Движение в становлении в естественный образ, как реализация Закона Сохранения, может быть стимулировано только напряжением между отпавшим от Создателя творением и Им Самим в Замысле Бога. Вот это положение есть та самая точка, которая в позиции Божественного определения вмещает в себя всю полноту Сущности от альфы до омеги. А с позиции противоестественной Ему альтернативы, то есть с позиции нашего мировосприятия – это самая несовершенная форма исповеди о Боге – абсолютно ущербна_{(смотри777-07-111)}. И для пребывания в нашей сфере бытия для неё востребовано эволюционное движение к полноте выражения Его от альфы до омеги. То есть закрепощение в точке терпит только греховное разрушающее, а так как Божественное в Себе сие не несет и остается тем же, то полнота Его выражена как бы другим способом, теми гранями точки, которые в себе несут Божественные свойства – постоянство греховной пустоты, пустоты математического освидетельствования и Благодати Божьей освидетельствованной душой. Подобное порождает свое же подобие, то есть пустота должна родить свое же подобие – пустоту в чувственно распознаваемых образах форм. Но как выразить пустоту посредством формы? Пустота несет в себе элемент постоянства в чистом виде, который в формальном абсолютном виде будет выглядеть только окружностью (точка – это тоже окружность с радиусом ноль). Следовательно, все в этой видимой вселенной по форме будет созвучно или сопредельно, сопричастно, сообразно окружности. Звук – это образ тишины. Вне этого цельного и замкнутого нет жизни и окружность – первый самый примитивный элемент её_777-01-05. (Хотя надо сказать, что постоянство может быть в ином_{(смотри 777-01-7)}, а именно в приращении коэффициента кривизны. Тогда окружность превращается в спираль, один конец коей устремлен к центру ее, но центра оной никогда не достигнет. Также спираль может иметь иные виды – цилиндр или конусообразный вид. Это тоже не инородно пустоте, а потому имеет место быть, как устойчивая форма. Приращение в коэффициенте кривизны может иметь иные образы постоянства и даже как приращение приращений в множественной степени. Это также не инородно пустоте и имеет место быть. Каждому такому образу постоянства соответствует устойчивый порядок, свой уровень стабильности-корпускулярности энергии. К примеру, тело находящееся в состоянии покоя и движущееся равномерно – два уровня стабильности, которые имеют различные природы, но в обоих случаях не инородны пустоте. Но, следует сказать о том, что это два разных природой тела. В первом случае, у тела нет энергии скорости, а во втором есть. При взаимодействии столкновения одно тело получает энергию и мы видим, что из ничего рождается новая реалия_{(смотри 777-01-222)}. Теперь оба тела движутся. Эта реалия остается сообразной пустоте. Вопрос в ином, а именно в том, что сие выпадает из поля зрения человека или предстает перед нами только модус-конечное свидетельство, которое мы имеем природную возможность восприниматься чувственно – в образе круга. Мы из всего того контента множеств приращений в самых высших степенях, можем видеть только то, что оказалось в поле зрения, в области наших возможностей воспринимать это явление – мы видим окружность и то, что ей сообразно. Также как мы видим организм человека, хотя в поле зрения нам попадает только модус-производное от всех тех внутренних процессов, которые происходят внутри его. Иными словами, всю гамму множества проявления постоянства нам распознавать остается только косвенно. Пустота предстает перед нами как структуризующее_{(смотри777-01-7)} начало. Всякое развитие самороизвольно происходит только в пределах структуры и потому не инородно пустоте. Хаос пребывает в пустоте всегда и потому при взаимодействии с ним становится структурой. Это важно заметить, ибо всякая ученая доктрина оказывается не самой по себе, а частью структуры и ученый должен теперь думать совсем иначе – он должен заявлять о структурирующем влиянии пустоты только в прообразе оной на своем понятийном языке. Таким образом, атеист вынужден считаться с влиянием Божественного таким вот специфическим образом свидетельства о Нем. Точка является абсолютом совершенства структурном плане. Ибо данная структура является абсолютно оптимальной при абсолютном подобии пустоте_777-01-7.00. Следовательно все будет двигаться в рамках прообраза этого абсолюта и к наибольшему подобию этому абсолюту. Точка порождает пространство в своем прообразе. Точка и пространство тождественны.

