Как печально, что его нет. И письма его мы больше не получаем. И разговоров с ним не ведем. Нет его новых статей и книг. И все труднее объяснить, кем он был для нас. Почему его книги раскупались так быстро. И чем уж так интересен был загадочный «С. Гедройц».
Но есть у меня одно его письмо, где он считает, что я должна рассказать, как мы выпустили книжку С. Гедройца «Гиппоцентавр, или Опыты чтения и письма» (а все-таки успел он подержать в руках «Гиппоцентавра» и удовольствия своего не скрыл).
Весной 2005 года начал выходить в Германии журнал русской литературы «Зарубежные записки» (издательство «Партнер», Дортмунд). Первый номер открывался поздравлением генерального консула Российской Федерации: «Русский журнал в Европе – это еще один символ того, что мы все живем в одном европейском доме и все желаем этому дому мира и процветания». Редакция журнала тоже поздравила всех и объявила, что намерена печатать хороших писателей независимо от их географического пребывания. А еще – приветствуются все жанры. Но… только высокий литературный уровень! Однако очень скоро придирчивые редакторы обнаружили, что этот желанный уровень без авторов из России не сохранить, и обратились за помощью к друзьям и подругам. Так я стала представлять журнал «Зарубежные записки» в родном Питере, но издателей предупредила, что писателям в России надо платить гонорары: «В России сейчас трудно живется…» Издатели пообещали. Обещание выполнили.
В то время я довольно регулярно наведывалась в родной город. Помню, в редакции «Звезды» я встретила Самуила Лурье и попросила его поддержать «Зарубежные записки», дать что-нибудь из его текстов и для нашего журнала. Предупредила, что может быть и «повтор» – мы его знаем, читаем и ценим. Он очень легко согласился, пообещал и ничего не спросил про гонорар. Все прочие избранники игриво осведомлялись: «А гонорары-то вы платите?»
И уже осенью того же 2005 года в «Зарубежных записках», в книге третьей (журнал ежеквартальный), появляются два эссе Самуила Лурье: «История одного привидения» и «Шестьдесят шесть». В том же номере питерские писатели – Наталия Толстая, Александр Мелихов. Хочу упомянуть здесь еще одного автора, в то время жителя Германии, – Юрия Малецкого. В этом номере его повесть «Группенфюрер». Да, называю это имя. Чтобы не забыли. Лурье считал его истинным другом и замечательным писателем (см. письма Юрия Малецкого к трактату С. Лурье «Изломанный аршин»).
В марте 2006 года журнал «Зарубежные записки» напечатал веселый текст Лурье про петербургский (ленинградский) сепаратизм – «Флаг над Кунсткамерой». Студенческая игра, остроумный проект: развести мосты – Дворцовый, Лейтенанта Шмидта, Тучков и Строителей (такие тогда у мостов были названия), «поднять над Академией Наук либо над Кунсткамерой флаг Вольного Васильевского Острова».
Раз в год я обычно прилетала в родной город. Встречи, разговоры, «пять минут освежающей сплетни», наслаждение русской речью. Для питерских авторов «Зарубежных записок» – заветные конверты: послания от издателей и редакции. Запечатанные конверты, на конверте фамилия автора. При мне авторы-друзья никогда конверты не вскрывали, просто опускали в карман или сумочку, радовались, благодарили (за что? – вопрос). За эту приятную суету и радостные встречи меня включили почему-то в состав редколлегии, а до той поры я была обыкновенным простым автором хорошего журнала «Зарубежные записки».
С Лурье мы встречались у входа в Дом книги или у выхода из метро «Невский проспект», пили кофе, гуляли вдоль канала Грибоедова, мимо Спаса на Крови, мимо Михайловского замка, через мостик, мимо Летнего сада, в сторону редакции «Звезды»… Как много он мне рассказал про мой город! Например, про замечательное оптическое явление, которое я никогда не наблюдала (и вряд ли теперь увижу). Мы остановились, и он мне рукой показал, какие именно шпили соединяются. Привожу цитату (нашла потом в его «Муравейнике»): «А просто смотришь – прекрасно, фасады отражают солнце, и Нева блестит, – а иной раз можно увидеть, как солнечный луч тугой золотой нитью соединяет шпиль Крепости со шпилем Замка: летом на закате случается такое поразительное мгновение». Летом на закате! Попробуйте».
