– Зовут меня Анисим Прокопьевич Прокофьев, механик водитель танка Т-34,

старшина взвода. Спасибо.

Сказал он, садясь за стол.

– Давай ка сначала поедим молча. После обо всём поговорим.

Сказал старшина.

Варя молча кивнула и начала есть. Рядом урча, кот Тишка уже ел сало, которое Варя мелка нарезала и положила на стул рядом с собой.

Прошло какое-то время и трапезники, наевшись, откинулись на спинки стульев.

– Ну как ты?

Спросил Анисим.

– Ой наелась от пуза.

Ответила Варя.

– Ну что ж рассказывай, кто ты? Как сюда попала, я уже понял.

Сказал Анисим.

– Я жила в районном центре Александровка, в Ростовской области, работала в школе, сначала пионервожатой. А потом закончила педучилище и работала учительницей младших классов. Когда пришли немцы, нас всех согнали сначала в школу, допрашивали, кто комсомольцы, кто коммунисты. Меня в комсомолки не приняли, отца моего 1937 г. посадили, а я в это время у бабушки жила в Краснодаре. Когда бабушка про отца узнала, она меня на свою фамилию переписала Краюшкина. Она сама была из бедняцкой семьи, дед воевал в гражданскую, в городе его все знали, потому меня и не трогали.

У меня была тётя Сима, она тоже воевала с дедом, умерла при родах, девочка прожила 3 месяца и тоже умерла. Вот бабушка с дедом меня и выдавали за ту, умершую мою сестрёнку. Вот так и осталась жива, а не сослали, как мою маму в Сибирь. Там она и погибла. Ничто её не спасло ни дедушкины просьбы в райкомы и обкомы, ни бабушкины молитвы. А когда в 1939 г умер дед, мы с бабушкой и переехали в деревню Александровку, к её старой подруге Ирине Петровне. Она работала в школе учительницей начальных классов и меня определила сначала вожатой, а потом через полгода, вместо неё стала учительницей её класса. Она уже болела, ноги у неё отнялись. Я пока жила в Краснодаре ходила на курсы учителей. Вот и закончила их в конце 1940 года и меня сразу взяли на место бабы Иры. Мне тогда уже было двадцать два года.

– Как двадцать два? Тебе, что сейчас двадцать семь?

Недоумённо спросил Анисим.

– Да, даже больше. Я же жила по документам сестрёнки. А она была на три месяца меня старше. Так, что больше двадцати семи. Спокойно ответила Варя.

– Подожди, ну этого не может быть? Тебе не больше двадцати?

Сказал Анисим.

– Нет, я не вру. Зачем мне это. И в немецких документах это записано. А у них это строго. Просто я такая худая, поэтому и выгляжу так молодо. Плохо меня здесь кормили. Слава богу, хоть не насиловали и не били. Правда и я повод не давала. Только Фриц – старший сын хозяйки подглядывал иногда за мной, особенно когда я мылась. Но фрау Берта – хозяйка, быстро его от этого отучила. Пару раз врезала ему мокрой тряпкой, когда застала его на дереве над летней душевой, где я мылась. Он оттуда кубарем скатился, так она его и на земле, лупила мокрой тряпкой, пока он не сбежал от неё на речку.

Тут немцы с нами обращались не, как себе равными, а как с недочеловеками. Называли нас ундерменшен фрау – женщина недочеловек. Это придумал их Геббельс, так мне говорила Эльза, вторая дочь хозяйки. А мне и хорошо было поначалу, не приставали и не били. Но жила я, как скотина, их собственность – айгентюм. Эльза меня так и называла и никак иначе. Я молчала и плакала по ночам. Мне даже котёнка нельзя было завести. Вот только два месяца назад, что-то пошло не так, хозяин запретил Эльзе меня так называть и разрешили завести котёнка, и даже ничего не сказали, когда я его назвала Тишкой. Правда хозяйка возмущалась, когда я при ней кормила его. И всегда меня посылала в хлев. А Тишка боялся коров и свиней и не шёл за мной, а прятался от всех, особенно от сыновей хозяев. Они, наверное, его били, я не видела, но, когда он слышал их голоса, убегал из дома и прятался. В общем так и жила. Работала с пяти утра и до девяти вечера, когда все ложились спать. Летом ещё ничего было, тепло. А зимой холодно, у меня в комнате не топили и укрыться я могла только старыми тонкими одеяльцами. А комнату мою вы видели.

– Это какая из них? Спросил Анисим.

– Ну та в которой вы меня и нашли, где кроватка стояла. Сказала Варя.

– Подожди там же тесно, а кровать совсем маленькая. Сказал Анисим.

– Да, полтора квадратных метра, а кровать Эльзы, когда ей было шесть лет. Метр в длину и тридцать сантиметров в ширину и никакой перины, только солома. Вот так я и прожила все два года в этой комнатёнке. Тихо и спокойно сказала Варя.

