Развернём позицию нашего осмысления вопроса. Божественное всегда абсолютно бесконечно во всех смыслах этого слова. Тогда почему за основание всего мы всегда берем именно точку? Дело в том, что грех инороден Богу, а потому его нет в бытии, но что он есть по сути? По сути говоря, грех несет разрушение, то есть разделение предшествующего единства, которое Божественно по Его сути природы. Просто противоестественное положение точки созерцания наделяет точку иными свойствами. Мир теперь делится на две реалии. Одна из них – пространство между точкой и Абсолютом. А другая из них – то, что оказалось вне этого пространства, за его пределами _{(смотри666-01-91)}. Теперь мы созерцаем мир через иную призму, а именно через этот предел-границу, которая в центре представлен точкой, а все остальное представлено множественными образами оной. Теперь оная не есть единство мира в себе самой, в ней теперь не сходятся все нити мира естественным для Бога образом. И мы созерцая Вселенную также ищем именно это. Сие важно сказать, ибо речь идет не просто о точке, а о месте позиционирования со всеми вытекающими. В принципе, для нас бытие имеет две реалии. Одна из них, когда мы пребываем в общении с личностью, как с Творцом, так и между людьми. Мы полностью погружаемся в мир собеседника и все остальное уходит в инобытие. Мы можем закрыть глаза, отрешиться от всего, но оставаться при этом единении умов. В молитве исчезают для нас все преграды и стены. Боль и чувственная природа также уходят в небытие. Это тот самый случай, когда мир предстает для нас в естественном виде – в Божественной радости. А теперь, когда мы выходим из единения с Богом, то тут же перед нами реалия иная и иные законы, иной мир_666-12-12. Теперь мир не един в точке Центра мира, ибо теперь оная делит мир: на то, что было до и на то, что оказалось после; на то что внизу и вверху, слева и справа; и не то, что единит нас с Творцом и на то, что разделяет. Теперь оная есть граница-раздел. Но это только в прямолинейном причинно-следственном механизме, точка имеет такой образ разделения в чистом виде_777-01-1.5 – оная соизмерима толщине прямой. То есть мы зрим здесь самый первый элемент границы. В плоскости и в пространстве точка несет в себе соответствующий прообраз разделения, ибо пространство и плоскость – разные имена прямой. Это также как если вы стоите и любуетесь закатом, то видите солнечный диск в разных прообразах. На небосклоне это светящаяся окружность, на водной глади – это светящаяся дорожка, а пространстве – это само святящееся пространство. Солнечный диск имеет множество прообразов и в иных реалиях. И все это будут разные имена одного и того же в разных средах бытия, соответствующие свойствам этих сред_777-12-21.

Иными словами, когда речь идет о границе, то этим мы заявляем о самом первом элементе фигуры, а это форма границы в прообразе точки, как новое ее имя в данной ситуации (точка предстает перед нами в виде ограниченного пространства). Мы видим только то, что имеет прообраз нашего отношения с Центром всего, то есть в данном случае наделено границей, а точка – самое элементарное составляющее любой фигуры формальностей – это первый примитивный элемент формы. То есть, если сказать, что Тело – это форма без границ, то видеть мы можем это Тело только посредством естественного себе разграничения внутреннего нашего мира. Мир всегда отличается ограниченностью, а потому постоянно возникает противоречие, в результате коего одно становится подобным другому, сводя это противоречие на нет. Вот это движение, сводящее противоречия на нет, становится разрушением ради новой более совершенной формы исповеди о Творце. Вне этого жизнь бытия невозможна. То есть в результате разрушения появляются осколки, то есть формы энергоносителя, а сама связывающая энергия разрушенной быть не может по своей Божественному естеству. Вот эти формы оказываются в поле созерцания воспаленной первородным грехом чувственной природы. Мы, поглощая формы, становимся причастниками Тела-энергии, тем самым получается, что принимая пищу, не еда становится частью нас, а мы становимся частью съеденного продукта. То есть то самое состояние богообщения, когда границы вдруг уходят в небытие и молящийся предстает перед Спасителем лицом к Лицу, достигается другим способом и вся физическая природа человека имеет образ моления, образ беседе личности с Личностью. Как бы перед нами в самом приеме пищи заключено торжество над миром. Вот как надо понимать окружающую реальность. Итак, зла, как такового нет, но есть только противоестественное позиционирование созерцания Вселенной, из-за чего оная предстает перед нами не как единство, а в границах, в разделениях, в осколках, в формах, в фигурах. Ум же ищет то, что единит эти формы. Именно по этой причине мы уверенно можем сказать, что человек – это не то, что привычно предстает перед нашим взором, это не только организм. Это вся Солнечная Система с Солнцем посреди ее. Человек – это Солнце, которое предстает перед нами как солнечный зайчик, процесс солнечной активности, получивший эволюционное становление и обретший данный привычно воспринимаемый образ. Хотя, следует заметить, что наша галактика не одинока во Вселенной. То есть сам факт бытия разделенности в этом аспекте говорит о том, что звезда посреди галактики – это тоже противоестественная позиция мировосприятия, которая открывает разделение.

