Глава 5
Мельничная община

Как пишет «Летопись», батюшка Серафим желал научить сестер истинной, внутренней простоте жизни и легчайшему приобретению благодати Духа Святого именно тем способом, какому и сам научился из многолетней собственной духовной опытности. Именно поэтому он стремился смягчить строгость устава Казанской общины. Но, поскольку Ксения Михайловна не согласилась, батюшка Серафим оставил свои попытки убедить ее. Вместо этого, по повелению Пресвятой Богородицы, он стал предпринимать усилия для создания другой сестринской общины, которой, наряду с Казанской, предопределено было стать основанием Серафимо-Дивеевского монастыря.

В записках Н. А. Мотовилова об основании Мельничной обители отца Серафима говорится так: «…Сам батюшка Серафим лично мне, а также и многим, постоянно говаривал. Пробираясь, по обычаю, сквозь чащи леса по берегу реки Саровки к своей дальней пустынке, увидал он ниже того места, где был некогда Богословский колодезь, и почти близ берега реки Саровки, Божию Матерь, явившуюся ему тут (где ныне колодезь его, и где тогда была лишь трясина), а дальше и позади Ее на пригорке двух Апостолов: Петра Верховного и Апостола Евангелиста Иоанна Богослова. И Божия Матерь, ударив жезлом землю так, что искипел из земли источник фонтаном светлой воды, сказала ему: “Зачем ты хочешь оставить заповедь рабы Моей Агафии – монахини Александры? Ксению с сестрами ее оставь, а заповедь сей рабы Моей не только не оставляй, но и потщись вполне исполнить ее, ибо по воле Моей она дала тебе оную. А Я укажу тебе другое место, тоже в селе Дивееве, и на нем устрой эту обетованную Мною обитель Мою. А в память обетования, ей данного Мною, возьми с места кончины ее из общины Ксении восемь сестер”. И сказала ему по именам, которых именно взять, а место указала на востоке, на задах села Дивеева, против алтаря церкви Казанского явления Своего, устроенного монахинею Александрою. И указала, как обнести это место канавою и валом; и с сих восьми сестер повелела ему начать обитель сию, Ее четвертого вселенского жребия на земле, для которой приказала сначала из Саровского леса ему срубить двухпоставную ветряную мельницу и келии первые, а потом, по времени, соорудить в честь Рождества Ее и Сына Ее Единородного двухпрестольную церковь для сей обители, приложив оную к паперти церкви Казанского явления Своего Дивеевской монахине Александре. И Сама дала ему для сей обители устав новый и нигде до того времени ни в какой обители еще не существовавший. И за непременное правило поставила заповедь, чтобы в сию обитель не дерзала быть принимаема ни одна вдовица, а принимал бы и он, и потом бы всегда принимались бы лишь одни девицы, на прием которых Сама Она изъявит свое благоволение; и обещалась Сама быть всегдашнею Игумениею сей обители Своей, изливая на нее все милости Свои и всех благодатей Божиих, благословения со всех Своих трех прежних жребиев: Иверии, Афона и Киева. Место же, где стояли Пречистые стопы Ног Ее и где от ударения жезлом Ее искипел источник и принял целебность на память будущих родов выкопаньем тут колодца, обещала дать водам оного большее благословение Свое, чем некогда имели воды Вифезды Иерусалимской».^[31]

Впоследствии на месте явления Божьей Матери отцу Серафиму был устроен колодец, отличающийся чудотворной силою, а ниже, вблизи его, существует прежний Богословский колодезь. Старец пожелал возобновить Богословский родник, что и было сделано летом одна тысяча восемьсот двадцать шестого года.

Далее Н. А. Мотовилов пишет, что «батюшка о. Серафим основал обитель не по простой своей человеческой мысли и по примеру, где-либо до него существовавшему, но решительно лишь по одному особенно нарочито насчет этой обители его, бывшему ему личному явлению Самой Божией Матери; и не только устав сей обители и молебное правило, и житейское законоположение для оной опять-таки не сам придумал, а все по единственной воле Ее, из уст в уста возвещенной ему, установил; но даже и ни одной девицы в оную по своему личному желанию, избранию или усмотрению не принял, а хотя и принял иных, но когда Матерь Божья не одобряла его выбора, возбраняла ему в том, то он уже не держал их более тут, а отсылал в другую общину к Ксении Михайловне, чем самым и мне объяснены и явственны различие между ними и их несметную раздельность и полную друг от друга независимость и всецелую каждой из этих общин фундаментальную самостоятельность».^[32]

