Великая сила интернета

Первым естественным действием после предположительного установления имени автора было выяснить, что знает о нем интернет. И поиск на сочетание «Канарский Сибирские заметки» сразу же дал соответствующий результат. Выяснилось, что отрывок из этого сочинения был в 1901 г. опубликован Петром Ивановичем Щукиным в шестой части его «Бумаг, относящихся до Отечественной войны 1812 года» под заголовком «Отрывок из “Сибирских записок” Ипполита Канарского, писанных в 1827 году»¹⁸. Вероятно, многим историкам, занимающимся архивными разысканиями, приходилось испытывать разочарование от того, что, казалось бы, впервые обнаруженный ими документ оказывался давно известным и опубликованным в каком-нибудь из многочисленных русских дореволюционных журналов или сборников. В данном случае, однако, речь идет лишь о небольшом фрагменте интересующей нас рукописи, причем благодаря публикации Щукина не только подтверждается авторство Канарского, но и становится известной дата составления его заметок. Причем, как можно предположить и как будет показано ниже, дата эта имела особое значение в жизни автора.

Вместе с тем сравнение опубликованного Щукиным отрывка с рукописью РГАДА обнаружило, что стилистически они значительно отличаются друг от друга:

Как видим, по сравнению с публикацией Щукина рукопись РГАДА отредактирована. Ее язык сделан более современным; изменен порядок слов, в ряде случаев вставлены слова, поясняющие смысл выражений, свойственных языку первой четверти XIX в. и, по-видимому, казавшихся редактору архаичными. Так, к примеру, выражение «приводило меня в сострадание» превратилось в «доставило мне много страданий». Но, главное, рукопись РГАДА несколько сокращена: в приведенном отрывке из нее, в частности, удалены философские рассуждения автора о значении терпения. Это дает основания предполагать, что публикация Щукина основывается на оригинальном тексте, в то время как наша рукопись – это текст, подвергшийся довольно серьезной обработке. Скорее всего, она и была осуществлена таинственным М. Владимирским. Возможно, рукопись готовилась им к публикации в каком-то периодическом издании, и именно в результате сокращения и редакторской правки «Сибирские записки» (название, характерное для мемуарной литературы XIX в.) превратились в «Сибирские заметки».

Естественно предположить, что если П.И. Щукин был обладателем оригинальной рукописи «Сибирских записок», то пусть не ее автограф, но по крайней мере копия могла отложиться в его обширном рукописном собрании, хранящемся ныне в Государственном историческом музее. Увы, обнаружить там ее следы не удалось, и по уверению сотрудников Отдела письменных источников музея, ни с чем подобным они не сталкивались. Правда, в фонде Щукина имеется письмо к нему некоего Николая Яковлевича Канарского, в котором говорится о продаже картины И.К. Айвазовского¹⁹. Не исключено, что это был какой-то потомок автора записок, познакомивший Щукина с воспоминаниями своего предка.

Может возникнуть вопрос: а стоит ли вообще публиковать обнаруженную в РГАДА рукопись, если это не подлинник, а переработанный текст? Однако, во-первых, шансов найти когда-нибудь подлинную авторскую рукопись немного, а во-вторых, историки активно используют огромный массив мемуарных текстов, опубликованных в исторической периодике второй половины XIX – начала ХХ в., хотя, вероятно, они подвергались не менее серьезной редактуре, чем «Сибирские заметки» Канарского, причем проверить это в большинстве случаев невозможно из-за того, что подлинные рукописи, хранившиеся в частных архивах, до нас не дошли.

Перебирая эти даты

Как уже упоминалось, некоторые сообщения «Сибирских заметок», касающиеся как событий жизни автора, так и упоминаемых в его воспоминаниях людей, намеренно искажены и зашифрованы. Чтобы расшифровать их, следовало в первую очередь попытаться восстановить представленную в рукописи и, как станет ясно из дальнейшего, мнимую хронологию жизни автора, взяв за точку отсчета первую упомянутую им точную дату – 11 января 1811 г., когда он «был отправлен из Петербурга в Иркутск». До этого, по его уверению, он «более года», т.е. по крайней мере в течение всего 1810 г., а скорее всего с конца 1809 г., находился на службе при некоем «генерале Л». Перед этим еще три с половиной года, опять же по его уверению, т.е. примерно с 1806 г. до середины или второй половины 1809 г. он служил в губернии «В», куда отправился со вновь назначенным туда губернатором.

В 1806 г. в Российской империи было шесть губерний, название которых начиналось на букву «В», – Вологодская, Владимирская, Вятская, Витебская, Виленская и Волынская. Поскольку Канарский утверждает, что ехал к месту службы через Москву, то по крайней мере Виленскую губернию можно из этого списка сразу исключить. В тексте, однако, находим относящееся к губернии «В» замечание автора, что «в суровых нравах жителей кажется живо изображена суровость севера», что можно трактовать как указание на Вологодскую или Вятскую губернию. Другое косвенное свидетельство – упоминание в рукописи населенного пункта Зверинец, на подъезде к которому автор якобы нашел на дороге хлеб, в чем усмотрел доброе предзнаменование. Деревня с таким названием находилась в Вологодском уезде Вологодской губернии²⁰. В пользу того, что Канарский имеет в виду именно Вологодскую губернию, как кажется, говорит и то, что как раз в рассматриваемое время в ней сменился гражданский губернатор: в адрес-календаре на 1806 г. губернатором назван еще А.А. Гаряинов, а за 1807 г. – тайный советник Карл Иванович фон Линеман (1748–1818). Известно, что назначен на эту должность он был в марте 1806 г. (скорее, это дата вступления в должность) и оставался на ней до октября 1809 г., что также вполне согласуется с версией хронологии, представленной в публикуемой рукописи²¹. Однако сразу же обратим внимание на то, что Канарский утверждает, будто губернатор, при котором он находился, покинул губернию «В», получив звание сенатора, но имени Линемана в списках сенаторов мы не находим, а значит, и все сказанное выше также выглядит сомнительным²².

Если принять во внимание расстояние от Петербурга до Вологды и то, что, по сообщению рукописи, Канарский прибыл в «В» «в самый день Пасхи»²³, а до отъезда из Петербурга он некоторое время якобы жил у вновь назначенного губернатора, то очевидно, что свое новое назначение Канарский, если довериться навязываемой им читателю хронологии, получил не ранее второй половины 1805 г. До этого, по его уверению, он приехал в Петербург из Москвы вместе со своим мнимым благодетелем неким «гофмаршалом К», жил с ним во «дворце», а после того как «К» был отправлен в отставку, переселился в дом некоего «светлейшего З». Произошло это, как он утверждает, накануне Нового года, т.е., надо полагать, в конце 1804 г. Сколько точно автор до этого прожил в царском дворце в Петербурге, определить невозможно, но он упоминает, что через три месяца после прибытия в столицу получил известие об увольнении со своей должности в Сенате в Москве. Таким образом, получается, что он покинул Москву и приехал в Петербург в 1804 г.

Повествование о своих злоключениях на государственной службе автор «Сибирских заметок» предваряет описанием свой влюбленности в некую девицу «R», упоминая при этом, что в это время ему было 18 лет. Если поверить в то, что речь идет о событиях 1803–1804 гг., то, следовательно, он родился в 1785 или 1786 г. Правда, затем, рассказывая о своих страданиях в Сибири, Канарский патетически восклицает: