. Каждое слово друга Боб ( так уж был устроен его мозг) автоматически переводил в голове в красочные рисунки, и хотя он никогда не видел Коры Ипсвич, девушка в его воображении имела удивительное сходство с оригиналом.
Ночь продолжалась бурными фантазиями балконных друзей о том, как Боб станет самым известным в мире автором комиксов. Затем они придумали с полсотни теорий заговоров по поводу черного ящика, возимого в черном лимузине в канализационные стоки.
К утру, пьяные скорее от разговоров, чем от пива, полуночники Кракен разработали план проникновения в цитадель. Боб пообещал раздобыть для друга униформу с пропуском, а Натан должен был явиться с магнитным ключом, способным открыть любую дверь.
В час, когда звезды на небе стали гаснуть одна за другой, они разошлись по домам. Это был последний их разговор в качестве балконных друзей. Очень скоро им предстояло встретиться на земле.
Для четвертого состава Большой инквизиции дело Коры Ипсвич стало последним. Срок вынесения приговора являлся простой формальностью. Затяжка объяснялась некоторыми тонкостями, необходимыми в ритуале подготовки палача. Зверя держали в особом платиновом ларце с тонкими вертикальными щелями по бокам. Откидная крышка клетки запиралась сложным механическим замком, который отпирался без всякой посторонней помощи спустя двое суток после произнесения обвинительного приговора.
Таким образом, голос Фреда Джонсона, который выносил обвинительное заключение, был ключом замедленного действия. Собственно в этом нет ничего удивительно, ведь из истории религиозных и паранормальных феноменов давно известно, что некоторые слова, сказанные вслух, обладают вполне себе реальным воздействием, как на само пространство-время, так и на объекты в него помещенные.
Как только страшный ларец открывался, опоссум Дуг выбирался наружу и сразу брал след объявленной жертвы. Палач находил её в любом месте, где бы она не пряталась, причем без всяких спутников и шпионских жучков. Зверя вела исключительно Божья рука, которая проявлялась для животного в специфичном запахе.
Кора Ипсвич еще не знала, но после суда от здания Струны за ней отчетливо тянулся невидимый шлейф аромата смерти. Обычные люди ни за что бы не унюхали столь тонкий запах, а вот палач Большой Инквизиции чуял его даже за двадцать миллионов парсек. Вот почему жертве Дуга не было возможности скрыться ни на Земле, ни на любой обитаемой планете в обозримом космосе.
Работа палачом Бога сильно выматывала опоссума-остроуха, ведь порой грешника приходилось искать в высоких горах, в глубоких пещерах, на затерянных островах в океане и в непроходимых болотах среди мангровых зарослей, где некоторые из обвиняемых надеялись скрыться и избежать Божьей кары. Ничего то они не понимали в делах Господа!
Опоссум –остроух тратил на поиски все свои силы и как только его клыки настигали жертву и делали смертельный укус, он стремительно засыпал. Метаболизм грызуна замедлялся до такой степени, что зверя нельзя было разбудить даже батареей палящих над ухом пушек. Только в отличии от сурков и медведей сон Дуга имел сакральное значение. В это время его клыки медленно и неотвратимо снова наполнились божественным, разящим веществом для следующей казни.
Сон палача продолжаться ровно двенадцать лет, до следующего дела. Однако Дуга нельзя было разбудить, как обычное животное или человека. Пробуждение сопровождалось тайным ритуалом и длилось сорок суток. В течение этого срока ларец с опоссумом каждый день опускался в жидкость, насыщенную человеческими нечистотами. Миллионы специфичных бактерий во время «купания» бомбардировали клетки Дуга и через сложную сеть нейронных каналов посылали в мозг сигналы, призванные разбудить разящего ангела смерти.
Водная процедура совершалась за час до заката солнца вдали от дневного света. Любые солнечные лучи могли нарушить сон опоссума. Поэтому для всяких перемещений, ларец с Дугом помещался в специальный ящик кубической формы, сколоченный из ясеневых досок и обтянутый буйволовой кожей.
Во время процесса над Корой Ипсвич палач находился в соседнем помещении за стеной конференц-зала на длинном столе президентского офиса. Дуг по-прежнему крепко спал. Исхудалое тёплое тело в сумраке экзотической клетки свернулось в позу эмбриона, кончик голого крысиного хвоста прижимался к макушке. На загрубевшей шкуре почти не осталось шерсти, некогда придававшей ему черно-белый окрас. Спящим он казался утомленным детенышем, но когда хищные глаза открывались, сразу было ясно – перед вами опытный натренированный убийца.
До пробуждения оставалось совсем немного. Вот уже тридцать семь дней Дуга возили на «купание» в самое непотребное место Хоуп-сити.
1998 г. – 2004 г.
Последнюю жертву палача звали доктор Маркус Янг.
30 августа 1998 года в безмятежную австралийскую ночь к доктору Янгу пришли гости. Всего несколько часов назад он принял препарат, что останавливает старение и дарует организму молодость. Много лет он шел к успеху и вот теперь заснул в полной уверенности, что уже завтра даст по зубам всей человеческой биохимии и вволю посмеется, как ловко обошел замыслы творца, сделавшего Хомо Сапиенс смертными, причем с комично коротким отрезком жизни, если сравнивать со временем звзедообразования или хотя бы с биологической эволюцией.
