Раны

 
Со стоном падает в сражении солдат.
Его возьмут, забрызганного кровью,
В больницу отвезут и рану заживят.
И в ясный день поддельному здоровью
 
 
Он верит, как дитя... Но с запада сырой
Подует ветер вдруг, и в облаках тумана
Потонет солнца блеск, – и вновь заныла рана!
И веры нет в душе его больной!
 
 
Так прихоть времени всесильна; так, порою,
На месте, где душа поражена судьбою,
Я плачу, воскресив забытую печаль.
 
 
Слеза, печальный звук, одно пустое слово,
Иль тучка в небесах, – как луч, осветят снова
Погибших лет затерянную даль!
 

1880

Крылья

 
Ребенком, крыльев я у бога все молил
И рвался к небесам неопытной душою.
Там все торжественной дышало тишиною —
Мой детский вопль туда не доходил.
 
 
Желанием борьбы, желанием простора,
Широкого, как мир, душа была полна...
Прошли года – и что ж? По-прежнему ясна,
Заманчива лазурь для любящего взора.
 
 
Но нет в душе моей старинного огня!
О, кто ж ты, демон зла, карающий меня,
Сильней дающий мне познать ярмо бессилья?
 
 
Жестокий! Для чего ты дал спине моей
Гнетущие к земле громадностью своей
И все трепещущие крылья?..
 

1880

Могила

 
Его сочли бездушным мертвецом.
Но он проснулся. Рот окостенелый
Хотел кричать, но крик его несмелый
Был заглушен каким-то потолком.
 
 
И в странной пустоте, холодной и бездонной,
Без звуков, без лучей, лежит он одинок,
Тревожно слушая... Испуганный зрачок
Пронизывает мрак безжизненный и сонный.
 
 
Кругом царит загадочный покой...
Вот хочет он привстать... и – ужас! – головой
Ударился о доски гробовые!
 
 
Усни и ты, душа моя,
Не плачь, не рвись в небесные края,
Чтоб цепи не почувствовать земные!
 

1880

На башне

 
На башне, в поздний час, ученый наблюдал,
Как звездный хор торжественно и смело
Свой вечный путь в пространство направлял;
А утро в бесконечности белело.
 
 
Он вычислял... Средь золотых миров
Комета встретилась внимательному взору,
И грозному он молвил метеору:
«Ты вновь придешь чрез столько-то веков!»
 
 
Звезда придет, веленье исполняя,
И обмануть не сможет никогда
Науки вечной, в вечности блуждая!
 
 
Пусть человечество исчезнет без следа:
На башне бодрствовать упорно и тогда
Ты будешь, Истина святая!
 

1882

Данаиды

 
Не ведая покоя, ежечасно
Они бегут с кувшинами толпой
То к бочке, то к колодцу, но – напрасно!
Им не наполнить бочки роковой.
 
 
Увы! Дрожат слабеющие руки,
И, онемев, не движется плечо...
Пучина страшная! Конец ли нашей муке?
Неумолимая, чего тебе еще?
 
 
И падают они, идти уже не в силах...
Но младшая из всех в сестер своих унылых
Умеет прежнюю уверенность вдохнуть.
 
 
Так грезы и мечты бледнеют, разлетаясь,
А юная Надежда, улыбаясь,
– О сестры, говорит, пойдемте снова в путь!
 

1899

Из Шарля Бодлера

Цыгане в пути

 
Провидящий народ с огнем во взорах смелых
В путь тронулся вчера в немую глубь степей,
Закинув за спины малюток загорелых,
Прижавши их к сосцам цветущих матерей.
 
 
Мужья идут пешком вблизи телег скрипучих,
Где семьи скучены, с кинжалом при бедре,
Задумчиво следя цепь облаков летучих,
Умея тайный смысл постигнуть в их игре.
 
 
Сверчок, завидев их из глубины зеленой,
Одетых пылью трав, заводит гимн влюбленный.
К бездомным странникам Природа-мать нежней:
 
 
Струится светлый ключ из почвы каменистой,
В пустыне стелется ковер цветов душистый —
Для них, читающих во мгле грядущих дней!
 

Между 1885 и 1893

Мятежник

 
Разгневанный Ангел, орлом с высоты
Низринувшись, мощной рукою хватает
За чуб нечестивца и грозно вещает:
«Я – ангел-хранитель! Раскаешься ль ты?
 
 
Знай: должно любить без гримасы печальной
Убогого, злого, хромого, слепца,
Чтоб вышить из этой любви без конца
Для ног Иисуса ковер триумфальный.
 
 
Любовь такова... Полюби же теплей —
И будет блаженство наградой твоей,
Блаженство, которое ввек не наскучит!»
 
 
И Ангел добра, прибегая к бичу,
Рукой исполина отступника мучит.
А тот отвечает одно: «Не хочу!»
 

