На территории петровской усадьбы находилась также деревянная Спасо-Преображенская церковь с примыкающим к ней с юга приделом во имя Святого Николая Чудотворца и трехъярусная колокольня, высота которой достигала 16,5 м. На ней же находился трофейный колокол конца XVII столетия. К сожалению, во время Великой Отечественной войны эта церковь погибла, и сейчас на ее месте поставлен памятный крест.

Однако вернемся в 1714 г. Ознакомившись с особенностями местности Стрельны поближе, Петр все же решил, что Петергоф обладает гораздо большими преимуществами. Он занимал выгодное в стратегическом отношении положение, находясь в непосредственной близости от Кронштадта – предмета гордости царя. К тому же в Петергофе можно было лучше, чем в Стрельне, устроить гавань. Кроме того, запас воды был там значительнее и береговой уступ выше, что являлось чрезвычайно важным обстоятельством при сооружении фонтанных водометов.

Именно по этим причинам Петр решил остановить выбор на Петергофе. Общий план резиденции царь разработал лично. Известно несколько рисунков, набросанных рукой Петра, где намечена основная композиционная основа будущего ансамбля: Нижний парк с морским каналом, дворец с примыкающими к нему каскадами, Верхний сад и комплекс строений у самого берега.

В полной мере строительство Петергофа развернулось после победы при Гангуте и продолжалось с необычной для того времени быстротой. Поскольку осуществить этот грандиозный замысел было под силу лишь опытным архитекторам, Петр приказал своим дипломатам разыскать специалистов в европейских странах и заключить с ними долгосрочные контракты. Во время своего пребывания за границей в 1716 г. царь сам приложил много сил, чтобы привлечь к строительству резиденции самых знаменитых зодчих, садоводов и скульпторов.

С 1714 по 1721 г. велось строительство Нагорного дворца, Большого грота с каскадами, Приморского канала, дворца Монплезир («моя отрада»), намечалась планировка Нижнего парка и Верхнего сада, начались работы по устройству прудов. Из всех этих сооружений первым был завершен Монплезир – любимый дом Петра.

Первым дворцовым постройкам Петергофа была свойственна простота и практичность, поскольку именно эти качества были главными в характере русского царя. Однако в их облике присутствовали элементы русского барокко, как и во всем искусстве середины XVIII столетия.

Использование для фонтанов воды, поступавшей из соседних болот в водоемы, не дало желаемого эффекта, и летом 1720 г. Петр привлек к работам архитектора Браунштейна. Иоганн Фридрих Браунштейн (годы жизни не известны) прибыл в Россию из Германии в 1713 г. вместе с архитектором берлинского двора Андреасом Шлютером (1660–1714), при котором он состоял в качестве чертежника и рисовальщика. После смерти Шлютера в 1714 г. Браунштейн решил остаться в России. В 1720 г. Петр вместе с ним осмотрел местность в имении канцлера Гавриила Ивановича Головкина (1660–1734), которое находилось в окрестностях Ропши, в 20 км от Петергофа. Там было множество родников и речек. Об этом царь узнал, беседуя с местными жителями. В августе 1720 г. он отправился к склонам Ропшинских высот и действительно обнаружил у деревень Забродье, Глядино и Хабино большое количество ключей. Эти родники были настолько мощными, что могли обеспечить водой фонтаны. Отсюда начали вести водопровод, отчасти используя русла речек, отчасти выкапывая новые каналы.

Строительство канала протяженностью 22 км было поручено Василию Григорьевичу Туволкову (1697–1727), который к тому времени полностью завоевал симпатии Петра I благодаря своим обширным познаниям в области гидротехники. В 1714 г. его вместе с другими одаренными русскими учениками направили совершенствовать мастерство в Голландию и Францию, причем все расходы оплачивало государство. За границей Туволков имел возможность получить богатейший опыт работы на строительстве каналов, шлюзов, плотин, гаваней и «водяных машин», как в то время называли мельничные колеса, насосы и землечерпалки. По прошествии пяти лет Василий Григорьевич вернулся на родину и встал во главе гидротехнических работ в Петергофе и Стрельне.