Во исполнение этого необычного повеления Божьей Матери преподобный Серафим однажды потребовал к себе Мантурова. Взяв колышек, он перекрестился, поцеловал его, то же самое велел сделать Михаилу Васильевичу, потом поклонился тому в ноги и сказал: «Ступай ты, батюшка, в Дивеево; как придешь, стань там напротив самого среднего алтарного окна Казанской церкви, отсчитай столько-то шагов… и как отсчитаешь их, батюшка, тут будет межка; вот от нее ты еще, батюшка, отсчитай столько-то шагов… и придет пахотная земля; потом отсчитай еще столько-то шагов… и придет луговина; тут как придешь, по глазомеру рассчитай, батюшка, где придется самая срединка, да в срединке-то самой этот колышек и вбей, чтобы хоть немного, а видно бы его было; вот, батюшка, что прошу тебя, сделай это!» Поехал Михаил Васильевич в Дивеево и, очутившись на указанном батюшкой заглазно месте, пришел просто в ужас от удивления. Это было только поле, и все его шаги сошлись с батюшкиными размерами. Мантуров исполнил все в точности и вбил колышек в назначенном месте. Когда Михаил Васильевич вернулся с докладом к батюшке, то отец Серафим опять молча поклонился ему в ноги и был необыкновенно радостен и весел. Целый год отец Серафим ничего не вспоминал о колышке и отмеренном поле в Дивееве, так что Михаил Васильевич, ровно ничего не зная и не понимая в притче великого старца, порешил, что отец Серафим забыл уже это. Но вдруг батюшка, потребовав Михаила Васильевича к себе, дал ему на этот раз уже четыре небольших колышка, перекрестившись, поцеловав их, и заставил Мантурова сделать то же, поклонился ему в ноги и сказал: «Теперь, батюшка, сходи опять туда же в Дивеево, на то место, где, помнишь, ты в прошлый год вбил колышек, и там, по равному же размеру, по четырем углам, около большого-то колышка, и вбей эти четыре; а чтобы как-либо не затерялись они, батюшка, ты возьми камешков, да и положи на них по кучке, чтобы после не спутаться, а заметно бы место их было!» Исполнив в точности, Мантуров вернулся с докладом к батюшке. Отец Серафим опять молча, но весело и радостно встретил его и поклонился ему в ноги. Терялся Михаил Васильевич в догадках, что это все значило и что должно совершиться, а спросить не осмеливался. Наконец в 1826 году на этом самом месте возникла мельница – питательница дивеевских сирот.^[33]

Закладка мельницы на месте, указанном преподобному Серафиму Царицей Небесной, состоялась 9 декабря (старого стиля) 1826 года, в праздник зачатия праведной Анной Пресвятой Богородицы. Поэтому и новая община стала называться Мельничной. Подготовкой всех материалов, необходимых для стройки, занимался отец Серафим. Спустя время он благословил сестер на вывоз леса в городе Саров для строительства мельницы. Чудесным образом, по Божьему промыслу, устроилось дело о пожертвовании земли, на которой обустроена была Мельничная община. Земля, предназначенная для возведения мельницы, принадлежала одному местному помещику, Баташеву, приказчик которого отказывался пойти навстречу отцу Серафиму и сестрам. Но случилось так, что родственница Баташева приехала в Саров к отцу Серафиму и с любовью обещала уступить этот участок, оформив его как свою долю в семейном имуществе. Причем первоначально она пожертвовала одну десятину земли, а впоследствии подарила целых три. Эта земля была отмежевана зимой 1829 года. Весной этот участок земли по поручению отца Серафима обрыли канавкой.

О радости батюшки отца Серафима, когда он получил в подарок три десятины земли, свидетельствует нам любимая батюшкой сестра Ксения Васильевна, будущая монахиня Капитолина. Когда она пришла к отцу Серафиму, он, весь сияющий, воскликнул: «Видишь ли, матушка, как Сама Царица Небесная схлопотала нам землицы, вот мы тут мельницу-то и поставим!»^[34]

Пока не были построены кельи, до глубокой осени, сестры жили прямо в мельнице, занимаясь рукоделием. В отличие от Казанской общины, где девушки-сироты спасались вперемешку со вдовами, в Мельничную изначально принимались только девицы. Лишь в конце октября была возведена первая келья, в которой сначала помещались все вместе. Через некоторое время отец Серафим благословил их строить другие кельи для вновь приходящих сестер. Следующим летом, 7 июля 1827 года, заработала и мельница.

