Иду в магазин, раздумываю о скрипте, однако все мысли о нем поневоле вылетают из головы: приходится просить служащего подождать, пока я разыщу маску из «Очень страшного кино» и заплачу за нее. Маска дурацкая, но мои руки сами к ней тянутся. Представляю себя в ней. Никто меня, разумеется, не узнает, надо только не забыть черные брюки и рубашку. Вот я улучаю минутку наедине с Кристин, а дальше все как в кино про старшеклассников: выпивка, вожделение, клубничный блеск для губ, и я срываю с себя маску, Кристин меня видит, понимает, какой я крутой на самом деле, и мы начинаем заниматься сексом у какого-нибудь дерева, и…

– Господи боже мой, – только и произносит Майкл, увидев меня в маске. – Чувак, тебе действительно позарез нужен скрипт. Ты же тупой как пробка.

14

Во время репетиции на следующей неделе у нас с Кристин все было как обычно. (Сколько нужно времени, чтобы начать считать такое положение дел обычным? Одного повтора ведь достаточно, правда?) Вхожу, сажусь рядом с ней. Немного неуклюже, но в целом бойко упоминаю о некоем факте, чаще всего услышанном от Майкла (тут сгодится все: музыка, текущие события, да хоть та же эволюция). Кристин шутит в ответ (или не шутит: некоторые ее улыбки чересчур серьезны) и поддерживает беседу. Минут пять после репетиции мы общаемся, пусть с некоторыми запинками, а затем она убегает на встречу с Джейком. Не знаю, что про них и думать. Во время репетиций они никогда не разговаривают. В кругу он садится напротив и почти на нее не смотрит. Вдруг они просто дружат?

Есть на свете одна штука, которую я ненавижу. Это так называемая просто дружба между парнем и девчонкой, мерзкое сюсю-мусю. Впрочем, поскольку со мной подобное приключается редко, приходится ненавидеть со стороны. Такая дружба – сплошное недоразумение. Если ты – девчонка и трогаешь парня за коленку, я, естественно, предполагаю, что вы встречаетесь, и точка. Если же вы с ним платонические друзья, то не надо класть голову ему на плечо и целовать в губы. Человечество переживает удивительный период развития: молодые мужчины и женщины имеют право быть друзьями, и для этого им не требуется заключать брак или прикидывать, у чьей семьи поместье больше. Вот и надо этим пользоваться.

Оказывается, у Кристин, которая, положа руку на сердце, злоупотребляет возможностями такой дружбы, имеется многоступенчатая система, помогающая расставить точки над «и». Она объясняет мне ее в пятницу, после репетиции. (До бала – одна неделя.)

– Неплохо бы всем прочим придерживаться моей системы, – говорит Кристин, надевая рюкзак, в то время как я ем ее глазами. – По-моему, это единственно разумный путь. – Она улыбается. – Понимаешь, есть четыре стадии отношений.

– Ага, – киваю я, а сам старательно прикрываю промежность, будто футболист на пенальти.

– Первая: замутить с кем-нибудь.

Черт. Не-на-ви-жу! «Замутить» – это как раз то, что я должен сделать, не мытьем, так катаньем. Волшебное словечко, означающее разное для двух типов «юных американцев»: для крутых – безбашенный подростковый секс, а для таких как я, Майкл и прочего отстоя – поцелуйчики. Здорово!

– Или что-то в этом роде, – произносит Кристин.

– Ой, извини! Не могла бы ты повторить? Я, кажется, прослушал.

– Я просто пояснила, что значит «замутить». Это первая стадия. У тебя есть кто-то, с кем ты замутила, но настоящей связи между вами нет. Вы не названиваете друг дружке по телефону, не сидите вечно рядом. Просто делаете то, что хотите, и все.

– Ты ведь о сексе, правда?

– Это зависит от того, хочется ли тебе. Да, «замутить», в принципе, означает секс для некоторых людей. Но мы же говорим о моей системе. Развязные девчонки живут по собственным законам. Не хочешь присесть?

– Конечно.

Ее рука лежит на подлокотнике кресла между нами. Подлокотник грязный, рука чистая.

– Этап второй: встречаться. Девушка с парнем вместе показываются на публике, с помощью поцелуев и объятий давая понять остальным, что между ними не только дружба.

Похоже, именно этот этап у нее с Джейком. Спросить? Нет, лучше не стоит. Джейк еще в зале, болтает с какой-то мелкой сошкой из его футбольной команды.