Это с одной стороны. С другой, дело в том, что пораженная грехом природа человека обрела абсолютное ограничение и вместо этого абсолютно бесконечного пространства мы в бесконечности Царствия Небесного можем видеть (посредством абсолютной ничтожности природы греха) только свое же подобие, только свою же ничтожность – точку³⁰⁷, границу в чистом виде. Но, несмотря на это, точка остается носителем этой бесконечности – беда наша в том, что в поле чувственного зрения попадает лишь эта мизерная реальность, мизерная по природному свойству греха. Тут мы видим противоречие, которое неизбежно стремится нейтрализоваться самостоятельно – абсолютно великое соединяется с абсолютно ничтожным. Таким образом, точка, хоть и стала противоестественной позицией мировосприятия, но по-прежнему содержит в себе всю потенцию Царствия Небесного, заявляющая о себе во множестве форм эволюционного становления от простого к сложному. Ведь несмотря на инородность позиции мировосприятия, Центр мира остается на Своем прежнем Месте, то есть форма остается наполненной Божественной сущностью и именно это обстоятельство заявляет и дает о себе знать. То есть, не смотря на раздельность фигур, обнаруживается единство их, созерцаемое во множественных взаимодействиях возникших, как свидетельство о том, что по-прежнему есть то общее, посредством чего происходит взаимодействие. Центр Вселенной и Оный не утрачен и он заявляет о Себе иначе, через то, что по природе естественно – через ум. Ум замечает Божественное в поведении материи. Это единство, явленное посредством поведения материи, мы называем законом или закономерностью. Бог общается не с формой фигур, а с их внутренним наполнением, в коем есть то общее для всего мироздания, посредством коего происходят взаимодействия. Для Бога нет форм, но есть только их внутреннее содержание³⁰⁸.

То есть болезнь (оная является формой жизни, ибо это просто крен абсолютизации не Самой Причины, а какого-то Её свойства), на Теле мира и на естестве живого явлена только каким-то разрушением единства, какой-то видимостью осколков, какой-то разделенностью и формой фигур, как образ степени многообразного стеснения, закрепощения (одномерность времени – одно из этих закрепощений) или вообще отсутствием свобод для воспаленной природы человека, абсолютной скованности во грехе – точкой. В противном случае, грех³⁸⁶ разрушит все вокруг, ибо только Божественные силы имеют право на свободу – ведь они на разрушение не способны, ибо они только созидают мир. Нужно отдаться смирением в Руки Творца, чтобы Он делал привычное Ему или закрепостить свободу греха ради живого³⁸⁷. Сам Бог грехом не обладает, потому и нет смысла в закрепощении, ибо нет разрушения. Только созидающее в образ Божий наделено абсолютным множеством степеней свободы³⁰⁹, то есть граница в абсолюте своего проявления не является свойственной Его творчеству, ведь абсолютно множественная степень свобод ограничением не обладает. Точка для абсолютного множества степеней свобод не является границей в чистом виде, но является частью Его Тела. Иными словами, точка имеет общность с этим миром в одном и общность с миром тем, но уже в другом. В точке заложены характеристики и того, и другого, в зависимости от того, как мы себя позиционируем и что мы вкладываем в процесс богообщения. Так как воспаление это только лишь болезнь на живом теле, то есть больная душа остается все-таки жизнью, то, как прежде, подчиняется законам Божественным и по-прежнему стимулирована только Божественной радостью. Так как жизнь в Боге – это естественное состояние бытия для любых форм живого, то именно этим обстоятельством стимулировано движение к совершенству всякого тварного до абсолюта подобия Ему. Поэтому-то точка с одной стороны ограничение, а с другой стороны, как составляющая тела, несет в себе исповедь всего того, составляющей чего оная является. Ведь жизнью востребовано только и только бытие в абсолютном образе своего Создателя, то есть ей нужна вся без остатка всеобъемлющая полнота Божественного и при этом востребованная для возможности жизни полнота может восприниматься только и только ограниченно сообразно точке, то есть постепенно без опасных перенапряжений в ослабленном от воспаления грехом естестве, исключая всякую передозировку радостью от бытия в созерцании Бога. Так появляется направление, которое имеет образ прямой. Ибо через это абсолютное ограничение в чистом виде должна пройти вся бесконечная полнота Божественного, все абсолютное множество степеней свободы Его, вне чего жизнь невозможна. То есть везде мы видим два в одном⁴³ и везде работает Закон Сохранения образа Божия. Именно поэтому ограниченной грехом человеческой природе всякие ограничения оказались востребованы для достижения столь значимой полноты богообщения и одно из многих их носит имя «время». Бог только по великой любви к нам ослабшим творит ограничивающую свободы форму. То есть восприятие всей полноты Божественного невозможно в одно мгновение без вреда, небезопасно, но безопасно только удобоприемлемыми, соизмеримыми нашему ослабшему естеству Частицами. Нам, носящим человеческую природу, сие стеснение явлено формой ограничения в линейно-поступательном одномерном, однонаправленном времени, в котором, в то же время, продолжают работать законы живого Божественного. Просто эти ограничения никак не покушаются на образ того же Самого единого цельного, в реалиях этого мира выраженного непрерывной последовательностью, единящей начало и конец, как форма того же самого Божественного единства – непрерывно, пошагово-постепенно, эволюционно выражается вся полнота (от альфы до омеги) Божественного, несущего Свое имя в пределах одномерного пространства³⁸⁶. Так работает Закон Сохранения Божественного образа. Эта однонаправленность обусловлена только тем, что Бог Один и движение может происходить только в Нем и только в одну сторону, к Нему. Поэтому стеснение стимулировано не какими-то внешними факторами, а внутренними процессами, стремящимися к Единому в самих же себя, то есть стремлением в свой внутренний мир. Мир ограничен не тем, что его ограничили чисто границами, а тем, что наше позиционирование восприятия его открывает нам его в ограничениях. Мы зрим на мир и беседуем с Ним через абсолютную ограниченность в чистом виде и видим то Нем, что попало нам в поле зрения посредством такого мировосприятия. Мир в движении к Богу и в этом его свобода и ограниченность одновременно.