Батюшка Серафим, по приказанию Божьей Матери, перевел в Мельничную из общины матери Александры семерых сестер. Восьмой он считал Елену Васильевну Мантурову, которую хотел сделать начальницей, но она, во всем остальном беспрекословно слушавшаяся святого, отказалась наотрез, и до самой смерти жила при Казанской церкви, вскоре, впрочем, скончавшись смертью праведницы. Имена семи сестер: первая – Прасковья Степановна Шаблыгина, девушка из крестьян деревни Вертьяново (впоследствии монахиня Пелагия); вторая – Евдокия Ефремовна, девица из крестьян села Аламасова (впоследствии монахиня Евпраксия), высокой жизни, удостоившаяся быть в 1831 году в день Благовещения при посещении отца Серафима Царицей Небесной со святыми; третья – Ксения Ильинична Потехина, крестьянская девица деревни Вилейки (впоследствии последняя начальница Мельничной общинки и благочинная Дивеевского монастыря монахиня Клавдия); четвертая – Ксения Павловна; пятая – Прасковья Ивановна (впоследствии монахиня Серафима); шестая – Дарья Зиновьевна и седьмая – Анна Алексеевна. Все эти девушки ранее были самим старцем определены в общину Агафьи Семеновны Мельгуновой. Для духовного руководства отец Серафим поручил их всех Дивеевскому священнику отцу Василию Садовскому, которого назначил быть и духовником для них, говоря, что на это есть воля и Божия, и Пресвятой Богородицы, и его собственное благословение.

По свидетельству Серафима (Чичагина), жизнь в Мельничной общине походила на апостольские времена единством духа и горячей любви ко Христу, Царице Небесной и батюшке Серафиму, а также взаимной любовью между сестрами, хотя жили бедно и питались скудно. Около года мельничные сестры ходили на трапезу в прежнюю обитель, но эти «странствования» были и утомительны, и приносили с собой дополнительные скорби. Поэтому отец Серафим благословил печь хлеб и варить квас у себя, отдельно от дивеевских. Одна из сестер, Мария Ивановна, назначена была для приготовления трапезы. Преподобный сам попробовал стол своих «мельничных сирот», который изредка приносили ему, по его желанию. Сестры часто посещали отца Серафима для совета и благословения. А вновь поступающих он заставлял приходить чаще других, чтобы преподать им духовное назидание. Отец Серафим нередко исцелял сестер от недугов.

Однако Преподобного очень заботило, что у сестер новой общины нет собственного храма. «А ходить-то им в приходскую, где крестины да свадьбы, не приходится: ведь они девушки, – говорил святой своему другу и „послушнику“ Михаилу Васильевичу Мантурову. – Радость моя! Бедная-то общинка наша в Дивееве своей церкви не имеет, а Царице Небесной угодно, чтобы была у них своя церковь к паперти же Казанской церкви пристроена, так как паперть эта достойна алтаря, батюшка! Ведь матушка Агафия Семеновна, стоя на молитве, всю токами слез своего смирения омыла ее; вот, радость моя, и выстрой ты храм этот Рождеству Сына Ее Единородного – сиротам моим!» Именно Мантурову, сохранивше^[35]му деньги от продажи имения по приказу отца Серафима, предстояло выстроить храм для сестер Мельничной общины. Интересно, что по предсказаниям святого несколько благотворителей, первоначально предполагавших помочь вновь созидаемой обители, по разным причинам отказались. Следует полагать, что их жертва была менее угодна Спасителю мира. В результате церковь Рождества Христова создалась на средства человека, принявшего на себя добровольно подвиг нищенства.

Вообще, вокруг создания и первых лет существования Мельничной общины происходило множество нелогичных и странных – с житейской точки зрения – событий, которые впоследствии получали глубокое чудесное объяснение. Связано это было, прежде всего, с удивительными предсказаниями самого преподобного Серафима Саровского. Обладая особым духовным даром от Господа, он провидел не только скрытые грехи и намерения людей, но и будущее. От некоторых меценатов, желавших благотворить новой общине, он не благословлял принимать помощь, говоря сестрам: «Запомни раз навсегда: не всякие деньги угодны Господу и Его Пречистой Матери! И не всякие деньги попадут в обитель мою, матушка! Мало ли что, другие бы и рады дать, только возьми, да не всякие-то деньги примет Царица Небесная. Смотря какие деньги; бывают деньги обид, слез и крови! Нам такие не нужны, мы не должны принимать их, матушка!»^[36]

