– Алиса, что происходит?! – Ленкин голос звучит непривычно испуганным. – Что они заставляют тебя делать?!
– Пожалуйста, не кричи, – я, наконец, нахожу розетку, и ставлю телефон на подзарядку. Кутаюсь в белый махровый халат, который мне выдала Малика. Меня привели в комнату, где я спала сегодня ночью. На непривычно мягкой и большой кровати.
Сажусь на пол и говорю тихо:
– Я специально позвонила тебе, а не Катьке. Мне нужен тот, кто обладает спокойствием духа и невозмутимостью.
– Какой, нахрен, невозмутимостью?! Твоя мама сказала, что тебя забрала какая-то женщина. Якобы ты ей что-то должна!
– Они считают, что я украла колье.
– Кто? Речь о той самой блондинке? В машине которой ты была, когда мы приехали? Твоя мама сказала…
– Всё верно. Я действительно трогала пакет, в котором лежало колье. А потом колье пропало. Думают на меня.
– Это не выдерживает никакой критики! Какие у них доказательства? Это правда, что они обыскивали вас без понятых?
– Лен, я не могу долго разговаривать, правда. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь… кое-что узнать об одном человеке?
– Лисец, я не полицейский.
– У тебя есть доступ к интернету. А мой доисторический телефон кроме звонков и смсок ничего не умеет.
– Тебя там взаперти, что ли, держат? Что они заставляют тебя делать?
– Мы договорились, что я в течение месяца буду ухаживать за садом, – даже неприятно удивляет, как спокойно я выдала подруге это враньё.
– За садом?
– Да. Здесь огромный дом, оранжерея, и сад просто необъятных размеров. И я хочу знать хоть что-то о человеке, которому этот дом принадлежит.
– Олигарх, что ли, какой-то? Старый пердун?
– Не знаю, олигарх ли он. Но – нет. Он молодой. И…я понятия не имею, чем он занимается. Здесь есть дверь с кодовым замком. Такая… внушительная, как в сейфах банка. И за этой дверью как минимум несколько комнат, если не целый этаж крыла здания. А ещё здесь то ли сигнализация установлена, то ли…. Сегодня слышала, как она работает. Ужас.
– Ты влипла, – бормочет подруга, но испуг в её голосе постепенно сходит на нет. – Они точно тебя не обижают?
– Нет, – даже мотаю головой, будто она видит меня. – Моего хозяина, – сглатываю, – зовут Илья. Илья Сергеевич Савельев. Ему не больше тридцати пяти. Серые глаза. Острые скулы. Есть татуировка, не знаю, какая – но если будет фотка в майке, увидишь завиток на груди слева. Пожалуйста, постарайся до завтрашнего вечера узнать про него всё, что можешь.
– Ладно. Я после работы заскочу к твоей маме. Ты звонила ей сегодня?
– Да. Перед тем, как позвонила тебе. Спасибо, что навещаешь её. И спасибо, что согласилась помочь. Не… не говори Катьке про это, пожалуйста. Подай ситуацию как можно безобиднее, ладно?
– Наврать ей больше, чем ты наврала мне – это имеешь в виду?
Тяжело выдыхаю:
– Лен, прости.
– Я всё понимаю. Мы их из-под земли достанем, если они тебя обидят. Расскажешь как есть, когда посчитаешь нужным. Всё, целую, Лисец. Завтра позвоню и расскажу всё, что смогла нарыть.
Надо было принять у Антона нормальный телефон в подарок. Сейчас бы и своё местоположение знала, и про эту странную семью сама бы выяснила. Но подарок я заставила вернуть. Он старался, выбирал. Хотел, чтобы я порадовалась. Но это было слишком дорого. А я знала, что Антон между вечеркой и работой мечется, да ещё мама в возрасте. И больше никого, кто может о ней позаботиться. Что она теперь будет делать?
На место жалости и чувства вины приходит тревога. Всплывает разговор на кладбище. И те двое, которые хотели меня забрать. Откуда они знали Антона, и что от него хотели? И что хотели сделать со мной? «Товар», «хозяин». И та странная девушка, которая советовала мне не сопротивляться. Кому?
