Аррадерс застонал и с трудом пошевелился. Бок болел невыносимо, однако вложенная в свое творение Сетом сила брала свое – кровь запеклась, образовав не плотную корку, как у людей, которая бы тотчас растрескалась, но гибкий и плотный покров наподобие смолы. Он мог ходить, а главное – он мог прыгать. Тяжело раненный киммерийцем одноглазый демон бился в судорогах на земле, извергая кровавую пену. Похоже было, что он уже находился в агонии; двигаться, по крайней мере, он как будто бы уже не мог, и Аррадерс решил не тратить на него времени. Он должен был помочь Конану – тот все равно не смог бы справиться с летучим чудовищем, если оно сдуру не полезет прямо на него…

Будто дразня Конана, крылатый демон летел все дальше и дальше, словно зная, что именно в роще ее защитники станут обороняться до последнего дыхания. Тварь Сета явно нацеливалась на Отца-Древо.

Конан мчался так, что ветер свистел в ушах, ни на миг не теряя из виду своего врага. Тот качнул было крыльями, словно собираясь низринуться на одного из свайолей, заставил метнуться в сторону и Конана – но выровнял полет, а потерявший драгоценные мгновения киммериец не мог для сбережения дыхания даже разразиться облегчающей душу бранью…

И все же к Древу-Отцу все трое добрались почти одновременно. Демон, правда, чуть опередил, однако ему пришлось тратить время на поворот и на то, чтобы набрать высоту; именно эти секунды и использовали Конан с Аррадерсом.

Киммериец стремительно и ловко взлетел вверх по голому стволу Отца. Отчего-то он был уверен в тот миг, что Прародитель свайолей не рассердится на него за это святотатство. И точно – когда Конан оказался рядом с благообразным лицом Старейшего, бездонные глаза взглянули на него с теплотой и благодарностью. Крылатый демон, развернувшись и выставив когти, уже собирался полоснуть по боковым ветвям кроны, как снизу внезапно вынеслась в высоком прыжке фигура Аррадерса. Два порождения Сета сплелись; когти одного впились в плоть другого; изгибаясь, яростно хлестал врага хвост Аррадерса, и ядовитое жало всякий раз глубоко погружалось в тело.

Киммериец застыл в развилке, держа наготове меч; однако демону сейчас было явно не до него. Аррадерс вцепился в него мертвой хваткой, пытаясь дотянуться зубами до горла врага; тварь неуверенно и редко взмахивала отяжелевшими крыльями, с трудом удерживаясь в воздухе…

Однако и товарищу Конана пришлось несладко. Когти-крючья на лапах и сгибах крыльев рвали его бока и спину; клыки и зубы терзали плечи, тщась перекусить шею; Конан мог только бессильно взирать, как тело Аррадерса стремительно покрывается темными кровавыми пятнами…

Аррадерс слабел; его рваная рана на боку вновь открылась. В ярости Конан метнул во врага висевший на поясе короткий нож, но немудреное изделие шадизарского кузнеца лишь со звоном отлетело от непробиваемой чешуи. Демон не обратил на это внимания, он намеревался покончить с более опасным, как ему тогда показалось, врагом…

Тварь с повисшим на ней Аррадерсом медленно кружила вокруг Отца-Древа. Конан застыл в напряженной готовности; он уже подумывал о том, не использовать ли в качестве метательного оружия лист Старейшего свайоля, столь недурно послуживший ему для ловушек, как демон сделал одно неверное движение крыльями, оказавшись на мгновение совсем близко от вершины Отца-Древа.

И тогда Конан прыгнул.

Это было чистой воды безумие. Расстояние превышало четырнадцать футов, гладкая спина чудовища вся блестела от крови, удержаться на ней было бы почти невозможно – однако Конан рискнул.

Мощные мускулы ног не подвели молодого киммерийца, привыкшего у себя на родине совершать поистине головокружительные прыжки по горным кручам. Он упал грудью на опускавшееся крыло, пальцы, скользя по залитым кровью пластинам спинного панциря, все же нащупали зацепку – и тогда зажатой в кулаке левой руки черной цепью, бывшим ошейником Аррадерса, Конан со всей силы хлестнул демона по плоской змеиной голове.

Тварь издала истошный визгливый вопль. Из пасти волной выплеснулась кровь; крылья опустились, и демон камнем рухнул вниз, подмяв под себя оказавшегося внизу Аррадерса.