2006 год. Я в Петербурге. Конец ноября, почти зима. Такое время в родном городе, когда даже и не рассветает – просто одна темнота сменяет другую. И снега никакого еще нет. Но были у меня такие обстоятельства, всякие личные намерения. Вот и с авторами «Зарубежных записок» пришла пора повидаться. Довольно удачно со многими уже встретилась. А вот с Лурье не получалось. Не получалось – и всё. Как-то встречи наши постоянно переносились. Но однажды он просто идет мне навстречу по Большому проспекту (Васильевский остров). Неожиданная случайность, радостный вскрик. И пока я ищу в потайном отделении моей сумки предназначенное ему послание, он участливо интересуется:
– Что же вы в такой грустный месяц прилетели в Питер? Темно, холодно, уныло…
Наконец извлекаю его конверт. Поясняю:
– Так уж получилось, семейные дела. И еще книжка у меня здесь вышла… Встречалась с издателем, забрала свои книжечки, сколько-то они мне выделили…
– О, книжка вышла! Поздравляю!
И тут я произношу что-то странное и для меня самой неожиданное:
– Я ее вам даже не предлагаю. Представляю, как вас одолевают тщеславные авторы…
– То есть как это… Как? А я вот именно что – прошу.
Развожу руками. Ну нет у меня с собой книжки, на рынок я иду, на Андреевский. Из последующего разговора выясняется, что еще раз нам встретиться затруднительно.
– А в «Звезде» вы будете?
Отвечаю, что я в «Звезде» уже побывала. Он задумывается, что-то припоминает и говорит:
– Постойте… там у вас конвертик для Саши Мелихова. Вы же должны с ним повидаться? Вот ему для меня книжку и передайте.
На том и сговорились. И Александр Мелихов честно и аккуратно мою книжку «В том краю» (изданную в издательстве «Алетейя») Самуилу Ароновичу передал. Видимо, это был уже декабрь 2006 года.
Возвращаюсь в Мюнхен.
В начале февраля 2007 года получаю письмо от Ларисы Щиголь (зам. главного редактора «Зарубежных записок»): «Привет, Милочка! Пересылаю как есть. Радуйся жизни и не сердись на меня. Рамочку подберешь на толкучке».
(Почему – «не сердись»? Были какие-то внутриредакционные споры – я тогда уже была членом редколлегии. Про рамочку – предлагается, видимо, часть письма распечатать и повесить на стену.)
Это письмо Самуила Лурье, где он пишет про свои печальные семейные дела, про болезнь матери, про невозможность побывать на встрече в Москве, про ночные дежурства в больнице. Далее такие слова: «А вот зато в больнице ночами я прочитал, наконец, книжку Людмилы Агеевой – и она понравилась мне чрезвычайно. Замечательно выдержанный слог – практически волшебный, обладающий собственной душой. Я тогда же хотел ей написать, но вблизи компьютера теперь оказываюсь редко и поздно, когда слова совсем не слушаются и не находятся вообще, вот как теперь. Если это удобно, скажите ей, пожалуйста, что я читал ее книжку с настоящей радостью и с благодарностью за эту радость».
Мой немедленный ответ дорогому и великодушному редактору: «Прочитав слова Лурье, некоторое время бегала по комнате, приговаривая что-то несвязное. И вдруг вспомнила своего внука, который в Новый год получил необыкновенно щедрые подарки (была в гостях дополнительная бабушка из Питера). И вот он разворачивает эти свои мечты и приговаривает: “О, нет, я этого не стою, я ничем этого не заслужил, я ничего такого не сделал, чтобы…” Вот так приблизительно и я…»
Ранней осенью 2007 года Самуил Лурье прилетает в Мюнхен. Останавливается, если я не путаю, у Алика Мильштейна. Встречаемся у Ларисы Щиголь – у нее всегда тепло, вкусно, интересные разговоры. Совсем небольшая компания – Борис Хазанов, Майя Туровская, Самуил Лурье, Ирина Стекол, хозяйка дома и я. Расходимся поздно.
Сидим вдвоем с Лурье в почти пустом вагоне метро. Он упоминает какую-то рецензию на мою книжку в новом питерском журнале. Рецензия ему не понравилась. Назвал автора и какой именно журнал, я не запомнила. Советовал спокойно относиться к любым отзывам. Критика – это всегда хорошо, хуже, когда полное равнодушие и нет никакой реакции. И вдруг говорит: «А вот я велю этому парню, Гедройцу, написать».
И Гедройц подчинился и напечатал в известной рубрике «Печатный двор» в журнале «Звезда» (ноябрь, 2007): сначала упомянул в моей книжке «Интонацию ума», «которая завлекает. Представляясь обращенной лично к вам». Далее следует длинная цитата из рассказа «Феномен хронопаузы» и ставится диагноз: «Это проза сугубо петербургская. Не только по узнаваемым реалиям. Такая в ней меланхолия и тревога. Такая привычка к миражам. ‹…› читатель ‹…› чувствует себя одним из ее действующих лиц и конфидентом автора. Своим в этом мире одинаково одиноких. Идет, никуда не спешит, смотрит по сторонам».
И снова осень. Прекрасная! Год 2010-й. Как всегда, много гуляем по городу. Сидим в привычном кафе на канале Грибоедова, напротив Дома книги. Выполняю редакционное задание. Отдаю конверт, рассказываю мюнхенские новости, у него в Мюнхене много друзей. Он называет меня уже просто – Мила (не помню, осмеливалась ли я уже говорить ему «Саня», в последующих письмах все-таки только «Самуил Аронович»). Спускаемся вместе в метро. Стоим на платформе. И вдруг я спрашиваю: «Где же новая книжка Гедройца? Публикации его закончились в “Звезде” в 2009-м. И всё? Так хочется книжку, бумажную». Он разводит руками и говорит, что не получается книжка – деньги кончились. Я в ответ (точно помню, что очень быстро): «А давайте сами издадим». Смотрит на меня, медлит, спрашивает: «Как?» Отвечаю: «Как раньше издавали, по подписке…» Пытается скрыть раздражение: «Да вы не умеете это делать». Никогда не слышала у него такого тона. Отвечаю спокойно: «Но попробовать ведь можно…» Подходит мой поезд, прощаемся, еду к себе на Васильевский.
И в тот же вечер я в компании друзей-физиков рассказываю про идею издать то, что всем нам интересно. «Да я первый подпишусь!» – даже не дослушав меня, поднимает руку Сан Саныч. За ним и остальные. Сейчас уже точно не помню – восемь или девять участников, в один вечер, в одном месте. Имена их сохранились в старом компьютере. Дальше в Питере все развивалось почти без моего участия. Просто какая-то цепная реакция! Нашлись чудесные, умные, образованные и веселые люди. Решили: сделаем себе такой подарок.
На следующий день позвонила Лурье. Во всем призналась и все ему рассказала.
А потом я улетаю в Мюнхен с тайной мыслью продолжить эту цепную реакцию за рубежами Отечества.
(Ан нет – эта реакция уже идет и почти без моего участия.)
Прилетела, вошла в квартиру. Едва поставила чемодан, раздается звонок. Обычный стационарный телефон. Лариса Щиголь, уважаемый редактор: «Так! Агеева, ты тут издаешь Лурье (кажется, она сказала: “Собираешь на…”). А я ничего не знаю…» Вот так. Начинаю оправдываться. Лариса – дама строгая, голос раздраженный. Вычисляю, что она от самого Лурье и узнала. Письма летят быстрее, чем самолеты.
Вскоре (16 ноября) и я получаю от С. Л. такие слова – поверил все-таки в известность Гедройца и собственную популярность: «Жаль, что не перемолвились перед вашим отъездом. Насчет Гедройца – я точно знаю, что он хотел бы издать вторую часть (первая разошлась). И тексты собраны и оцифрованы, только надо вычитать. Но как реально осуществить?»
Далее С. Л. почему-то беспокоится о человеке, который даст деньги, а получит их обратно очень нескоро. То есть потерпит неизбежный убыток. «И мысль об этом будет отравлять Гедройцу жизнь, обременяя его молодую совесть. Вот как смотрит на это он. А что имели в виду Вы? В любом случае это приятный разговор…»
В конце 2010-го и начале 2011 года получаю от С. Л. письма вполне деловые (одно за другим) – обсуждение технических деталей, подсчет авторских листов и даже учетно-издательских, где издавать и проч. Вплоть до обложки. И главное – стоимость издания («Пиастры, пиастры!»). И снова – про возврат денег подписчикам. Видимо, я плохо объясняла намерения подписчиков: никакого возврата денег они не ждут, а просто хотят, чтобы в природе существовала новая книжка С. Гедройца. Одно из писем (4 декабря 2010 года) с тщательными расчетами и с предлагаемым выбором издателя заканчивается такими словами:
«Очень и очень благодарю Вас. Но окончательного решения пока не принял: боюсь сам оказаться (и Вас – и благожелательных подписчиков поставить) в каком-нибудь ложном положении. Боюсь разочаровать читателей. И вообще.
У нас грязный снег и мокрый ветер, а новости – сплошь уголовный абсурд.