В замочной скважине проворачивается ключ.
– Алиса, – Малика появляется в дверном проёме. – Ужин готов. Идём. Илья Сергеевич скоро появится.
Я иду за ней босая и в халате. На ужин с хозяином.
Будоражащие противоречия. Я одета по-домашнему, будто живу здесь взаправду. Иду ужинать с хозяином дома. Который занимается со мной сексом, как и положено моему жениху или мужу. Еду за меня готовит прислуга. А я не делаю ничего. Как и положено девушке человека, обладающего таким состоянием. А ещё меня запирают на ключ. Малика обращается со мной так… странно. Было бы проще, если бы она выказывала негативное отношение. Но вот это холодное равнодушие, с которым она произносит моё имя. Не считает должным стучаться прежде, чем войти в мою комнату. Можно сказать, что она заботится обо мне… как о вещи.
Но страннее всего то, что я чувствую, когда смотрю на Илью. И когда он прикасается ко мне. Вот здесь кроется такое чудовищное противоречие, что мне, как выразилась бы Катька, сносит крышу.
На столе свечи. Белая скатерть в пол. Стол узкий и длинный. Накрыт на две персоны. Илья будет сидеть в одном конце стола, а я – в другом. Наверное, нам не придётся разговаривать. Глупо разговаривать, когда вы садитесь настолько далеко друг от друга.
Передо мной плоская белая тарелка с золотыми струйками узора. И по бокам бесчисленное количество вилок, ножей и ложек. Несколько бокалов разной формы чуть поодаль.
Шарахнулась, когда Малика наклонилась надо мной, пытаясь накинуть на колени белоснежную салфетку.
Говорила мне мама. Учи правила этикета. Кто же знал, что девчонке из бедного спального района, без отца, и с мечтой об ипотеке, когда-нибудь такие знания понадобятся?
Малика стоит за моим плечом как каменная статуя, и это раздражает. В тишине пустой столовой слышно тиканье часов и мучительное урчание моего желудка, который реагирует на восхитительные запахи, доносящиеся с кухни. Грибной бульон, жареное мясо, прованские травы, и печёные булочки с яблоком.
– Извини, что заставил ждать, – Илья появляется из-за спины. Проходит к другому концу стола. Усаживается. – Можно начинать.
С этими словами он выкладывает ладони на белую скатерть. И я вижу на его безымянном пальце правой руки золотое обручальное кольцо.
Илья
Алиса застыла со странным выражением лица. Какая-то смесь разочарования и стыда. Я слежу за её взглядом. Она уставилась на мои руки.
Вот идиот! Забыл снять кольцо, когда выходил оттуда.
– Когда-нибудь ужинала без трусиков?
Она поднимает взгляд, растерянно мотает головой.
– Не волнуйся ты так. Тебе часто придётся делать то, что ты ещё никогда не делала, пока будешь со мной. И разгуливать по моему дому без белья по сравнению с этим – пустяки.
Убираю руки под стол, и снимаю кольцо. Прячу в карман. Может, есть шанс, что она подумает, будто ей показалось? Впрочем, я не должен перед ней оправдываться. Да она и не будет спрашивать.
Я уверен, что та Алиса, которую мне пытается подсунуть эта первоклассная притворщица, будет трагически молчать. И изображать чувство вины от того, что спит с женатым мужчиной. Но той Алисы не существует. Есть маленькая обманщица, игры которой меня цепляют.
Нам подают грибной суп с мягким чёрным хлебом.
– Как я и сказал, мы поужинаем и выберем тебе новые вещи.
– У меня есть вещи, в спортивной сумке. Она была у Влады в машине. В комнате, которую Вы мне выделили, я её не обнаружила.
– Думаю, Влада уже давно их выкинула. Ты кушай, кушай. Тебе нужно набираться сил.
– Мне не в чем спать, – пробормотала она, погружая в ротик ложку с супом.
– Это всего на одну ночь.