Конан не удержался, все-таки скатившись по покатой спине чудовища; вскочив на ноги, он вновь замахнулся цепью, однако когтистое крыло опередило его. Левое запястье оказалось разодранным, остатки ошейника выпали из разжавшейся от боли ладони; но, несмотря на адскую боль и уплывающее сознание, Конан все же ударил снова – на сей раз мечом Гатадеса – по толстой змеиной шее.

Теперь клинок не подвел. Мгновение – и из короткого обрубка фонтаном брызнула кровь из перебитых жил. Уродливая голова упала к ногам киммерийца, однако челюсти еще успели в последний раз сомкнуться у него на ступне.

Киммериец со звучным проклятием рассек жуткий живой капкан. Тело обезглавленного демона еще дергалось, крылья еще скребли землю, точно оно пыталось взлететь, жизнь упорно не желала покидать это тело, пока Конан не додумался перерубить цепь черного ошейника. И, стоило ему сделать это, как дергающаяся в разные стороны обрубленная шея рухнула наземь, крылья распластались, по туше прошла последняя судорога, и демон замер окончательно.

Так их и застала Айана, опоздавшая всего на несколько мгновений, – весь бой у Отца-Древа едва ли занял более полминуты. Она увидела бессильно привалившегося спиной к стволу Старейшего свайоля Конана, с рассеченным запястьем и кровоточащей правой ступней, на которой ясно были видны следы многочисленных зубов, а рядом с ним – полумертвого Аррадерса, которого киммериец сумел вытянуть из-под мертвого тела чудовища, однако помочь ему уже ничем не мог, ибо и сам едва-едва не терял сознания…

Айана в ужасе всплеснула руками и с отчаянием взглянула на Старейшего. И, словно отвечая ей, ветви мыслящего дерева дрогнули, раздвинулись, и по серебристым листьям вниз стекло несколько пригоршней прозрачной голубоватой жидкости, источавшей слабый пряный запах.

– Отец… – благоговейно прошептала дриада, низко кланяясь Патриарху свайолей. Бережно, стараясь не расплескать ни капли, Айана поднесла сложенные лодочкой ладони ко рту Конана.

– Не… меня, сперва… его, – с усилием выговорил киммериец.

– Пей, пей, пей, – вместо ответа как завороженная шептала дриада, и Конан повиновался.

Питье оказалось терпким и теплым; от него тотчас угасла боль и кровь перестала течь. Конан с недоуменным выражением на лице поднялся – только что он лежал полумертвый, а теперь – снова готов к бою!

– Ты выпил крови Отца-Древа… – полушепотом торжественно произнесла Айана. – На моей памяти ни разу не вскрывал Он своих жил, чтобы спасти кого-то, ибо еще десяток таких горстей – и с жизнью простится сам Отец…

Киммериец помедлил, а потом с почтением поклонился Древу. Его листва распахнулась, словно плащ, и глаза Старейшего взглянули на киммерийца с такими нежностью и теплотой, что молодой воин даже смутился.

Волшебного питья дали и Аррадерсу, однако тот так и не пришел в сознание. Айана, осмотрев его, заявила, что, хотя опасности теперь и нет, очнется он еще не скоро.

– Что нам теперь делать, Конан?

– Как – что?! У нас еще двое ползунов! – Киммериец поудобнее перехватил меч, заменил для верности ошейник Аррадерса на черную цепь с шеи убитого демона – куда более внушительного вида, – и они вместе с Айаной двинулись туда, где что-то ворчало, трещало, хрипело и ворочалось.

Ползунов они отыскали быстро. Хатар и его собрат ползли футах в двадцати друг от друга. В спине Хатара Конан увидел несколько вонзившихся в нее гребней своих ловушек, однако зверь Сета, похоже, не обращал на это никакого внимания. Он был слишком занят своим делом – ломал, крошил, вырывал из земли и давил все, что попалось ему на пути. Обе твари оставляли за собой полосу мертвой черной земли, но, по счастью, на их пути пока не попалось ни одного свайоля – правда, до первого им осталось лишь какие-то полсотни футов.

– Помни, Хатар плюется ядом! – предупредил Айану Конан, и как раз вовремя – пасть чудовища открылась, длинный язык метнулся вперед, и желтоватая струйка яда пронеслась над плечом дриады. Если бы не рывок Конана, плевок чудовища угодил бы в цель.