– Такие встречи не подразумевают взаимных обязательств. Можно общаться с другими людьми, не говоря об этом человеку, с которым встречаешься. Понятно?

– Ага.

– Третий этап: выходить вместе. Отчасти похоже на встречи, только немного с более серьезными намерениями. Например, если вы занимаетесь сексом, то не следует ничего такого делать с другим.

Мне нравится, когда Кристин говорит о сексе, о каком угодно сексе, даже между жабами, у которых жабенки появляются из спины.

– Если же вышло, что ты занялся сексом с другой, то должен сообщить той, с кем выходишь. По крайней мере, так полагается в моей системе ценностей. Ну а потом вы вместе решаете, продолжать отношения или порвать из-за допущенного прегрешения. Ты же знаешь, что означает слово «прегрешение»?

– Разумеется!

Деньги на толковый словарь были потрачены не зря!

– В чем же тогда разница между «встречаться» и «выходить»?

– М-м-м, как бы тебе объяснить… Когда мы встречаемся, то держимся за руки. А когда выходим, ты можешь меня приобнять и все такое.

Ага…

– И каков же последний этап?

– Самый лучший! – Кристин даже всплескивает руками. – «Ты – мой парень, я – твоя девушка». Вы целиком и без остатка преданы друг дружке. Заниматься сексом с кем-либо еще абсолютно запрещено. Иначе – наказание, которое я же и назначу.

– А вдруг ты сама обманешь? Тогда наказывать будет парень.

– Я никогда не обманываю.

– Ясно. Ты молодец.

– Еще бы. – Кристин улыбается.

– Однако ты забыла про пятый этап. – Я слегка откидываю голову, чувствуя, что настал звездный час моего остроумия. – Бывшие парень с девушкой!

– Заткнись! – Кристин бьет меня по руке своим маленьким кулачком.

Над нами нависает Джейк.

– Салют, Джереми, – говорит он, включая режим «добродушный киборг», и тут же переводит взгляд на Кристин. – Кристин.

– Да? – Она резко оборачивается.

Кажется, она собиралась ударить меня еще разок, но сейчас все, что я вижу, – это ее затылок.

– Ты же не собираешься тут до ночи торчать?

– Конечно, нет! – щебечет она. – Пока, Джереми.

Вдруг Кристин оборачивается и целует меня в щеку.

Наш первый поцелуй! Потом она встает и выходит вместе с Джейком. Он кладет ей руку на талию, потом ладонь сползает вниз.

Итак, они «выходят вместе». Во всяком случае, теперь я знаю, с чем предстоит иметь дело. Я подготовлен. Думаю, у меня неплохой шанс.

15

Бал состоится не в школе, а в танцевальном зале клуба «Лосиная заимка», расположенного в депрессивном квартале Метачена. Обычно там собирается выпить и погонять бильярдные шары всякое старичье.

Добраться туда сам я не могу. Клуб расположен чуть ли не в Эдисоне, городке по соседству с Метаченом. Майкл тверд как кремень: вместо бала он слушает новый альбом Weezer. Я, конечно, могу попросить родителей меня подбросить, но это уже попахивает мазохизмом. Вызываю такси и захожу в столовую, где работает мама.

– Слушай, мам…

– Да, Джереми. – Она даже не поднимает головы от бумаг.

– У нас в школе… ну, это… вечеринка в честь Хеллоуина. Короче, я на нее иду.

– Неужели? – Мама поднимает на меня потрясенный взгляд.

Не успевает она договорить, как из-за занавески появляется папа. Без рубашки и с огромным хот-догом на крохотной булочке.

– Неужели? – эхом вторит он.

– Ага. – Перевожу взгляд с отца на мать и обратно.

Ой, что сейчас начнется…

– Это же просто чудесно! – Мама встает и обнимает меня. – С кем идешь?

– И как она, сын? В смысле, у нее имеются… – Отец обводит себя рукой с хот-догом, изображая груди.

– Прекрати! – рявкает мама. – Нашел время для дурацких шуточек.

– Ты удивишься, сынок, – продолжает отец, – когда узнаешь, сколько разводов случается из-за сисек. Сиськи вообще имеют огромное значение. Поэтому первым делом убедись, что у девчонки…

– Нет у меня никакой девчонки, – мрачно объявляю.

Мама молчит.

– Гм-м-м, – мычит отец, – ты что, гей?

– Перестань немедленно! – визжит мама, кидаясь на него чуть ли не с кулаками.