Спасибо и спасибо.
Ваш С. Л.»
После довольно длинной переписки Самуил Аронович в качестве издателя предлагает Арсения Шмарцева («Прочтение») и пишет о нем добрые слова: «…человек молодой, относится ко мне с пиететом и симпатией, не гонится за собственной выгодой…» И в том же письме (4 декабря 2010 года) предупреждает меня об особенностях российского бизнеса: «Совсем недавно тоже молодой, тоже симпатичный, почтительный и по презумпции порядочный нанял меня преподавать технику текста, собрал с желающих деньги, мне (и другим преподавателям созданного им предприятия) не заплатил, – и я полгода отрабатывал этим слушателям украденные у них деньги».
Мне и раньше были известны такие истории. И знаю, каким незащищенным он был перед тихой подлостью и наглым обманом. Но… других хотел предостеречь и защитить. До сих пор удивляюсь, почему меня не пугали его рассказы. Возможно, просто легкомыслие. Ничего особенного я не делала, никаких усилий с моей стороны. Откуда-то появлялись друзья, знакомые, совсем уже неизвестные мне люди. Например, добрый человек Женя Стародубцев принес взнос не только от себя, но еще от каких-то немецких любителей русской литературы. (К слову, было резкое требование: у немцев деньги не брать. Ну был среди подписчиков один такой голос; живет человек в Мюнхене, не любит немцев, а русскую литературу любит. Я внимания на этот голос не обратила и даже С. Л. ничего не рассказала.)
И в том же письме Самуил Аронович продолжает напутствовать: «Вам надо хорошенько подумать, прежде чем пускаться в такую авантюру: попытаться сделать в РФ что-то нормальное законным путем. И я тоже оставляю за собой право все остановить, если увижу, что проект дорогой и введет Вас и Ваших друзей в серьезный расход. Лучше бы не пробовать. В любом случае – огромное спасибо».
И прилагается адрес Арсения Шмарцева. Забегая вперед, скажу: А. Шмарцев оказался исключительно благородным и порядочным человеком. У меня сохранилась вся наша с ним переписка. И все его расчеты. Очень скоро он предложил добавить собственные средства, если не будет хватать на издание.
«Счастливого Нового года, дорогая Мила! Здоровья, денег и удач!
Что касается денег. А. Ш. позвонил и предложил добавить нужную для его расчетов сумму от себя – с тем, чтобы я уступил ему все тексты Гедройца для предполагаемых электронных книг. Я согласился – пусть это будет и мой вклад в Гедройцеву популярность» (1 января 2011 года).
И в конце звучит все тот же мотив: «Благодарен Вашим (и моим, значит) друзьям. Но и очень смущен. Всю дорогу говорю своей совести: о чем ты беспокоишься? ты же чиста, это чисто литературный проект, никакая выгода тебе не угрожает. Но душа все равно немного не на месте: вдруг кто-то подумает и потомкам сообщит что-нибудь такое, типа он был алчный побирушка, тщеславный иждивенец читателей и т. п. Придется Вам, Милочка, хотите не хотите, оставить мемуары. Кстати, я думаю, что это нужно не только мне… Разумеется, книжка, если она выйдет, будет доставлена каждому вкладчику. Только нужен список с адресами. Спасибо и спасибо».
Пропускаю несколько писем С. Л. – это повторение благодарностей всем друзьям и подписчикам, упоминание некоторых деталей издательского процесса. Пропускаю мою переписку с Арсением Шмарцевым…
Несколько писем Лурье (совсем коротко) все-таки приведу:
«Да, дорогая Мила, Ваша идея, как это ни странно, начинает претворяться в жизнь. Во всяком случае, текст составлен и отправлен. Разумеется, все вкладчики (Л. Романков сказал, что у него имеется список) получат книгу, и, конечно, с автографом» (15 февраля 2011 года).
«Дорогая Мила, наконец, это случилось. Ваша идея сработала, книжка сегодня вышла и лежит передо мной. (Ну, Вы знаете, как смотришь на только что вышедшую книгу: с отчуждением, близким к разочарованию. То есть издано превосходно, а текст недостаточно силен. Книжка как книжка, мало ли их.) Огромное спасибо Вам за эту удивительно небанальную идею, за истинно дружеский, настоящий литературный поступок! Огромное спасибо Геннадию Моисеевичу, и Ларисе, и Майе Беленькой, и Жене Стародубскому, и Юрию Малецкому, и всем, всем здешним и заграничным великодушным спонсорам!
О проекте
О подписке