Строительные работы начались в конце 1720 г., когда Туволков перегородил в Петергофе глубокий овраг, по дну которого протекал небольшой ручей. Это положило начало целой системе водоемов, получивших название Английский пруд. Затем строительство продолжалось быстрыми темпами в течение 1721 г., а также почти весь 1722 г. В 1721 г. к Петергофу удалось удачно подключить небольшие ручьи и речку Шинкарку.

Одновременно около Верхнего сада начали рыть пруды-отстойники, которые предназначались для очищения воды, пруды-накопители, из которых должна была распределяться вода, и, наконец, пруды-распределители, откуда вода самотеком поступала в фонтаны и каскады.

Ропшинский канал был открыт 8 августа 1721 г. В этот день Петр своими руками сбил заступом перемычку, и вода из родниковых речек потоком хлынула в канал. До Петергофа она дошла на следующий день, 9 августа. Каждый год до настоящего времени это событие отмечается в одно из августовских воскресений как праздник фонтанов.

Так, воды в петергофских прудах с избытком хватило не только для успешной работы фонтанов, но и для шлифовальной мельницы, известной под названием гранильной фабрики. Самотечный ропшинский водовод, пруды, каналы и шлюзы вошли в историю мирового гидротехнического искусства XVIII столетия.

Вначале число рабочих, трудившихся на строительстве водовода, составляло 900 человек, потом оно возросло до 1500 и наконец достигло 2000 человек. В основном это были солдаты пехотных полков, которые выполняли самую разнообразную работу одновременно с воинской службой, а также крестьяне, которых забирали главным образом из центральных губерний на строительные работы в Петербурге и на побережье. Русский Версаль создавался в то время, когда были распространены повальные заболевания и высокая смертность. Массовые побеги со строек были явлением хроническим.

Русские мастера-строители стекались в Петергоф со всей страны. Под руководством иностранных специалистов они очень быстро осваивали европейские приемы работы и становились не только отличными исполнителями, но и талантливыми, оригинальными творцами. Зачастую они были в своем деле более искусными, чем их иностранные учителя. Питомцы Петра – выдающиеся русские архитекторы – навсегда увековечили свои имена созданием дворцово-парковых ансамблей Петергофа и Стрельны. Это Иван Устинов, Тимофей Усов, Петр Михайлович Еропкин (ок. 1698–1740), И.А. Мордвинов, М.Г. Земцов.

О несравненном таланте русских зодчих свидетельствуют исторические документы, дошедшие до нашего времени. Так, приглашенный из Франции мастер каменных дел А. Кардасье в течение двух лет обучал русских тайнам своего мастерства. Срок его договора истек в 1723 г., и Кардасье написал в Канцелярию от строений, под руководством которой проходило дворцово-парковое строительство в Петербурге, очень лестные характеристики на своих учеников, прибавив, что обучал их «со всякою прилежностью и ничего от них не укрывал». После этого Браунштейн получил приказ проверить в работе учеников Кардасье.

Браунштейн никогда никого не хвалил зря, однако и этот сдержанный человек составил отзыв, где отмечалось, что такие подмастерья, как Никифор Васильев и Ильин, «в Петергофе у каменного строения надлежащие к архитектуре всякие из камня базы, капители и карнизы по данным от архитекторов шаблонам делали хорошею и чистою работою».

Также при скульпторе Растрелли находились подмастерья Петр Луковишников и Герасим Андреев, которые использовались «для помощи в отливке свинцовых фигур и для изготовления форм». Эти мастера просили Канцелярию от строений повысить им жалованье, поскольку, по их мнению, за такую работу следовало платить больше. Проверить в деле квалификацию Луковишникова и Андреева поручили архитектору М.Г. Земцову и резного дела мастеру Конраду Оснеру (1669–1747). Как сообщили экзаменаторы, была «дана модель большая, именуемая дельфин, по которому форму сделал и из свинца взлил, как надлежит, и так, что она лучше быть не может». Также и Андреева характеризовали как замечательного мастера: «…может формировать и отливать равноподобно из свинца фигуры, какие отливают мастера французы».