1898

Великанша

 
В те дни, когда цвела Природа красотой,
Чудовищных детей в восторгах зачиная, —
Я б жить хотел у ног гигантши молодой,
Как кот изнеженный, ярма забот не зная;
 
 
Следить, как, ужасы в забаву превратив,
Растет она душой и зреет мощным станом,
Угадывать страстей бунтующих порыв
В глазах, увлажненных всплывающим туманом.
 
 
Величьем форм ее я услаждал бы взор,
По склонам ползал бы ее колен огромных
И в час, когда бы зной, пора желаний томных,
 
 
Ее, усталую, по полю распростер,
В тени ее грудей дремал бы я небрежно,
Как у подошвы гор поселок безмятежный.
 

1901

* * *

 
Часто с любовью горячей, со страстью мятежной
Рвусь я к тебе, моя милая... Строго,
Властно царит надо мною твой образ... Так нежно
Так беззаветно люблю я, так много!
Столько сказать я тебе, как сестре и как другу,
В эти минуты хочу... Все сердечные раны
 
 
Рад обнажить, чтоб развеять туманы,
В сердце смирить беспокойную вьюгу!
 
 
Что за дитя – человек!.. Повстречавшись, сурово,
Кратко и холодно мы говорим и порою,
Сами не зная зачем, ядовитое слово
 В сердце друг другу вонзаем с тоскою...
 
 
Слезы глотая, ломаю я руки...
Муки любви, вы, безумные муки!
 

1883

* * *

 
Поэтов нет... Не стало светлых песен,
Будивших мир, как предрассветный звон!
Так горизонт невыносимо тесен,
И так уныл тягучей жизни сон!
И граждан нет... Потоки благородных,
Красивых слов, но... лишь бесплодных слов!
В ненастный день не больше волн холодных
Рокочет у скалистых берегов!
А между тем – все так же небо сине,
Душисты рощи, радужны цветы;
В пучине звезд, в толпе людской, в пустыне
Все столько же бессмертной красоты.
И так же скорбь безмерна, скорбь людская...
.....................................................
 

30 августа 1896

Семен Надсон

Сонет
В альбом А. К. Ф.

 
Не мне писать в альбом созвучьями сонета —
Отвык лелеять слух мой огрубелый стих.
Для гимна стройного, для светлого привета
Ни звуков нет в груди, ни образов живых;
 
 
Но вам я буду петь... С всеведеньем пророка
Я угадал звезду всходящей красоты
И, ясный свет ее завидя издалека,
На жертвенник ее несу мои цветы.
 
 
Примите ж скромный дар безвестного поэта
И обещайте мне не позабыть о том,
Кто первый вам пропел в честь вашего рассвета
 
 
И, как покорный жрец, на славные ступени
В священном трепете склонив свои колени,
Богиню увенчал торжественным венком...
 

1881

* * *

 
Я не зову тебя, сестра моей души,
Источник светлых чувств и чистых наслаждений,
Подруга верная в мучительной тиши
Ночной бессонницы и тягостных сомнений...
Я не зову тебя, поэзия... Не мне
Твой светлый жертвенник порочными руками
Венчать, как в старину, душистыми цветами
И светлый гимн слагать в душевной глубине.
Пал жрец твой... Стал рабом когда-то гордый
царь...
Цветы увянули... осиротел алтарь...
 

1881

* * *

 
Ах, довольно и лжи и мечтаний!
Ты ответь мне, презренье ко мне не тая:
Для кого эти стоны страданий,
Эта скорбная песня моя?
Да, я пальцем не двинул – я лишь говорил.
Пусть то истины были слова,
Пусть я в них, как сумел, перелил,
Как я свято любил,
Как горела в работе за мир голова,
Но что пользы от них? Кто слыхал их – забыл...
 

1882

Константин Фофанов

Сонет

 
Горят над землею, плывущие стройно,
Алмазные зерна миров бесконечных.
Мне грустно, хотел бы забыться спокойно
В мечтаниях тихих, в мечтаньях беспечных.
 
 
Молиться теперь бы—молиться нет силы;
Заплакать бы надо – заплакать нет мочи —
И веет в душе моей холод могилы,
Уста запеклися и высохли очи.
 
 
Уныла заря моей жизни печальной
И отблеск роняет она погребальный
На путь мой, без радости пройденный путь.
 
 
И сетует совесть больная невольно...
О, сердце, разбейся! Довольно, довольно!..
Пора бы забыться, пора бы заснуть!
 

Сонет

 
Вторую ночь я провожу без сна,
Вторая ночь ползет тяжелым годом.
Сквозь занавесь прозрачную окна
Глядит весна безлунным небосводом.
 

Конец ознакомительного фрагмента.