– Это же не комната, а чулан. Я сначала так и подумал. Сказал Анисим.

– Это первое слово по-русски, которое я услышала за два года – «чулан что ли». Я уже думала я с ума сошла, а когда услышала- «А чёрт тебя подери, выходи ты кто такой»? Тут я зарыдала.

Сказала Варя и снова зарыдала не в силах совладать со своими эмоциями.

Анисим сидел не шелохнувшись, он понимал, что надо девке проплакаться и потому не мешал, и ничего не говорил. Так прошло несколько минут потом Анисим встал подошёл погладил её по голове сказал:

– Ну будет, будет. Так ты всю комнату тут зальёшь, а я не пожарный, откачать воду не с умею. И потом Варя, надо подумать, как накормить наш взвод танкистов.

Сказал старшина и сам вдруг подумал, наш? Она уже в нашем взводе?

Это уловила и Варя посмотрела на него как-то по-особенному, тепло, как на своего, не просто советского человека, солдата, а своего земляка или даже родного человека, вернее родную душу.

Она тут же вытерла слёзы полотенцем салфеткой, собрала со стола посуду с остатками еды. Помыла посуду и сев за стол, спокойно спросила Анисима:

– А сколько нас?

– Тринадцать человек и один котёнок. Так что давай думать. Двенадцать здоровых мужиков есть хотят. Тебя и котёнка я уже покормил.

Сказал старшина и хитро подмигнул Варе!

– Я подтверждаю, накормил. А танкисты суп едят?

Спросила она.

– Конечно едят, да ещё добавки просят, черти чумазые.

Сказал Старшина и захохотал. Варя тоже захохотала, не зная, как выглядят эти самые чумазые черти, но видать очень смешно, раз сам старшина хохочет.

– А какой суп им приготовить? А может борща им сварить?

Спросила Варя тихо.

– Борща?

Переспросил старшина.

– Если ты накормишь нас борщом, да со сметаной, да с салом в прикуску, мои ребята тебя до конца войны на руках носить буду. Первым буду я.

Сказал как-то тихо Анисим.

– А я и согласна, носите, только никому не отдавайте.

Сказала Варя и зарделась.

Анисим сам тоже, как-то сконфузился, но быстро взял себя в руки и скомандовал по-военному:

– Так где будешь готовить? На чём? Хватит котла на всех?

Спросил он деловито.

– Какого котла?

– А в чём борщ варить собираешься.

В гроссен топф, .ээ в большой кастрюле. Я уже варила суп несколько раз, на шестьдесят человек. Так, что его хватит и на борщ. А на второе, мясное жаркое с картошкой под сметаной. Пойдёт или картошку делать под вином.

– Варя не своди меня с ума. Какое жаркое, какая картошка под сметаной. А о вине и забудь. Эти черти, как узнают о вине, они напьются. А нам завтра может в атаку, в бой. Меня посадят за спаивание боевого взвода.

Взмолился Анисим.

– О вине совсем забудь. Нет у нас тут вина. Поняла? Спросил Анисим.

– Как это нет, Анисим Прокопьевич. У хозяев самое лучшее вино, им дорф эээ в деревне. Спокойно сказала Варя, строго глядя в глаза собеседника.

– Так, слушай мою команду. Варишь борщ, с мясом по три сто грамм на человека. На второе картошка жареная на шкварке. Понятно товарищ повар? Строго по-военному сказал, как отрезал старшина.

– Понятно, товарищ старшина.

Тихо сказала Варя.

– А теперь давай командуй, где твоя большая кастрюля и откуда приносить воду.

– Всё здесь, никуда ходить не надо. Кастрюля внизу под столом, а воду я возьму из крана, она тоже здесь.

– Так ладно. А печь как растопить, где дрова взять. Я их что-то не видел.

– А мы печку топим брикетами. Вот они лежат в ящиках. Сказала Варя и указала на ящики, аккуратно сложенные в углу.

– Вот немчура, вот народ, всё у них под рукой. Живи не хочу. Чего они к нам то попёрлись? Дурачьё стоеросовое.

– А вы мне помогать будете, товарищ старшина?

– Да. Я же сказал командуй, я в твоём подчинении. Пока взвод не пришёл. Сказал Анисим и хитро улыбнулся Варе.

– Ну тогда марш за капустой, свеклой, морковью. Остальное есть здесь. Да сколько у нас времени? Спросила Варя.

– Часа три.

– Успеем. Ну за работу помощничек.

Сказала новоявленный повар танкового взвода и развернув Анисима лицом к двери, слегка подтолкнула его к выходу.