После пригоршни крови Патриарха силы, казалось, прямо-таки распирали Конана. Киммериец уже забыл и думать о только что полученных ранах. Извивающаяся, покрытая слизью тварь вызвала настоящий взрыв самого неистового омерзения, омерзения, истоки которого исходили – хотя Конан и не знал об этом – от легендарного короля Кулла, властителя Валузии, возглавившего борьбу человеческого рода с расой змеелюдей…

Дриаде показалось, что среди зарослей по земле к демону метнулся какой-то невиданный, катящийся колесом зверь. Руки и ноги киммерийца слились в стремительном движении; он сам не знал, как ему пришло подобное в голову, но, так или иначе, причудливо перекувырнувшись шесть или семь раз то через голову, то через бедро, то через руку, северянин счастливо избег и второго плевка, и разом развернувшихся к нему многочисленных щупалец – и меч Гатадеса прочертил длинную кровавую отметину чуть ниже громадного фасеточного глаза, в котором даже теперь не исчезло выражение жуткого, неутолимого голода, что терзал его обладателя.

На помощь Хатару поспешил его собрат. Конан услыхал за спиной тяжелый скрежет, сиплое сопение; затем дико вскрикнула Айана, предупреждая его об опасности. Киммериец вскочил на ноги; ему оставалось не более одного мгновения, и он использовал его сполна. Клинок рассек один из двух выпученных глаз второго ползуна; под ноги северянину хлынула липкая и густая слизь.

И тут откуда-то из-за пределов рощи донеслось мощное, хоть и гнусавое завывание, словно какие-то громадные рога трубили сигнал многочисленному воинству. Ползуны разом остановились. Тот, которому меч Конана рассек глаз, бился и корчился, сокрушая мощными извивами тела окрестные деревца; Хатар же вновь высунул свой страшный трубчатый язык, и киммерийцу пришлось искать спасения в бегстве.

Очевидно, тот, кто командовал натиском на рощу, решил, что на сегодня хватит потерь. Оказавшись на безопасном расстоянии, киммериец оглянулся: над деревьями, подобно башне, возвышался рыжий ящер. Вожак скликал свою свору. Ползуны отступали медленно и с достоинством. Хатар прикрывал их отход; Конан попытался было повторить свой дерзкий рейд, но плюющаяся ядом тварь оказалась начеку, и северянина спасло только чудо – внезапный порыв ветра и очень кстати опустившаяся ветка, о которую разбилась смертоносная струйка.

После этого Конан решил было, что с него тоже хватит. Как-то сразу, внезапно, навалилась усталость, заныли вновь раны, едва затянувшиеся от действия выпитого им магического напитка. Вдобавок Хатар отползал точно по проложенной им же до этого просеке, ни на миг не теряя бдительность.

Но на ползуна можно было бы прыгнуть сверху, стараясь поразить мечом голову… Не желая упускать шанса, киммериец пустился вдогонку за отползающими чудовищами.

И тут оказалось, что рыжий ящер обладает куда более острым зрением, чем можно было бы подумать. Громада огненно-красной туши легко двинулась наперерез Конану; киммериец вновь поразился удивительным глазам этой твари – они казались совершенно человеческими, только сильно увеличенными…

Тварь очень быстро оказалась на пути северянина. Четыре мощные кривые лапы выразительно нависали над кронами деревьев; казалось, ящер обладает способностью видеть даже сквозь листву, он играючи прослеживал любое передвижение варвара. Однако стоило Конану, сплюнув в досаде, отступить в глубь рощи, как подался ближе к ее краю и сам ящер.

– Пусть они уходят, Конан, – услышал киммериец голос Айаны. Дриада подошла незаметно, он даже и не услышал легких ее шагов – совершенно непростительный промах для воина…

– Я чувствую, Богам угодно, чтобы битва продолжилась завтра, – тихо произнесла она, легонько прижимаясь к могучему плечу Конана. – Твари Сета отступают, и я ощущаю, что они отступают в страхе и растерянности. Еще никто и никогда не мог нанести им такого урона, какой нанес им сегодня ты…

– Какой нанесли им сегодня мы, – налегая на слово «мы», хмуро буркнул Конан. – Если бы не Аррадерс…

Надо было хорошо знать гордого и заносчивого киммерийца, чтобы оценить эти его слова.

– Он, к несчастью, едва ли сможет скоро подняться на ноги, – покачала головой дриада, не переставая прижиматься к киммерийцу. – Его раны… они очень тяжелые. Завтра нам предстоит сражаться без него.

– Ты так уверена, что они не нападут ночью?

Айана покачала головой.

– Отец-Древо следил за битвой, твари Сета сильно потрепаны, один из демонов убит… Они будут эту ночь зализывать раны. Отдохни, Конан. У нас еще немало времени…

– Которое надо потратить на то, чтобы заново построить ловушки, – докончил киммериец, словно бы не замечая мимолетной гримасы разочарования на лице дриады. – Давай, доставай свою флейту…