Гости вошли в виллу на берегу Кораллового моря бесшумно, под аккомпанемент мирно грохочущего прибоя. Они застали ученого в просторной спальне, крепко спящим в широкой кровати с блаженной улыбкой на устах. Их было двое: мужчина и женщина. В строгих деловых костюмах они легко сходили за страховых агентов.
Доктор Янг проснулся, когда плеча коснулась нежная женская рука. Молодая блондинка в свете факела показалась ему ангелом во плоти. Маркус Янг, который пребывал все эти годы в рабстве фанатичной идеи и не видел больше никакой жизни, кроме научных исследований, решил, что его психика дала, наконец, трещину.
Если бы это было так! Но ночные интервенты были столь же реальны, как звездная ночь за прозрачной стеной пляжного бунгало. Женщина назвалась судьёй Клои. Глядя в выпученные от страха глаза, она пояснила старику, что его творение противоречит канонам замыслов божьих. Судье Клои не пришлось долго объяснять суть обвинения.
Доктор Янг сумел обойти один из главных законов природы. Он нашел ключ к бессмертию. В её словах это преступление представлялось самой отъявленной дерзостью, какую ей еще не доводилось видеть.
В отличие от Коры, старик принял грозные сентенции в свой адрес с пасмурным молчаливым лицом. Тут же в спальне вынесли приговор. После обвинительной речи мистер Джонсон объявил доктору Янгу, что казнь состоится по прошествии двух дней с момента вынесения приговора и не минутой позже. Они ушли так же бесшумно.
До казни старика заперли в собственной вилле без малейшей возможности побега. Дом никто не сторожил. Однако, как только доктор Янг пробовал выйти наружу, он сразу переставал дышать. Словно на улице был космический вакуум. Стоило ему сделать шаг обратно за порог, и воздух моментально заполнял легкие. Вилла с живописным видом на океан стала его камерой смертника, в которой он вынужден был дожидаться скорой смерти.
Довольно быстро доктор Янг понял, что ему конец, но не стал в панике рвать себе волосы. Близость конца не убила в нём ученого. Вместо размышлений о тщете сущего, остаток времени старик посвятил наблюдением за действием препарата. Каждый час в домашней лаборатории он делал анализ крови, надеясь зафиксировать чудодейственные изменения клеток. Он должен был хотя бы перед смертью узреть результат своих многолетних трудов!
За последующие два дня белковый препарат в теле учёного не обновил ни одной клетки. То, что ему пришлось наблюдать, не вписывалось в законы биологии. Все дело в том, что состав крови ученого совершенно не изменился. Все выглядело так, словно он и не принимал никакого препарата. Это противоречило здравому смыслу. Для доктора Янга это стало едва ли не большим ударом, чем новость о предстоящей казни.
На исходе второго дня опоссум Дуг застал старика, сидящим на смятых простынях расправленной кровати. Несмотря на пенсионный возраст, учёный все еще был крепким, поджарым мужчиной с суровыми чертами лица. Его широкие плечи поникли, в глазах застыла пустота. В тот момент он походил на убитого горем, стареющего отца. Из окна спальни он зачарованно глядел на огненный морской закат, заливающий червонным золотом пенистые гребни волн.
Старик почувствовал палача спиной. Это было присутствие смерти. Под кожу пробралось ощущение неизбежности. В один миг холодный всепоглощающий страх гигантской волной-убийцей пронесся по телу Маркуса Янга. Он успел лишь оглянуться и вскрикнул, когда увидел маленькие красные глаза зверя.
Все произошло молниеносно. В два стремительных прыжка Дуг набросился на жертву и прокусил левую руку жертве выше запястья. Старик упал на кровать с закрытыми глазами. Слюна опоссума не оставила даже мгновения на просмотр тех картинок, что обычно видят перед смертью долго умирающие люди.
Восемь часов спустя веки доктора Янга вновь открылись. Он не превратился в мокрое пятно. Как оказалось, ферментативный раствор, пребывающий последние сорок восемь часов в пассивном состоянии, вдруг, заработал. Но совершенно непредсказуемым образом. Вместо того, чтобы сделать организм молодым и никогда не стареющим, ферменты выступили в качестве нейтрализатора смертоносного секрета палача. Пока старик пребывал без сознания, его зелье боролось с, казалось бы, непобедимым врагом. К утру в крови ученого не осталось слюны зверя. Но вместе с ней исчезли и следы эликсира бессмертия. Свидетельством казни был лишь полукруглый след на руке и поседевшие на десять лет волосы.
Второй шанс выпадает в жизни немногим. Для того, чтобы постигнуть эту истину, не нужно быть ученым.
Опасаясь, что ангелы возмездия рано или поздно обнаружат незавершенность своей миссии, доктор Янг собрал самые необходимые вещи в походный чемодан, и спустя всего час после чудесного спасения сидел занимал место в рейсовом автобусе до Мельбурна.
