– Что? – удивляется она, переводя взгляд на стол, а потом начинает улыбаться. – Нет, снежинка, все не так. Это вино не для нас. Завтра у нашей сотрудницы день рождения, и мы решили пригласить ее в гости.

– Боже, я надеюсь, что ты меня не обманываешь, – говорю я, слегка успокаиваясь. – Эви, я безумно рада за вас. Мистер Паркер, кажется, очень порядочным мужчиной.

– Так и есть, – улыбкой подтверждает мои слова и продолжает рассказывать: – он так заботиться обо мне, и самое главное: меня это не напрягает, наоборот – мне приятно осознавать свою ценность для него не только как женщины или хозяйки в его доме, но и как личности.

– Так это его дом?

– Прости, я должна была рассказать тебе раньше…

– Не извиняйся, Эви. Никогда не извиняйся передо мной. Ты заслуживаешь счастья, и я очень рада, что ты, наконец, его нашла, – успокаиваю ее, положив свою ладонь на ее руку.

– А ты… ты счастлива? – интересуется Эви, пронзительно смотря в мои глаза.

Я замолкаю, пытаясь придумать, что ей ответить. В любом случае, что бы я ни сказала, все будет ложью.

– Ты все еще любишь Хантера, – она не спрашивает, она утверждает.

«Это что, проявилось на моем лице за время, пока я думала?»

– О чем ты?

– Тея, твои чувства к нему все еще свежи, – говорит Эви, наклонившись ко мне ближе. – Как бы ты ни пыталась скрывать свои чувства, находясь в объятиях другого, пусть и ненастоящего, все твои мысли заняты одним человеком. Твое сердце занято только им. Я не просто так это говорю, я проходила через это с отцом Диаза. Когда он погиб, я никого к себе не подпускала, уверяя себя же, что я справлюсь. А если и ходила на свидания, то думала только об отце Диаза. Если бы у меня была возможность вернуть его, я бы не раздумывая бросила все и была с ним. Но, увы, в моем случае его вернуть невозможно.

– Эви, у меня больше нет к нему чувств.

«Да-да, дорогая Тея, какая же ты первоклассная лгунья. Ты ведь уже сегодня пускала слюни на него, пока стояла перед ним на коленях. Нет чувств? А как ты тогда объяснишь все то, что с тобой происходит, когда он появляется?»

– Ты так в этом уверена? – спрашивает она, упираясь своим экстрасенсорным взглядом в мои глаза.

– Да. И вообще, почему мы пришли к этому разговору? Лучше расскажи, как твои дела? Как работа? Тебе нравится? – переключаю внимание на Эви, стараясь отключиться хотя бы на некоторое время от мыслей о Хантере.

– Нравится? Тея, я в восторге от того, что делаю. Может быть, это странно, но находясь рядом с этими малышами, я чувствую рядом с собой тепло Диаза, как будто он там, рядом, жив, – рассказывает Эви, и я замечаю, как в ее глазах появляется блеск. – Каждый раз, когда я провожу время с ними на улице, поднимаю взгляд к небу, представляю его улыбающееся лицо и думаю, что он бы гордился мной и тем, что я продолжаю жить за нас двоих.

– Эви, я так рада, что ты нашла то, что позволяет тебе жить дальше, – говорю и, поднявшись со стула, подхожу к ней. Крепко обнимаю ее, прислоняясь своей щекой к ее голове.

– Так, снежинка, ты, наверное, ничего не ела за весь день. – Она отстраняется, смахивая пальцами слезы.

– Вообще-то, мистер Паркер приготовил нереально вкусные булочки. И если мой желудок был бы человеком, он упал бы перед ним на колени, – отвечаю я, поглаживая свой живот.

Приблизительно до десяти я нахожусь в компании Эви и вернувшегося мистера Паркера. Мы общаемся, смеемся и едим приготовленную вместе лазанью.

Когда я понимаю, что мне пора бы отправиться домой, я вызываю такси под возмущения Эви, которая уговаривает меня остаться. Но, услышав, что дома меня кое-кто ждет, она все-таки отпускает меня при условии, что я еще приду.

***

Я переступаю порог квартиры, которую арендовала на несколько месяцев. Стягиваю с ног туфли и ставлю их рядом с кроссовками Хантера, которые по какой-то причине до сих пор стоят на полке, а не валяются в мусорном ведре.

– Себастьян, я дома, – кричу я, опускаясь на колени, куда тут же лениво забирается мой малыш. – Ты скучал по мне, милый? Я – безумно. – Я поднимаю на руки своего кота, которого год назад по чистой случайности нашла на улице.