И работа закипела. Пара – повар с помощником, всё делали обстоятельно спокойно, но молча. Она потому, что за два года на чужбине приучилась делать всё молча, всё равно никто её не понимал. А он, потому что понимал, что ничего не понимает, что надо делать, но ему это нравилось. Он здесь на войне хоть пару, тройку часов почувствовал себя, как до войны, когда его Варюшечка готовила, а он что-то мастерил или просто сидел и смотрел на неё. И сейчас он на миг представил себя в то время. Но чёрные думы, память тут же опустили его на землю. В конце 43 года, он получил письмо от соседей, что его Варюши больше нет. Она умерла. Как, где, ничего не написали. То ли не знал сосед, то ли не захотел расстраивать Анисима Прокопьевича. Вот только пять слов – Ваша жена Валентина Ивановна умерла! Вот и всё, что осталось у него от неё. Нет, осталась ещё память, светлая, чистая, как родниковая вода и дети! Где, как они. Что с ними?

Так прошло время и через два с небольшим часа, Варя присела и спокойно сказала:

– Всё первое и второе готово.

– Как, уже? Спросил Анисим.

– Да. А что тут такого. Я и за полтора часа одна суп варила. А с таким помощником, и борщ, и жаркое, и картошку на шкварке. И делов-то.

Сказала Варя и улыбнулась Анисиму.

– Как, и жаркое? А борщ с мясом по три сто грамм на едока? А картошка не на вине? Ты меня не обманываешь девка?

С напускной строгостью спросил Анисим.

– Не обманываю дядечка. Вот сами и посмотрите. Вот борщ с мясом.

Варя зачерпнула черпаком из кастрюли и в черпаке оказалось столько мяса, что старшина тут же успокоился.

– Вот жаркое по три сто грамм мяса на каждого едока. А вот и картошечка на шкварке. А вот и соус сметанный с чесноком.

Сказала Варя поочерёдно открывая большие сковородки и кастрюлю с белой приятно пахнущей жидкостью.

– А соус зачем и, как его едят или пьют? А это не из вина? Ну ка сознавайся. Сказал старшина.

– Нет, не из вина, Анисим Прокопьевич. Это сметана с чесноком, но особым способом сваренная. Им поливают и мясо, и картошку, а некоторые даже просто макают в него хлеб и едят. А наш хозяин, чтобы ему пусто было, немчура проклятая, даже запивал шнапс своего приготовления. Самогон, значит по-нашему.

Сказала Варя довольная своей лекцией.

– Ну тогда давай пробу снимать.

Сказал старшина и прошёл к раковине вымыл руки и присел к столу.

– Чего снимать? Какую такою пробку? Вы сами запретили мне про вино говорить.

Сказала Варя и удивлённо посмотрела на своего помощника.

– Не пробку, а пробу снимать. Это значить я буду проверять твою стряпню на вкус – борщ, жаркое, картошечку и сусу эту. Или, как он называется?

Сказал старшина и уселся, ожидая немедленного выполнения своего приказа.

– Это кто будет проверять на вкус? Вы? А вы, что знаете какой на вкус должен быть борщ? Или жаркое приготовленное на грибном соусе? А какой вкус жаренной картошки на луковом соусе? А вы, когда-нибудь, пробовали сметанный соус с чесноком и с пряностями с Альпийских лугов? Вы посмотрите на него он будет проверять на вкус мою стряпню.

Сказала Варя и села сложив руки на груди, поджав губы.

– Так быстро встала и налила мне четверть черпака борща с мясом. Скомандовал старшина.

– И запомни на кухне главный- старшина. Не понравится мне твоя еда, взвод будет есть тушёнку с сухарями. Понятно, товарищ повар взвода? Я тебя поваром назначил, я тебя и уволю. И впредь мне не перечь.

Сказал Анисим строго.

– Как я скажу, так и будет. Запомнила Варенька.

Уже ласково, но твёрдо добавил Анисим.

– Да, Анисим Прокопьевич. Извините меня. Больше этого не повторится.

Ответила Варя тихо. Тут же встала, достала тарелку и налила борща ровно столько сколько сказал старшина.

– Пожалуйста, пробуйте.

Сказала она, подавая ложку.

– Спасибо у нас своя имеется, у каждого солдата ложка и котелок всегда при себе должен быть и чистым.

Сказал Анисим и достал из внутреннего кармана гимнастёрки завёрнутую в белый кусок материи алюминиевую ложку. Он зачерпнул ложкой сначала бульон, почмокал ничего не говоря, отъел гущи. Потом мясо попробовал. Вытер рот полотенцем, лежащим на столе и сказал:

– А скажи-ка, пожалуйста, что у немчуры совсем соли нет.

Спросил он, тем самым ошарашив Варю. Варя тут же взяла ложку со стола и попробовала борща из этой же тарелки. Лицо её вытянулось, и она готова была заплакать, но вместо этого тихо выдохнула.