Повторюсь, с одной стороны, с позиции природы с грехом точка есть самое не полное во всеобъемлющей многогранности, то есть граница в чистом виде, первопринципом отличия от пустоты. А с другой стороны, хотя и несовершенное, ограниченное, являющаяся начальной формой и законодателем-первопринципом грядущего разрушения-взрыва, но по-прежнему остается самым совершенным прообразом пустоты, то есть свидетельством о Творце.

Всякое производное точки несет в себе ее свойства_777-01-7.01 А именно, все вокруг несет в себе окружности, прямые и точки во множественных совокупностях. Но это не есть пустота, а только специфические способы её выражения в этих множественных совокупностях точки, прямой и окружности. Но опять же это есть выражение пустоты и нам востребована только живительная пустота⁴³. Человек опосредовано носителей пустоты ищет именно эту пустоту во всем. Гегель говорит называет музыку звуками из Царствия Небесного, но он не был православным, ибо звук – это уже только лишь оттенок Царствия Небесного, также как самая красивая мелодия, является совокупностью циклов (то есть окружностей, линий и точек), а потому все равно остается только лишь оттенком Царствия Небесного. Музыка – это, как и звук, образ тишины, на ином уровне мировосприятия. То есть настоящая же полнота не во всеобъемлющности выражений звуковой пустоты, а в самой этой тишине. Настоящее наслаждение в абсолютных тишине, в темноте, в иных формах бесчувствия – это естественный фундамент богообщения. Какую-то грань этого бесчувствия практикуют индусы. В Православии же тишина динамична, также как водная гладь реки. Зеркало водной глади обязано своим бытием течению вод от источника в океан. Бог молвит Свои Словеса неизреченной красоты именно безмолвием. Вокруг этого крутятся все религии мира и древняя славянская традиция – в том же числе. Мы наслаждаемся не образами тишины в звуке, как Гегель, а беззвучной речью самой этой тишины. Тот, кто услышал Словеса Бога хоть раз в жизни, тот становится пленником этой радости навсегда, он идет на любые ограничения и на любые жертвы собой, чтобы быть в этом счастье навечно и рассказывает нам о своем счастье понятийным языком своей современности. Так возникла речь, потом письменность, научный прогресс – как разные оттенки религии.

То есть данная точка во Царствии Небесном ведёт себя так, как это ей естественно, а когда попадает в греховную среду³⁸⁶, то всё то же самое Естество Царствия Небесного, чтобы выразить прежнюю полноту своей природы уже требует развития до полноты многогранности. Два состояния тождественны между собой¹² в Первоначале, но различны в образе выражения Одного и Того же. При этом следует сказать, что с позиции Божественного для этой точки времени нет, зато с позиции всего временно преходящего время есть и оное заложено в задающем образ соотношения первопринципе развития, а потому безвременное божественное должно выразиться во временном только в образе Божественного, в уникально выраженном единстве – непрерывным развитием соединяющем начало и конец в одно, специфично формируя образ одиночества Бога во Вселенной и Его единства в обозреваемой непрерывности причинно-следственного механизма, что исключает всякое прерывание во времени движения к совершенству. Образ того и образ другого единовременно должны выразиться на природе жизни, если оная есть творение Божье. И это выражение мы видим, ибо Бог живой и все живое тоже должно иметь это единое целое, цельное, замкнутое в цикличном движении от начала к концу. Временное ничтожности греха должно совместиться с Божественной бесконечностью. Ромашка в поле растет от семени, при котором сам процесс возрастания обуславливает видимость стабильности бытия растения, как неизменной стабильности образа. Достаточно того, что нет искажения образа Творца, нет искажения исповеди Бога в специфике понятийного языка свидетельства о Нем, а потому, не смотря на фантастические, граничащие с чудом эквилибристики формы образа живого торжества над смертью (цветок стойко держит бутон над землей своим тоненьким стеблем) жизнь продолжается даже в таком вот невероятном виде. Но эта фантастичность выражения Первообраза ничего не значит. Так как нет нарушения цельности единого, то и нет покушения на жизнь – жизнь возможна даже в таком проявлении реальности. И ведь бутон соцветия твердо стоит против ветров и дождей. Но стоит хоть в чем-то чуть-чуть нарушить единство, как тут же теряется Образ Божий и мы видим, что стабильное состояние сменяет процесс разрушения – наступает смерть от какой-то, казалось бы, мелочи. Повторю ещё раз, так как живое обусловлено только Божественным, то бытие Его в разных условиях становится различным выражением многогранной цельности полноты в той специфике, какую навязывает новая реальность инобытия, в лосевском понимании этого слова (это важно понимать каждому из нас, ибо жизнь постоянно нас куда-то бросает и в каждом условии бытия следует дать свободу самоопределения только Божественным свойствам души, то есть дать возможность самовыразиться Божественной Сущности в окружающей реалии человека, опосредовано нашего деятельного присутствия). То есть в одном случае и при одном условии, жизнь явлена с горчичное зерно, а в другом случае, та же самая реалия живого, но уже пребывающего в в ином прообразе – в инобытии, во Царствии Небесном, адаптируется в новых условиях только теперь уже в ином виде – горчичным деревом с огромной кроной. Но в том и другом случае неизменным остается Божественная сущность с Её прежней цельностью и с прежней всеобъемлющей полнотой жизни. Это одно и то же, но по-разному воспринимаемое. Божественное борется за свое бытие в данной реалии и в победах являя нам свои различные образы соответствующие свойствам природы. Это противоречие между Божественной Полнотой и ничтожностью греховной реальности стало той самой внутренней стимулирующей пружиной, которая распрямляясь становится бесконечно многогранным движителем эволюционного становления истории³⁸⁶, реализует все свои внутренние свойства во внешнее обозреваемое проявление с переменой образов выражения обоих реалий свидетельств о Творце (семя-организм). Иными словами, Вселенная так и осталась составляющей Царствие Небесное, но только видоизменилась, обрела иную обозримую реальность после того, как произошло грехопадение.