Папа ретируется за занавеску, а мама возвращается за стол.

– Временами ума не приложу, что делать с твоим отцом. Ладно, в любом случае, Джереми…

– Не волнуйся, я не гей.

– А я и не волнуюсь. – Мама улыбается. – Мы хорошие родители, и для нас это не имеет ни малейшего значения. Итак, ты идешь на школьный бал?

– Ага.

– Здорово. Деньги нужны?

– Конечно.

Я и не знал, что посещение балов платное. Впредь надо будет вести более насыщенную социальную жизнь.

– Держи.

Она протягивает мне несколько купюр. Позже пересчитаю.

– Послушай, может, тебя подвезти? Хотя… вряд ли ты захочешь приехать на бал с родителями. Давай такси вызову?

– Уже.

– Вот и отлично. Заруби себе на носу, Джереми: ты ни при каких обстоятельствах не должен прикасаться к моей машине. Развлекись как следует. Все будет хорошо.

– Точно, точно! – откликается из-за занавески папа. – Потанцуй с девчонками.

Он сидит на тренажере и лопает хот-дог.

– Спасибо, пап.

Выхожу из дома и жду на крыльце такси. Когда приезжает машина, спускаюсь, пересекаю газон: я весь в черном, на голове – маска, сдвинутая на макушку. Сажусь в такси. От резкого запаха «земляничного» освежителя воздуха глаза чуть не слезятся.

– Куда едем? – спрашивает водитель.

– Клуб «Лосиная заимка», тот, что на Леффертс-роуд, рядом с «Френдлиз».

– Усек.

Едем по улице. Сворачиваем к школе. Над полем медленно, будто раскручивая спираль ДНК, кружат два светлячка. Светлячки в конце октября? Ну надо же. Надеваю маску.

– Класс! – одобряет шофер.

– Правда?

– Точно тебе говорю. Шпана шпаной.

Шпана? Звучит пошловато. Слову явно недостает налета опасности. Оставшуюся часть пути едем молча. Обдумываю план действий. Если Кристин придет с Джейком, заплачу мамиными деньгами какой-нибудь девчонке, чтобы она его отвлекла, а сам расскажу Кристин о своих чувствах. (По-моему, замечательный план.) Потом сниму маску. Она увидит, кто я на самом деле, и тут же…

– Приехали, – говорит таксист.

Расплачиваюсь и вылезаю из машины.

Перед «Лосиной заимкой» торчат девять деревьев, между которыми вьется очередь школьников, одетых рестлерами, членами группы «Слипнот», Фиделями Кастро и Биллами Клинтонами с сигарами в зубах, а также в костюмах гигантских кондомов или таблеток «виагры». Почему здесь очередь? Пристраиваюсь в конец. Маску не снимаю.

– За чем стоим? – спрашиваю пацана передо мной.

– За билетами, ясен пень, – с причмокиванием булькает он через плечо. – Хочешь потанцевать – купи билет.

На нем костюм какого-то растения, что ли… Черт, да это же Рич. Физиономия у него измазана зеленым, и я не сразу его узнаю. Лучше бы мне не отсвечивать, а то поймет, кто я, и прицепится. Так что маску не снимаю. Выглядит, наверное, отвратительно, но анонимность того стоит. Наконец подходит моя очередь. Отдаю деньги парню, похожему на моржа.

Лучшего места, чем «Лосиная заимка», для бала в честь Хеллоуина не найти. Внутри клуб – вылитое жилище Скуби-Ду: фальшивая паутина свисает вперемежку с настоящей, ленты оранжевой папиросной бумаги соседствуют с пятнами плесени. В музыкальном зале соорудили небольшой помост, на котором наряженный волшебником диджей наяривает ар-н-би.

– Кия-а-а! – мимо пролетает «самурай», размахивая мечом.

Сунув оружие за батарею, самурай отправляется танцевать. Топаю за пуншем.

– Добро пожаловать на бал, – говорит мисс Рэйберн, оделяя меня стаканом, где одиноко плавает кусочек ананаса. – Замечательная маска. Надеюсь, мы потом узнаем, кто ты?

Она улыбается. На ней костюм то ли библиотекарши, то ли секретарши. Очень секси. Перевожу взгляд на танцпол и только тут понимаю, что такое на самом деле секси.