Однажды, возвращаясь домой из кафе, я попала под дождь и остановилась под крышей какого-то здания. Я заметила дрожащего Себастьяна лежащим среди мусора, как будто его выбросили, потому что он не такой, как все остальные.

И что с того, что у него огромные зеленые глаза, седые усы и нет шерсти? Из-за этого он не становится менее прекрасным.

С того самого дня он стал тем, о ком я забочусь, тем, кто ждет моего возвращения и греет ночами своей температурой.

– Оу, милый, пойдем, я дам тебе вкуснейший паштет из говядины, – говорю Себастьяну, когда он начинает мурлыкать и изучать мое лицо мокрым носом.

Прижимая его к своей груди, я направляюсь в сторону кухни, покрытой полумраком, и корнями своих волос, чувствую что-то странное… Как будто здесь кто-то есть.

Ключи от квартиры есть только у меня. Эван, по нашей договоренности, должен уехать обратно в Нью-Йорк, где его ждут лучшие два месяца с массажистами и тренерами, которые «поправят» его здоровье. А если быть еще точнее, то он был здесь всего один раз, когда помогал мне перевезти вещи.

Осторожно включаю свет, готовая опустить Себастьяна на пол и изувечить того, кто смог вломиться на мою территорию, но никого не вижу. Здесь есть только две живые души – я и мой кот.

Меня охватывает странное чувство, и я хожу из комнаты в комнату, думая, что он где-то здесь. Я слышу его запах, тот самый, который слышала сегодня, когда тесно общалась с ним, выплевывая в его сторону свой яд.

Я не могу ошибаться. Это точно он. Но… как он смог войти сюда? Откуда он узнал адрес? Что вообще за бред происходит? Неужели, я рехнулась?

Опустив Себастьяна на кровать, я открываю окно настежь, желая проветрить квартиру и избавиться от намека на то, что он мог здесь быть. Опершись об оконную раму руками, я наклоняюсь и наполняю свои легкие свежим воздухом. Затем рассматриваю прекрасный вид на ночной Лос-Анджелес. Смотрю на машины, которые стоят у домов, и думаю о том, справлюсь ли я, смогу сделать все, как нужно. Но тут же в голову вкрадываются сомнения. Может быть, все это зря? Возможно, мне следовало бы сидеть в Нью-Йорке и не высовываться?

Особенно тяжело мыслить об этом после разговора с Эви. То, что она рассказала мне об отце Диаза, я слышала впервые, но то, по какой причине она решила мне это рассказать, меня очень сильно удивило.

Неужели, я всем своим видом показываю, что мне на него не все равно? Что ж, я буду стараться до тех пор, пока не сделаю то, что стоит на первом месте в моем списке. И это больше не сердце Хантера.

***

Следующим утром я добираюсь на такси в компанию и сразу же приступаю к разбору документов, которые мне предоставил один из сотрудников, желая разгрузить сильно занятого Хантера Каттанео.

Подумать только, тот парень, который не обладал терпением, избивал людей и любил трахаться, – сейчас является генеральным директором и занимается важными делами, которые помогают процветать бизнесу его папочки. Какой потрясающий сын у него вырос! Аж плакать хочется, но я не буду.

Пролистывая один из документов, я замечаю одну ошибку, которая может очень сильно ударить по финансам компании. Закрыть на это глаза и просто забыть? Нет, ведь я исполнительный директор и обещала, что буду делать все возможное, чтобы компания процветала. Пока что.

Я решаю обратиться к Ройсу с целью того, чтобы он своими ножками добрался к Хантеру и сообщил ему эту прекрасную новость. Но, к дикому огорчению, этот парень говорит мне, что слишком занят обсуждением одной проблемы с охранником на первом этаже.

«Что ж, Галатея, дай своему креслу три минуты отдыха от твоей задницы, и пойди прогуляйся до его кабинета сама».

Оставив свое воспитание за порогом его кабинета, я решительно толкаю дверь без стука и вижу его, удобно устроившегося в кресле. На нем до тошноты шикарный костюм, а черные очки на его глазах заставляют меня задуматься о том, что он спит.

Возможно, у него была потрясающая ночка с какой-нибудь грудастой брюнеткой, которая не давала ему времени на сон? И нет, я совсем не ревную, мне ведь все равно. Но тем не менее, что-то внутри меня решает позлить его еще больше.