Исходя из этих положений, нам открывается возможность дать определение экстазу. Экстаз – это отрешение сознания, возвращение в родное прежнее инобытие Царствия Небесного. Это естественное состояние живого, самовыражающееся в самых различных сферах деятельности человека, вне коего жизнь невозможна, ибо именно это и есть сама жизнь. Озарение, приходящее на творческую личность или нисходящую на личность, пребывающей в поиске Истины, к примеру, для ученого или поэта, или художника, или командующего в бою – это только лишь проявление какой-то грани экстаза в данное сфере умного делания человека.

1.0.-45(а) Если это трагическое событие отпадения от Бога действительно имело место быть, то, исходя из всего сказанного ранее, в каждой микроне мироздания сие обязано быть составляющей, должна отразиться сама эта трагедия грехопадения, а точнее должны стать сутью жизненной яви оба его состояния (от точки до какого-то специфического образа полноты выражения Бога). Если сие действительно есть, то мы оное можем разглядеть. Для начала выделим некоторые грани и синтезируем их единый образ.

Это означает, что природа двоичная, одновременно содержащая в себе и всеобъемлющую полноту причастия ко всему Божественному (открывающейся разуму со всеобщего обзора, то есть с высоты (в простоте, в чистоте), что свойственно первозданной реалии Царствия Небесного) и эту же полноту, только уже не всеобъемлющую, а полноту в пределах нашей природной возможности зреть её односторонне и в пределах природной возможности вмещать в себя эту полноту и свидетельствовать о ней³⁸⁸. В одномерном пространстве, которое мы вычленяем из многомерной реалии бытия для удобства анализа, единство Божественного теперь принимает вид той же одномерной непрерывной последовательности непрерывной цепи причинно-следственного механизма, в коей постепенно и удобоприемлемо нашему восприятию выражается слово о Боге во множественных подробных частностях. Одновременное присутствие обоих состояний Вселенной (до грехопадения и после оного) в каждой микроне видимой природы мира неизбежно должно быть распознаваемым и нам дано его видеть только опосредовано своего подобия ему – именно этот прообраз одномерного пространства, а именно срез береговой линии⁴³ проходящей в нас самих же в виде тождественного различия, то есть границы в чистом виде или отсутствием величины несовершенства, или в виде прообраза совершенства, то есть пустоты несовершенства или границы в чистом виде. Крепость, упругость, твердость – это разные имена пустоты, которые выражают ее свойство неизменчивости. Просто подобное рождает только свое подобие во множественных оттенках, в том числе в данном качестве.