– Я совсем забыла про соль. Хозяева первое едят не соленое. Соль вообще запрещали сыпать в супы. Вот я и забыла. И что же делать?

Спросила она, уставившись в пол.

– Как что? Соли борщ. Сколько соли надо на человека?

Спросил он.

– На первое я не знаю, я же никогда не солила первое.

– А на второе сколько надо, знаешь?

Спросил Анисим.

– Да, конечно знаю.

– Вот и смекай. В борще вода, мясо и капуста. И всё должно быть посолено в меру. Давай считать вместе. Если соль для мяса бросить в воду, знать и вода будет подсолена, а мясо в солёной воде и так просолится. Так? Так. Теперь капуста и овощи там всякие, они ведь тоже в солёной воде варятся. Значить и им соль тоже достанется. Поэтому насыпь столько соли, сколько соли ты бы насыпала на всё количество мяса, ещё четверть того, сколько бы ты насыпала на все овощи если бы их жарила. Я понятно объясняю.

Спросил спокойно и тихо старшина, положив ладонь на руку Вари.

Варя внимательно слушала Анисима, потом закивала и тут же бросилась считать на бумаге сколько надо соли. Посчитав, она взяла ложку отсыпала соли, сколько насчитала и стала высыпать в кастрюлю одной рукой, а другой стала быстро перемешивать черпаком борщ. Так продолжалось с минуты потом она закрыла крышку села на стул.

–Ну что готово?

– Пять минуточек, пожалуйста, Анисим Прокопьевич, пять минуточек. Пусть настоится, а мясо и овощи насытятся солью.

– Как это овощи насытятся солью. Они что звери лесные, что ли солью насытиться? Как скажешь, товарищ повар. Ждать так ждать. Ну тогда давай жаркое попробую.

– Пожалуйста пробуйте.

Сказала Варя и проворно положила на тарелку средний кусок обжаренного мяса. И подала вилку и нож.

– Ну что ж вилка и нож и впрямь пригодятся.

Он отрезал небольшой кусочек мяса, посмотрел на него, понюхал и потом подув на него отправил его в рот.

Тщательно прожевал кусочек, проглотил, подумал и сказал:

– Замечательно приготовлено, слов нет. Только скажи пожалуйста, где я возьму столько мяса, завтра или послезавтра, в общем пока мы будем воевать всем взводом. А?

Он посмотрел на Варю и добавил:

– Варенька, я не против разносолов для своего взвода. Но они же черти чумазые, привыкнут к такой барской еде, а завтра или скажем через неделю, мы будем уже в другом месте, в лесу, например. И я им выдам тушёнку с галетами, или того хуже с чёрствым хлебом. И что тогда? Они же меня расстреляют из пушки или из пулемёта. И тебе меня не жалко будет. Девонька?

Спросил он, глядя ей в глаза.

– Может выкинуть жаркое, картошку и соус сметанный.

Спросила она.

– Да ты что? Узнают обоих прибьют. Нет уж раз приготовила то потчуй.

Давай дальше пробу снимать.

Варя быстро положила ложку жаренной картошки со шкваркой рядом с мясом. Старшина понюхал картошку и тут же сказал:

– Домом пахнет. Ох девка, чую я, сегодня мои парни спать не будут. Это объеденье. А запах, такого я и в ресторане в Москве не чуял. Отлично. Давай теперь сус пробовать буду.

– Что пробовать?

Переспросила Варя.

– Ну этот с чесноком и с травами с Альпийских лугов, так кажется ты говорила?

– А соус, товарищ старшина, пожалуйста. Но его лучше с мясом или картошкой пробовать нужно.

Сказала Варя и принесла небольшой черпак с соусом.

– Ну поливай картошку и на мясо тоже ливни.

Сказал старшина.

Варя выполнила просьбу и, старшина зацепил вилкой картошину с залитым соусом, и отправил его в рот. По мере того, как он жевал. Его глаза расширялись от удивления. Проглотив картошку, ничего не говоря, он взял нож, отрезал кусок мяса размером со спичечный коробок, попросил Варю налить на этот кусок горячего соуса и стал жевать его, мыча от удовольствия.

Он встал и уже стоя мычал, мотая головой из стороны в сторону, воздев руки к небу. И только, когда проглотил кусок, тихо промолвил:

– Даже если завтра меня убьют, я буду благодарен судьбе, она послала мне сегодня здесь тебя. И ты накормила меня самым вкусным жаренным мясом на свете. Это просто волшебство вкуса, Варенька. Ты самый лучший повар на земле.

Сказал старшина и сел на стул.

В это время послышался гул моторов – это возвращался танковый взвод – «чумазые черти» старшины Прокофьева. Они ещё не знали, что им предстоит сегодня во время обеда.