Катрина, Стефани и Хлоя! Вот, оказывается, почему в клуб выстроилась целая очередь типов вроде Рича: там, где эта горячая троица, там и все остальные. Девчонки отжигают в центре зала. Прекрасные амазонки, кружащие в гипнотическом танце. Катрина – в наряде французской горничной: синяя мини-юбочка и метелочка из перьев для смахивания пыли. Стефани – в черной коже (в принципе, она всегда так ходит, разве что ошейник сегодня шире обычного). У Хлои рыжие кошачьи ушки и длинный хвост: эдакая шаловливая девушка-тигрица. Я от нее глаз не могу отвести (надо будет как-нибудь покопаться в Интернете на предмет девушек с хвостами). Пристраиваюсь к парням, подпирающим деревянную стену клуба. Они заняты тем же, что и я: пялятся на троицу, слитно мотая головами в ритме ар-н-би.

Поодаль стоит Эрик. Похоже, совершенно укуренный, даже костюмом не озаботился. Только косматыми бровями шевелит, но они его собственные, я точно знаю. Рядом с Эриком – Родни, одетый почтальоном. В руках у него – окровавленная бензопила. Тут же и Марк Джексон, единственный вырядившийся геймбоем.

Упираюсь подошвой ботинка в стену и приваливаюсь к ней спиной. Чем я хуже прочих подпирающих? В конце концов, их позы – тоже своего рода танец. Почти сразу ко мне подгребает Рич в своем странном облике растения.

– Салют!

Стискиваю зубы. Ну чего он ко мне привязался? Рич прилипает к стене и какое-то время молчит, попеременно то пригубляя пунш из стакана, то отхлебывая из старомодной фляжки, припрятанной в одном из его многочисленных карманов.

– Хочешь? – протягивает фляжку.

Что за чертовщина? Неужели Рич меня не узнает? Не снимая маски, поворачиваюсь к нему. Он подмигивает. Беру фляжку, подсовываю горлышко под край маски, делаю хороший глоток, потом еще один.

– Ничего себе! – говорит Рич. – И здоров же ты пить, чувак.

Не знаю, что там у него во фляжке, но напиток дико обжигает мне горло.

– Фу, блин! – хриплю я.

– Это скотч.

– Фиготч.

– А под маской у нас Джереми Хир, я угадал?

– Ага.

Приехали…

– Слушай, Джереми, это правда? Ну, что ты записываешь все дерьмо, приключившееся с тобой за день, в какой-то список?

– Ага, – шумно сглатываю.

Моя тайна раскрыта.

– Наверняка я немало сделал для пополнения твоего перечня. – Рич смотрит на меня широко открытыми глазами, в которых проглядывает что-то вроде понимания и сочувствия, затем переводит взгляд на танцпол. – С кем из них ты бы замутил?

Он кивает на горячую троицу.

– Э-э-э, с Хлоей, – признаюсь я.

– Такой себе выбор, чувак. Лучше бы с Катариной. Она – вылитая Барби, сечешь? Я мечтаю трахнуть Барби чуть ли не с рождения…

Все это какой-то бред. По-моему, Рич вдребезги пьян. И тут я замечаю Кристин, вернее, голову в красно-золотой шляпе а-ля Рапунцель, подскакивающую слева от троицы. Затем вижу ее всю. Оказывается, она одета персиянкой. То ли наложница, то ли ангел: золотистый топик, блестки по всему животу и розовые шаровары, как у Жасмин из мультика про Аладдина (только у Жасмин, кажется, штаны были не розовыми). А за спиной у нее огромные золотые крылья! Танцевать с ними неудобно, но Кристин такая милая! Воображаю, как она одевается в своей комнате в надежде поразить Джейка.

– …ко всему Хлоя понятия не имеет, как правильно носить трусики… – бубнит Рич, однако я его уже не слушаю: на танцполе рядом с Кристин появляется Джейк Диллинджер.

Вот ведь гадство! Никакого карнавального костюма на нем нет. На нем – смокинг. Танцует Джейк хорошо, ничего не скажешь. Пожалуй, белому лучше и не станцевать: твердо ставит ноги и откидывается назад, чтобы девчонка о него терлась. Да-а-а, тереться Кристин умеет. Трется так, словно вся попа ракушками поросла, и она пытается их счистить. Джейку то и дело приходится уворачиваться от крыльев.

– …и она входила в тройку девчонок из «друзей», так что это была не тройка, а четверка… – жужжит над ухом Рич.

Кристин изгибается, прислоняясь задом прямо к тому месту, где у Джейка каждую утро встает пенис (наверняка огромный)…