Около полуночи 3 сентября 1998 года он вылетел в Нью-Йорк, США. Из обрывка выпуска новостей, услышанных в зале ожидания аэропорта, ученый узнал, что лаборатория в Таунсвилле, принадлежавшая известному миллиардеру Саренсу, по невыясненным пока обстоятельствам, сгорела дотла.
Доктор Янг оказался единственным и последним человеком в истории Большой инквизиции, которому удалось выжить после укуса опоссума Дуга.
Доктор Янг – мистер Йохонсон
По прибытии в Америку у старика проявились первые признаки паранойи. Доктор Янг поселился в одном из самых густонаселенных районов Нью-Йорка. Он снял небольшую квартирку с видом на унылые кирпичные стены типичных трущобных домов. Владельцу дома гость из Австралии представился именем Виктор Йохонсон. Имя вырвалось само собой и осталось с ним на долгие двенадцать лет.
В маленькой двухкомнатной квартирке доктор Янг впервые за время лихорадочного путешествия вздохнул спокойно. В каменной норе, которая отделяла его от сумасшедшего Нью-Йорка, он с приятным удивлением обнаружил, что до сих пор жив.
Однако радость длилась совсем недолго. Еще не распаковав чемодана, ученый в панике начал прокручивать все свои действия. Он с ужасом понял, что билет до Нью-Йорка оформили по его паспорту, а значит по настоящему имени. Любому наемному убийце с обаянием карточного шулера не составило бы особого труда напасть на след беглеца.
Столь непростительная оплошность чрезвычайно взволновала старика. Он поклялся себе впредь быть осторожней.
В течение следующих дней доктор Янг занялся созданием своей новой личности. Он старательно овладевал нехарактерными для себя манерами поведения и речи, которые бы максимально скрывали от людей его ученую натуру. Актерское мастерство старик оттачивал в полуночных барах Нью-Йорка, где завсегдатаи не отличались благопристойностью.
Трактирной публике он представлялся обедневшим импресарио, у которого кроме воспоминаний о яркой молодости ничего не осталось. Помимо вживания в новую роль была в ночных вылазках и еще одна цель. Доктор Янг искал человека, который бы сделал ему новое имя.
В Нью-Йорке, как и в любом другом мегаполисе, подобные субъекты всегда находятся быстро. Так, спустя всего неделю в Америке, доктор Янг вполне официально превратился в Виктора Йохонсона, который не имел к науке никакого отношения. Ради большей конспирации старик даже в мыслях ассоциировал себя с другим человеком.
Он придумал для себя новую биографию. Бывший импресарио никогда не бывал ни в Австралии, ни в Европе. Всю свою жизнь он провел в штатах. Виктор Йохонсон пользовался ограниченным запасом слов, которого хватало, чтобы вместе с остальным пенсионным пролетариатом обливать грязью политиков и с умилением вспоминать былые моменты семейного счастья. Виктор был дважды женат. Обе жены трагично погибли в автокатастрофах.
Расцвет приближающейся старости пожилой импресарио заполнял написанием мемуаров. В настоящем он жил на некогда вырученные деньги от продажи семейного дома на мысе Код. Мистер Йохонсон был грубоватым мужланом, которому для счастья хватает двух банок пива или пару рюмок ржаного виски в компании такого же стареющего простака. Так, ученый похоронил доктора Янга. Вся научная деятельность осталось для него в прошлом.
Однако, новое имя не излечило Маркуса Янга от страха. Каждый божий день он боялся, что ангелы возмездия вернутся.
В шестьдесят человека довольно трудно переделать. Доктор Янг не был исключением. Первые месяцы он старался радоваться жизни, как счастливец, которому удалось избежать неминуемой гибели. Днем он бродил вдоль Гудзона, глядя, как переправляются паромы с людьми, бывал в музеях и на выставках, гулял по центральному парку. Вечерами выпивал за барной стойкой с людьми, которым было отродясь наплевать на тонкости внутриклеточного синтеза.
Он поддакивал, когда говорили о бейсболе или о скачках или о налогах, но пускаться в глубокий диалог долго не рисковал. Дело в том, что Виктор Йохонсон не разбирался в деталях обычной человеческой жизни. Со временем, чтобы поддерживать пивные беседы, пришлось выучить некоторые азы. Он узнал имя настоящего президента и правила игры в популярные спортивные состязания.
Вживание в новую шкуру не могло пройти бесследно для психики. Доктор Янг родился человеком, которому предначертано взламывать сакральные тайны мироздания. Вся его сущность отторгала праздную, никчемную жизнь, где время бессмысленно утекает в черную дыру небытия. Мозг требовал активной деятельности, но страх мешал снять собственный запрет на занятия наукой. Невозможность быть собой, в конце концов, развилась в манию преследования.
На прогулках он все чаще замечал на себе подозрительные взгляды. В разговорах о бейсболе в собеседнике находил скрытые интонации сыщика. Даже в уличных проститутках старик различал тайных врагов.
О проекте
О подписке