Чтобы не создавать шум, я снимаю свои туфли и осторожно пробираюсь к его столу, продолжая рассматривать его умиротворенное лицо без единого намека на то, что он вообще дышит.

«Он ведь не мог умереть? Да ну, бред какой-то».

Высоко подняв папку, в которую предварительно сложила нужные документы для проверки, я бросаю ее на стол, предвкушая испуг или что-то другое, что обязательно повеселит меня, но вместо этого получаю обворожительно-соблазнительную улыбку.

– Доброе утро, Дейенерис, – говорит он, спуская на переносицу солнцезащитные очки. – Соскучилась по мне?

«То есть все, что я только что делала, ты прекрасно видел и просто молчал?!»

– Очень, – с нотками сарказма произношу я. – Я по делу пришла, а не потому, что, вы, мистер Каттанео, решили поболтать на личные темы. У вас прекрасно получается делать это с Милли. Ой, точно! Прошу прощения, из моей головы совсем вылетела ваша просьба. Пойду с этим к Милли, – разворачиваюсь, собираясь уйти.

– Ангел, она не моя, – это раз. Два, ты что, ревнуешь? – спрашивает он тоном, который невозможно разобрать из-за бешено бьющегося сердца. Моего сердца.

– Что вы, мистер Каттанео, я всего лишь собираюсь последовать вашему указанию, – произношу я, мило улыбаясь.

– Что бы я ни говорил, Дейенерис, для тебя мои двери всегда открыты, – говорит он, поднимаясь с кресла и направляясь ко мне. Хищно. Уверенно.

– Попрошу вас убавить тональность. И хватит называть меня своими тупыми прозвищами! Раз и навсегда вбейте в свою голову, что перед вами стоит не та, которую вы знали. Перед вами совершенно другой человек. Пожалуйста, относитесь ко мне и моему выбору с уважением, – цежу сквозь зубы.

– А кто сказал, что я не уважаю тебя, Тея? – спрашивает он, загоняя меня в угол собственных мыслей. – Еще как уважаю, но вот убавить тональность мы с тобой можем в другой обстановке. Например, на этом столе, если хочешь. Хотя, да, – говорит он, снимая очки и задумчиво смотря на меня, – в этом случае тональность только повысится.

«Он издевается?! Нет, он сейчас серьезно? А он не подумал о том, что я могу и согласиться? Но точно не сегодня».

— Мистер Каттанео, вы сейчас пытаетесь пошло намекнуть замужней женщине о своих желаниях? – вскинув брови, я с вызовом смотрю на него, но замечаю лишь улыбку на его губах.

– Я не намекаю, а прямо говорю о том, что нас ждет в скором будущем, ангел, – спокойно произносит он, чем выводит меня из себя. Но я включаю дурочку и делаю вид, что меня вообще не беспокоит то, что он сейчас сказал.

– Если вы имеете в виду, что будете стараться поддерживать дружеские отношения, работая в одной компании, то конечно, – подтверждаю я, сложив руки на груди.

– Галатея, я не намерен с тобой дружить, – говорит он, делая шаг ближе ко мне, а я отступаю.

– Очень жаль, мистер Каттанео, – с грустью произношу я, нахмурив брови, – но, кажется, это может создать проблемы вашему любимому папочке и моему обожаемому мужу.

Он закипает, а я продолжаю:

– Я не собираюсь терпеть в свою сторону ваши тупые намеки на секс, которого у нас никогда не будет. Больше никогда, – вскидываю голову вверх, смотря на него с вызовом. – Если вы не собираетесь поддерживать со мной исключительно деловые отношения, то просто игнорируйте меня. А мне, в отличие от вас, пора работать. – Я тычу пальцем в его грудь и собираюсь уйти.

– Ты не продержишься здесь и недели, – спокойно произносит он, заставляя меня остановиться и обернуться.

– Вы так в этом уверены? – интересуюсь я, склонив голову в сторону.

– Конечно, Дейенерис. Я знаю тебя, – говорит он, не сдвигаясь с места, – и то, как ты можешь убегать от трудностей.

– Что? – удивленно смотрю на него, не веря своим ушам. – Я? Это я убегаю от трудностей?! Ты в своем уме?

– Вот мы снова перешли на «ты», – улыбаясь, произносит он, а я уже в сотый раз жалею, что пришла в этот кабинет. – Как ты тогда объяснишь причину своего ухода?

– Причина в том, что я тебя ненавижу, придурок Хантер, – гневно выпаливаю я, когда он уже стоит напротив меня и внимательно смотрит в мои глаза.