По этой причине, так как активированы эти законы бытия, свойственные нашей природе, осквернённой грехом, то неизбежно все они проявляясь вкупе работают в пределах Его и выражают это целое, единое и полное Божественного также в пределах Его. При этом имеет вид только как развитие со всем набором попавших в поле зрения критериев (время (наделено непрерывностью течения), протяжённость, оптимальность, непрерывная последовательность, субординация, возрастание)³¹⁰. Итак, на природе уже воспалённой грехом (и этим воспалением ограничена в свободе), полнота Божественного обязательно проявится (это аксиома, ибо пребывает в единстве с Божественным), только в границах частного это выражение полноты Его происходит несколько специфично, как-то уникально своеобразно сложено в контексте тех природных реалий, в коих оказалась полнота Божественного. Его живительное для Вселенной явление происходит в соответствии со способностями окружающей среды одномерного, двумерного и трехмерного пространств (здесь включаем лосевский понятийный язык). Причем все эти три составляющие естество среды, где оказалась полнота Его (хотя надо сказать, что это не предел – их больше), неизбежно имеют выражение в самой природе организма человека³⁸⁶: Божественное в наших реалиях показано то точкой, то прямой, то пространством. Прямая, точка и пространство тождественны в Боге, но различны в выражении Его – мы видим точку, прямую, пространство. Но все равно в наших реалиях все должно было быть сначала точкой. Точка тождественна прямой, после этого природа эволюционно усложнилась до плоскости (точка стала тождественной плоскости), далее эволюционно усложнилась до пространства (точка стала тождественной трехмерному пространству). И так далее. Всякое стеснение призвано уничижить влияние разрушающего греха, а потому полнота Божественного, не смотря на Свою бесконечность, не чувствует Своего ущемления в чем либо и проявится даже в той самой толике малости связывающей наше отдаленное грехом частное с Божественным общим. Потому воспаленная природа в пределах этой связи будет свидетельствовать о Творце, опосредовано этой малой толики связи с Ним. Видимая нами природа с грехом будет свидетельствовать о Невидимом Боге своим подобием Ему, то есть поведением (оное постигаемо только умом) осколков-форм в пределах ограниченных свобод. Умное в поведении форм мы воспринимаем умом, только своим же естественном подобием – очищенным от греха разумом (движение планеты по орбите или исторические процессы). Также мы видим мир в триединстве. Чувственное распознает материальность мира, умное видит умопостигаемое единство мира в Боге, дух пребывает в единении со своим естественным и природным – с Богом. Именно по этой причине, когда мы поднимаем взор на Творца, обращаем на Него свое внимание, то сразу же весь остальной мир исчезает, теряет свое бытие в формах и в образе поведения. Мы в этот момент видим сущность мира, его внутренний мир, становимся единосущными ему и он единосущен Богу через нас.

***На основании всего сказанного, есть смысл повернуть освещение и исследовать самые общие моменты физики внутреннего мира. Нам становится очевидным, что в пределах, обусловленных первородным грехом, элементарная составляющая мира воспринимается нами как молекула или атом со свойственным для них течением времени. Хотя Начало всех начал всегда имеет образ бесконечно Великого, но в поле зрения абсолютно ничтожной из-за воспаления грехом чувственной природы попадает только лишь её подобие – ничтожное малое – точка. Мы видим только то, чем сами являемся. Вот откуда все это взялось¹⁰. Точка ничтожно мала даже для нас только лишь потому, что имело место быть свидетельство о бесконечно великом посредством поведения ничтожно малой видимой природы. Оное показывает нашему мировосприятию великую ничтожность воспаления грехом по отношению к бесконечному Божественному. Все существо мир вторит этому свидетельству.

В том же числе и все остальное. Для оскверненного грехом естества³⁸⁶ всякое развитие может представиться только трагедией, то есть в виде взрывообразного разрушения привычного, при котором, опять же, всякие течения в общем плане могли быть и будут не ничтожным разрушением, но только движением в одном направлении – возвращение в исходное естественное состояние во Царствии Небесном³⁸⁸