В августе 1721 г. Петр I прибыл в Петергоф. Он издал специальный указ, где подробно перечислялось, «что надлежит делать в Петергофе и доделать». На основании этого указа архитекторы Браунштейн и Николо Микетти (ок. 1675–1759) приступили к проектированию фонтанов, сооружение которых совпало с окончанием постройки главного водопровода осенью 1722 г. Правда, работы на водопроводе продолжались и после смерти Петра I в течение целого столетия.

Большинство каналов, плотин и шлюзов было сделано наспех. Часто они не могли выдержать напора воды, размывались и портились. Водопроводные трубы в самом начале были выполнены из дерева, а потому расползались по швам и гнили; заменили их только в 1760 г. Новые чугунные трубы свинчивались неумело и пропускали воду, поэтому малейшая порча сразу отражалась на качестве воды, поступавшей в фонтанную сеть, и фонтаны немедленно начинали бить ниже обычного. Временами даже возникало опасение, что они перестанут действовать совершенно.

Приходилось не только чинить старые, но и делать новые шлюзы, «дамы», или дамбы, а также прокапывать добавочные каналы и резервуары. Работы шли каждый год, не прерываясь и зимой. Естественно, при всех этих неудобствах содержание наемных и оплата их труда оставались без изменения. В Канцелярию от строений непрерывно поступали донесения об отмороженных руках и ногах. Люди бросали рабочие места и убегали. Так, в 1755 г. все до единого рабочего сбежали, и работа осталась неоконченной. Подчас не хватало квалифицированных специалистов, и тогда приходилось временно прерывать работы.

Постоянный недостаток воды каждый год грозил прекращением действия фонтанов и требовал расширения водопроводной системы. Осуществить его удалось в 1832 г., вырыв дополнительный канал, который получил название Новосоединительный. Длина этого канала достигала 5 км.

В результате Петергоф оказался в лучшем положении, чем Версаль, где вода подавалась исключительно механическим способом и где в настоящее время фонтаны могут действовать только один раз в месяц, и то не все сразу.

В законченном виде система петергофского водопровода выглядела следующим образом. У деревень Глядино и Забродье, в 22 км к югу от Петергофа, начинается так называемый Старый канал или Петровский. В 5 км от истока с ним соединяется Новый канал протяженностью также около 5 км, который несет воду из ключей деревень Леолова и Лонина. Дальше водопровод проходит в виде извилистой речки по слегка покатой к северу местности. В 8 км от Петергофа канал вступает в так называемый Шинкарский шлюз. Этот шлюз по своему устройству двойной: через одни ворота вода направляется в сторону Петергофа, а через другие отводится в речку Шинкарку осенью, когда действие фонтанов прекращается и вода требуется в небольшом количестве для освежения прудов и водоемов. За Шинкарским шлюзом канал проходит через два небольших пруда у подножия Бабигонских высот и разделяется на два рукава, один из которых идет в пруды Английского парка в Старом Петергофе и доставляет воду для гранильной фабрики и фонтанов в западной части Нижнего парка. Другой главный рукав идет к дворцу, образуя узкий и длинный «Самсониевский» бассейн и несколько небольших прудов, среди которых располагается павильон Озерки (он же Розовый павильон).

Далее вода поступает в чугунные трубы, проложенные по канаве, и по ним достигает Верхнего сада. Здесь трубы уходят под землю и, разветвляясь в разных направлениях, наполняют пруды и бассейны Верхнего сада и Нижнего парка водой, бьющей через 2500 фонтанных трубок. Общее протяжение чугунных и свинцовых труб системы составляет около 14 км.