– Говоришь так, будто любишь. – Он поднимает руку к моим волосам, и я инстинктивно отшатываюсь.

– Ты никогда не услышишь от меня этих слов после того, как запер меня, накачав какой-то дрянью. – Мои слова заставляют его застыть, но не заставляют опустить руку.

– Ангел, все не так однозначно. – В его голосе слышится… сожаление?

– А как? Поведай мне свою версию?

Он молчит, смотря на меня так, словно борется со своими внутренними демонами, которые не позволяют ему рассказать мне, что же было таким неоднозначным в его поступке.

– Что и требовалось доказать. Отвали от меня, Хантер, – спокойно прошу его, делаю шаг на встречу и смотрю в его глаза, решительно продолжая: – Если год назад я была готова дать нам шанс на нормальность, то сейчас я не дам ничего.

Уверенная в том, что наш диалог подошел к концу, я направляюсь к двери, но тут же оказываюсь прижата к ней горячим, сильным, родным мне телом.

Я закрываю глаза, пытаясь взять под контроль все, что только что разрушилось под его напором. Мои ладони упираются в стеклянную дверь, оставляя там влажные следы.

Его рука плавно скользит от моего бедра к талии, а затем поднимается еще выше, останавливаясь на шее. Пальцами он обхватывает мои скулы и резко поворачивает мое лицо в сторону.

– Запомни эти слова, ангел, – шепчет он, наклоняясь и проводя кончиком носа по моей щеке.

От него пахнет мятой, которая совсем не режет мои глаза, а наоборот, вызывает желание вдохнуть этот запах полной грудью.

– Ты сдашься, – повторяет он, касаясь губами мочки моего уха, и, прикусив ее зубами, продолжает: – Все это время ты принадлежала мне. Даже когда тебя не было рядом, ты находилась внутри меня. Ты въелась в меня до такого состояния, что вывести если и можно, то только уничтожив меня. Осилишь? Справишься с этим заданием, Галатея Стоун? – спрашивает он, сильнее надавливая на мою шею, погружая меня в прошлое, когда я умоляла его делать это.

Сердце бешено стучит, напоминая, что я жива, а разум туманится, уступая место чувствам. Я с трудом сглатываю, ощущая его обжигающее прикосновение на моей коже.

«Я не справлюсь… Нет, я справлюсь! Я сделаю все! Уничтожу! Разрушу! Сломаю!»

Накрыв его руку своей, я с силой оттягиваю ее от своей шеи и резко толкаю его спиной от себя. Затем разворачиваю его к стеклянной двери, сжимая обеими руками воротник рубашки и близко прижимаясь к нему.

Я поднимаю голову, смотрю в его уверенные глаза, наполненные восхищением, и губы, которые расплываются в улыбке от моих действий.

– Ты ведь знаешь, что я не умею проигрывать, – произношу я, вглядываясь в его лицо. – Ты ведь знаешь, что я всегда иду против правил. Ты знаешь, если мне бросить вызов, я сделаю все возможное, чтобы победить. Ты ведь…

– Видишь, как я хорошо знаю тебя, ангел, – перебивает меня, поднимая руку к моим волосам.

«Сердце, прошу тебя, продолжай отбивать привычный, нормальный ритм, а не эту безудержную барабанную дробь».

– Ты не знаешь меня. И никогда не знал. Ты потерял право на все, что связано со мной. Тебя не существует для меня больше, – цежу сквозь зубы и отталкиваюсь от него.

Я делаю шаг назад и, споткнувшись о свои туфли, почти падаю на стоящий сбоку диван. Хантер успевает схватить меня за запястье и притянуть обратно в свои объятия.

– Не смей ко мне прикасаться. Ты раздражаешь меня! – выпаливаю я, пытаясь выбраться из этого омута.

– Настолько, что твое сердце сейчас же выпрыгнет из груди? – спрашивает он, стараясь сдержать мои попытки оттолкнуть его.

– Настолько, что меня сейчас стошнит прямо на тебя, – резко отвечаю я, остановив свое сопротивление.

Я полагаю, что моя фраза заставит его отпустить меня. Все почти так и происходит. Почти…

Он расцепляет свои руки, но тут же охватывает ладонями мои щеки и наклоняется к моему лицу, впиваясь своими губами в мои. И нет, это не поцелуй, это какое-то ярое желание протолкнуть что-то своим языком в мой рот.

Мне не приходится отстраняться от него, потому что он делает это первым.