Дальше мы ужинаем молча. Я не без удовольствия наблюдаю, как эта хрупкая девочка с аппетитом поглощает кусочки мяса. Режет пухлый стейк быстрыми и частыми движениями, на тонюсенькие лоскутки. Она сильно прижимает к себе плечики, орудуя ножом и вилкой. И с подозрением поглядывает на многочисленные столовые приборы. Готов поспорить, что ни Антон, ни её клиенты, ни разу не водили девочку в ресторан.
Навязчивой мыслью становится желание узнать, сколько у неё было мужчин до меня. Любила ли она своего первого? По глупости ли отдала свою настоящую девственность, или тоже по расчёту?
Хотелось бы верить, что их было не много.
Да, я бы сводил её в ресторан. В элегантном вечернем платье она смотрелась бы как редкий и чистый бриллиант в простой оправе. Жаль, что не могу этого сделать.
– Нет, спасибо, – она накрывает ладонью бокал, который Карина собирается наполнить вином. – Я бы предпочла кофе.
– В этом доме кофе не подают, – Карина говорит это непозволительно надменно. Влада постаралась, чтобы даже прислуга обращалась с Алисой унизительно.
Когда Карина проходит рядом со мной, я перехватываю её запястье:
– Будь повежливее с Алисой. Влада преувеличила. Она наша гостья, не менее, и не более. Ок?
Та испуганно кивает.
– Хочешь сок, Лисёнок? – перевожу взгляд на Алису.
– Д-да, – тянет неуверенно.
– Апельсиновый?
– Любой. Спасибо.
Сам делаю несколько глотков превосходного красного. Рассматриваю Алису совершенно бестактным образом. Бедная, не знает, куда себя деть. Прячет руки под стол. Ловлю себя на мысли, что завидую ей. Она может прикасаться к своей излучающей свет коже когда угодно. И сейчас её пальчики на бёдрах, в приятной близости от её мягкого лона.
Девушка делает вид, что с любопытством разглядывает обои столовой.
– Мы ведь сегодня закончим то, что начали?
Вздрагивает от моего голоса. Смотрит непонимающе.
– Ты говорила, что никогда не ласкала себя сама.
Её взгляд становится стыдливым, она опять краснеет. Но, судя по затравленному взгляду, брошенному на служанку, уже не столько от моих слов, сколько от присутствия при таком разговоре Карины. А та с невозмутимым видом собирает со стола тарелки.
– Это правда?
Алиса кивает.
– А ты разглядывала себя там в зеркале?
Лисёнок сглатывает, поджимает губы.
– Не надо стесняться Карину. Она сделает вид, что ничего не слышала. Расскажи. Разглядывала? – делаю долгий глоток.
В следующий раз можно прикончить побольше алкоголя, чтобы сбить собственную чувствительность. И трахать эту девочку всю ночь, до изнеможения, пока она не потеряет сознание. А потом очнётся от того, что я снова заставляю её кончать.
– Вы сказали, – тихо и с обидой говорит Алиса, – чтобы Карина была со мной повежливее. Что она, по-Вашему, будет думать обо мне, после всего, что Вы здесь говорите.
– А об этом никто не узнает. Карина ведь очень воспитанная, правда?
Служанка довольно улыбается мне и кивает.
Алиса складывает руки на груди и, смотря мне прямо в глаза, с вызовом говорит:
– Да. Я никогда себя не ласкала. И не разглядывала там. Довольны?
– Видела бы ты себя сейчас, – я растягиваюсь в улыбке. – С таким лицом это говоришь, будто этим стоит гордиться.
– Почему бы мне не гордиться тем, что я не пробовала делать что-то плохое или неправильное?
– Хотя бы потому, что в этом нет ничего плохого или неправильного. Наоборот. Это приятно. Верно, Карин?
– Простите, Илья Сергеевич, но в отличие от Алисы, мне за откровенность не доплачивают.
– А если я доплачу, ты расскажешь Алисе?
– Если доплатите, могу даже научить.
– Я не собираюсь в этом участвовать, – Алиса решительно отодвигается от стола и встаёт. – Отдайте мне мои вещи. Пожалуйста. Я не могу расхаживать по чужому дому без белья и в халате. Меня не так воспитывали.
Встаю и иду к ней. Она слабеет и теряется на глазах, мякнет с каждым моим шагом.
О проекте
О подписке