Вскоре одна из семи мельничных сестер, Ксения Павловна, скончалась, и отец Серафим начал присылать в свою обитель новых сестер – непременно девиц: Прасковью Семеновну Мелюкову, крестьянскую девушку деревни Погиблово; любимицу свою Ксению Васильевну Путкову (впоследствии монахиню Капитолину); Анисью Семеновну; Агафью Ивлевну и Екатерину Егоровну. По свидетельству Н. А. Мотовилова, святой объяснил ему это установленное им правило поступления в Мельничную обитель так: «Как я и сам – девственник, батюшка, то Царица Небесная благословила, чтобы в обители моей были бы только одни девушки!» На все начальнические послушания отец Серафим приказал назначать тоже только девиц и никоим образом не вдов; также и в церковные должности, которые обязательно должны все быть исправляемы сестрами Мельничной обители. Вдовиц, желающих поступить в обитель, батюшка Серафим сразу посылал в Казанскую общину, к Ксении Михайловне Кочеуловой. Этому он давал следующее духовное объяснение: «К нам придут вдовицы и отроковиц с собою приведут. Но мы [т. е. девственники. – Сост.], матушка, особенных чувств от вдовиц. Они во многом отличны от нас. Девица услаждается только Сладчайшим Иисусом, созерцает Его в страданиях, и вся свободная духом, служит Господу, а у вдовицы много воспоминаний о мирском: “Как хорош был покойник-то наш, какой он был добрый человек,” – говорят они».^[37]

«Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» рассказывает, что жизнь мельничных сестер отец Серафим устроил на новых началах – по уставу, данному Самой Царицей Небесной. Кроме духовных подвигов сестры были обязаны жить в строгости и заниматься физическим трудом. Для работ, непосильных девушкам, при мельнице находился еще старик-работник. Батюшка считал непосильным правило Саровских иноков, которого строго придерживались в Казанской общине матери Александры. Отец Серафим дал повседневное правило, преподанное ему Богородицей, состоящее из довольно большого числа молитв, но кратких. Его следовало исполнять несколько раз в течение дня, причем трудящимся сестрам разрешалось прочитывать все эти краткие молитвы, одну за другой, даже на ходу или в процессе работы. Божия Матерь запретила отцу Серафиму делать обязательным чтение акафиста, чтобы не сделать правило непосильным и не наложить лишнего греха на тех сестер, которые не будут успевать его прочитывать. В воскресенье дана была заповедь обязательно служить пред Литургией Параклис Божией Матери, весь нараспев, по нотам. Также отец Серафим приказал сестрам непременно исповедоваться и приобщаться во все посты и, кроме того, двунадесятые праздники, не мучая себя мыслью, что недостоин, «так как не следует пропускать случая как можно чаще пользоваться благодатью, даруемой приобщением Св. Христовых Тайн. Стараясь, по возможности, сосредоточиться в смиренном сознании всецелой греховности своей, с упованием и твердой верой в неизреченное Божие милосердие, следует приступить к искупляющему все и всех Св. Таинству». ^[38]В XIX веке подобный подход к исповеди и Причастию был нетрадиционным: принято было приступать к этим Таинствам всего раз в год (Великим постом), редко кто исповедовался и причащался три-четыре раза в год, во все длительные посты. Однако заповеданное преподобным Серафимом отношение к исповеди и принятию Св. Таин никак не было новшеством – ведь в свое время древние христиане причащались практически за каждой Божественной литургией, поскольку это Таинство соединяет человека со Христом. Именно за это и ратовал великий святой, Серафим Саровский.

Поучения преподобного Серафима Дивеевским (мельничным) сестрам

Святой Серафим, в целом упоминая будущее и вселенскую слабость к концу человеческого рода, в частности имея в виду какую-то женскую немощь, настаивал на том, что не нужно совершать во время поста подвиги, которые могут оказаться не по силам любому верующему человеку, а велел прежде всего не предаваться унынию. «Нет хуже греха, матушка, и ничего нет ужаснее и пагубнее духа уныния!» – говорил батюшка Серафим.^[39]

В заключение отец Серафим еще повелел, чтобы сестры кушали не стесняясь, когда и сколько угодно, хотя бы даже и ночью, но никогда не жили бы в одиночку и не оставались бы одни ни в келье, ни в дороге.^[40]

Поскольку Мельничная община была задумана как отдельная (от Казанской), то чрезвычайно важным было, разумеется, устройство особого храма для мельничных сестер, и об этом радел преподобный Серафим. Из записок протоиерея Василия Садовского нам в подробностях известна история построения и освящения церквей Дивеевской обители – во имя Рождества Христова и Рождества Пресвятой Богородицы. Закладка первой из них состоялась в 1828 году по благословению епископа Нижегородского Афанасия. Христорождественский храм возводился в связи с колокольней Казанской церкви с западной стороны и предполагался сперва одноэтажный, на высоком фундаменте. Склад строительных материалов был организован в доме отца Василия, а организатором и главным попечителем постройки был Михаил Васильевич Мантуров.