1.0.-45(б) Сделаем обобщение и сформируем некоторые критерии. Божественное наделено абсолютной крепостью, то есть не может быть измененным, а потому всегда остается вне обозрения⁷⁷ нашими органами чувств, то есть в обозреваемой нами природе могло возникнуть зримое подобие Его – хвост. Неизбежно, этот хвост имеет образ стабильности_{(смотри 777-07-7.3)}, как порожденный стабильностью-постоянством (хотя в нем происходит движение), ибо подобное рождает только свое подобие_777-06-06. Это первое. Второе, сама схема выражения должна иметь только такой вид и только в пределах выражения стабильности: от простого к сложному, то есть в пределах того же образа, какой имеет Природа, породившая обозреваемый нами хвост: из малого простого происходит возрастание к более полному утонченно-многогранному свидетельству и специфическому пониманию о Боге в пределах подобия порождаемого породившему. Из-за этого мы видим стабильность бытия материи. Как материя оная может только так восприниматься. Третье, природа поражённая грехом ограничена в возможностях по отношению к Абсолюту Божественного, то есть возможности выражать полноту Божественного, исчерпываются несовершенством и ограниченностью природных свойств, а потому позволяют только как-то односторонне свидетельствовать о полноте, а не быть всей всеобъемлющей полнотой Его Естества. И четвёртое, Божественное проявление в природе воспалённой грехом обязано свидетельствовать о всей абсолютно полноте Божественного от начала до конца в рамках ограниченности. Пятое. Единое всегда тождественно непрерывности всякой последовательности, отчего проявляется зримо воспринимаемый образ стабильности. Это одно и то же, также как человек пребывает на берегу и тот же человек в текущей воде тождественен самому себе же – ему естественно быть только в той же радости. Изменилось чисто внешнее условие – теперь он пребывает в глубокой воде реки всеобщей относительности мира. Ведь теперь, чтобы, как и прежде быть в естественном себе состоянии покоя, то есть, чтобы как прежде стоять на месте в текущих водах, необходимы инструменты для поддержания себя в данной кондиции – нужна плоть и физические нагрузки ее – для того, чтобы держаться на поверхности в глубокой воде – нужно плыть. То есть сам он остается тождественен самому себе как на берегу, так и в реке. Не тождественны те реалии, в коих это тождество выражается, а потому предстает перед нами в ином обличии, утверждая в нас заблуждение о том, что это разные сущности живого. Таким же образом, единство Бога обуславливает неразрывность последовательности, ибо в противном случае живительное единство в земных условиях невозможно. Итак все вокруг, все тождественно между собой, но различно образом адаптации. Шестое, прежде чем возможности свойств среды, в которой происходит адаптация Божественного, будут исчерпаны способностью выражать полноту Его, должно произойти законченность выражения полноты. Мы можем адекватно обозревать только свое же подобие, хотя, может быть, односторонне – такую же как мы сами законченную в себе замкнутую полноту, ибо только в этом случае полнота умещается в пределы возможности нашего человеческого анализа. В противном случае, сие окажется вне поля зрения органами чувств, или вовсе исчезнет из бытия. Седьмое, самотождественное различие инобытия проявляется также в упругости, как форме выражения Закона Сохранения, созерцаемого в пределах времени³¹¹. Восьмое, чувственно воспринимаемая греховная пустота Божественного, чем наделено живое¹³, обретает свое воплощение. Организм – это образ греховной пустоты, отразившейся на природе воспаленной грехом. Отражение сие воспринимается односторонне в пределах способности нашей чувственной природы охватывать Божественное.

Это можно продолжать бесконечно, но исходя из перечисленных критериев, развитие до совершенства во греховной среде не может быть бесконечным в одном, но обязательно бесконечно в другом. Свойства природы не позволяют ей воспринять в себя весь бесконечный абсолют полноты, а потому развитие доходит до какого-то момента, после коего начинаются разрушения. Но в пределах этих ограниченных свойств эволюция идти бесконечно по пути усложнения, благодаря чему вся полнота Божественного выражается уже иным образом, но в тех же пределах этой ограниченности_666-01-7.1