В целом вся водопроводная система может давать до 1,4 млн м³ воды в сутки. В то же время при действии всех фонтанов одновременно расход воды должен быть 30 600 л в секунду, т. е. более 2,5 млн м³ в сутки, что на 1,1 млн м³ больше, чем может дать водопровод. При этом следует прибавить расход воды на гранильную фабрику и на сам город, население которого пользуется все тем же водопроводом. Поэтому действие фонтанов ограничено. Для их бесперебойной работы необходимо иметь запас воды в бассейнах и водоемах, разбросанных по паркам, садам и городу и соединенных каналами и трубами. Во всяком случае, воды, доставляемой водопроводом при его исправном состоянии, достаточно для того, чтобы фонтаны могли действовать в течение 4–5 часов ежедневно.

Задумав превзойти великолепие Версаля и осуществить в Петергофе то, что «зело первейшим монархам приличествует», Петр пригласил из-за границы лучших художников и архитекторов. Из них наибольшее влияние на облик Петергофа оказали Браунштейн, Жан-Батист-Александр Леблон (1679–1719) и Н. Микетти.

Браунштейн выстроил первоначальный дворец в Царском Селе, начал строительство Большого дворца с гротом в Петергофе, составил проекты Монплезира и Марли. По его рисункам была исполнена тончайшая резьба в Монплезире, в его же ведении находилась и часть работ по сооружению фонтанов. После того как на строительство Петергофа прибыли Леблон, а затем Микетти, Браунштейн занял подчиненное положение. Он часто выражал свое недовольство по этому поводу и Микетти, и директору Канцелярии от строений Ульяну Акимовичу Сенявину (? – 1740), который вел надзор за всеми работами в Петергофе. Браунштейн был настолько раздражен сложившейся ситуацией, что наотрез отказался предоставить Микетти утвержденные чертежи. За этот поступок в 1722 г. архитектора отдали под суд. Несмотря на это, Браунштейн продолжал работать на строительстве Петергофа и после отъезда Микетти из России. По планам Леблона и чертежам Микетти он выстроил Эрмитаж, много трудился на строительстве Кронштадта. В целом деятельность Браунштейна продолжалась до 1728 г.

Никола Микетти – итальянский архитектор, принадлежавший к ломбардской школе, – являлся учеником и помощником знаменитого архитектора Карло Фонтаны (1634–1714). Микетти выстроил в Риме для папы, при дворе которого служил, огромный странноприимный дом Сан-Микеле. В 1718 г. по рекомендации дружественного Петру кардинала Оттобони он был приглашен на службу к русскому царю. Микетти отправился в Россию неохотно; его привлекало только большое жалованье, которое сначала составляло 3000, а затем 5000 рублей. Кроме того, в долгой дороге он заболел и едва не вернулся обратно.

В России Микетти выстроил для Петра дворец Екатериненталь в Ревеле. После смерти Леблона в 1719 г. он был назначен главным архитектором с большими полномочиями. Микетти работал над устройством Летнего сада в Петербурге, дворца в Стрельне. В Петергофе под его наблюдением были построены фонтаны, закончены Большой дворец с гротом и каскадами, Монплезир, возведены Марли с «Золотым каскадом» и Эрмитаж. В 1720 и 1721 гг. Микетти совершил поездку в Италию для покупки статуй и ваз, снятия различных чертежей и найма мастеров. При его посредничестве была приобретена и отправлена в Россию знаменитая статуя Венеры (так называемая «Венера Эрмитажная»). В 1723 г. Микетти окончательно покинул Россию, но, даже находясь в Италии, продолжал оказывать Петру услуги как комиссионер, покупая и отправляя в Россию различные произведения искусства. В этом он понимал толк, поскольку был не только талантливым архитектором, но также скульптором и живописцем.

Что же касается Жана Батиста Александра Леблона, то он был французским королевским архитектором, известным в Париже строителем и теоретиком архитектуры. В 1716 г. его пригласили на русскую службу при посредстве И.А. Лефорта^[5] и К.Н. Зотова^[6] на очень выгодных условиях: контракт на пять лет с жалованьем 5000 рублей в год с отдельной оплатой дорожных расходов его семьи, трех помощников и прислуги.

По дороге в Россию Леблон встретился с Петром в Германии, в городе Пирмонте. Архитектор так понравился русскому царю, что Петр письменно приказал Меншикову принять нового зодчего «приятно, как диковину».