– Ты что творишь, придурок?! – спрашиваю я, ощущая мятный вкус на своем языке. Это не был запах зубной пасты, это была конфета.

– Возвращаю в твою жизнь сладкие моменты, ангел, – подмигнув мне, отвечает он. – Кстати, говорят, мята хорошо помогает избавиться от тошноты.

– Я больше не ем сладкое, – говорю я, собираясь выплюнуть ее на ладонь и бросить в его лицо. Но передумываю и делаю то же самое, что сделал он. Возможно, этот план вообще не идеален, но и я не идеальна.

Я хватаю его за щеки и притягиваю к своему лицу, глазами отмечая счастливую улыбку и огонь, полыхающий в его взгляде. Касаюсь его губ своими и, открыв их языком, возвращаю конфету обратно. Я собираюсь опустить руки и отступить, но он не позволяет мне уйти, беря инициативу на себя.

Его жадные губы встречают мои, толкая сладость обратно ко мне. Он делает несколько шагов вперед, своим весом укладывая меня на диван.

Прячу конфету за щеку и зубами нахожу его язык, прикусывая его изо всех сил, но, кажется, это лишь распаляет его желание. Он уверенно удерживает мой подбородок рукой, оттягивая его вниз, и наслаждается мятным вкусом, который приобретает этот поцелуй.

Каждое прикосновение несет в себе электрический разряд, наполняя воздух вокруг нас тяжестью, отражая то, что творится в наших телах.

Он ловко продолжает вести свою игру, и мне не остается ничего иного, кроме как продолжать вести свою.

Когда он на секунду отстраняется и открывает рот, чтобы что-то сказать, я выплевываю конфету прямо в цель и, призвав все силы, которые у меня остались, толкаю его в грудь, из-за чего он падает на пол.

Скорее всего, мне не стоит праздновать победу, потому что он откидывает голову назад, удобно располагаясь на паркете, и начинает… смеяться?

Нет, он начинает очень громко смеяться. И до меня доходит абсурдная мысль, что он так сильно ударился своей задницей, что повредил спинной мозг, а потом эта травма добралась до головного и повредила одно из полушарий, отвечающих за адекватную реакцию на внешние раздражители.

– Сладкий поцелуй, да? – спрашивает он, занимая сидячее положение и впиваясь в мое лицо насмешливым взглядом.

– Не смей больше распускать свой язык в мою сторону, – выставляю палец вперед, поднимаюсь с дивана и оттягиваю юбку ниже.

– По-моему, только что наши языки были очень даже рады встрече друг с другом, – говорит он, продолжая сидеть и рассматривать меня.

– Я возвращала твою чертову конфету, – стараюсь стоять на своем. Хотя, уверяю, это был буквально самый сладкий поцелуй в моей жизни.

– Ангел, признайся, ты ведь просто хотела меня поцеловать, – ухмыляется он, раскусывая зубами карамель, которую мне сейчас же хочется вернуть обратно в свой рот.

«Так, Тея, что за наваждение! Скажи что-нибудь, как ты умеешь, и уноси отсюда ноги!»

– Пойду куплю себе зубную пасту и щетку, чтобы предотвратить кариес на своих зубах от твоего «поцелуя» – бросаю я, пытаясь выглядеть непринужденно, и направляюсь к выходу из кабинета.

Стоит мне оказаться за дверью, я вспоминаю, что решила оставить свои туфли там. Поэтому возвращаюсь и, зная, что он продолжает следить за мной, говорю:

– Я всего лишь забыла туфли.

– А я думал, что ты за добавкой пришла. – Он кивает на стол, где стоит ваза с конфетами. – Там, если что, их много.

– Уверена, ты как-нибудь без меня с ними справишься. Можешь Милли позвать. Она, вероятнее всего, любит сладенькое, – акцентирую внимание на втором предложении, поднимаю туфли и ухожу.

Возможно, я сделала это слишком быстро. Возможно, он сейчас продолжает сидеть и довольно улыбаться, смотря на закрытую дверь. Возможно, я пожалею о том, что наговорила ему и сделала. Возможно, в следующий раз мои чувства отключат рассудок, и я вправду раздвину перед ним ноги, сидя на столе. Все это возможно.

И только, когда я сажусь в свое кресло, обхватывая пылающие щеки ладонями, до меня доходит, что я так и не рассказала ему о проблеме в документе. Ну и хрен с ним. Ройс сам пойдет к нему. Я больше туда ни ногой. Хотя, кого я обманываю? Зайду. И не один раз.