Леблон прибыл в Петербург в сопровождении 16 различных мастеров, которым было положено жалованье 14 180 рублей в год. В числе этих мастеров были фонтанный мастер Жерар Суалем (его племянник Поль позже работал в Петергофе). Леблон получил звание генерал-архитектора, ему подчинялись прочие архитекторы и техники. Ему был поручен надзор за всеми постройками в столице и окрестностях. Леблону принадлежит планировка Летнего сада и составление грандиозного проекта застройки Петербурга, который, впрочем, так и остался невыполненным. За городом он начал строительство дворца в Стрельне, видоизменил возведенный вчерне Браунштейном Большой дворец в Петергофе, распланировал петергофские сады, сделал проекты Монплезира, Марли и Эрмитажа, постройку которых продолжал его преемник Микетти. Леблон недолго работал на русской службе: в 1719 г. он умер от оспы.

Под руководством Браунштейна, Леблона и Микетти в Петергофе работали скульпторы Карл Растрелли, Франциск Вассу, Конрад Оснер, Мишель и Пино.

Граф Карл Бартоломео Растрелли (1675–1744) был уроженцем Флоренции. Он переселился в Париж, где приобрел репутацию опытного художника в самых разнообразных специальностях. Лишившись крупных заказов после смерти Людовика XIV, он предложил свои услуги агенту Петра I во Франции Лефорту. Растрелли согласился поехать в Россию как архитектор, скульптор, садовый и фонтанный мастер, литейщик, медальер, декоратор и машинист. В 1716 г. Лефорт заключил с Растрелли контракт на три года с жалованьем 1500 рублей в год. После встречи с архитектором за границей во время его следования в Россию Петр написал Меншикову письмо, где содержалось требование, чтобы все условия этого контракта выполнялись самым тщательным образом «для привадки других».

В России Растрелли сначала проявил себя как архитектор и изготовил проекты дворцов в Стрельне и Петергофе, однако с приездом Леблона он оставил строительство и занялся скульптурой. Именно в этой области он сумел проявить исключительное мастерство и стал одним из лучших скульпторов России XVIII столетия. Известностью пользуются такие работы Растрелли, как портретный бюст Петра, статуя Анны Иоанновны с арапчонком, которая находится в Русском музее, памятник Петру I перед Инженерным замком. В Петергофе Растрелли делал свинцовые статуи для фонтанов и садов, гроты и украшения для них. Сохранились барельефы его работы, украшающие уступы Большого грота, и большие маскароны на террасе. Сын архитектора, знаменитый зодчий времени Елизаветы, переделал и расширил Большой дворец.

Конрад Оснер, скульптор по дереву и литейщик, был приглашен в Россию в 1710 г. Он делал в Петергофе скульптуры для фонтанов, каскадов и павильонов (драконов для «Руинного каскада», кита для фонтана в Песочном пруду). Вероятно, именно он изготовил несколько барельефов для Большого грота. Оснер сделал деревянные скульптуры для украшения дворцов Марли и Эрмитажа. Несмотря на то что Конрад был больше ремесленником, чем художником, он пользовался в своем деле огромным авторитетом. С мнением Оснера всегда считались при оценке работ и назначении жалованья мастерам. Он основал целую школу русских резчиков, в числе которых был и его сын, Оснер-младший.

Никола Пино (1684–1754) был парижским резчиком, скульптором по дереву и, кроме того, замечательным рисовальщиком. Он украсил резьбой несколько отелей в Париже, участвовал в отделке Версальского дворца. В 1716 г., в одно время с Леблоном, он был приглашен в Россию по контракту на пять лет с жалованьем 1200 рублей. Вместе с генерал-архитектором он занимался проектированием Летнего сада в Петербурге. За выполнение всех украшений к погребальной церемонии Петра I парижский мастер получил прибавку к жалованью – 200 рублей. В Петергофе Пино исполнил дракона к одному из фонтанов Верхнего сада, модели нишельных групп для «Самсониевского» канала, изысканную резьбу в кабинетах Петра I в Большом дворце и в Марли.